РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВБелорусский сатанист
Стихи белорусского сатаниста
11-05-2018 : редактор - Андрей Черкасов
Предисловие
Проект «Белорусский сатанист» пародирует маргинальные образцы паралитературы с её характерными приметами: традиционная силлабо-тоника с редкими срывами на верлибр, дневниковой интонацией, автобиографичностью, фрагментарным знанием молодёжных субкультур, неточным словоупотреблением и бесконечной путаницей понятий. Лирический герой — так называемый «хейтер», мизантроп, презирающий всё человечество, кроме мужчин-гомосексуалов славянского происхождения (известный в узких кругах проект «Злой Ой» тоже имел своих прототипов). Этот парень плохо образован, но, как многие сетевые графоманы, претендует на элитарность и не выносит любой критики; пытается приспособить доминирующий дискурс к собственным нуждам, но не выдерживает дискурсивного сопротивления. Это Адэр или Вальехо из гопнического квартала Минска, криптогот с внешностью полудеревенского пацана. Отдельного упоминания заслуживает внутренняя бифобия: борьба с интересом к женщинам приводит героя в маскулизм.
Ради комического эффекта мы доводили стилистические ошибки одного из наблюдаемых объектов до абсурда либо усиливали «дидактический» пафос отдельных текстов. Пренебрежение фиктивного автора нормами грамматики порождает новые, мы бы сказали — психоделические, смыслы.
Ледяной манускрипт
Сердце ранено всплеском навылет.
Закрываясь сиянием крыл,
Я курю на балконе без лилий —
Ты, ублюдок, их не подарил.
Взгляд мой смел, как у нежити-рыси,
Я ебал ваших педо-блядей!
Под балконом голодные крысы
Нападают на недолюдей.
Я морозом надёжно окован,
И плевать, что сейчас, в забытьё,
Не печатают мощное слово
В непроглядном журнале моё.
Я допью уворованный «Липтон»,
Сброшу пошлости грязной листву
И своим ледяным манускриптом
На материю вас разорву!
Вспомнился дурак один
Рома, ты не любил меня,
И тогда я решил, осёл:
Стану толстым я, как броня,
А на куртке моей — козёл.
А в подштанниках — чешуя,
И в тени холостого сна,
Будто чёрная простыня,
Развевается сатана.
Атлант
Иду домой, расправив плечи,
А в голове неся талант.
Я мира нового предтеча,
Я селф-мейд-мен и гей-атлант.
Бабищ проклятых уебу я,
Бомжей, приезжих, левотню.
И не ножом — одним лишь хуем,
Который в сердце я храню!
***
Одиноко, уныло, посконно.
Я из влажного выползу сна,
Где рисует мне гитлер картонный
Иудейского скосы окна.
На Парнасе, как бес на залупе,
Я танцую, уверенно ждя,
Что значки макаронные в супе
Образуют мне имя вождя.
Я — гурман! Осознали, гондоны?
Надо мною смеётесь вы, крысь,
Но вкуснее других макароны,
Что несут символический смысл.
Я НИ К ЧЕМУ НЕ ПРИЗЫВАЮ, БЛЯДИ ТУПЫЕ, ЭТО ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ!
Смерть крысам и мышам
Когда полночным небесам
Звездит звезда моя,
О смерти крысам и мышам
Задумываюсь я.
В ларьке съедая шаурму,
Не знал ты, проститут,
Что речи, телу и уму
Твоим не место тут.
Учти, мой враг, вися в петле:
Ты крыса и говно.
Всем зверолюдям на земле
Подохнуть суждено.
Подохнут крысы и мыши́,
Когда наступит срок,
И Сатана за мной в тиши
Пойдёт, как мой сурок.
Сонет
Никто не пишет так, как я —
Все в Минске падально бескрылы.
Но, сделав гением, меня
Судьба тоской осатанила.
Когда я жопы ваши рву,
Смеюсь я — но с петлёй на шее,
А если в море я плыву,
Оно со мною сатанее.
Я как Бодлер, я как Мюссе —
Геаутонтиморуменос.
Пойду на минское шоссе,
В сосну ближайшую въебенюсь.
Вам будет похуй, блядь и лох,
Что рядом с вами гений сдох.
Грибы
Под снегом обоссанным толпы окурков
В руках проститутки-весны.
А я не курю в окруженьи придурков,
Следя за грибом у сосны.
Вы съели с последним кристаллом кристалла
Остатки болотной судьбы,
А я получил от природы три балла,
Свои поедая грибы.
Над вами разлились гриппозные воды,
По венам сползают гробы,
А я размножаю стихов нематоды,
В духовку поставив грибы.
Отец открывает за водкою водку
О ваши посконные лбы,
А мне починили кранты и проводку,
Сияя, как факел, грибы.
Мой критик, ты сучая быдлоскотина,
И речь твоя — полный отстой,
А я посинею от псилоцибина
И стану великий святой.
Подсатановик
Зайдя в лесок коханый мой,
Искал мудила гриб.
Найдя трухлявый и гнилой,
Он от него погиб.
Я не читаю чёрных книг —
Читать уж мочи нет, —
Но вижу подсатановик
Сквозь чёрный бересклет.
К нему ведёт моя судьба,
Летит сатаномох.
Я мастер чёрного гриба,
А ты... О, чтоб ты сдох!
***
От брата съехал я в сады,
Товарищество там.
Зову я гейские зады
Ебаться по садам.
Нас не убьют во тьме, в говне,
Хоть нет там фонаря:
Старухи бродят там одне,
По правде говоря.
Ебаться не умеешь
Тебя, скотец, в могилищу зову.
Меня ты бросил. Скоро пожалеешь.
Я умирал и до сих пор живу,
А ты, бревно, ебаться не умеешь.
Я заходил четыре раза в год
Страницу на твою, где ты хуеешь,
Писал под фотографией, что скот,
Зануда и ебаться не умеешь.
Но ты молчал. Я скоро адрес твой,
Где твой бревнопапаша жопу греет,
Повешу на забор литой, витой
И подпишу: «Ебаться не умеет».
Всем похуй? Я добавлю в кровь вина.
По небу поплывут большие тучи.
Тебя возьмёт за горло Сатана
И никогда ебаться не научит!
***
Стою в корытенском ухабе
С огнём, пылающим в груди.
Отсель грозить я буду бабе:
Бабища подлая, уйди!
Мой брат, увидев бабоморду,
Пошёл за ней по мостовым.
Он быть хотел у ней четвёртым,
А стал лишь семьдесят вторым.
Он пил из горлышка у ели
В лесу безрадостной страны.
«Совсем бабищи охуели», —
Шептал ему самец сосны.
Лишь гей менять имеет право
Шлюнов, как куртку — на пальто,
А баб уёбистых орава —
Да никогда. Да ни за что.
***
Чёрен вечер. Тихо Свислочь
Льёт блестящие струи,
А у мальчиков повисли
Неблестящие хуи.
Оттого, что ели «скорость»,
Отказала голова.
Это травит геев Сорос,
Продавая вещества.
Словно лошадь, снег почуя,
Мы растим в сердцах змею...
Так, мой друг, скажу менту я,
Что стучится в дверь мою.
Моим врагам
Недавно я был в зоосаде,
И там целый ёбаный час
Макаки плясали, как бляди,
И этим напомнили вас.
Мне весть прилетела благая,
На мне золотое пальто,
И мне Сатана помогает,
А вам не поможет никто.
***
Опять цветных наелся стёкол
Сквозь Минска бешеную хмарь.
В судьбе моей, ко мне жестокой,
Я обитаю, словно тварь.
Как Ярославич я в Путивле,
Как с головою вражьей скиф,
Но ты, судьба моя, противна,
Как баб косплеящий пассив.
***
Строки, как жемчу́г,
Лезут в чёрный шёлк.
Сто на мне кольчуг.
Скоро выйдет толк
Из моих поэз:
Ты меня прочтёшь
И, съебавши в лес,
Врежешься в утёс.
Я же из дупла
Бабой выйду, тать, —
Буду от козла
Сатану рожать.
Бессонная ночь поэта
Сегодняшняя ночь меня чуть не угробила. Спать я решил лечь около часу,
как всегда, посидев на гейских сайтах знакомств, где меня все игнорировали,
кроме старых усатых активов. Со вздохом снял
последнее одеяние и приготовился закатиться на дно чёлна сна.
Только хуле там! Батя и братец
поспорили, выберут ли Луку на следующий срок. Разумеется, выберут:
это ясно и коту. Но им же надо посраться хоть из-за чего-то!
Братец кинул в батю бутылкой, а я крикнул, что лучше бы он его бутылкой выебал,
чтобы приблизиться к геям, высшей касте этого мира.
Братец отвлёкся от бати и ломанулся было в мою комнату,
но я придвинул к двери комод и заорал, что наведу порчу.
На прошлой неделе у брата гопьё отжало мобильник, это был я виноват.
Родственник рассвирепел ещё больше,
но в дурку не позвонил: тогда бы его тоже увезли.
Я сказал: «Если выломаешь дверь, я пришлю тебе комаров,
мою кровь они не пьют, боясь отравиться,
а твою будут, даже если она состоит на 1/4 из чарла,
а потом я вызову знакомых геев, и они тебя...»
«Да кому ты нахуй нужен?!» — спросил брат.
Батя всё это время ловил комаров одеялом,
отчитался, что поймал четыре штуки, остальные, наверно, сидят в комнате брата,
на потолке. Брат побежал их уебошивать,
а батя захлопнул за ним дверь и припёр тяжеленной тумбочкой,
притащенной с помойки. Менты привыкли, что батя там роется, и документов не спрашивают, принимая за бомжа.
Я подумал, что они наконец-то от меня отъебутся (не спрашивайте, кто «они»!),
и полез было в кровать, но коты ёбаные под окном
устроили концерт, а сосед наверху захрапел.
Я схватил стул, встал на кровати во весь рост и застучал стулом в потолок, но сукан продолжал храпеть.
Тут братец с батей, судя по характерному шуму,
таки соединились в объятиях и покатились по полу.
Слышны были крики: «Ты такой же пидор, как (моё имя)» и «Убью нахуй!»
А вскоре и менты подоспели, но я решил не выходить из комнаты и в отчаянии открыл паблик маскулистов, где написал:
«Все беды мира — от человеческой самки.
Вот бы избавиться от самок поскорее. Или избавить их от себя, уйдя в гейский сепаратизм».
Эти гетерасы меня почему-то забанили.
Я достал из-под кровати бутылку пива «Алiварыя» и сосу его по сию минуту.
***
Самка человека,
Толстая, как тролль,
Тащится с коляской
Мне наперерез.
Бабы – словно реки,
Полные икрой.
Бабы – словно сказки
Про нечистый лес.
Из-за опороса
Этого бабья
Негде жить нормальным
Будет мужикам.
Смотрят бабы косо
На таких, как я:
Я же идеальный,
Статный, словно храм.
Детские площадки
Сучие везде.
Вместо них гей-бары
Строиться должны.
Я иду в печали,
Будто по пизде.
Мир убили бабы.
Мы обречены!
Нету места мне в литературе
Нету места мне в литературе,
Только ждут с нетерпеньем в аду.
Белиал, объебошенный дурень,
Унеси мою душу в пизду!
Вместо мяса – дешёвая соя.
Денег нет. Их не стибрить нигде!
Как в могиле сырой под сосною,
Я усну на дощатой пизде.
Ухожу далеко от кириллиц.
Вам – трещать, как грачи у пруда,
Мне – лежать, там, где черви змеились,
Где в доску превратилась пизда.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney