РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Данил Волохов

Мои ненаглядные шлюхи

27-01-2020 : редактор - Женя Риц





Дима умер в феврале. За пару дней до этого мы как обычно созвонились. Примерно год я не слышал новостей от него. Посты в блоге, комментарии в соц.сетях и редкая переписка – вот, к чему свелось все наше общение. Поздравление на день рождения было хорошим поводом напомнить о себе: обсудить былые деньки, наши пьянки, вылазки и теперешнюю жизнь. Как дела? Как поживаешь? Вот они все мои воспоминания. И смутное прощание, следующее за поздравлением некогда лучшего друга.
Звонит телефон. Мне сообщают, в каком часу будут похороны. На другом конце трубки тишина. Она раздается еще долго после этого. Но уже в моей голове. Как же это страшно - оставаться одному. А в тот момент я чувствовал себя одиноким.
С Димой мы познакомились во время учебы в универе. Я хорошо помню, как он подсел ко мне в актовом зале. Робко и стеснительно. Все, о чем я мог думать на тот момент  – это как свалить с очередного дурацкого мероприятия и поскорей напиться. Девушки с младших курсов танцуют в спортзале. Непонятное для меня действо. А тут еще и этот парень – почти два метра ростом. И так же смотрит на все происходящее. Будто бы и не присутствует здесь. Также как и я.
- Ты же на первом курсе? – спрашиваю я его. А в ответ получаю сдавленное:
- Да.
Дима всегда был для меня загадкой, в некотором смысле. А по-настоящему стал таковым после смерти. Я никогда не мог описать его. Такого, каким он был, будучи живым. А теперь, он стал лишь персонажем, о котором упомянут только в прошедшем времени. Гостем в чьей-то жизни. Персонажем истории. Я старался прогнать мысли о смерти. «Дима ушел. Не умер. Дима ушел. Он не умер» - повторял я себе под нос, идя по старому кладбищу. Полчаса машина, забитая нашими общими знакомыми и его коллегами, ездила по окраине города. Мы, пытаясь найти то самое кладбище, где все в итоге и встретились. Бывшие и нынешние. Друзья и знакомые. Старые и новые коллеги.
Проходит все, впрочем, быстро. В гроб смотреть я не могу. А мысленно – отсутствую. Я не слушаю ни речь коллег Димы, по очереди подходящих к гробу, ни друзей, с которыми я не общался много лет. Ни тихие, нервные всхлипы в толпе. А во взгляде девушек, которых я когда-то целовал, читаю лишь горечь. Я прихожу в себя в конце похорон. Когда мать Димы произносит траурную речь. И про себя проговариваю: «Как же он похож на нее!». Тот же нос-картошка. Та же форма лица, рост. И большие глаза, которые теперь разрываются от слез. Она смотрит на лежащее в гробу тело теперь уже мертвого сына. Говорит с ним, будто бы он живой. Рассказывает истории. О том, что в его кровати лежит связка бананов, которые Дима так любил. О том, каким его вспоминала старшая сестра. Она не смогла прилететь на похороны. Прислала письмо, в котором назвала его мальчиком с большими глазами. Они не виделись много лет. Я пытаюсь слушать. И мысленно представляю, как буду силой удерживать мать Димы. Лишь бы она не прыгнула в могилу вслед за ним.
Метель настигает нас раньше, чем сорок человек, пришедших на похороны, добираются до здешнего кафе. Кажется – это сам Дима не хочет нас отпускать. Зовет нас. Откуда-то из глубины – из-под нескольких метров земли, которой присыпали его гроб. Зовет и не хочет отпускать. А мы старательно идем вперед, поддерживая друг друга.
Мы часто ходили гулять в такую же непролазную метель. Дима никогда не надевал капюшон. «Мне в нем неудобно» - выдавал он мне, тяжело втягивая носом воздух. Я же замерзал в момент.
-…Я в детстве провалился под лед.
Не помню, с чего начался этот наш разговор. Но я тут же прислушался. Со стороны мой друг был похож на тростинку, на которую напялили толстую зимнюю куртку.
- И как ты выбрался?
- Да чего там? Легко. Провалился под лед. А потом как-то…Сам дополз до берега.
- Сколько тебе тогда было?
- Не знаю. Лет двенадцать.
На поминках люди забывают обо всем на свете. Даже странно, что с человеком может сделать водка. Через пять минут, после первой выпитой стопки, окружающие прислушиваются к истории о маленьком Диме, провалившимся под лед. А после - смеются над благоприятным исходом ситуации. Это не тот смех, который ты можешь услышать после хорошего анекдота. В нем – нотки печали и желания разнести все к чертовой матери. А после – завыть как дикое животное. Как волк или другой дикий зверь. Потому что ты человек. И ничего не можешь изменить. Дима хорошо это знал. А я только начинал понимать. Я ловил обрывки историй его коллег о последних часах моего друга. О том, как машину с тремя попутчиками здорово развернуло на мосту. О том, какими были звуки разбитого стекла и погнутого метала. История  трех попутчиков, только двое из которых сейчас сидели передо мной.
За руку меня тут же схватил Саша.
- Пойдем покурим.
Без слов встаем и уходим из кафе. Туда мы уже не возвращаемся. Просто шагаем, куда глаза глядят. Как когда-то делали с Димой. Множество раз.
- Так почему мы перестали общаться?
Действительно. Хороший вопрос. Настолько – что ответ на него я никак не мог дать.
С Сашей я познакомился примерно тогда же, когда и с Димой. Может быть немного позже. С самого начала он казался мне таким же тихим и застенчивым. Маленький первокурсник. Его мы с Димой не раз накачивали комбинацией алкоголя и дешевой газировки. А после – отводили домой в стельку пьяного.
- Мы как-то…Рассредоточились. Перестали общаться. Вернее…
- …Я перестал? Да, есть такое…   
Кажется, что на губах у него остаются частички острой недосказанности. Саша кривиться, думает, что бы еще сказать. Но добавить ему нечего. Мы уже все подытожили.
С тех пор, как мы поругались, прошло пару лет. Новые знакомые. Новые пьянки. Новые заботы. Новая работа. Новая жизнь. Именно так обычно и забывают старых друзей. Вы просто перестаете общаться. А в какой-то момент жизнь перестает напоминать вам друг о друге. Телефон не звонит, и вы не отвечаете на звонки. Все просто.   
Когда он делает затяжку, я понимаю насколько сложно для него это все: прогулки по кладбищу, встречи старых друзей и похороны одного из них. Воспоминания. Сожаление. Печаль. Его рука сильно дрожит. Саша делает усилие, зажимая сигарету между зубов. Только так ему удается втянуть немного никотина в легкие.
Съеденная полчаса назад котлета по-донбасски просилась наружу. Со стороны желудка ее выталкивали выпитая водка и мое беспокойство. Дима. Было легче думать, что он идет рядом. Отпускает свое шуточки. Ругается. А после, удивленно спрашивает:
- Мать вашу, когда это я ругался?! – Саша рассмеялся, услышав знакомую нам обоим фразу.
Через неделю мы встретились в кафе, куда я любил захаживать. Четыре столика, один официант. И барное меню на два печатных листа. Коньяк. Текила. Виски. Внутри – почти никого. Только мы сидим в уголке, медленно потягивая глинтвейн. А на улице бушует необъятная зима. Она завывает, пока мы смеемся, вспоминая «старые деньки». Она так же тоскует по ушедшему другу.
- Так где ты работаешь?
- Я сейчас прохожу стажировку. В одном месте. Пока две недели. А потом посмотрим…Расскажу, как все срастется. Временами подрабатываю то здесь, то там. Тамада и ведущий на детских праздниках, мальчик на побегушках…а у тебя как?
Никак. Увольнение. Нерегулярная работа.  И деньги, которые я занимал у одних друзей. А отдавал уже другим. Себе оставлял лишь малую часть – на какое-то подобие жизни.
Саша посмотрел на меня с легким прищуром. Взглядом человека, размышляющего над важной проблемой. Я чувствовал, как нейроны у него в мозгу запускают мыслительные процессы.
- Думаю, я смогу тебе помочь.
Шестеренки его мозга закрутились. От этой фразы я никогда ничего не ждал. Клише. Мои сомнения. Зачастую, именно на этой фразе все и останавливалось. Все обещания и предложения помощи.
- Я подрабатываю в отеле, – продолжает он. – «Парус». Небольшой такой отельчик…Здесь, недалеко. На перекрестке стоит. Работаю там ночным администратором. Часто приходится кого-то подменять. Ведь у всех, такая работа – это как перевалочный пункт. Пока не найдут ничего получше. Может и тебе попробовать? Выйдешь, поработаешь пару дней. Мне как раз нужно взять пару отгулов…
По общим меркам, отель был небольшим. Четыре этажа. Десять комнат на каждом. Бар на первом этаже. И кухня, занимавшая весь подвал под зданием. Я впервые зашел туда через день после нашей с Сашей встречи. С похорон Димы прошло две недели. Мысли все еще витали вокруг наших прогулок, и бесед.  Мне не терпелось чем-то поскорее заняться, забивая оставшиеся части времени. Все свободные часы, я проводил, ошиваясь где попало – в местах наших старых встреч и прогулок. Я пытался уловить призрак того, прошедшего времени. Отзвуки наших диалогов и бесед. А когда понимал, что время прошло – градус поднимался. Чайник закипал. Кипяток выливался наружу, заливая все вокруг. Я часто возвращался домой, думая о том, что сейчас разнесу все вокруг. Проломлю стену, и никто не сможет меня успокоить. Мне действительно не хватило Димы.
«Он ушел, он ушел!» - повторял я себе иногда сотню раз за дань. Иногда больше. Это все о чем я мог думать сидя перед будущим начальством.
Выражение лица у одного из множества управляющих отеля «Парус», напоминало мне политика, раздумывающего над важной проблемой. Бесцельно.  
Рекомендация Саши, впрочем, сделала свое дело. И вот меня уже берут на работу. Мы победно жмем руки.
- Единственное что…Костюм. Он может быть на вас немножко мал. Не уверен, что он сядет.
И вправду. Брюки были слегка коротки, и то и дело я ощущал давление в плечах. А через пару недель костюм сидел на мне словно сшитый по заказу. Забавно, как легко мы можем привыкнуть к каким-то вещам. И какими незначительными они кажутся нам потом.
Суть ночной работы сводилась к простому присутствию, иллюзии комфорта, создаваемого владельцами и администрацией отеля. Даже если кто-то и решался въехать в отель в четыре часа утра – моей задачей было тут же натянуть улыбку, зарегистрировать постояльца в электронной системе «Паруса», завести счет и выдать ключ-карту. В остальное время я мог заниматься, чем душе будет угодно: проверять счета других постояльцев, выпивать в баре, читать всякую белиберду.  
Кто-то закашлялся. Шла вторая неделя моей работы. В руках у меня дурацкий любовный роман, забытый кем-то из постояльцев. Типичная книжка в духе средних веков. Рыцари, дамы и сношения первых со вторыми. Словом, работа моя шла полным ходом.
- Кхм…
Встаю. Напротив стоит повар. Выглядит он как персонаж мультфильма. Пухленький, усатый. На голове – дурацкий колпак. Стереотип разрушали только татуировки, просматривающиеся из-под закатанных рукавов.
- Да?
- Нужно открыть дверь в подвал.
Кухня занимает все подвальное помещение отеля. Тянется она прямо под несколькими зданиями. И выходит куда-то во дворы, напоминая совсем неприметный подвальчик.
Минуты три вожусь со связкой ключей, оставленных мне руководством. А в процессе думаю – зачем это повару понадобилось выйти через подвал? С другой стороны – выхода для персонала у отеля не было. Сдав ночную смену, я снимал с себя форму администратора и после как и все постояльцы покидал отель. Восемь ступенек вниз. Одна дверь. И вот я уже сливаюсь с толпой.
Когда ключ старой металлической двери наконец-то провернулся, в подвал тут же вбежала девушка. А за ней и ярые порывы ветра. Зима продолжала бушевать.
- Черт бы вас побрал! Пока вы там копошились, я себе все…успела отморозить!
- Тихо, Лизочка, тихо. Пошли, отогреемся и…На четвертый этаж.
Замолкает. Только взглядом обводит потолок. А я все понимаю без слов. От чая любезно отказываюсь. Только молча, шагаю к своему посту, глядя как повар легко кокетничает с девушкой.
Через четыре часа, он снова подходит ко мне с идентичной просьбой.
- Нужно снова открыть дверь в подвал.
На часах - шесть. Начинает светать. Через небольшое окно я могу видеть, как на улице появляются люди, а после – как вышедшая из подвала отеля девушка сливается с ними. Внешне – она не похожа на тех шлюх, которых я видел раньше или в кино. Она самая обычная. Такая, в которую ты никогда не влюбишься. Ее лицо мелькает в транспорте каждый день. Глаза – как у тысяч девушек. Рот – как у десятков тысяч. Нос – сотен тысяч. Ее ты ни за что не опишешь. Ведь все равно забудешь.  
- Почему ты сразу не сказал мне об этих мутках? – Саша делает большой глоток, а сам – не сводит с меня глаз.
- Я думал, ты сам обо всем догадаешься. Что, маленький мальчик?
Пауза. Я ничего не отвечаю. Работа только начала мне нравится. Если задуматься – это мечта. Низкая ответственность, куча свободного времени, регулярная зарплата. Стабильность в жизни я очень ценил. А вдруг этот наглый поваришка нарушит мою идиллию? Только этого не хватало.
- Расслабься. Ничего тебе не будет. Думаешь никто не знает ни о чем? Да руководство само придумало эту схему. Почему ты думаешь их проводят через подвал? Через парадный… В общем, нельзя этого делать. Представь, что будет, если одни и те же девушки будут раз за разом входить через парадный вход и выходить через пару часов. Это заметно. А через подвал…Это…Не так мозолит глаза. В конечном итоге, мы все всё понимаем. Это всем нужно. И рано или поздно, их самих будут заводить с парадного хода. Лучше с нашим содействием, чем у всех на глазах.
Он в последний раз отпил пива, и поставил пустую кружку на стол. А я – думал над словами Саши. Насколько он был прав. А еще – о девушке, которую встретил той ночью. Лиза. Очень скоро я знал всех шлюх, приходивших в «Парус». Я открывал для них тяжелую металлическую дверь два раза за ночь. Иногда четыре, если сразу нескольким постояльцам требовалась девушка. А они только входили, иногда хохоча, и поднимались на четвертый этаж, не говоря мне ни слова. Они - как картины в музее. Все – разные и непохожие. Лиза напоминала мне школьницу, зарабатывающую себе на карманные деньги. Она никогда не говорила много. Но много ругалась. Прямо как Дима. Я часто думал о девушках, которые у него были. Которых я никогда не видел. После его смерти мать несколько месяцев не могла отойти от кончины сына. Она загорелась идеей найти всех его девушек и, в последствии – возможных детей, которых не было. А я продолжал повторять себе: «Он ушел. Он ушел. Он ушел!» - всякий раз вспоминая о нем.
- Ты это кому?
Напротив меня стоял Володя. Повар. Как обычно, приходил ко мне, как только девушки подъезжали к отелю.
- Никому. Пошли.
Открываю металлическую дверь. В подвал спускается Вика. И, кажется, все здесь принадлежит ей. Помещение. Этаж. Все четыре. И мы в придачу – смотрящие на нее. На девушке – меховая шуба и очки от солнца, совсем не нужные глубокой ночью. Даже не видя глаз, я чувствую, как пробирает ее взгляд.  
- Ну чего встали? Ведите.
- Клиент просил тебя надеть чулки.
- Уже в них. Я надеюсь, он за это доплатил?
Ее голос грубый и прокуренный. Жутко сексуальный. Я представляю, как Вика будет говорить с клиентом, кем бы они ни был. Как она будет снимать чулки, которые он просил ее надеть. И как будет прощаться, уходя в ночь.  
- Какой номер?
- Сорок первый. Держи деньги. С доплатой.
Тонкие пальцы обхватывают свернутые купюры. Она бросает поспешное «Ага» и удаляется. А мы в ответ только смотрим, как вскакивают ее кудряшки. С каждым шагом.
 Утром Вика подходит ко мне. Каблуки – отстукивают быстрый марш по полу фойе. На лице – те же солнцезащитные очки, что и ночью.
Голос кажется еще более прокуренным. Она жмет мне руку, а сама наклоняется, и шепчет, как бы невзначай.
- Держи, твоя доля.
Я - отталкиваю ее.
- Не нужно.
- Этот козел Вова должен тебе отстегивать. Но почему-то не делает этого.
- Мне все равно.
Вика улыбается.
- Ну ладно. Но деньги я не заберу.
Закрываю за ней дверь. И снова проворачиваю ключ. Погода постепенно стихает. А вместе с ней – моя тоска по ушедшему другу. Я перестал бесконечно повторять свою мантру под нос: «Дима ушел! Дима ушел!» и то и дело вспоминал девушек из отеля, когда проходил по людным улицам и перекресткам. Каждый раз, я заглядывал в лица прохожих и надеялся увидеть там знакомые черты. Непослушные кудряшки. Детское лицо. Знакомые мне татуировки. Крючковатый нос. Я хотел знать, кем эти женщины были в реальной жизни, а не просто ночью.   
Работа в отеле предполагает либо выполнение обязанностей, либо простое забивание времени. В моем случае, все сводилось к последнему. Временами, персонала не хватало. Приходилось выполнять обязанности двоих. Когда в фойе поступал вызов – заказ еды, мне приходилось подменять официантов, не работавших ночью. В подсобке я снимал один пиджак. Надевал другой –красный бархатный. А после, спускался за едой и доставлял ее постояльцам.
- Вы знаете…Я ведь всю жизнь ищу Бога.
Ему за шестьдесят. Еще один персонаж мультфильма. Растрепанные волосы. Большой нос. Очки. Халат. Ночью он не спит.
- Почти никогда. Не могу я заснуть. – уверил меня постоялец, как только я вошел к нему. На часах половина третьего. Он продолжает монолог о Боге.
-…Но Боюсь. А вдруг ведь найду.
- И чего вы боитесь?
- Боюсь того, что найду и потеряю, раз найду. Смысл ведь не в том, что ты находишь, а в том, что ищешь.
Киваю и ничего не говорю. Закрываю дверь и оставляю старика в темноте. Он – смотрит на разогретый бутерброд бесцельно. Может ему просто хотелось поговорить? Ведь, к этому и сводилась еще одна часть моих обязанностей. Разговор. Со шлюхами я не общался. Только смотрел. На ноги и уголки глаз. И их лица, лежащие на постели номеров, куда я, одетый в форму официанта приносил еду и выпивку.
Щадящее похмелье. Не помню, как заснул, но помню обрывки нашего разговора. Саша. Ранняя весна. В руках у нас стаканчики с разлитым коньяком. А впереди – река, которая кажется бескрайним океаном. Мне – плохо.
- Я никогда не любил рефлексировать. Всегда боялся стать «тем парнем». Который, вспоминает какой-то определенный период в жизни. И говорит «это было лучшее время».
Он снова курит. Но в этот раз его руки не трясутся. Хоть Дима все еще не вернулся.
- Как ни странно, я понимаю, о чем ты. Но жизнь еще не прожита.
- Хочешь сказать: «А вдруг это время – сейчас»?
- Вполне возможно.
Заставляет задуматься. Об этом я думаю в следующую ночную смену. В ту ночь, на четвертый этаж поднимаются сразу три шлюхи. Кого-то я знаю. Кого-то - нет. И не обращаю на них внимания. До тех пор, пока Володя не отрывает меня от просмотров клиентских счетов.
- Нужна помощь.
На часах почти час.
- Ты как-то рано. Сейчас возьму ключи…
- В том то и дело. Проблема с постояльцем.
- Какого рода проблема?
- Он побил девочку. Зою. Она закрылась в ванной и не хочет открывать.
- В каком она номере?
- Сорок четвертый.
Я стучусь в дверь и постоялец тут же открывает ее. Он оглядывается.
- Слава Богу! Сука не хочет отрабатывать деньги! Выводи ее отсюда!  
На нем только трусы. И тонкие очки на переносице. Этот постоялец напоминает мне бухгалтера. Молодой. Амбициозный. Совершенно неприспособленный к жизни.
Когда я захожу в номер, он начинает орать и на меня.
- Да где вы берете таких шлюх? Надо бы научить сучку манерам!
В конечном счете, это все не важно.
- Зоя. Зоя. Это ночной администратор. Ты там? Открывай!
Замок на двери щелкает. Через маленькую щелку на меня смотрит Зоя. Она похожа на пятилетнюю девочку. Обе щеки красные. Нижняя губа – разбита. Сильно кровит. Глаза красные от слез. Вокруг одного – аккуратный ободок из лопнувших капилляров. Фингал. Мне жалко Зою. Жалко настолько, что я не думаю ни о работе. Ни о чем. Только бью подонка. Бью. Пока костяшки на пальцах не окрашиваются в смазанный алый цвет.  Он забирает вещи, и уходит. Мы остаемся вдвоем. Зоя сидит на полу ванной. Я на унитазе. Курим. Говорит она. О том, как ее первый ребенок не родился. Ей – 17 лет. Первый курс универа. День рождения. Пьяный секс. Залет. Девочка рождается мертвой. Ее она называет именем своей матери. А после – хоронит маленькое тельце на кладбище неподалеку от дома. Именно туда она приходит, когда ей грустно. Оправдывается за работу в отеле. Она говорит то, что ее это вынудил сделать бывший муж – который украл все деньги и уехал к любовнице. Бросил ее одну.   
Я слушаю. Потому что не могу сделать ничего другого. Лицо Зои – то пропадает, то появляется из-за спутанных прядей волос. Это делало ее похожей на певичку из фильмов 80-х.
Она продолжает. Рассказывает о брате, проигравшем квартиру в карты. А после – убившем их отца.
- Он думал, сможет продать квартиру и расплатиться со всем…А сам, жить не смог после этого…
Она всхлипывает. Я беру полотенце с прикроватного столика, сую его под струю холодной воды и даю ей – умыть лицо.
- Спасибо.
Выглядит она лучше. Но вот, проходит секунда – роняет голову и продолжает плакать. Я думаю о том, что случилось бы, если бы ее дочь родилась живой.
А потом, рассказываю ей историю о том, как устроился на первую работу. Дурацкая история. И короткий период моей жизни.  Я сразу же влюбился в одну из коллег. Сначала я ей нравился, потом она перестала меня замечать.
- Потом мы начали ненавидеть друг друга…Постепенно, я зарос скорлупой.
- Это как?
- Такое себе нежелание что-то делать… Ведь все сводится к тому, кого ты любишь или не любишь. Если любишь – будешь любить и то, что ты делаешь. Какой бы дискомфорт тебе это не приносило. Любовь – это человеческая потребность. И сильнейший мотиватор. Мы хотим любить и быть любимыми…
- А если тебя не любят?
- Значит, ты начинаешь ненавидеть то, что делаешь. Либо учишься не замечать. Обрастаешь…Но даже закрывшись, сложно не обращать внимания на раздражители. Ты будешь реагировать по-другому. Но это особо ничего не изменит. И никогда не меняло. Поэтому, я и ушел с той работы.
- Да, но ты мог спросить ее. Ведь так?
- Если бы я спросил – я бы узнал ответ. Лучше жить в неведении, чем потерять все. Разве нет?
Зоя улыбается. Кровь с ее нижней губы все еще струиться. А помада черного цвета красиво смешивается с тонкой бордовой струйкой.  
- Знаешь, каждый раз, когда я ложусь в постель, я представляю, что это не я. Думаю о себе как о девушке с экрана. Смотрю на нее как бы со стороны…Думаю как она испытывает удовольствие. Или…Испытывает ли вообще? Любит ли она кого-то? Любит ли ее кто-то? И да, ты прав. Иногда важно не знать правды. Это вопрос твоей веры во что-то. Узнаешь правду – перестанешь верить.
Мы проговорили до конца моей смены. А после – я снова провернул ключ подвального помещения. Из него только что вышла еще одна девушка. Она ушла и исчезла.
Покинув отель, я еще пару часов побродил. Март. В марте твои чувство снова обостряются, после холодной зимы. В октябре чувствуешь подъем, а после спад. Вот она динамика жизни.  

                                                            ***
Новый год. Воспоминания снова накатывают. Володя сидит передо мной, склонив голову на руки. Он был пьян и спал. По радио Илья Лагутенко рваным голосом поздравлял всех девушек с праздником – «С новым годом, крошка!» звучала уже в четвертый раз подряд. Я смотрел на остатки коньяка. С первой бутылкой мы справились быстро. На середине второй Володя притих, а я – погрузился в воспоминания: о том, как пять лет назад в такую же новогоднюю ночь напился с Димой.
- Моя тогдашняя девушка жила на втором этаже женского общежития. К тому моменту как они с подругой сбросили с окна второго этажа несколько связанных простыней – мы были уже пьяны. Я упал, взобравшись на полметра вверх.
В ответ – смех. Так смеялся и Дима, каждый раз рассказывая эту историю.
Вика сидит рядом со мной. Ее клиентом оказался мужчина за шестьдесят.
- Как только я вошла в номер, он спросил можно ли нам просто поговорить. Стеснялся. Смущался.  
- И часто подобное случается?
- В первый раз.
Ее лицо окрашивается множеством цветов. Это взрывы фейерверков ярко освящают один из номеров на четвертом этаже.  Тот, в который она пришла просто говорить. А после, осталась до конца новогодней ночи.
- Это даже странно. После такого чувствуешь себя использованной.
- Ну. Любовь или влюбленность бывают разными.
Смеется в ответ. Затем делает глоток из принесенной мною бутылки, пока я думаю об абстрактности собственных утверждений.
- Думаешь, кто-то из моих клиентов меня любит?
- Возможно. Но не так как ты об этом думаешь. Они воспринимают это как любовь. Их любовь. Тогда и легче будет воспринимать то, что ты делаешь. Понять тебя.  
- Все мы хотим любить и быть любимыми. Всем нужно кого-то любить.
Я ничего не сказал в ответ. Только поцеловал. Потому что был пьян. Потому что считал так же. Она - поцеловала в ответ. И сделала все, как если бы я заплатил ей.
А после – еще один поцелуй. Уже в конце. Не так, как раньше. Чмокнула, как на прощание. Она встала и зашагала в сторону ванной. Я лежал в постели и смотрел, как двигались ее бедра освящаемые светом. Как с каждым шагом подпрыгивали растрепанные кудряшки. Как блестели капли пота. И слушал, как взрывались фейерверки за большим окном.   
Мы не говорили друг с другом месяцами после этого. Я как обычно проворачивал ключ два раза за ночь. Открывал для них дверь. А потом, так же как и они – переодевался и сливался с толпой. И ни о чем не думал. Пока не прошел год со смерти Димы. Сашу я по-прежнему видел редко. Временами, он успевал забежать в «Парус», и вместе со мной посидеть за стойкой регистрации.
- Мы с Викой…
Договаривать я не стал. Саша многозначительно кивает и выдает протяжное: «Хммммм…». Последние пол года, он полноценно стал работать тамадой на свадьбах. Мы почти не виделись. Разве что временами. Как сейчас. Он – сидит напротив меня, задумчиво поглядывая на выход. Когда перед нами появляется Володя -  мы прощаемся. В конце он успевает сказать мне всего лишь одну фразу:
- Только запомни. В шлюх не влюбляются.
Дверь хлопает. Но, как ни странно, с толпой он не сливается. Его я вижу отчетливо. Так же отчетливо, как и слышу его слова, сказанные мне только что. Любил ли я Вику тогда? В тот конкретный момент? Я не знал. Как обычно, я видел ее, когда постояльцы ее вызывали. Зачастую их не заботил внешний вид – если речь шла о какой то конкретной девушке. Простые пожелания – да, пожалуйста. Я надену чулки, или рубашку с юбкой. Или вечернее платье. А могу и брюки с пиджаком, если хотите представлять, что я – мальчик. А могу выпороть вас плеткой, если будет угодно. Девушки смеялись, рассказывая эти истории.
Передо мной – трое из них. Вова немного пьян. Облокотившись на духовой шкаф, он слушает девушек, согревающихся порцией чая. Лед медленно тает в стакане с водкой.
-…в итоге заплатил он за два часа. А закончил через 15 минут…
Групповой смех. Февраль в этом году холодный. Дороги – скользкие. Как тогда, когда Димы вдруг не стало. Я долго не мог избавиться от ощущения тревоги. Девушки травили байки, а после – вместе уходили на четвертый этаж. Приходили новые. А Вова все никак не мог допить свою водку. И лед совсем растаял.
Снова пью коньяк. И снова поцелуи. Но уже не с Викой. Ее голос я, впрочем, слышу. Он доносится из глубин соседнего номера. Прямо за стеной. Стоны. Это она пытается ублажить клиента. Сделать все, как он того хочет. А я смотрю на Зою. На ложбинку у нее на подбородке. Ту, по которой в прошлый раз стекала кровь. Она почему-то дрожит. Но продолжает целовать. Будто бы любит больше всех на свете. Хотя, может это и не так?
Я тоже думаю об этом, и так же целую ее в ответ. Страстно. Это ведь не просто слово. Это еще и эмоции за ним. Это скачущий пульс и нашептывания. Это сдавленные стоны, и такое же сдавленное дыхание. После.  
С сигаретой она походит на Вику. Если задуматься – они все похожи. В постели мы все равны. Беззащитны и обнажены перед друг другом. Только чувства могут сразить нас наповал.
- Я пойду.
Она поспешно тушит сигарету. И жадно целует меня, обхватив обеими руками. Мы ничего друг другу не говорим.
Вику я встречаю в коридоре. Она аккуратно закрывает дверь. Мы оба только что закончили. Только что любили.
- Как твой вечер?
Застегивает шубу. Под ней у нее длинное платье с вырезом.
- Вечер мой уже подошел к концу…Как ни странно.
- А мой, похоже, нет.
Тонкими пальцами, она нажимает нижнюю кнопку лифта, и мы едем в подвальное помещение.
- Знаешь, я ведь никогда не заходила сюда с парадного входа.
- Никогда?
- Да. Совсем. Я познакомилась с «Парусом» изнутри. Через постояльцев и персонал. Через комнаты и подвал. И забытые вещи. Но это все временно. Люди меняются. Только ты здесь задержался…
-  А как же Вова?
- С ним у нас своя история. Давняя и не очень интересная…В некотором роде он что-то ищет. Думаю и ты тоже. Но он в отличие от тебя никогда отсюда не уйдет.
- Ну а тебе, чего тебе не хватает?  
Откидывает волосы. И снова – улыбка на лице Вики. Только что она закрыла дверь. Очередной клиент позади. И девочка в душе с чистой совестью едет домой. Свою смену она отработала.
- Я не сентиментальна. Ни к чему не привязываюсь…От вещей я давно отстранилась. Ничего не собираю и не коллекционирую. Даже воспоминания. А по людям не скучаю…Ну может по нескольким….
- И по кому сильнее всего?
- По сестре…
Тяжело вздыхает. Пауза.
-…Она умерла много лет назад. Город, в котором мы жили, находился перед водохранищием. В ущелье. Однажды случилась авария. Плотину прорвало. Я успела убежать. А Маша - нет. Позже ее не нашли.
- Выходит мы все что-то ищем…Расскажи мне о ней ?
- Ну…Это сложно. Я уже многого не помню…В детстве я всегда завидовала Маше. Наша бабушка преподавала французский в местной школе. Маша была чуть старше и бабушка начала учить ее первой. А я…Так и не выучила его. Много раз собиралась но кроме «Bonjour!” и “Ca va ?” ничего не знаю.
Она нервно смеется, пока мы спускаемся в подвал. Где-то там стоит Вова. Смотрит телевизор. Пьет свою водку. И ждет, пока ночь закончится. Как и все мы.  
- Ты любила сестру?
- Да. Очень. Даже сейчас…Мне уже много лет снится один и тот же сон. Я стою на берегу озера. На его дне виднеются здания…Это место когда-то было городом. И где-то там я вижу Машу. Я хочу позвать ее. Хочу сказать «Bonjour, сестра!» - как в детстве! Но не могу. Мне стыдно…
- Но ты всегда можешь уйти…Я закрою за тобой дверь. И Вика исчезнет. Вот так просто.
- Если ты прав, то это будет последний мост, который я сожгу…
- И как же это случится?
Воображение нарисовало долгие разговоры с ее боссом – сутенером, которого в действительности не было. Были только я и Вова. И сама она.
- Я просто зайду сюда. Как и все. Как будто я заблудилась. Как будто искала другое место и попала сюда случайно. Буду смотреть на все как в первый раз. И забуду этажи, номера и ночи…
Подъезжает такси и мы прощаемся. Снова поцелуй. Легкий. Быстрый. Скоротечный. Захлопнутая дверь. И вот, ее уже нет. Только копна кудряшек видна через заднее стекло.
                                                        ***
Свою мантру я перестал повторять. На год или на полгода. Дни смазывались. Ночи пролетали быстро. А постепенно разница совсем исчезла. Днем я отсыпался. А после – возвращался на ночную смену. Или же отрабатывал сразу две.
Спать мне не хотелось. Но и думать я не мог. Дурацкий любовный роман не шел. Никто из посетителей не терял экземпляров «Ромео и Джульетты» или «Короля Лира».
Дочитав еще один абзац, я выбросил книгу в мусорный бак и спустился в подвал.
Володя был пьян. Кубики льда одиноко плавали в пустом стакане. Его он осушил сразу же. А потом наполнил и еще раз опустошил, не давая льду растаять.  
- Кто-то из девушек сейчас работает?
- Эм….Да! Кто-то был. А что?
- Я буду в сорок втором. Попросишь потом зайти ко мне?
В ответ сдавленное «Угу». В руках у меня ключ-карта и бутылка коньяка. Снова выпиваю. Алкоголь не идет. Не он мне нужен. И не шлюха совсем.
Я это понимаю, когда Вика входит в номер. Она не удивляется, увидев меня внутри. Только снимает с туфли, и садиться рядом.
- Вова сказал зайти к тебе…Я тут одна сегодня. Видно не захотел дергать девочек. Или я не хотела, что бы он их дергал…
Выпиваю. Она обеспокоенно смотрит на меня и, не моргая, спрашивает:
- Как хочешь?
- Никак. Может просто поговорим? Ничего мне больше не нужно. Только давай поговорим.
Садится напротив и слушает. Рассказы о Диме. Иногда смеется. Курит. Под расстегнутой шубой у нее только лифчик и чулки. Но лицо – другое. Не такое, как у девушек, лежащих в номере. Их я видел тысячу раз. Открывал двери. Вносил вовнутрь еду. А они лежали на постели, свесив голову, или просто курили. Смотрели на все с пренебрежением. А после, как и я – закрывали дверь и уходили. До следующей ночи. Пока их тоже кто-то не звал снова.
Говорил я только с Викой. Хоть и проводил время с другими. Зоя и Лиза. И новые девушки, которых я едва знал. Дверь открывалась и закрывалась. Потом они выходили. А я оставался. Курил. Временами Вика тоже была со мной. Но, уходить она не торопилась. Лежала в постели и по-детски зарывалась в одеяло. Откидывала кудряшки, смеясь с моих шуток. Обнимала. А после мы говорили. Как в тот вечер.
                                                             ***
Лиза быстро натягивает джинсы и застегивает куртку под горло. Я смотрю на нее лежа в кровати. Точно девочка-подросток. Пауза. Вики нет. Она где-то там. В стенах отеля. В одной из соседних комнат.  
- Может останешься? Ненадолго. Просто посидим…
- Так можно и…влюбиться…
- В каком смысле?
- Ты разве не знаешь?  Нам платят не за разговоры. Не за задушевные беседы. В смысле да. Я могу с тобой поговорить. Но за это я беру доплату…Ты то мне не платишь…Мы вроде как давно знаем друг друга. Все всё понимают. Но для них…Да. Хотя, все мы за это расплачиваемся. Не важно. Главное запомни – шлюха делает свое дело. А после – не лежит и обнимается с тобой. А сразу уходит.
«Шлюха» - отчетливо слышится у меня в голове. Как срежет ногтей по стеклу. Дверь закрывается. Лиза уходит к другому клиенту. Она только что приняла душ и поспешила снова изображать минутную влюбленность. Целовать и обнимать кого-то страстно. А после – так же быстро уйти. Я был всего лишь очередным клиентом в списке. А ночь обещала быть длинной. В номере я задержался еще ненадолго. Курил. И думал о том, что как минимум два человека в этом отеле были одиноки. Они представляли друг-друга обнимая и целуя тех с кем были, но кого не знали. Мы с Викой.
«Вика и я» - это я повторил еще несколько раз. А потом. Еще несколько раз. Пока не встретил ее. Посреди темного коридора она была похожа на потрепанную марионетку. Красивую куклу, которую я не хотел отпускать.
- Ca va ?
Улыбается в ответ. На лице темные очки. Как в тот день, когда мы познакомились.
- Комси-комса…Ночь никак не закончится. Спущусь-ка я к Вове. Выпью чего-нибудь. Надоело все.
-  Тебе просто нужно отвлечься. Может…возьмешь выходной ? Сходим куда-нибудь.
Молчит. Только смотрит на мигающую лампочку на потолке лифта.
- Ты же понимаешь, что мы живем в разных мирах…
- Ты хотела сказать на разных этажах ?
- И это тоже…
- Да, но ты же не умираешь, уходя через эти двери. И не рождаешься снова, перед тем как спуститься в подвал. А вообще…Чего мы это возимся. Держи. Сделал тебе запасной.
Она посмотрела на ключ у меня в ладони. И ушла. О чае мы забыли. Такси уехало. Я снова остался. Ключ неприятно звякнул во внутреннем кармане пиджака. А после – я закурил. Но уже в номере отеля. Зоя аккуратно закрыла дверь, входя туда, и начала раздеваться. На ней – темно-красная блузка, которая красиво спадает на пол.
- Может просто поговорим?
- Люди все чаще просят меня об этом.
- Правда?
- Да. Разобраться им сложно. В себе. В жизни. Но это все не важно. В конечном счете. Я слушаю их. Говорю «Да, дорогой!» если нужно. А после раздеваюсь…Или не раздеваюсь.
- И что ты в этот момент думаешь ? Когда они сидят рядом. Общаются с тобой…
- Ты сам сказал - всем кто-то нужен.
- Выходит каждый ищет что-то…А если не находит?
Красивым жестом она откидывает прядь с лица. А после - обнимает меня одной рукой. Но на вопрос так и не отвечает.
                                                        ***
Вика впервые зашла в фойе с парадного входа. Удары каблуков звучат на всем этаже. Посетители впрочем, не замечают ее. Даже, несмотря на растрепанную капну волос. И шубу. И глубокий вырез декольте. На часах восемь утра. Объясню новому постояльцу, как пользоваться ключ-картой. Семьдесят лет. Только что въехал. Никак не мог сообразить нужно ли его «втыкать» или «просто прикладывать». Напротив, стояла она. Смотрела на меня так, будто видела в последний раз. А я в ответ – так же на нее. Никто не сводил взгляда. Как на дуэли.  
Уже на выходе из отеля, я повернулся к Вике. Ветер растрепал ее волосы, как прошедшая новогодняя ночь. Небрежно и аккуратно. А я глядя на нее только проговорил:  
- Возьмем такси?
В ответ на меня смотрит лицо девочки. Она улыбается и плачет. А после отвечает:  
- Пройдемся пешком.  
Мы растворяемся в толпе.



 
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney