СООБЩЕСТВО

СПИСОК АВТОРОВ

Владислав Поляковский

Слово в начале

04-03-2008





Эссе опубликовано в №8 журнала "Двоеточие"

(ИЗ ТРАКТАТА «САМОИРОНИИ ЧЕЛОВЕКА ПО НОЧАМ»)


…что было раньше: яйцо или курица?

…словарь, в нем внутри замурована книга

…ё




Словом, Бланшо, лучше всех знавший, что такое забвение – и уж не бывший ли им самим? – сказался давно и прочно забыт. Нет, недавно и непрочно, абсолютно несчастливо: никак забыт. Как могло произойти такое? – спросите вы; я не знаю. Как не знаю и всего, что предшествовало, включая жизнь самого Бланшо, его дружбу с Жан-Люком Нанси, сэндвич с сыром, который он ел в районе Гамбетта или блинчик с каштановым маслом, которым он лакомился на Рю де Сотерн. Зато я имею представление о кое-чем другом. Об ожидание и забвении, об ожидании бога и забвении «я», о забвении бога и ожидании «я», об ожидании системы и забвении Другого, об ожидании Другого и забвении системы, об ожидании забвения и забвении ожиданий.

Письмо расставляет безусловный акцент человеческой жизни: она коротка. Безупречно, коротка, как птица, распластанная на листке иллюстраций. Важно: добывать редкие изумруды удовольствий сквозь признаки неоправданных событий и сущностей. Так много лишних и лишнего. Как бороться? Исключить.

Иллюстрация смысла в безудержной бессмысленности хаотичности. Узнавание исправления – удовольствие, краткий миг исчезновения многочисленных миров и сущностей из пределов собственного бога. Любишь бога – изгони неоправданное. Словом, см. Баттая, «Теория религии».

Так можно понимать христианский апофеоз: бог-отец, бог-сын и бог-святой дух. Для каждого бог является отцом – потому что является по отношению к нему богом, божественной сущностью, ведущей, сотворившей. Для каждого бог является сыном – потому что является по отношению к нему симулякром человека, воображенным и представленным к существованию, материализованной мыслью и верой, ведомым, сотворенным. Для каждого бог является святым духом – это и есть сущность взаимоотношений материального существа и нематериальной мысли его породившей и им сотворенной. Своего рода проекцией бога как внутреннего сверх-я сотворившего его. Образом, фантазией. Иллюзией. Гипнозом.

Бланшо, конечно, бликует и затемняет. Ожидание женщины в забвении собственной мысли, страдания памяти и сладости беспамятного отключения: лучшие учебник по ожиданию для тех, кто предпочитает забывать. Бог Бланшо – обстоятельство ситуации, тончайшего направления движения, располагающего смыслом обретения собственного смысла: в рамках нехватки какой-то бы то ни было полноты: реальности, осознания, сюжета, факта, наконец. Здесь сложно понять о чем это или ни о чем это. Вопрос «зачем» является ответом сам на себя, утрачивая, подобным образом, актуальность соответствия своему возникновению.

Это похоже на определенную традицию – мы могли бы назвать ее – «традиция исправлений». На исправлении стоит любая традиция вообще. Чем ближе к подлинной глубине ты понимаешь догму – тем меньшим догматом она себя представляет; исходя из Ницше, люди, познавшие некую вещь до самой последней ее глубины, редко остаются ей верны. Потому что стратегия логики легче, чем пуля на стеклянном шарике. Толковать традицию можно по-разному. Есть два пути понять эту традицию. Во-первых, можно понимать исправление, essence, как аспект собственного я, поклонение Мамоне. Гертруда Стайн в американских лекциях рассуждает об английской литературе. Она упоминает поклонение как путь чтения литературы. Ее лекции – путь величайшей самоиронии человека по ночам. Второй путь понимания essence – divine, божественный, или обожествляющий. Начало, одним словом. Бланшо лишен «я», насколько его может быть лишен кто-то или что-то, «я» априори имеющий. Лишен он и божественного. Странная нить случайного понимания, флажок-размер мысли, сакральной, - в момент своего создания, - если мысль можно взять и создать.

Так создается поэзия. Как проекция материи мысли. Каждая своя и чужая поэзия – метод общения человека и его бога. Ощущение теории с улетающей из-под ног практикой злопамятности. Демагогия абстрактного предмета. Словом, занятно, хоть и не без праздности.

Слегка заумно, но не будем предавать унынию. Все «Ожидание забвение» существует в немыслимой на данном уровне сознания взаимосвязи. Вполне, очень даже может быть, что в такой же, что и человек со своим собственным ощущением себя, видением мира, тактильным чутьем. Книга вообще-то абстрактна сама по себе. Она абстрактна в своей полифонии. Поэтому цивилизация тянется к абстракту. Порядка или хаоса нет, все зависит от угла зрения и логики. Узел бесконечных подобий – небольшое растение мыслит и двигает хрупкий позвонок ожидания или забвения к узурпации права на жизнь. Словом, унизительно.

Остается фармакон – структура или идея, произведенная системой, которая поможет системе умереть и поможет затем вновь восстать как феникс из пепла обновленной, существующий по новым, лучшим законам. Словом, хорошо если понадобиться всего один раз. Система забвения мышления всегда заинтересована в своем существовании, даже и фармаконом, который до поры до времени исключительно и умело убивает ее.

Словом, лучший роман ХХ века, что тут скажешь.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney