РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Дмитрий Степанов

Поэма света

25-01-2017 : редактор - Евгений Прощин





1.

Движимые желанием, мы не желали трудиться,
но желали видеть свободу, а точнее, её лицо, словом укрытое
подменяли очарованием материал, а точнее, лепили пустые формы
воздвигали чудовищ, а точнее, расчищали им место,
подставляли их в новое слово, в нескончаемый поток речи
в реку, чья кривизна равносильна
неразборчивости знаков, предназначенных другому

многослойная поверхность события, недоступная в силу иных причин
заставляла прощаться с намерением и ставить стремление в место,
отведенное для сакрального и операций с ним,
и с его словом, которым подменено новое
в силу невозможности выйти из ближнего круга

таким образом, мы выглядели слишком уверенно,
и именно это не позволило нам увидеть то,
что открыто для зрения как такового, но недоступно для многих
в силу причин, о которых уже нельзя молчать

потому что нежелание труда
есть желание чистоты языка
называйте вещи своими именами и не говорите о подлости,
оставаясь на месте, отведенном для придворного,
а точнее, для функции, его замещающей

потому что нежелание лицемерия
есть в конечном итоге лишь желание воли,
а точнее, воли называть вещи новыми именами,
как будто собственные имена вещей
являются пустотой, в которой неразличимо
прежнее или вновь прошедшее

потому что речь всегда идёт о движении,
и кто бы сомневался, что слову доступна сила различия.
может быть, это нам недоступны возможности,
по праву отвергнутые и по прихоти собранные
прежней оптикой в диалектический луч,
отделяющий сущность от её видимости,
ибо речь идет в сторону трансформации
а вещь, если она хороша, преуспеет в этом,
ибо теперь, говоря проще,
не в различии дело и не в неразличимости.
всего лишь в желании
в стремлении к смерти
а точнее, в намерении
быть живым.






2.

вот почему остров, занятый изнурительной битвой,
бесконечно возвращается в совокупность ударов, составлявших свет
это и есть вечное возвращение, а это ни что иное
как выматывающее стремление к ярости
и, в конечном итоге, к смирению

мы видели остров не только сквозь сон,
мы заполняли им чашу, место её до сих пор неизвестно
нашего терпения хватило лишь на конструкцию,
а вернее, на её основание
и теперь мы возвещаем центр о территории,
мы возобновили различие между прямой и её началом,
а вернее статусом и периферией

это значит, что отсутствие смыслов уже не пугает
и корабли не приближаются слишком быстро
измерения преобразились, и теперь невозможно
оставить след на расстоянии вытянутой руки
что там! невозможно протянуть расстояние
так же невозможно согнуть плечо рычага,
подпирающего солнце

это означает,
что в отсутствие побед и поражений событие вырождается в память
причины и следствия опрокидывают понятия в зоны неразличимости
вместе с тем, изнуряя терминологический аппарат,
рушат возможные сборки и множества
ибо, что если не множество направляет к распаду

ибо что если не свет, отобранный в оптику,
открывает в грезах свечение, до сих пор распрямляет поверхность
и не нужно думать, что это закончится, возобновление не кончается
мы упираемся в солнце острова, в грезу его возвращения
в день изгнания или добровольного путешествия,
в остров, который ещё омыт
предчувствием космоса





3.

в таком случае следовало бы говорить лишь о страхе
о его воздействии на разбитые стекла, на множество органов,
на скрученные в мертвую петлю события,
на поддержку памяти и её толчки
на смещения равновесия
и его баланc на смотровой моста

сознанию в этом случае следовало бы обратиться в сферический куб,
в кристалл, вырванный из материи, в механизм представления
в замкнутую систему, ускользающую от порядка,
ускользнувшую в лапы чудищ,
в разворот спины на другую сторону света

Можно было сказать, что след остался утерян,
но, однако, не след, а свет оказался следом
следы на снегу как след на песке, наш свет отчаяния
превратился в различие, в крики разбитых песен
в окрики темноты и в хрипы
в молчание, а точнее,
в права на его молчаливость

следовало бы отложить забытое
и скрестить отложенные прежде векторы
продлить осевой предел, структурировать классы
массив превращений пустить по следу свету
замыкание цепей, не все ли равно, где камень
и там — уже каменный век

в таком случае, остаётся свет как первичная форма
как сгущение сил, стянутое обязательством исчезновения
она говорит, что меня уже нет, посмотрите вокруг, сколько падающих
видите, они перекатываются, как песок в часовом механизме
как образ глины в мелькании светодиодов
как материя, как весомые процедуры
как камень, а точнее, его подобие

вот почему свет не вдохнуть, не выдохнуть
но дышите ровнее, у нас еще есть мгновение
каждая мелочь сложена в балаган, в оркестр
в симфоническую кооперацию двух или более знаков

и этот весь свет, разве не свет остался от взгляда
от его исчезновения, от потенции и развращения
алгоритмы света, его позывные, явки, адресная, пароли
его соотношение сил вне различия и уличения
вне иерархий семантики означающих
вне хаотичных других
перемещений

вне отчаяние
вне отягчающих
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah




πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney