СООБЩЕСТВО

СПИСОК АВТОРОВ

Юлия Тишковская

это может произойти с кем угодно

09-02-2007





*
это может произойти с кем угодно


*
в группе детского сада есть мальчик с аутизмом. Как уж так получилось, что он среди обычных детей – неизвестно. Наверное, в лечебных целях. Воспитательница знает, старается лишний раз не задеть его, не прикоснуться – понимает, что ему это – невыносимо. Но все равно иногда забудет, то приобнимет, то поможет одеться. Он сразу отшатывается, глаза чужие-чужие. Как током ударило. Через какое-то время подходит и тихо-тихо так говорит:
- если хотите, можете постоять со мной рядом

вот и мы, вроде бы здоровые – всю жизнь

разрешаем или не разрешаем стоять


*
я очень хочу, чтоб ты срочно приехала, пока у меня никого нет, исключительно поздно вечером, исключительно после душа, горячая вода есть, есть, ты не бойся, полотенец у меня несколько, одноцветные, без цветочков, все как ты любишь, не знаю наверняка, но могу догадаться, знаешь, вот многие думают-думают себе, а я всегда знаю, так тоже бывает, и так – тоже, и вообще бывает по-всякому, а то кино, которое ты взять хотела – так я тебе не советую, ничего особенного, ну плакать будешь, не без того, нет, лучше не надо, я тебе говорю, ну послушай меня хотя бы один раз, один раз, больше не надо, ну не слушай, ну как хочешь

я покажу тебе дом в Столярном переулке


*
- почему ты смотришь порнофильмы?
- исключительно из этических соображений.

там все
друг друга
любят


*
ходящий по вагонам за милостыней заставляет меня опускать глаза, вспоминать. Но я не плачу. Слезы начинают собираться где-то внутри, когда я вижу дурацкую рекламу пива – там красненький и желтенький человечки, закрыв лица руками, спрашивают всех нас: «Как они могли ТАК с нами поступить?» На них летит большое самооткрывающееся зеленое пиво, а внизу слова, от которых я не могу оторваться:
ОТКРЫВАШКИ ТЕПЕРЬ НИКОМУ НЕ НУЖНЫ

но это – неправда.


*
солнце, солнце, на дереве – скотчем приклеен прямо к телу деревянному листок бумаги. Не прошла мимо, прочитала по памяти: «Ищу подругу, чтоб поговорить. Мне очень одиноко. Мне сорок лет». И номер телефона, остался один, что ли. Вот и проходишь мимо солнца


*
странное сочетание «обратный человек» возникло само собой, совершенно естественно вчера в разговоре, и пока я прижимала трубку ухом, а другой рукой мыла посуду, поняла, что обратный – это вовсе не человек наизнанку. Это совсем другое, уходящее туда, где нас нет и нет человеческого, только спокойный голубой цвет медитации, вглубь, вглубь за рудой смысла, за алмазами смысла, которые легко разрежут стеклянные полушария мозга – чувство вины и любовь, правая половинка больше


*
«я хочу, чтоб у меня были веселые похороны», - говорит сквозь снег

по обыкновению, снилась старая питерская квартира. В нее залетела шаровая молния, но на самом деле она была в виде горящей полоски, прошлась по занавескам, потом повисла в воздухе, потом возник дедушка Витя, прогнал ее, а она – ко мне, врезается в мягкое. Не больно, только чувствуешь, что теряешь сознание, вот-вот потеряешь, а при этом продолжаешь думать. Ты думаешь, а оно не возвращается

- какие облака, ты только посмотри, какие облака!
- эти облака вылетают из вон той большой трубы, - улыбается

идем дальше.


*
такое чудо – воробей летит вдоль решетки и пролетает сквозь прутья на ту сторону, потом на эту, на ту, на эту. Это – такая игра, и он выигрывает, а я поддаюсь

через себя не переступаешь, растешь, и больше ни слова о боли, даже когда эти подобия слов чем-то оправданы – чем? – твоим эгоизмом? – ну уж нет

только любовь, любовь

подоткнуть одеяло, не сорвавшись в свой мир
потому что в нем только я, а где же ты

а я – с тобой


*
а еще я вчера думала – ведь были же промокашки, розовые такие, даже когда чернилами уже не писали. А их все равно выпускали и вкладывали в тетради – по инерции. Мама говорит – такие технологии. Вот так и на работу ходишь, и живешь. Просто когда-то тебя выпустили, а технология уже устарела


*
и ведь каждую секунду кто угодно может спросить. И скажешь – да, так и есть. Или – да, это правда. Или просто ничего не скажешь, будешь молчать, молчать, разглядывать тапочки, но все почему-то станет понятным сразу. Хотя это и так – понятно. Но людям почему-то всегда нужны подтверждения. Все, к чему прикоснешься – холодное. Так и ходишь, и берешь что-нибудь в руки или случайно задеваешь – холодное, холодное. Но каждый твой жест и движение заставляют работать какую-то внутреннюю маленькую машинку по выработке тепла, уж не знаю, где она помещается, когда внутри тесно, а снаружи – холодно. Глядишь – и отлегло, оттаяло. Все время смотрю, как ты улыбаешься
и ты улыбаешься
все
время


*
иногда на определенном этапе жизни совсем не лишним оказывается понять, что человек ты неинтересный, а попросту говоря – скучный ты человек. Но и здесь, как и везде, не без пользы: смотришь на мир широко раскрытыми глазами – глядишь, и залетит в них что-нибудь, осядет на дне. Значит, и ты миру нужен, пригоден на что-нибудь, и эта самая обыкновенность порой потяжелее кажется талантливости и исключительности. Наверно, упаковали неудобно или руки слабы. А думать об этом – споткнешься или вовсе собьешься с дороги


*
просто знать, что кого-то нет, - подобно взгляду на падающую каплю, она летит, она сорвется, но она не падает, не падает, не падает. Не упадет. Она падающая. Ее нет ни там, ни здесь. Она между.

так же и знать, что чего-то нет.
Просто знать, что чего-то нет.
оно – между.
знай


*
в цирке на Вернадского есть такой номер – вроде как воздушные канатоходцы. Ходят они по канату в специальной обуви, мужчины и девушки. Носят друг друга под музыку. Канат натянут между двух площадок, висящих в воздухе. Через какое-то время одна площадка поднимается вверх, образуется угол градусов 50. И по канату вверх на ту площадку пытается идти мужчина, скользит, съезжает, но идет, идет. Каждым шагом вверх – и вниз, получается что-то вроде вечного двигателя без коэффициента действия. Мы все так же топчемся или скользим, шаг вперед, шаг назад, результат – налицо. Потом он почти дошел, ну каких-нибудь три шажочка, и… вниз. Приехал туда, откуда шел. И вот когда я уже почти устала от жалости к человечеству – повернулся спиной и легко зашагал, без съезжаний, задом. Вроде как – способ пройти всегда есть, вопрос – как это так извернуться надо, чтоб не упасть


*
смерть – это когда целое становится частью всего, это растворение: так теплая вода съедает кристаллики порошка


*
Думаем – а что нам за это будет? Ведь знаем, знаем. Что сделаешь – то и будет. Или что не сделаешь. Дуешь на пальцы ритмично – выходит свист. О несделанном. Но скажу хотя бы: грустите светло. Или – головой о стену, чтоб совсем. Или тихо и светло. Две стороны ладони, в которую дуешь, чтобы согреться. Снаружи всегда холоднее, чем внутри.


*
три цвета

маленькой мечталось о синих-синих розах, которых не бывает и не было, если только не взять белые и не поставить в воду с чернилами – по слухам, они становятся голубыми, но не синими же. А тут приезжаешь к морю – на стене синяя роза человеческого роста. Считай – одной мечтой меньше, она здесь никому не нужна, только для меня

совсем черный красивый негр из Швейцарии в трусах «Ямайка» занимается женской гимнастикой, у него есть белая подружка, подружка смотрит недоверчиво даже на пожилых немок рядом с ним, поочередно поднимающих ноги, потом отворачивается и плачет. После занятия он приносит ей пиво, они долго молчат

а надо всем, конечно, голубой – Олькины летние глаза и небо, выше всех. Мы беззащитны, когда у кого-то поднимается температура, когда кому-то больно из-за нас. Тонны воздуха падают нам на плечи, небо опускается и, как всегда, становится ближе. Гляди-ка, от солнца оторвался кусок и ударил нас по голове. С тех пор мы беззащитны, беззащитны, не смотрите на нас


*
и все бы ничего, просто в один прекрасный день вместо открывающей и закрывающей скобок ставишь две открывающие


*
так и будет – случайно протянешь руку, выгнешься телом – коснешься меня. Не думаешь, не вспоминаешь, кто это может быть этой ночью – знаешь. Проснешься потом, встанешь попить, дойдешь до кухни – как полет на Луну зимой, в желтый холод. Нальешь воды – и вдруг так испугаешься, что рука протянута, а меня – нет, только темно-желтый холод, и вода выливается на пол, летишь с Луны обратно под одеяло, и страшно, страшно, если я вдруг отвернусь к стене, нет же, все будет, как картинка в кино, как Таинственное Дело – не спится главному герою, поднимается он с постели, глянет напоследок – жена спит себе как ни в чем не бывало, на цыпочках встает и уходит, спокойный. Что все будет идти как он себе видит. А камера крупным планом – ее открытые глаза.
Это наше Таинственное Дело, на Луну не летаем, руки протягиваем, не спим, не спим


*
в трамвае молодая женщина – поет. Слышится: а мы вернемся, все вернемся в эту чудесную страну, - церковным высоким голосом. Другая – сидит, громко шепчет знакомой: ничего люди уже не боятся, вот поют, не стесняются, ну как американцы эти, это еще ладно, а вот видела раз человека – идет и сам себе улыбается, это при нашей-то жизни. Ишь какой, ушел себе в свой мир – и хорошо ему. Сразу понимаю – ненормальный. Псих, одним словом. Издалека таких вижу

выходим у метро
улыбаемся
с той, что пела

ушли себе


*
есть такая старая компьютерная игрушка - троник. Скачет маленький желтый шарик. Надо, чтоб он не упал, если упадет – умирает. И он всяческие преграды разрушает из кирпичиков разных цветов. За кирпичики начисляются очки. Из них иногда сыпятся такие подарки – желтые монетки, их надо собирать. И сыпятся плохие монетки – красные; если их съесть, что-то будет плохо – или дощечка, от которой отталкиваешься, уменьшится, или очки сгорят, или даже нельзя двигаться, как будто связали мгновенно. Иногда съедаешь зеленую – и попадаешь на уровень ниже или выше – это уж как повезет. С каждым следующим уровнем, понятное дело, шарик быстрее бежит и словить его все труднее. Зато и монеток больше

в общем, такая пародия на жизнь, что и играть стараешься как можно лучше, как будто это может хоть чем-нибудь помочь

независимо от того, что там падает на нас с неба


*
в метро неожиданно прямо под ноги – обрывок газеты, вынесен прямо к нам воздушным потоком, подземным ветром, маленький такой и грязный весь, избитый ногами. На нем крупно – всего два слова

ДОСТОЙНАЯ ЖИЗНЬ

ну да, под ногами в метро.
все еще не кончилось. Через пару шагов – другой обрывок. Смотрим выжидательно – повторится ли? Такое и вправду бывает – на нем тоже только заголовок, буквами чуть поменьше первообрывочного. Четыре слова.

БЕЗ ПРАВА НА ЖИЗНЬ

пошли дальше.


*
закон бомжа

знаешь, говорит, закон бомжа? Когда начинаешь обижаться и думать только о себе, - а обида и есть думание о себе, - представь бомжа у помойки. Вот о ком нужно думать – почему так вышло. Тогда все проблемы крошечными покажутся. Если, конечно, ясно представить себе бомжа этого. Ну так с воображением у тебя всегда все было в порядке

вот он, уже почти его вижу. Роется себе в помойке. И вот ведь что – довольный. Вид довольный у него. Довольный жизнью. Ну, улыбайся. Давай улыбайся. У меня же богатое воображение

а пока ты улыбаешься, я смогу обижаться и плакать



*
просто, когда есть добро и зло в чистом виде – ну как в Гарри Поттере, что ли. Тогда понятно, с чем надо бороться и что делать. Все просто и ясно. А когда нет ни добра, ни зла, границы стерты, и не существует правильных или неправильных поступков – вот тогда трудно. Попробуй поживи. Ты не плохой и не хороший, ты вот такой какой-то, балансируешь на грани, периодически проваливаясь то туда, то сюда, и никто тебе не поможет, ты в абсолютном одиночестве, потому что поступки только твои, и отвечаешь за них только ты, и опять же – они не будут ни хорошими, ни плохими, хорошими – чтоб ты мог ими гордиться, плохими – чтоб ты мог раскаяться и обрести покой; нет, они всегда будут просто поступками в зависимости от, и нет тебе успокоения, и никогда не будет


*
поняла, что для меня еще входит в самое важное:
не ударить идущего следом за мной
дверью входа в метро


2004-2007 гг.

с благодарностью АВ и ЕБ

blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney