СООБЩЕСТВО
СПИСОК АВТОРОВБорис Херсонский
КОНТЕКСТ
02-03-2012
Из Тумаса Транстремера
Контекст
Вот серое дерево. Небо течет
в землю по фибрам его -
в остатке ссохшиеся небеса,
а почва пьяна. Украденный мир
ввинчивается в жгуты корней,,
сжатый до зелени. Краткий миг
свободы вихрем рвется из нас,,
через кровь Парок и далее.
Se det gråa trädet. Himlen runnit
genom dess fibrer ned i jorden -
bara en skrumpen sky är kvar när
jorden druckit. Stulen rymd
vrides i flätverket av rötter, tvinnas
till grönska. - De korta ögonblicken
av frihet stiger ur oss, virvlar
genom parcernas blod och vidare.
Медленная музыка
Здание закрыто. Солнце проникает через проемы окон
и нагревает столешницы письменных столов,
достаточно крепких, чтобы выдержать груз человеческих судеб.
В этот день мы гуляем на широком пологом склоне.
Многие одеты в темную одежду. Можно стоять на солнце, щуриться
и чувствовать медленное дуновение вперед.
Я слишком редко прихожу к воде. Но сейчас я здесь
среди больших камней с мирными спинами.
Камней , медленно возвращающихся из волн.
Långsam musik
Byggnaden är stängd. Solen tränger in genom fönsterrutorna
och värmer upp ovansidan på skrivborden
som är starka nog att bära människoödens tyngd.
Vi är ute i dag, på den långa vida sluttningen.
Många har mörka kläder. Man kan stå i solen och blunda
och känna hur man långsamt blåser framåt.
Jag kommer för sällan fram till vattnet. Men nu är jag här,
bland stora stenar med fridfulla ryggar.
Stenar som långsamt vandrat baklänges upp ur vågorna.
из книги Klanger och spår (Звуки и следы) 1966
История шкипера
Есть бесснежные дни, когда море сродни
гористой местности, скрывающейся в сером оперении,
лишь изредка - синева, чаще - волны, как бледная
рысь, тщетно пытаются удержаться в прибрежной гальке.
В такой день из глубин поднимаются затонувшие корабли и ищут
своих владельцев, рассевшихся среди городской суеты, и утонувшие
моряки дуют в сторону береговой полосы, синеющей тоньше, чем дым из трубки.
На севере живет настоящая рысь, с заточенными когтями
и мечтательными глазами. На севере, где день
обитает в провале независимо от времени суток.
Там единственный выживший восседает
у печи северного сияния и слушает
эти замерзшие насмерть мелодии.
Skepparhistoria
Det finns barvinterdagar då havet är släkt
med bergstrakter, hukande i grå fjäderskrud,
en kort minut blått, långa timmar med vågor som bleka
lodjur, fåfängt sökande fäste i strandgruset.
En sådan dag går väl vraken ur havet och söker
sina redare, bänkade i stadens larm, och drunknade
besättningar blåser mot land, tunnare än piprök.
(I norr går de riktiga lodjuren, med vässta klor
och drömmande ögon. I norr där dagen
bor i en gruva både dag och natt.
Där den enda överlevande får sitta
vid norrskenets ugn och lyssna
till de ihjälfrusnas musik.)
Огненные каракули
В эти мрачные месяцы жизнь моя
вспыхивала только в минуты любви.
Так мигающий огонек светлячка
позволяет проследить его путь
в ночи посреди олив.
В эти мрачные месяцы душа моя
сидела сгорбленная
и безжизненная,
а тело шло прямиком к тебе.
Ночное небо мычало.
Мы воровски доили космос и выжили.
Eldklotter
Under de dystra månaderna gnistrade mitt liv till
bara när jag älskade med dig.
Som eldflugan tänds och slocknar, tänds och slocknar
- glimtvis kan man följa dess väg
i nattmörket mellan olivträden.
. Under de dystra månaderna satt själen hopsjunken
och livlös
men kroppengick raka vägen till dig.
Natthimlen råmade.
Vi tjuvmjölkade kosmos och överlevde.
Аллегро
Я играю Гайдна после тяжкого дня,
ощущая простое тепло в руках.
Клавиши вожделеют. Мягкие молоточки бьют.
Звук зеленый, наполненный постоянством жизни.
Звуки говорят, что свобода все-таки существует,
что некто все же не платит кесарю дань.
Я опускаю руки в мои гайдн-карманы,
притворяюсь человеком, смотрящим на мир легко.
.
Я поднимаю гайдн-флаг - это означает:
"Мы желаем мира, но не сдадимся!"
Музыка - это стеклянный дом на склоне,
по которому летят камни, катятся камни.
Камни катятся сквозь,
но каждая клетка остается
неизменной, неповрежденной.
Allegro
Jag spelar Haydn efter en svart dag
och känner en enkel värme i händerna.
Tangenterna vill. Milda hammare slår.
Klangen är grön, livlig och stilla.
Klangen säger att friheten finns
och att någon inte ger kejsaren skatt.
Jag kör ner händerna i mina haydnfickor
och härmar en som ser lugnt på världen.
Jag hissar haydnflaggan – det betyder:
»Vi ger oss inte. Men vill fred.«
Musiken är ett glashus på sluttningen
där stenarna flyger, stenarna rullar.
Och stenarna rullar tvärs igenom
men varje ruta förblir hel.
Утренние птицы
Я бужу свой авто,
ветровое стекло которого припорошено пыльцой.
Надеваю солнцезащитные очки.
Затихает пение птиц.
В это же время некто другой покупает газету
в киоске у ЖД-вокзала,
рядом - большой товарный вагон,
весь красный от ржавчины,
стоит, мерцая на солнце.
Здесь не сыщешь пустого места..
Прямо сквозь весеннее тепло - холодный коридор,
по которому некто проходит, спеша,
рассказывая, как его оболгали
все, включая начальство.
Через заднюю дверь в пейзаж
влетает сорока
черно-белая, птица Хели.
И угольно-черный дрозд, который снует взад-вперед,
пока все вокруг
не превратится в рисунок углем,
все, кроме этой белой одежды на веревке с выстиранным бельем:
хор Палестрины.
Здесь не сыщешь пустого места..
Прекрасно чувствовать как мое стихотворение расширяется,
в то время как сам я съеживаюсь.
Оно растет, оно занимает мое место.
Вытесняет меня.
Оно выталкивает меня из гнезда.
Стихотворение готово.
Morgonfåglar
Jag väcker bilen
som har vindrutan överdragen med frömjöl.
Jag sätter på mig solglasögonen.
Fågelsången mörknar.
Medan en annan man köper en tidning
på järnvägsstationen
i närheten av en stor godsvagn
som är alldeles röd av rost
och stor flimrande i solen.
Inga tomrum någonstans här.
Tvärs genom vårvärmen en kall korridor
där någon kommer skyndande
och berättar att man förtalar honom
ända upp i styrelsen.
Genom bakdörr i landskapet
kommer skatan
svart och vit, Hels fågel.
Och koltrasten som rör sig kors och tvärs
tills allt blir en kolteckning,
utom de vita kläderna på tvättstrecket:
en palestrinakör.
Inga tomrum någonstans här.
Fantastiskt att känna hur min dikt växer
medan jag själv krymper.
Den växer, den tar min plats.
Den tränger undan mig.
Den kastar mig ur boet.
Dikten är färdig.
Портрет с комментариями
Вот портрет моего знакомца
за столом. На столе – газета.
Глаза из-под очков смотрят спокойно.
Костюм отстиран до блеска хвойного леса.
Это лицо бледно и сделано как бы наполовину,
но внушает доверие. По этой причине
можно, не сомневаясь, находиться с ним рядом,
что от несчастного случая не спасает.
Богатство отца было естественным, как роса на рассвете,
но в доме никто не чувствовал себя безопасно.-
Казалось, что странные мысли
ворвались сюда среди ночи..
Большая грязная бабочка – эта газета -
стул, стол и лицо расслаблены ,отдыхают.
Жизнь как бы застыла в больших кристаллах.
Позволь ей там оставаться , пока не прикажут иначе.
Это – нечто, где я - отдыхаю.
Это есть. Но портрет не ощущает
ничего и потому живет это и существует..
Что я такое? Лишь изредка и давно
я приближался на миг к тому, что я есть,
что я есть, что я есть.
Но в минуту догадки я вновь исчезал.
Появлялась дыра, сквозь которую я падал,
как Алиса сквозь кроличью нору.
Porträtt med kommentar
Här är porträtt av en man som jag kände.
Han sitter vid bordet med tidningen utslagen.
Ögonen slår sig ner bakom glasögonen.
Kostymen är tvättad med barrskogens skimmer.
Det är ett blekt och halvfärdigt ansikte. -
Men han ingav alltid förtroende. Därför
drog man sig för att gå honom nära
och kanske då stöta olycka.
Fadern hans tjänade pengar som dagg.
Men ingen gick ändå helt säker därhemma -
man hade en känsla av att främmande tankar
bröt sig in villan om nätterna.
Tidningen den stora smutsiga fjärilen,
stolen och bordet och ansiktet vilar.
Livet har stannat i stora kristaller.
Men låt det bara stanna tills vidare!
Det som är jag i honom vilar.
Det finns. Han känner inte efter
och därför lever det och finns.
Vad är jag? Ibland för länge sen
kom jag några sekunder helt nära
vad JAG är, vad JAG är, vad JAG är.
Men just som jag fick syn på JAG
försvann JAG och ett hål uppstod
och genom det föll jag som Alice.
Романские арки
В сумраке громоздкой романской церкви
толпились туристы.
Арка за аркой - никакого обзора.
Дрожащее пламя нескольких свечей.
Безликий Ангел обнял меня
и прошептал через все тело:
"Не стыдись, что ты человек, гордись!
Внутри тебя открывается арка за аркой бесконечно.
Ты никогда не завершишься, так это есть и будет"
Я ослеп от слез
и меня вынесло на разогретую солнцем пьяццу
вместе с мистером и миссис Джонс, господином Танакой и синьорой Саббатини
и внутри каждого из них открывалась арка за аркой, бесконечно.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney