РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВАнна Цветкова
Стихотворeния, март-май 2010
12-05-2010 : редактор - Василий Бородин
***
откуда мы пришли там смерти не бывает
сочится свет густой и слеп сторонний взгляд
направлена на солнце тетива тугая
и ветви о своём неслышно говорят
где талая весна и неба с аскорбинку
условимся стоять как будто не при чём
пока крылатый некто гнёт к земле рябину
и у дверей так долго возится с ключом
мы вечности никто убогие созданья
гадаем по руке и думаем о снах
нас учат на ветвях науке расставанья
небесной пустоте и говорят весна
где в мартовском окне всегда светло и жидко
там времени ростки как примулы цветы
и призрачной любви доверчивая жилка
стучится на виске с небесной высоты
***
где жизнь нанесена мазками акварели
и каждая деталь приравнена к нему
там свет качается в кленовой колыбели
и мартовские дни идут по одному
не разобрать письма из всех сплетённых веток
и кажется душа от горечи слепа
не надо нас искать ни в прошлый раз ни в этот
мы не вернёмся жить на землю никогда
деревьям всё равно что занимают место
весенние сады знобливы и пусты
им видеть суть земли и обращаться в бездну
прикармливая свет в зелёные листы
однажды обнажить до жил сырую душу
поверхность не ясна и невозвратен путь
нам свет и темнота а больше и не нужно
не говори что нет и смерти не забудь
***
в итоге жизнь казалась не при чём
вилась судьба но не было в ней проку
скрипичным складывался ключом
дым сигарет и тьма была в дорогу
я понимала мало из того
что значил бог или крылатый ангел
на книжной полке был совсем другой
в простой рубашке за стеклянной рамкой
мы были кратны хлопковым ночам
за нами шла совсем другая сила
но пиджаки с небесного плеча
мы никогда на людях не носили
свет оборачивался темнотой когда
я подходила к лампе слишком близко
мы не хотели смерти никогда
но смерть протягивала в окошко миску
из всех земных предметов и вещей
одна любовь дышала бесконечно
и мир казалось следовал за ней
не забывая о конце конечно
***
ведь должно быть что_то ещё, что_то
третье, как учебники в школе,
чтобы не дать тебе и мне поддаться страху
перед огромной бездной мира.
видимо, это вопрос веры и атеизма.
до сих пор я не знаю, какой я веры.
а страх разрушает созидание,
заставляет нестись со страшной скоростью,
наспех питаясь в макдонольдсах и сбарро.
передо мной рассыпаны разноцветные камешки.
сиреневый - буддизм
красный - католичество
белый - православие
жёлтый - иудаизм
один пахнет песком, другой ветром, третий хлебом,
четвёртый листьями.
прохладные. в бесконечном покое.
путая имена и наречия, сомневаясь
в том есть ли у нас выбор или всё уже решено
без нашего ведома?
передо мной - огромное расстояние.
я не знаю - что будет после.
в какой_то момент надо будет спросить -
та ли это дорога.
***
корнями переполненная почва
(как будто этим держится земля)
жизнь насыпает в лунки мир песочный
где никогда никто так не любил тебя
не тишина а смерть уже должно быть
ты прежде никогда не думал так
срывая речь переходя на шёпот
держа холодный палец на губах
ты кем_то был растением иголкой
жизнь не жалеет прежнего до слёз
пока душа сиреневого толка
молчит не задавая ей вопрос
весенний ветер теребит орешник
и ничего на свете не унять
как будто вовсе не было нас прежних
как будто не случились мы опять
***
не говори что это навсегда
скажи скромнее только лишь до смерти
пока в реке холодная вода
и куст репейника цветёт на этой тверди
спросить у тьмы откуда мы взялись
всем хлопком обратиться с этим к свету
один ответ обозначает жизнь
другого может быть и нету
на все сезоны долгая байда
из ветра неба и цветочной почвы
наверно в бездну или в никуда
сгибаясь словно стебель позвоночный
не знать не верить ничего не ждать
и разделить бы только неделимо
то что родилось жить и умирать
и так конечно что невыносимо
***
в лучшем случае промолчишь на вопрос почему живой.
интересно, это ли предполагал Сократ,
говоря "непознанная жизнь не стоит той
цены, которую платишь". и ты в этом не виноват.
притвориться невидимым, слиться в одно с водой,
словно рыба сглатывая будущее, скрыть сомнения в очередной
волне (потому что вода видна ветром или волной),
древним моллюском лечь под камнем на дно.
время давно уже не принадлежит нам одним.
крутится, как заводной, этот блестящий кристалл.
всё пройдёт. а не пройдёт, то бог с ним.
это не волчанка - как доктор Хаус сказал.
***
не время лжёт а мы его не знаем
мир плотно населён и обитаем
листва летит из всех забытых рощ
проходит день и наступает ночь
не зная сути называем имя
жизнь помнит ангелов и облетает ими
когда стеклянный разбивает шар
застигнутая временем душа
с небесных стран где жизнь уже не метод
приходит старый бог то тот то этот
и отворить бы в комнате окно
но свято место пусто всё равно
весь март пошит из льна с кошачей шерстью
мы выдержали тысячи пришествий
кому мы кто_нибудь хоть тьма хоть свет
пусть ветер вскинет ветки если нет
***
так дышат подмосковные сады
всей грудью всей листвой плодами яблок
всей иволгой скажи что это ты
дыханием нетронутым был явлен
за плоским небом виден смысл большой
о чём ещё дожди как не об этом
когда встаёт вода живой душой
всю жизнь мою затягивает светом
ослепшие не знают цвета глаз
проросших зёрен не собрать руками
как будто в небе кто_то любит нас
и остаётся ветром рядом с нами
о чём ты скажешь перед темнотой
в пространство где созвездья голубины
однажды больно вспыхнувший звездой
а после став сосуд из вязкой глины
***
уходит время остаётся миг
скажи что жив и в жизни не потерян
не ты здесь был когда весь мир возник
и стал в траве озёрах и деревьях
та часть меня которая мертва
уже ничья до спазма мозгового
и время переводится едва
не обещая больше разговора
не ты но кто_нибудь такой как ты
останется стоять в дверях и тихо
признает незнакомые черты
того что раньше времени возникло
останется цвести сирень в саду
и ветками начертанное имя
от смертного укроется в листву
и буквами проступит золотыми
***
мне небо велико глядеть на птичьи лица
и малостью своей не видеть птичьих глаз
что смертно никогда навечно не продлится
не станет тишиной и не запомнит нас
наполниться водой и превратиться в реку
сжимая берега как лезвие ладонь
что слышно в темноте - не слышно человеку
на этой стороне дно глубже чем на той
так впалая душа зверком бежит от травли
здесь нечего иметь и некого винить
я после разгляжу наверное куда мне
и память завяжу как шёлковую нить
***
не надо сетовать что виделись не часто
в конце концов у бога все равны
запомни навсегда что жизнь всего лишь частность
с какой ни подойди укромной стороны
на весь холодный март одни стволы и ветви
не думай что душа как зёрнышко мала
ответил бы хоть кто откуда ты и где ты
пока земля кругом под заросли сдана
я буду не мертва ты будешь ежечастен
до спазмов тишины до судорог берёз
а тот который слеп и ко всему причастен
произнесёт слова знакомые до слёз
зачем мы разошлись и поменялись миром
водой последний взгляд прольётся из окна
нас время разняло и протянуло мимо
остался долгий след и заповедь одна
***
в черте любви где счастье и покой
природу превзойдя по части тлена
мы в ветхом мире шарили рукой
понять пытаясь технику вселенной
ряд тихих облаков багряный шар
осколки птиц в цветастом оперенье
ты тоже был но был едва дыша
как будто узнавать ещё не время
ни нам к нему землёю напрямик
ни самому навстречу через морось
едва ли бог ещё он не привык
к тому что небо смертью распоролось
навеки смертных некому обнять
им возвращения назад не обещали
деревья в голос шепчутся опять
и жилка жизни бьётся о печали
***
день какой_то другой, не такой как вчера.
смертный движешься по пути, под ногами песок.
многое из того, что случилось, понимать ещё не пора.
головная боль выстреливает в висок.
неизвестно откуда взявшийся голос твердит об одном -
жизнь сплошная иллюзия, не перелей через край.
только что будешь делать с отчаявшимся стариком?
он узнал только недавно, что существует рай.
время уже остановлено, а ты по привычке ждёшь,
когда стрелки наручных дотикают до шести.
за окном то серое солнце, то мелкий дождь.
страшно подумать, что никого уже не спасти.
***
не понимая правда или ложь
о замысле последними словами
пока не смыл следы весенний дождь
который в шею нежно целовали
хлеб отломи и птицам покроши
спать дольше сна не позволяет гордость
нет ничего привычней для души
чем вылепленный из созвездий голос
когда внутри себя погасим свет
и всё что было прошлого забудем
нам будет то чего на свете нет
и что ли счастье непременно будет
нам нежен дым от горечи в груди
и нет надежды на другое имя
сто тысяч дней нечёткого пути
летят как звёзды и сгорают ими
***
северный ветреный день. может даже в раю.
узнаю улицу правды. ничего больше не узнаю.
старый ларёк. за прилавком женщина средних лет.
надо мною небо и горький, как водка, свет.
повернуть в переулок. дерево обогнуть.
что как ни дерево знает земную суть.
древний мир за плечом. страшно найти себя
в числах или месяцах отрывного календаря.
дольше жизни длится ветра надмирный стон.
мятые крылья ангела с двенадцатого этажа
напоминают детский счастливый сон.
дождь идёт. низко летит душа.
***
до пустоты до трещины наддверной
скрипя в пазах разламывая свет
жизнь смерти не равна и в ней наверно
с конечной точкой сходства нет
как быстро счастье и неспешно горе
клубок из нитей не найти конца
не разобрать что это было кроме
объятий рук и контуров лица
в руинах ночь но тьма ещё не близко
когда уйдём нам следом будет день
как будто в небе вспыхнувшая искра
или из веток липы колыбель
на долгий путь нам не хватает встречи
а на прощанье не хватает рук
когда из тьмы не голоса но речи
раздастся предпоследний звук
***
не узнавать себя в проезжающих мимо авто.
то ли жизнь не та, то ли небо сегодня не то.
человек, вышедший из себя, возвращается в никуда.
кухонный стол. на столе вода и еда.
что скажешь времени, переводя стрелки на час назад?
после жизни нас ожидают вещи интересней, чем рай или ад.
голоса не врут, если шепчут – не спи, не спи –
словно это ты решаешь – be or not to be.
ничего нет бесконечней вещи – говоришь, тупой предмет.
он просуществует вечность. У тебя надежды нет.
солнце освещает подоконник . бледная полоса.
жизнь непонятна, но и смерть не совсем ясна.
***
для чего эти окна, слепящие окна в бессмертье,
где дымится огонь и густеет простая вода?
словно что_то ещё существует на временном свете,
что, как воздух в еловом лесу, не сгорит никогда.
как птенец бьётся сердце, зажатое рёбрами слева,
ничего не умея сказать о грядущем конце.
сколько яблонь в саду, а под яблоней новая Ева
с тёплым плодом в руке и отчаяньем на лице.
может сбыться всё то, что казалось одним обещаньем.
ветер вскинет листву и пойдут проливные дожди.
жизнь окажется тем, что в подарок несут на прощанье,
выше слёз, потому что другого уже не нашли.
имя муки вполголоса, шёпотом - имя разлуки.
нас не будет потом и не будет совсем никогда.
над водой и огнём, как в молитве, скреплённые руки
и непрожитых дней, как садовой листвы, череда.
***
за окном мелкий как просо снег
если что и скажешь то не про то
не выходит клавишами control back
словно клавиши с космосом заодно
ветер-сквозняк открывает дверь
за душой ни света ни темноты
словно их пожирает какой_то зверь
приглядишься внимательней это ты
занавеска шепчет помилуй нас
обращаясь к мартовским небесам
на ответ небес не хватает глаз
словно человек это божий спам
***
смотреть на тьму не зная в чём неправда
от расстояний слеп но зренье не при чём
нас звёзды никогда не возвратят обратно
оно виолончельным скручено ключом
растерянно стоишь под корень точно вымер
причастность к бытию оформлена вполне
душа внутри тебя решает некий выбор
не общая ждать заката где_то вне
нащупаешь рукой предметы что поближе
в них нет совсем любви и смерти никакой
ночные небеса твоим дыханьем дышат
как корабли идут ведомые рекой
весь этот долгий мир садовая ограда
шиповник вдоль неё с малиновым листом
как будто видеть то что там за ней не надо
как будто эта жизнь проходит не о том
***
что_то бессмертное движется по оживленной МКАД.
то ли я омертвела, то ли просто дует в окно.
жизнь без света в конце коридора напоминает ад.
свет без жизни бессмысленен как число.
говоришь, мне бы быть как тень одновременно в двух местах.
( а тем временем мимо роща, сосновый лес)
говоришь, по ночам меня беспокоит страх
перед тем, что после в виде туманных бездн.
набираешь нечто в ладони, наполняешь небесные ковши.
узнаешь себя в героях «звёздных войн».
этот мир заучиваешь словно жи_ши,
как загаром, покрываясь пепельной темнотой.
***
понять дыханье как прямую речь
молчанье свет а немолчанье голос
не позволяя времени истечь
неверным богом наполняет полость
как автор звёзд который их назвал
ты ждёшь от жизни чёткого ответа
кто лес и речку здесь нарисовал
добавив в тьму графитового света
по силам твердь а смерть не по зубам
на зрение ничком ложатся пятна
арахиса с изюмом двести грамм
а впрочем нет душа и так всеядна
ещё в запасе есть немного дней
как хорошо глядеть с земного края
на бездну неба словно что_то в ней
напоминает об остатках рая
***
пока горят ночные фонари
и время длится не тревожа спящих
ты речью замысел проговори
пускай он будет только в настоящем
деревья смотрят через сеть ветвей
но в очевидцах их не обнаружишь
уходит жизнь и птицами за ней
как будто в космос улетают души
останься здесь ведь ты живым возник
среди стволов с густой ослепшей роще
сгибаясь в боли как к воже тростник
но тростнику к воде гораздо проще
пусть твёрд закон но мысль не ясна
к чему примкнуть когда и счастье смертно
где кровоточит небо как десна
там есть ещё одна земля наверно
***
ты скажешь мне и я тебе скажу
о том что жизнь не зря а напоследок
как сон от сна где все по_одному
идут на бой но бой в запястьях редок
нам тьма дарует к смерти слепоту
пускай не весь диагноз но симпотомы
как перейти с пустой графы на ту
где всё заполнено зачем и кто мы
давай затопчем тление в золу
вернёмся в дом и будет ненапрасен
наш разговор мы не сдадимся злу
хотя закон добра не слишком ясен
оставить суть о мире на потом
зажечь свечу не приходя в сознанье
и содрогнувшись размышлять о том
какое предстоит нам расставанье
***
как будто спросонок едва различая огни
светящейся бездны в которой все души едины
куда расставаться когда без того мы одни
никем не укрыты ни в чём никогда неповинны
становится ясно когда приглядишься в упор
мы были не мы а какие_то стебли растений
когда головной перед смертью снимали убор
и пьяными были от розовой дымки вселенной
найтись после ночи разлукой совсем принеберечь
что может быть громче биения нового сердца
нам жизнь оставляет пульсацию вены и речь
и кровь возле ногтя от содранного заусенца
пусть красным ложится беда на прозрачную ткань
она соберёт воедино любимые лица
возможно другое присущее божьим рукам
приснилось бы может быть ночью но нечему сниться
***
воды стоят кругом прозрачные пробелы
издалека мостов над ней не разглядеть
бессонница любви обычные прооблемы
предполагает ночь предполагает смерть
здесь прежде жил никто и был согласен с бездной
зачем давать ключи когда и так одни
земную красоту он сравнивал с небесной
и создавал из спичек звёздные огни
всё правда всё сбылось и глиняная кружка
и хлопковый платок и капли по стеклу
об этом рано знать об этом знать не нужно
как будто с этой тьмы глядишь уже на ту
слепа к тебе рука в ней блики лишь двоятся
неназванным стоишь и думаешь уйти
рассказывай уже раз не живу бояться
нам всё равно теперь с тобой не по пути
***
нерассказ
он полагал что это навсегда
дверная щель окно и сад растений
на стёклах стыла времени слюда
как отпечаток новых появлений
все вещи были словно в первый раз
без александров свет и николаев
когда_то мир существовал без нас
и был непрогибаем
в реке воды мерещилась судьба
и жизнь казалась чем_то необъятным
была в избытке звёздная крупа
и прилагался свет к родимым пятнам
куда_то всё пропало разошлось
и не найти ладони под подушкой
как ствол осины временная ось
с землёй равняет голос равнодушный
***
пришло и встало время долгих вод
пустых небес души и голых веток
как будто приоткрылся новый вход
а ты прикрыл глаза и не заметил это
пусть будет так - терпение и свет
гудят ветра в слепых прозрачных окнах
мир заново в прекрасное одет
и твёрдый стержень жизни в землю вогнан
я назову тебя и ты поймёшь
что это плоть которая не греет
и будет день такой и будет дождь
с прожилкой сини на холодной шее
жизнь как слова нельзя забрать назад
ты говоришь - продлимся только боже не продлимся
деревья знают правду но молчат
и в почках прячут золотые листья
***
негромок шаг апрельского бессмертья
в прозрачной дымке опереньем птиц
мелькают явь добро и что_то третье
напоминая свет любимых лиц
нам возвращения не обещали
ни здесь ни там с ответами темно
но взгляд задерживается на начале
и жизнь распахивает как окно
пусть будет рано говорить о горе
в щемящий час осины и травы
мы в небе разглядим совсем другое
не опуская к смерти головы
всё что мы сможем у себя оставить
лишь поцелуй в закрытые глаза
пока на небе из блестящей стали
гремит водой весенняя гроза
***
беспощадный свет нажимает на кнопку delеte.
существование прочих доказано. по мере сил
они существуют и счастливы или только делают вид.
у меня лёгочный кашель. пью сироп трависил.
что_то среднее между было и не было. что_то из кощмарного сна
поднимает руку, замахивается - удара не миновать.
хорошо, что есть деньги на джинсы. хорошо, что весна.
взгляд невольно обращается к Еве - что ты сделала, мать?
нет особого смысла сигнализировать звёздам - я тут, я тут.
подмосковный пейзаж настроен на вечность. ты в общем_то не при чём.
лучше закрыть глаза и не увидеть, когда придут
и откроют дверь в потайное царство своим ключом.
***
ощущаешь пиближение вечности всем нутром.
вон осины распускаются золотым листом.
вон огнями вечером оживает дом.
вон ведро пустое, первёрнутое вверх дном.
сам себе человек - молод, стар -
повторяет слова утешения, как некий дар.
а тем временем станет высокой кругом вода,
корабли берёз поплывут не понять куда.
не за чем брать вину. не за чем говорить прости.
пламя поедает дерево - глаз от дерева не отвести.
хочется спасти - даже самого себя от тления не спасти.
не было счастья, было счастье - всё бренная суета.
дышит ветром истина - травой и водой видна.
было бы из чего выбирать, да жизнь одна.
то ли обнаружить смерть - то ли сойти с ума.
***
ты не сойдёшь с ума когда в огне
сгорит последний план во вне побега
сгорает свет и тьма а там в окне
неярким пламенем остатки снега
я жизнь измерю лентой из волос
не говори что искренности мало
как ноготь в кожу ветер в небо врос
а что_то главное пропало
не я сажала липу под окном
не я твой путь выкладывала камнем
нас начертили мелом и углём
покрыв для верности цветастой кармой
жизнь вводит тьму со светом в обиход
слеза любви потеря и ключица
совсем чужой вечерний горизонт
где ничего плохого не случится
***
и дождь, и оконная рама промокла,
и небо такое, как будто бессмертно,
и пахнет водой, извлечённой из неба,
и жизнь обещает обычное счастье
из шерсти и хлопка, из хлеба и чая.
а ты говоришь полушёпотом тихо -
смотри, как возникшее дремлет в ладонях,
нетронуто смертью, нетронуто горем,
смотри, как с возникшим ведём разговоры
о том, что любили, хотели, не знали -
а сумерки вывернут наизнанку
вечернюю улицу - что там, с изнанки?
а ты говоришь оглушительно тихо -
мы справимся с болью и птицами станем,
мы справимся с ночью и не перестанем.
деревья ноядят нерождённой листвою,
от влаги стволы их черны и кровавы,
и, кажется, смерти достаточно всюду,
а мы продолжаемся жизнью, и правы,
и время качается слева направо,
и молча на полке сухая посуда.
ты мёртвую рыбу положишь на волны -
совсем непонятно - зачем мы и кто мы -
и рыба вздохнёт плавниками неслышно,
и будто задвижется, будто задышит.
всегда, непременно, за это и это,
за ветки, за тьму, за движение света,
пока раздаётся гуденье в запястьях -
за счастье или несчастье.
***
бегония, настурция, герань,
слепого света солнечная грань,
садовый мир из веток и стволов
твердит о вечности не зная слов.
там пахнет смертью мокрый чернозём,
там дом построен, а потом снесён.
седой травы сухое полотно
вбирает ненадёжное тепло.
узор клеёнки, чайник, барбарис,
какой_то певчей ре_диезный свист.
немного жизни в том, как над водой
шумят кусты невидимой листвой.
без смысла, только пусть наверняка
впадает в море долгая река,
пока пернатые кладут стволы лесов
на дождевую музыку без слов.
***
о том, что говорит вода ни слова.
на сколько хватит глаз сырые дни.
домашней простоты древесная основа,
вечерних сумерек угли.
фонарь на подоконнике - свеча не гаснет.
а я всё не пойму никак -
кто сможет словом гласных и соласных
рассеять полуночный мрак.
немного смысла в том, как гнётся ветка.
я не позволю времени истечь,
пока сжимается грудная клетка,
произнося единственную речь.
***
теперь когда весна и горячеют руки
и мелкий дождь с утра затягивает свет
мне хочется понять механику разлуки
и возвратить того кого на свете нет
наверно жгут траву идут к оврагу дымом
положено на свет льняное полотно
так мало на земле пространства для любимых
и небо надо всем висит всего одно
до горла хрипоты до судорожной боли
кричу - не уходи - сжимая в пальцах тьму
а птицы ворошат зерно на дальнем поле
распарывая твердь угодную ему
любимые вы мне отныне имя муки
вы голоса дождей по хрупкому стеклу
над отраженьем ветра сложенные руки
и превращенье тьмы и дерева в золу
***
всё будет. клён, берёза и осина.
стоячий дождь и скомканный платок.
нетвёрдо сумерки в окне, сырая глина
и это чувство, что за всем земным есть бог.
немного тише, чем хотелось бы услышать,
сжимает сердце времени металл.
листва ещё невидима, но дышит,
и дождь к обеду тихо перестал.
один недуг - бессоница, простуда.
в агонии апрельского тепла
нас вылили, как воду из сосуда,
а оказалась в сущности зола.
на даче низкий снег ещё не стаял.
земля дымится, будто подожгли.
и ветер воспалёнными устами
твердит о том, откуда мы пришли.
***
силуэты леса птица над ним легка
первых трав родимые проступают пятна
чтобы жизнь как тень возле ног легла
чтобы сам не смел попросить обратно
словно привкус горечи небо на тыщи вёрст
твёрже камня смерть слетиит с языка лесного
был порядок дерева сух и прост
стал закон листвы не понять ни слова
поимённо каждого вороном и грачом
выкликает небо смежая графы и числа
оказаться бы в этой переписи не при чём
потому что быть при чём не имеет смысла
воздух чист как прозрачный кусок стекла
мир со вздохом привыкает к другой одежде
жизнь пыталась стать бессмертной но не смогла
значит всё останется так же как было прежде
***
смотреть на твёрдые стволы и понимать,
как много правды в их немом бессмертье,
поскольку всё бессмертно, если после.
свернуть за дом, задеть листву плечом,
как будто мир известен и прочтён.
нас кто_то миловал пожить на этом свете -
дышать дождём и слышать летних птиц
и видеть бога в медленном предмете.
ведро воды, смородина, малина.
так хочется всё это называть,
а небо далеко невыносимо.
ладонью чувств дотронуться до ивы
и онеметь от сухости ветвей.
мы будем здесь и непременно живы,
пусть разговоры о бессмертье лживы -
земля жива и мы живём на ней.
***
ещё надеешься и веришь
и нет простоя бытию
а за окном уже деревья
шумят о вечности во всю
в кармане несколько монеток
едва ли хватит на кефир
а пульс прерывисто и редко
стучит на весь зеркальный мир
едва ли показаться смертным
кровь даром клятвы не даёт
всё это о душе наверно
и о дыхание её
зажжётся свет и вновь погаснет
не объясняя кто такой
мне горе вышивает красным
а белым счастье и покой
очнуться после сна и снова
найти порядок всех вещей
и тишину небес и слово
о том что человек ничей
***
ещё земля не просохла
но суть поднаготной видна
как много синичьего бога
хранит от молчанья она
едва собираются почки
обвязаны розы кустом
и кажется время бессрочно
и кажется жизнь не о том
наощупь окно подоконник
всё связано с чем_то большим
густой из артерии кровью
наполнена полость души
к чему мы пришли и откуда
нам ясно небес бирюза
как будто явление чуда
и больно зажмурить глаза
***
но что же мне произнести с трудом
в своих последних, самых настоящих?
как ивы гнули ветви над прудом?
как дождь глядел на временностоящих?
бессмысленно, но размышлять о том,
зачем так много рек впадает в море,
пока земля твердеет о пустом,
а счастье переходит в горе.
речь коротка. продлит дыханье тьма,
когда накроет вечером в исподнем
и оголит сошедшее с ума
пустое сердце - хватит на сегодня.
по всем приметам жизнь имеет срок.
ты связан с тем, что повторяет небо.
и если - там - действительно есть бог,
то он, наверно, из воды и хлеба.
***
качается от ветра занавеска
и яблоней белёной из окна
глядит непонимающая бездна
непонмающая в частности меня
что есть - сердцебиение природы
тугих ветвей сплетение навек
вот только для чего скажи уходит
неравнодушный к жизни человек
клеёнка с пятнами от чая
зубная паста тюбик скрип петель
всё это тоже что_то означает
и свет снаружи значит свет везде
едва из жизни быт древесной дачи
садовый мир задуман для добра
он ничего для вечности не значит
но гулко дышит полостью ведра
погаснет свет окажется разлука
тугих стволов исчезнет череда
и будет долго_долго прямо в руки
стекать с ветвей вечерняя вода
***
искренние слова. по_настоящему искренние, простые.
книга, раскрытая на какой_нибудь тридцать седьмой.
дождь за окном. яблоневые ветки стынут.
кот с прогулки возвращается через крыльцо домой.
пахнет гречневой крупой. на столе кухонное полотенце.
жизнь кажется чем_то большим, чем простое перечисленье дней.
медленно стучит механическое заводное сердце.
просядает почва - это время наклоняет лицо над ней.
каждый круг циферблата напоминает лицо, каждый колодец - бездну.
небо дышит вечностью. около смородины на грядке прорастает лук.
жизнь даётся лишь однажды. остальное о жизни нам неизвестно,
словно мокрая рыба выскальзывает из рук.
***
С. Гандлевскому
и всё чётче в мозгу проступает знакомое слово
точно вылитая по форме из олова твердь
безделушка по сути но хочется снова
повторить - это жизнь а похожа на смерть
то что ночью казалось исполненным смысла
утро смыло намоченной тряпкой как пыль со стекла
для чего я тогда составляла трёхзначные числа
в голове и всю ночь не спала
есть простые законы которым не следовать рано
вроде яблока на столе вроде птицы в окне
перейти незаметно от форте к пиано
заиметь наяву то что видел во сне
жить недолго на свете но сколько бы ни было срока
жадно ветром дышать и в ларьке покупать лимонад
в этом смысл наверно без разницы с богом\без бога
или просто с сиреневым небом развёрнутым над
***
наверно, так и надо. явь и свет.
неравнодушный вздох теплом согрет.
всё за окном по правде, даже то
что безымянное немое существо.
деревья в лунки высажены в ряд.
о том, что вне земли, не говорят,
но направляют дерево туда,
откуда льётся солнце и вода.
ещё травы невидимая пыль,
как след того, кто здесь когда_то был.
так твёрдость почвы понимает жизнь,
как вечный двигатель, обычный механизм.
застать тугие почки и смотреть,
как жизнь безмолвно побеждает смерть.
и медленно запоминать листву,
как с этой части переход на ту.
***
старый дом потемнел от воды и добра,
через изгородь бросить взгляд на траву и деревья.
сколько жизни ушло непонятно куда,
как прохожий, уточняющий время.
под ногами окурок, какая_то шелуха.
про себя повтряешь считалку без смысла.
ведь могла бы остаться навечно, могла,
эта жизнь, что бесшумно на улицу вышла.
под отрывистым ливнем лоснится скамья,
на кустах воробьи беззаботно щебечут.
если скажут мне правду о жизни - я буду не я.
чем утешиться бы, да утешиться нечем.
всё как есть - и усталость, и вкус чёрных слёз
позабудуться после под трепет жасминовой ветки.
поглядишь и совсем не узнаешь - как же зарос
этот сад, и душа содрогнётся в грудной искалеченной клетке.
***
а сад запущен должен быть и стар.
в нём всё уже отвыкнуло от смерти.
и тяжело с жасминного куста
шмели взлетают и прохладный ветер.
не удержать ограде тяжесть слив,
и загустели зарости малины.
запущен сад и трепетно счастлив -
так глубоко стволы увязли в глине.
а мне не встать. меня не держит плоть.
здесь к телу жизнь привязана некрепко.
чем мне её к одежде приколоть
и словно нить продеть в грудную клетку?
теперь ищу ладоней божьих горсть,
чтоб в них упасть и в свет лицом уткнуться.
я на земле - гляди - рябина гроздь.
тянусь к тебе - и всё не дотянуться.
(2004)
***
и ветви прогнутся под тяжестью ветра,
и ты назовёшься, а был безымянным.
когда_нибудь скрытое станет явным,
а смертное станет бессмертным.
то было смирение перед болью,
слепое доверие вскопанной почве,
и птицы неслышно взлетали с деревьев,
и было светло от того даже ночью.
мы были спасёнными чудом и счастьем,
огонь загорался травой и ветвями,
и вены струились по тонким запястьям
как реки. мы были как реки с тобою.
ты дом обходил и раскладывал вещи.
и дом оживал, становилось дыханье.
ты мне говорил о простом покаянье,
и дождь начинался, и силы терялись,
и жить оставалось всё меньше и меньше.
мы словно не знали о смерти ни слова,
и названное утекало сквозь пальцы.
нам травы и дерево были основой,
и мы начинались здесь снова и снова.
мы тлели смородиной и малиной,
и жизнь нам казалась одетой в созвездья.
пространство сужалось до малого места
и время лепило из глины.
***
старый больничный двор
во дворе никого
зеленеют яблони коридор
из ветвей что с того
закатаю рукав
проверить который час
в чём_то Lenon был прав
говоря all for ours
наверху текут облака
вечный бесшумный флот
нет порядка пока
главный не подойдёт
ветер держит речь
листья касаются плеч
что из этого мне извлечь,
встать или лечь?
затеряться среди стволов
не дано никому
то к чему ты готов
давно перешло в б\у
***
последними лучами освети
сырую твердь до сдержанного вздоха
так мало говорили о любви
что разуверились в существованье бога
пока не названа по имени душа
и пахнет жизнью с примесью апреля
пусть будет то что ты не нарушал
хотя бы явь и прожитое время
когда уйдём останутся верны
своим корням осины и берёзы
как будто речь исходит от травы
а облака молчат себе белёсы
***
что ли правда жизнь древесна как саженцы яблонь
посмотреть в окно на даче и вон из мира
для чего был смысл так сумрачен и не явен
что закрыв глаза проходили мимо
от того наверно веки теперь стеклянны
сколько ни было б за душой - всё равно остаётся больше
хлопнет дверь от ветра зазвенят стаканы
развернуться ветви сливы всё о том же
пусть дождя надует ветер замысел нам неведом
парусина куртки выдержит дождевые капли
притвориться вещью твёрдым каким предметом
нас рассыпят в мелкий прах а запомнят вряд ли
от травы гудящей веет наверным богом
стол и стулья в комнате те же стоят в покое
под бездонным небом медленным и жестоким
нам не скажут правды что это здесь такое
***
опять земли недвижимы края
всё деревянно что непостижимо
как ветер гнёт сухие тополя
как над водой склонилась горько ива
а свет не там где лампа а везде
так явна малость каждого предмета
что хочется прижать его к себе
став близоруким и немым за это
вдруг вспоминаешь первое добро
сырую ткань дождя и клейкость листьев
как мало было жизни для того
чтобы постичь науку древних истин
сплетутся ветви небо опадёт
поверх времён платок накинет ветер
и будет птицы неземной полёт
как тихий голос - кто_то нам ответил
***
впрок не ответить за прожитое словами
кажется было бы небо немного ниже
часто бы так по имени не называли
тех кто уехал и о себе не пишет
пусть говорили только встречались реже
если точнее так бывает со всеми
потому что слова оказывались всё те же
разницей было только место и время
тем прекраснее были лица любимых
за пределами досягаемости и МКАДа
словно кто_то сверху наблюдал за ними
и выкладывал им путь из росы и мяты
сколько ни было б тьмы за чертой остановок
всё равно найдётся ангел с крупицей света
и хотя путь неверен а час недолог
безымянно поблагодаришь за это
***
квадратная столешница стола
смерть не бессмысленна а жизнь не зла
на небе верницей облаков
прямая речь не знающая слов
так странно быть а после перестать
железо крыши дождиком стучит
живые воробьи снимаются с куста
бессмертным оставляя вид
стекло окна бегония в горшке
не поздно ли подумать о душе
подолгу смотришь в сторону небес
где то ли ангел замер то ли бес
***
я знаю, как это случается, но об этом потом.
забор. собака около конуры. деревянный дом.
колодец. в колодце небо, перевёрнутое вверх дном.
жестяная жизнь, опрокнутая ведром.
а тем временем ласточка - быстрокрылое существо -
прошивает небо насквозь, куда ни тебе, ни мне.
женщина открывает дверь, выносит бельё во двор.
стол под яблоней. твёрдое яблоко на столе.
ни на чём не заканчивается разговор. белый цвет вишни. трава.
(чтобы я ни сказала сейчас - всё равно окажусь не права)
жизнь, которая не зряча и не всегда добра,
копошится голубем в пыли.
дерево возле окна. на дереве сухая кора.
я достаю сигареты, закуриваю. надо мной бескрылые облака.
думаю - как же так, отчего жизнь - река?
(я молчу, потому что не знаю с чего начать.
лучше не говорить об этом, лучше мне промолчать)
а потом - что_то вроде прости, присланного СМС,
но уже за пределами кольцевой дороги, начинается лес.
как бы ни было дальше, кем бы ты ни воскрес.
(давай я скажу и забуду о чём шла речь)
контур за контуром жизнь выскальзывает из_за плеч.
***
когда придут и дверь откроют настежь
и назовут не именем а так
какой_то девочкой наташей или настей
терзающей любимого кота
когда застанут ветками сирени
в стеклянной банке посреди стола
и будет в кухне свет а во вселенной
как полагалось прежде темнота
когда земля налипнет на подошвы
и тьма сгустится над землёй когда
суть времени и расстояний тоже
окажется как стёклышко ясна
я не найду каким ответить словом
замру в дверях забуду как зовут
и жизнь прочитывая снова
оставлю счастье ветру как золу
***
ещё немыслим света разговор
закрыв глаза на воробьёв и вишню
глядишь вслепую на себя в упор
откуда есть зачем за двери вышел
жизнь негасима как лесной пожар
всё в ней прекрасно если присмотреться
как ненадёжно держится душа
за беспокойно бьющееся сердце
сыпь яркой зелени и смерти никакой
вступить в права наследника природы
ты был вчера но был совсем другой
теперь не разобрать зачем и кто ты
пока стоят немые небеса
и не понять их долгого разгона
прошу на смерть не открывай глаза
останься слеп до божьего закона
***
не зная сколько в космосе любви
напрасно называет звёзды карта
последними словами говори
о жизни что не возвратить обратно
как долог ветер над сплошной рекой
над волнами склонилась низко ива
нужна одна не нужно мне другой
среди крылатых белых и красивых
побереги себя не трать на имя звук
в час редких встреч и навсегда разлуки
я вспомню только одного из двух
соединив растерянные руки
когда сойдёт как краска белый свет
и я ослепнув стану беззащитна
пусть будет то чего на свете нет
других вещей из космоса не видно
***
назначить час и веровать без толку
кромешна тьма но слово в ней просвет
закат протяжен а рассвет недолог
особенно в местах где бога нет
как объяснить что оправдаться нечем
построили стоять как древний сад
дав безвозвратно дар души и речи
который мы спешим вернуть назад
сквозь тишину доносится дыханье
запястье держит хлопковый манжет
как будто жизнь наука узнаванья
нам неизвестен истинный сюжет
хранить тепло смыкаясь плотно в кольца
заметив тьму в верхушках тополей
другого нам уже не остаётся
пока есть ночь и света нет над ней
***
откуда знать когда наступит время тьмы
вся ложь пройдёт останутся детали
и на земле совсем уже не мы
а существа которыми мы стали
на подоконнике бегонии цветок
немой пароль бессмертия и веры
кто был однажды тот должно быть бог
а мы за ним как ангелы наверно
по одному в подмоге никого
даём обет любви и смерть не знаем
когда на солнце облако легло
мир стал доступнее и узнаваем
ольха берёза веточки сучки
как много слов произносили губы
ах если б нас при жизни бы учли
и дали кровь другой бессмертной группы
***
вбок покосилась старая ограда
за ней тропинка и предверье сада
речь облаков идёт издалека
доверчив свет рука легка
стол на террасе глиняная миска
в окне кружок от солнечного диска
и кажется что всё на свете есть
горсть серебра благая весть
едва_едва трава садовой плоти
зачем живём и для чего уходим
зелёный дым клубится у осин
как мир прекрасен и невыносим
причина не ясна но плотно слово
произнесённое под небом снова
когда там явь сменяется на сон
с землёй апрельской в унисон
***
когда пойдут дожди и станет не всерьёз
всё сказанное до молчания и боли
я повторю твои слова - как сад зарос
какая тишина стоит на дальнем поле
как будто уходить назначено не нам
и светится листва своим зелёным соком
ты защити меня закрой мои глаза
чтоб быть слепой к слезам и проявленьям бога
нас скоро обведут апрельскою водой
заменят тишину на скрежетанье жести
я тоже замолчу перед простой бедой
и не смогу найти себя на прежнем месте
поднимет ветер птиц бог отведёт свой взгляд
и воздух зашумит сиреневый по краю
так бесконечен вздох весной и долог сад
что не понять зачем мы после умираем
***
безлюдность дачи дерева сутулость
прошло неслышно время говорить
как будто смерть к живому прикоснулась
из тела вытащив сердцебиенья нить
совем никто но верим в обещанья
скорей всего мы будем до конца
любить как нас любили на прощанье
сверяя имя с контуром лица
не будем знать ни в прошлый раз ни в этот
откуда столько неба над рекой
пока вся жизнь не превратилась в метод
в пустой блокнот записанный рукой
сглотнуть слезу прикрыть окно до щели
всем сгустком крови прикипев к земле
и если нам за всё не получить прощенья
то хоть слова - иди куда_нибудь себе
***
мне говорить с тобой обычными словами.
брать с вешалки ключи и отпирать замок,
где в пол_участка дом, колодец за кустами,
а если небеса, то, вероятно, бог.
куда бы повернуть, но времени немного,
с предчувствием моим мне верили с трудом,
был некий путь, но если быть точней - дорога
с осиновой толпой и замкнутым прудом.
я одевалась в шерсть и фетр под стать пейзажу.
дырявое ведро несло высокий смысл,
из пролитой воды земля месила кашу,
и о творенье мира пробегала мысль.
когда горел костёр и думалось о светлом,
весь мир казался стар, но всё_таки живым.
угли засохших веток раздувались ветром
и в небо уходил голубоватый дым.
вот повод посмотреть на жизнь свою с изнанки,
увидеть счастья миг и горя долготу,
названье разобрать на временной стоянке,
наметить с этой части переход на ту.
шёл дождь. и было всё в душе предельно ясно
о жизни взаперти, о видимом родстве
с тем, что имело ствол и называлось ясень,
скрывая свой скелет в сиреневой листве.
а будет ли конец? - шептало подсознанье.
я возвращалась в дом чуть позже, чем всегда.
мне было двадцать шесть. я ничего не знала
о том, что значит смерть. наверно, навсегда.
***
не расстояния кончаются а жизнь проходит
зажав в кулак гудение ветров
мы гасим свет на выходе и входе
и слушаем как тяжелеет кровь
пустое слово вечность время явно
душа как яблоня даёт ростки
как научить её стоять на главном
и птиц кормить с протянутой руки
расход добра покроется с избытком
другие дни но те же что вчера
белёсыми ветвями воздух выткан
с узорами из птичьего пера
небесный ангел нажимает enter
нам ничего другого не понять
как только то что слёзы сушит ветер
а на прощанье можно лишь обнять
***
сад безмятежен твёрдостью стволов
сверяя дни с пролитыми ночами
мы о беде не знали тихих слов
и ничего совсем не означали
сырой сирени зыбкий аквилон
цвёл дотемна у временной ограды
и нам казалось нет больней утраты
чем потерять цветенье этих крон
в щемящий час солёная вода
меняла вкус и не было похоже
что мы умрём о смерти никогда
не заходила речь о жизни тоже
в слепую вечность верилось с трудом
мы были те что взявшись за руки стояли
на берегу над небольшим прудом
и небо было нашим предстояньем
***
проходит время шаг его негромок
в сетях ладоней чёрный муравей
бог насекомых невелик и робок
в песчаной почве и корнях под ней
нам неизвестен час земной разлуки
тьму светляком полночным освети
бог оставляет сомкнутые руки
в сырой сирени прямо посреди
прости мне слёзы память не привыкла
менять значения любимых лиц
печален смех и коротка улыбка
когда смещается черта границ
возможно всё что я могу оставить
храня у сердца как входной билет
твою печаль с уставшими глазами
и поцелуя выветренный свет
***
когда приходят дни спокойной крови
и напрягается дыханьем горло дней
всё возвращается к берёзовой основе
как над водой склоняется над ней
другая жизнь где нет простоя страху
где голубины эти облака
подобно вопросительному знаку
как лента изгибается река
я гнев свой временем смиряю
столбы дождей сместились на восток
а тот кто был неузнаваем
глядит с небес и вероятно бог
я говорю - достоинство и вера
в огромной чаше варится весна
и нас уже приподнимает время
и суть земли как зеркало ясна
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney