РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВИзяслав Винтерман
ОСКОЛКИ КРАСНЫХ СОСУЛЕК
18-02-2018 : редактор - Женя Риц
***
Ещё не смерть касается крылом,
но ветерок её идёт от взмаха.
Врач воздух прописал – лечить надлом,
земли добавил – чтоб не знали страха.
Весь рацион – стремящийся к нулю –
пить хлорофилл и дождь вдыхать трехмерный.
И впитывая всё, что я люблю –
не мучиться взаимностью химерной,
не дорожить любовью – да ничьей –
судьба любила! Жаль, что так всё в óдно-
часье кончилось. Не знаю сам, на чьей
безумной стороне очнусь сегодня.
Где дождь без капель сушит мне глаза,
взвивается песок – воды родимей.
И я внутри кривого колеса
восьмёрками вычерчиваю é-mail.
Ocean (by Fiona Apple)
Мой крик:
«Океан!»
Песок звучит...
Как песок, звучит
мой голос.
Океан полон –
только слушай
голос.
Крик его –
моя смерть!
В мятой воде,
водовороте.
Не оставляй меня,
если можешь ждать.
Только ждать
и можешь...
***
Невозможного
шорох.
Капли
сухого дождя,
несуществующих
слов,
меня
самого.
Осколки –
разбитый
ёлочный шар –
на вате бессонницы –
блёстки
ангела,
домика,
красных сосулек.
***
Облака – это просто парок над тобой:
так, дыханье застыло,
загустело крахмальной на вид пустотой
и толкает в затылок.
В боль мою помещаешься ты во весь рост,
не цепляя, не раня...
Что её заживит? – это лёгкий вопрос –
стой спокойно и прямо!
И не бойся, легонько касаясь плечом –
мне не больно... Легонько...
Можно спиртом зажжённым, как синим лучом –
плавить неба клеёнку.
***
Я женщину у бога попросил –
согреть себя и спереди и сзади,
утихомирить боль, добавить сил –
по глупости своей... Но смысла ради –
и свет внутри включат и яркий снег –
снаружи. И слова перед рожденьем
на чистый лист улягутся след в след
всех четырех, рассчитанным движеньем,
бесшумных лап. Как эмбрион, в комок
свернувшись, как волчок блестя глазами,
лежу один, и кто бы мне помог
остановить вращение... Я замер,
слегка заснул и – полон рот стекла,
росой холодной склеены ресницы.
...А ты легко бы это пресекла,
я попрошу ещё тебе присниться.
***
Ещё одна реальность в дверь стучит,
в окно, в висок, в свернувшуюся набок
башку. И противопожарный щит –
огонь любви не сдержит – и не надо!
Я отдаюсь ей, встав, исполнив гимн,
расположив слова по нарастанью.
Свой голос тихий слышу – стал другим,
а раньше бы трубил во всё желанье...
***
Осколки осени повсюду,
цветного льда скользящий бзик.
Как монпансье от злой простуды,
кладу пять штучек под язык.
Холодный запах, едкий холод
щекочет ноздри, ест глаза.
И городок дождем проколот,
аптеки атакует за –
прозренье в капсулах и в мазях.
...За ересь меньшую он жёг.
И пепел в водяных алмазах –
от вечной жизни порошок.
***
На ресницах капли слёз тяжёлых,
и они срываются с ресниц,
вспыхивая – свет усилен в голых
четырёх стенáх, движеньях лиц:
все черты искажены и ломки
в приглушённом ходе темноты,
в запахе поплывшей киноплёнки,
склеенной во всех местах, где ты!
***
Дальше – в глазу берег моря,
море само.
Я ветеран, не знающий тремора.
Воды само-
тёк.
Рука помощи или близости,
напряженье в глазу.
Не выдержать... В радости, в злости –
море,
цвет – в звук.
Вагоны ржавые, рыхлые днища –
на дне..
Проснёшься – тебя здесь не было, не...
Вокруг – красотище!
И души не надо, и тело лишне.
Напряжение только выше сил.
Тот не выжил, а этот терпит,
забываясь в строчках. Что за стиль? –
морской, качающе-пьяный,
меланхолически-терпкий.
***
Круговой перекрёсток
наматывает на бобину
чёрные улицы, не испачканные снегом.
Деревья – не ставшие птичьим домом –
жаль, особенно – рябину...
Звук с зажёванной плёнки поплывший,
и – ничего, что свяжет с небом
живущих в слое придонном.
Жизнь – жертва богу? – обоих нету!
Жизнь на экране клятом
мобильного интерната.
Речка возьмёт монету,
примет любую плату,
я попрошусь стать пернатым.
***
Он выходит на сцену, и явно –
ему всё равно, кто до был, кто после.
Его энергия плавно
перетекает, галёрка – минное поле –
взрывается от прикосновения рук и ног
к мёртвой туше, гудящей за здравие...
Он сам по себе! Оркестр – подопытный осьминог
достойный самой непредставимой яви.
***
То на ресницах свет, то на ступенях.
И разливается... и – через край.
Я в этом солнце, и в мыле, и в пенах...
Не стоит печали ни ад и ни рай.
Здесь солнца как снега, по грудь или выше,
в каком-то недавнем забытом вчера.
А я лишь Пьеро с полной пригоршней вишен:
испачкался весь, хоть не съел ни черта.
Я образ печальный, мне солнце некстати
и свет не к лицу, но течёт по лицу,
по мрамору неба, по линии ската,
по морю, когда я над ним полечу.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney