РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Илья Эш

Зима 2013/14 в обратной перспективе

07-04-2014 : редактор - Женя Риц





Память о тишине
В желудке сжалась ежом
Заяц между моросью
И морозной растянут
Грязного снега цвета
Вопросительной интонацией
Что за стеклом
За остекленелым взглядом
Пальцев которые
Колят болят помнят
Тепло лона отзывчивость кожи
Хлопо́к поцелуй погружение
Что говорят эти губы
что за беспомощный ужас
Память о веренице
Забвений с которыми только и можно
Перевести дыхание
Привести себя в положение
В котором вода окутывает и держит
В котором видно что не напрасно
И падать не то чтобы не страшно
Просто лишь так по закону
Снов маний книжек и кинолент
Можно быть может
В тонком коричневом мартовском снежном
Заметить просвете
Повседневного словесного аппарата
То от чего очнуться и отвернуться
Сил не достанет


***
Я люблю простые нелепые штуки
спать до обеда, игрушки и книжки
музыку сказки тебя
всё что нас держит
в старом железном лежит сундучке
не разлуки боятся, а неполноты
суеты вместо желания жить
гинзберг с ребятами не то, чтобы были неправы
просто боялись в луковым супом пропахших объятьях парижа
просто заныкались, слились, пытались сторчаться
жизнь пульсирует в них но как будто не может начаться
избавленные не от привязанностей, напротив
алчущие спасения в этих объятьях
потому так и держатся друг за друга
выбирают наисмешнейшее зло
в этой уютной неустроенности
послевоенной чумной праздности
в этих трещинах и зазорах
маленькие морячки и воры
дети безумцев коммунистов блядей
невозможно спастись в этом мире игр и затей
сбиваешь дыхание оставляешь по городу метки
не домоседка я не домоседка, мол, —
я свободная птица не сжимай меня в горсти отпусти —
горлица моя, отпускаю тебя, прости


***
тихо умер
в безоблачную погоду
связанный по рукам и ногам
не нашли, как ни искали
со служебными птицами и детьми
поставили памятник, намалевали
мол, лежит здесь
приходят, вспоминают
разливают не чокаясь
и он промеж них
вспоминают о ком-то,
обсуждают текущее положение
война, говорят, вошла в ту стадию
ящерицы, говорят, их орды крепчают
брюква не уродилась, кормят войска
хлебом, вымоченным в крови
степан, говорят, усомнился —
так его, ишь, камнями —
только здесь об этом и можно
не боятся чекистов и комаров
а вода, смотрите,
последнюю бутылку из дому принёс
сказать бы — от сердца отрываю,
да где то сердце, господи,
я ж не жалел живота своего
и других органов, более второстепенных —
разливают не чокаясь
смахивают скупые слёзы
вспоминают, когда было всё
как-то иначе
а вот... — он начинает, но не в силах докончить
потом, помолчав
видели, говорят, дети и птицы вернулись в город
ничего не найдя, спустя тысячу лет
это какой-то ёбанный кинематограф
терри гиллиам боже ты мой
по сценарию чапека
вдруг
над головами проносится
будто кто-то запустил
непонятную плёнку:

каждое сердце под кожей твоей
бьётся всегда не в такт
каждая рыба под кожей твоей
каждое щупальце каждый твой глаз
будь переполнен всем благом и тьмой
небо накрыло спелой хурмой
и не волнуется дух


***
в моем голосе, теле, пустоте коридоров
внезапно, как будто воздуха не хватило,
взглядом, запахом, всяким прочим
тем, о чем никому-никогда

память каменщика хранит
все прожилки и боли камня
цветовода память —
множество прерванных линий

то, чего в слова не облечь и взглядом не выдать
передают друг другу волоски тела
если бы только земля нас не тяготила (а она огромна)
ты бы взлетела — но ты плывёшь
и смешные рыбы говорят тебе языками

дурачок видел во сне болтливый камень
он переводил на рыбий да на человечий
всё то, чему не достало речи
всё то, от чего волнуются волоски
треск корочки на снегу, бег
цветные пятна
(дай сил не повернуть обратно)


***
не любовью, а смертью приникнув к губам
бьётся сердце маленькое смешное
кто укрывает нас спрятавшихся по проводам
от бьющих по площадям холодной крупою
кто направляет, когда уходим в пляс
и гладит по голове, когда шепчешь:
«я не такое. я не один из них,
не один из вас — я снежинка, зависшая над сухостоем,
я огонь и кость, я песок в горсти —
на могилу ссыпь или наземь брось» —
кто нас слышит, когда нет сил уже говорить
голосом ломким и телефонным храпом
кто говорит: «сам себя отпусти»
и по снегу прыгает на пушистых лапах


***
                  Для Г.Д.

нет ничего в бесправии вещей
и улица и дом стоят залитые
набрякшим воздухом с прожилками из глаз.
есть тень и есть подобие. мы пятимся
сжимаемся в преддверии весны
всё, что не прожито, нам в спину улыбается
и в руку нам кладёт бумажные цветы

вот так и ты стоишь
как был в белёсой памяти
обоев треск стихи и тишина
всё зыбко. дом бетонный улыбается
и в уши льёт проклятые слова
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney