РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Андрей Бауман

ИМЕНА ПРИКОСНОВЕНИЯ

15-04-2013 : редактор - Сергей Круглов







ОБРУЧЕНИЕ

Ангусу Дуву Макникейлу

Предадимся танцу
молоку предадимся и меду
солнце нам обручитель
земля свидетель нам
пригубим же друг друга — полную чашу виноградный огонь
пусть наполнит нас ее вежество
пусть охватит нас его истовство
станем в истине двоих возрастающей
говорит ему: ограда моя и прибежище!
говорит ей: обитель моя и пристанище!

вырвался из теснины сетей осетр
спасен в танце любовников
вестников середины огня
со дня сотворения тела
спелый поднимается жар
снаряжая друг в друга
садня
женствуя
возмужая
не двоица, не единица
радуница медуница
новое настает:
говорит ей: пшеница моя!
говорит ему: небо мое!
говорит ей: станем вместе быть
говорит ему: вместе быть станем
застанем себя навстречу, не дав застыть
друг друга, никогда оставим:
дочерью будем и сыном
матерью и отцом будем сестрой и братом
солнцем и виноградом
сад наш впервые сызнова
сад наш друг в друге вызволен
не обездвоен взглядом

24 октября 2011 — 27 июня 2012

ПОВОРОТ ГОЛОСА

Повернувшись в себя
ощути в своенравной коре
как ломается голос
и время плывет в янтаре
в ярком воздухе кружится взвесь
не касаясь земли
нежно касаясь земли
распыленная вспять
к родничковому зрению:
насветло взвесь
невесомое время
в ладони
небылинки на юном свету
пей этот солнечный воздух
чуть коснувшейся, сдержанной северной школы
этот крепкий иван-чайный закат
и восход нарастающего горизонта
этот свет молока и печенья
в босиком земляничном краю:
обернись на бегу
это ты за собой по пятам
с самодельным сачком
за собою непойманным мотыльком светлячком
что себе освещает прошедшему
будущий путь
на котором дитя промахнется
обратное сердце в груди повернуть

27 октября 2011 — 22 апреля 2012


***

Кате Перченковой

Кто глиняную ночь баюкал в люльке Божьей,
ел материнский хлеб в сияющем поту
и пестовал огонь, тот впитывал всей кожей —
моей слепой земли овечью теплоту.

Когда в растворе дня займется полыханье,
проснется птичий жар, воды веретено, —
ты бережно прильнешь ко всякому дыханью,
уткнувшийся щекой в сырое полотно

древесной нищеты, которая смешалась
невиданно с тобой, кто лег в нее ничком
и слезно ощутил стремительную жалость
к чуть слышному огню под сердцем-родничком.

16 ноября — 1 декабря 2012

ИМЕНА

Имена
пишутся наготой прикосновений
по чужому ритму зияния
по исступленному следу лица
в слоях разделяемого слова
по левкасу пылающего осязания
незастывшей грамматикой:
в анатомическом атласе речи
ветвятся венозные устья значений
в плазме-пламени всех ее лексиконов
касания имен татуированы на прикровенной изнанке кожи
на ее прикровеносной тишине

произносимое вглубь
семени и лимфы,
имя — рана, пульсирующая в воздухе вещества
яркий свет на кончиках голосов
расшивающих анонимную местность начала:

тело пишет себя шрамами
чужого любимого тела
слепое, читает его по слогам
стянутых рубцов
на шероховатую ощупь
на блаженную, безнадежную тьму
чужеродного огня
облекается в добуквенный жар языка
зачинаемого в полости имени
обнажается в заговорившее
другое сердцебиение
в свет внешний
покрывший
цикаду стрекочущей плоти
новорожденным алфавитом различия
именами прикосновений

12 ноября — 2 декабря 2012

ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

На третий день он, вооружившись последним смирением, пришел туда, где еще не обретенный сын, поздний свет обетования, будет рожден в земле Мориа, когда материнскую ночь пуповины рассеет усыновляющее лезвие Дня Господнего —

кости пустыни срастаются в опыт-плоть
в его сжигающей прямизне
между слухом и голосом нет протяженного зрения,
спасительного зазора
нет виноградника и священной дубравы
лишь голая кожа-земля
лишь раскаленное эхо до срезанных век испода —
скинии сердца
где в пульсирующем обручении завета
неопалимо движется Божество
достигая до сочленения суставов:
«Встань и иди! И с тобою — Обещанный Мой»
— спеленатый тьмой древовидной —:
горло вскипает голосом крови,
рука — лезвием послушания:
в пылающем кустарнике приуготовлен Единственный Его —
Того, Чье имя-лицо нельзя увидеть и остаться живым:
в пылающем кустарнике — разделяемый Первенец третьего дня,
свет для безоглядной обнаженности делания:
Акедат Ицхак становит наасэ ве-нишма
стяженное взаимолезвие жертвоприношения
в котором голос восходит наготой лица
огненной раной кенозиса и парусии

12 января — 31 марта 2013

СУДАНСКАЯ ТЬМА

Стивену Силверу, Грегу Мариновичу и Жуану Силве;
памяти Кевина Картера и Кена Остербрука

ты стоишь посреди
пустыни
в центре ее немоты
в ее суданской тьме
под мертвородящим солнцем
ты весь и сейчас
равен своей фотокамере
ее выгнутому стекловидному телу
пружинящий ком ястребиного зрения│
девочка на земле
сидит обхватив голову руками
высохшая жизнь выбеленная тишина
когда все меридианы сковало голодом
и кровь замедляя обесточенно сходит на нет│
рядом терпеливый огромный рассудительно-строгий
стервятник
ловчий
вечерней смерти
караулит дыхание
стережет когда ее медленное лицо и руки прильнут к земле
вот-вот
окончится
время
начнется
пища│
и ты караулишь этот миг окончанья-начала
когда всё ближе он и она
бесповоротно пригнанная
отрешенная троица ожидания
и в этот миг ты становишься вспыхнувшей молнией взгляда
она облетит все обложки
всю бумажную листву и благотворительный глянец мира
и ты облетишь
причтенный к бомонду
к пулитцеровской когорте
к актуальному и самоважнейшему
и когда тебя спросят спас ли ты
ту, ставшую твоим опытом твоей славой
ты отвернешься
ты скажешь что
твое мгновение ока
твой взгляд остановивший время
был важнее теплого хлеба в ладони
и гордо уйдешь с двоящимся, неслушающимся сердцем
подкошенным намертво
каждый день ты будешь молиться пепельному никому чтобы
пустыня подняла паруса и пламя выжгло горизонт без остатка
каждый день ты будешь
но не настанет
и тогда ты сядешь в машину
вогнав кляп в выхлопную трубу
плотно закроешь все окна и
качнувшись в одиноком мареве
шагнешь к лучшему другу
чью смерть не забыл отснять
пока его рубашка набухала кровью
и жмущаяся к груди фотокамера беспомощно заваливалась вбок
но ты знаешь что
не попадешь к нему
ты навсегда
останешься в сердце суданской тьмы
рядом с девочкой на земле
обхватившей руками безысходное тело пустыни

30 июня — 13 июля 2012

ПОЛЯ

В перекрестье рук
минные поля рассвета
когда-то неразрывно цветущие к ладоням
но обесцвеченные до немоты
их рассекают тела без тени
пробуя раскаленными ступнями
по влажному шелесту смерти
беззвучному, выбеленному шуму
вынутая земля похоронена под ногами
оголенная чернота
расстилая запекшийся пот лепестков
свежескошенное дыхание
время
пьет прогорклый воздух пересохшим взрывателем
и дети кормят его из ладоней
забинтованных оскольчатым светом
взросленья
кормят бедренной костной землей
пластунски распределенным весом
предстояния

рассветные поля голодны
в мертвом животе безошибочно сработано время
пора
обними тех кого ты коснешься
перед восходом

26 марта — 3 апреля 2013


ВЫДОХНУТЫЕ

выдохнутые наизнанку
мы
обратная поверхность неба
переписанные наживо
до копоти и подкожного дыма:
выдохнутые в свинцовый рассвет
трубами всех Твоих ангелов
стали трубными пятнами
с лица земли
всходили и гасли
пока Солнце и Луна —
престарелые либертены, потерявшие нюх, —
флиртовали вслепую
обмундированный день
покрывал хрустальную ночь
разглатывая пепел и мед
над серой зоной
терновый огонь
восходил в дымоходах
шипованной розой ветров
разрастался
стальной заклепанный воздух
перевернутый воздух рассеяния

смотри:
землеройка-смерть
слепая как кротость
обнюхивает своих новобранцев
медленно, кропотливо умирает ими
пока дым вспенивает
остекленевшие остриженные дыхания
переставшие во времена
когда с обугленных земель
падал пепел
на раскаленное небо
смотри:
в известняке оцифрованной памяти
кровь закопана в воду
водяную бумагу
кожу истории
кожу которую пишет с изнанки
оседающий голос порядка:
в-из вести — вскользь нее —
осажденная память в эфирной полумаске повторения
выдохнутая на стенки слов

слов, покрывающих золу
переведенного на язык винограда

7 августа 2012 — 1 февраля 2013

ВОЗВРАЩЕНИЕ ОДИССЕЯ

Одиссей возвращается в сумерках
на поседевшую от разлуки родину-остров
потрескавшийся дом зарос крапивой и чертополохом
и полевым огнем.
давно осекся детский смех и умер собачий лай
и нет больше старой кормилицы
которая бы узнала его по возлюбленному шраму

он раскладывает черствый хлеб
и потускневший сыр
совсем мягкий от стариковских слёз
тень того нежнейшего Полифемова сыра
отжатого грубыми пастушескими руками
слаще которого не было ничего на свете

волны равнодушно бьют в берег
образумленного, необретенного сердца
и гаснут

в его изборожденной коже
вся долгота пространства
и в складках век собрано тучное время
в его горсти все моря и всё троянское золото
но нет никого
с кем бы перекинуться словечком
посреди отрешенно катящегося безмолвия

14–15 ноября 2012

ЭВРИДИКА

белые стены
обступают расплываются
в исколотой синеве
вдох выдох выдох вдох
говорил ее имя
шептал его — молчащими пальцами,
тыльной стороной крика
пока лежала неподвижно
между белыми слоями тишины
и прозрачная жизнь
капала в пластмассовом проводке
в отвесную линию сердца
выкликал ее спеленутое имя
вписывал в солнечное волокно воздуха,
в комнаты сна,
беззащитными касаниями — в ее кожу
пока не открыла глаза
и сердце встрепенувшись
не сбилось от радости
ликующий промах между вдохом и выдохом
с отвесной линии в бесконечно-прямую:
обернувшийся — больше не властен
он оставлен гаснущий след
в ладонях
лишь тонкий след запаха
распавшаяся нить прикосновения

2012 — январь 2013


РОЖДЕНИЕ РЕЧИ

Время так близко
что можно коснуться его — ресницами,
ощутить сердцебиение его флейты
в боярышниковом дожде
в оленьем солнце
в черепичной двускатной тишине
прорастаемой дыханием вина и хлеба
движутся всходящие волны осязания
перезвончатокрылое прозрачное молоко
нарождающейся речи
антифонный хитиновый плеск трепетанье
янтарного пламени
где ладони поцелуем касаются губ
и солнечных волосков на солоноватой коже и вещества
из которого соткано время
время становить яблоневую литургию земли
время сшивать слюной меру времени

16 октября — 14 декабря 2012

***

Руки раскрыты сердцебиением вовне
обнимающая осязанием
энтелехия тела
икона прикосновения
восходя обоюдно
ладонная чаша
омывать зрение
пить взаимную тишину
в говорении-ощупью
светотьма осевая
правое: терновое бесстрашие
левое: покров любящих
покоятся продленным движением навстречу
проникая поверхность касания
благословляя
в щедрости сиротства
в подстрочном родстве нищеты
соединенным пульсом внутрь
раскрыты ладони
раскаленный синтаксис двойства
запястный огонь
в целомудрии-ласке
охватывает переплавляя
насквозь
до тростничьего, ласточьего смирения
проточного слезного жара
солнца на детских руках

14 декабря 2012 — 2 января 2013


КОСНУТЬСЯ

коснуться
целиком-очертания-«ты»
касаясь
изнутри извне
мгновенной кожи прикосновения
сединой-колыбельное движимо
солнце двойства
сквозь-различая
обводимый контур провидимый свет
в одуванчиковом стекле — позднем воздухе:
касаясь через него
лучась витражной тишиной осязания
вдоль теплого света друг друга —
острова застенчивого пламени
в волнующемся льняном просторе
бережные, хрупкие берега
минуют себя
в подвижном очертании времени
касанье собой именуя
в иной неразменности голоса:
близко — причиной-виной
( притронутый свет за спиной
приоткрытое солнце
в междустранствии ранних ладоней

22–30 марта 2013
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney