РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Александр Мурашов

Журнал действий. Стихи

14-04-2016 : редактор - Женя Риц





Полдня пропахли колбасой
монеты жарили в кипящем масле
потом они пошли на речку
осталась в доме тишина
лишь изредка подрагивала стрелка
но не было, кто бы следил
а выпуклая занавесь сшибала
бутылочки на шахматной доске.


***

Педант паршивый, гнусный стоик
свой чай из рыбьей шелухи
заваривал, а сон ходил по крыше,
спускался гроздьями в окно,
когда мы слушали сцепленье пестрых басен.
И вот один из нас воскликнул:
Довольно, говорит, чесать
за ушком ночь, облезлую горжетку.
Мы вылакали дождь до дна,
и ветер, хлюпая, звонил в ладони.


***

С ковров собирали собачьи волосы
и в получившиеся кутались шубы.
Сочувствуя, собака на диване
в углу лежала. Лампы колкие звенели
о том о сем, как зрелые арбузы,
а рынок вдаль шумел. Набрякли сливы,
был сочен виноград, осыпан осами,
и пах абрикос, от рынка нам
до пляжа близко оставалось.


***

Он вкушал природу, как поэт,
пока они горчичники загара
к спинам прикладывали, груди,
и мелко озеро накатывало на песок
прозрачной рыбкой. Они лежали перед ним,
как запекшиеся сугробы марта,
как зимние тюлени облаков,
как шхеры, где гранит себя гранит,
и парус, знаете ли, вдалеке белеет,
как белая манишка у кота.


***

На одиннадцатом ехали трамвае,
где парк был, как февральский, сонным и темным,
промасленность солнца лоснилась
глухо на пасмурном небе. Мы говорили,
как будто цвел вокруг роскошный сад,
и все слова в нем были лепестками,
бабочки цветочные сгорали,
в саду шатер, в шатре царица,
пьет из кубка черное вино,
как эти мокрые и сонные деревья
как трамвайные черные рельсы.  


***

В тонких ветвях примостилась лазурь,
собаки обнюхиваются, виляя,
хозяева, здороваемся тоже,
ворона смотрит сбоку,
как лишняя собака. Ей видны
сокровища, зарыты от монголов,
в тысячелетней спячке пирамиды,
а кошка смотрит на ворону, из-за помойки,
видит силуэт испанской каравеллы
своим пиратским глазом. Блохи видят кошку,
точнее – лес, подножный корм, холмы,
вдруг приходящие в движенье, но пернатая
взмахнула вверх, во всё
хрипя воронье горло, как и должно,
во всё воронье небо.



***
Мы над силлабами корпели Прокоповича,
когда, нас напугав, в аудиторию
ворвался некто в хаки, говоря,
что бомбой это здание отравлено,
забьется через час оно в конвульсиях,
согласно телефонному звонку.
Нас вывели, о, как нас много вывели!
…В сортире на десятом этаже
лежала бомба, слушая внимательно
как опадают листики шагов
и затихает все. Она жила,
теперь уже взорваться и не думая.


***

Реснитчатые ветки, ухабистые облака,
люди в пейзаже: несколько человек
скучая, ждут троллейбуса, - напротив, в два ряда
сирень безлиственная: грот Венеры. Блещет
изнанкой белой крыльев стая голубей, взлетая.
А мы стоим: троллейбуса все нет.
Один, уже немолодой, сидит и булкой кормит
цитерских птиц, изволивших спуститься,
и вовсе не цитерских воробьев.
Я в шутку думаю: вот он – Тангейзер,
а вот троллейбус. Тангейзер, как и мы,
в него садится, отряхнувши крошки,
спокойно доедает булку сам.


***

Недоимка весны выплачивается подневно:
сегодня легче куртки, завтра на ветках клювики
пробились. Ландыши потискать из листков
придет позднее время. Они пока сверканье
оледенелого снега среди моложавой земли,
корни ландышей сонные веки,
глаза откроешь – снега нет, и мы обходим
размякшие по щиколотку газоны. Ландыши на них
не вырастут – а только одуванчики, трава,
и, как мошка, мелкие цветки, и клевер,
как на рисунке Дюрера, и шампиньоны.


***

Кошечка играла с белой теплой грудью
махрового носка – нет, уголка подушки,
нет, клубка, разматывая сюжет капризно-длинный,
материя длинна, а память коротка –
говорится так, но просто говорится
так. Играла кошечка, похожая на спицу,
все перевивала и перевирала,
словно Ян Потоцкий. Мы сидели тихо,
слушая, как дождь поклевывает стекла.
Торшер был очевиден, как и многое другое,
как на книжной полке «Рукопись» Потоцкого.


***

Как будто его замесили ночью,
в пекарне зари вынимается свежее солнце,
на это оглядываются и кто-то засматривается,
как на циферблат погоды или сигаретный огонек.
Они проснулись рано, День их долог,
как старушечий волос цитаты в супе.
Они обмакивают белки
в сияющую солонку, некоторые
восклицают: «Ра-Гелиос! О, Гелиос!» - они
понимают, что такое значит: «Я люблю тебя, как в ястве соль»
Другие не обращают на них никакого вниманья,
мало ли дела какие у кого.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney