СООБЩЕСТВО
СПИСОК АВТОРОВРафаэль Левчин
ПРОИСХОЖДЕНИЕ СТАТУЙ
07-06-2006
Сценарий Рафаэля Левчина, Сергея Левчина.
Стихи Рафаэля Левчина.
Тексты писем Ирины Дзюбы (Коломбины).
Кадр из фильма - фото С.Левчина.
На экране кадры: полоса пены за кормой катера, замок Мирамаре, ангельские младенцы на воротах пражского замка, статуи...
Звучит музыка: La Entrée, from Nyman’s La Traversee de Paris
Голос комментатора за кадром:
...Родина гигантов, колыбель цивилизаций, акрополь вселенной. Эти берега дали отдых божественному Энею, плывшему из горящей Трои, и таинственным асам на их пути из Азии в Скандинавию. Здесь прошли киммерийские отряды, греко-македонские фаланги, римские когорты, гуннские орды, татарские тумены, казачьи курени... Здесь гиганты растерзали плоть Диониса-Загрея... Здесь стоял некогда Храм Мира. Когда он будет восстановлен, в мире прекратятся все войны...
Она мне пишет: «Мне повезло – я была на берегу одна. Удивительная вещь, здесь нет чаек (нет, вру: однажды видала, только крупнее, белее), и вода обычно не пахнет водорослями… А вот вчера – к дождю, вероятно – ядреный крымский запах щекотал ноздри, и так пахло домом (…если, конечно, “дом” – это не только то место, где пьешь чай и смотришь в окно… то Крым – тоже “дом”)...».
В кадре появляется комментатор, типичный профессор крупного университета.
Комментатор:
Сегодня жизнь выдающегося поэта Рудольфа Доливера, чье имя иногда пишется как «де Оливейра», изучена досконально. Биографии и творчеству поэта посвящены многочисленные статьи и монографии. Полное собрание сочинений, изданное в Пантикаппи, штат Индиана, группой исследователей под руководством легендарного Ганса Габлера, разослано по всем крупным библиотекам Старого и Нового света.
Родина гигантов, колыбель цивилизаций...
Кто станет теперь сомневаться, что эти громкие эпитеты подразумевают именно Крым, родину поэта? Тем не менее, сомневающихся хватает и среди сведущих. Приведем лишь несколько фактов: хорошо известно,..
На экране уже виденные нами кадры: белая пена за кормой катера.
Звучит невнятный разговор, чтение стихов.
Голос комментатора за кадром:
...что в конце мая 1913-го года Доливер отправляется в большое турнэ с чтениями по Крыму. Сегодня подвергать это сомнению решаются лишь немногие ученые: Беата Дрейзен, Джон Боллард... Мы же полагаем, что в начале июня того же года поэт беседует в одном из пышных садов Евпатории с молодым Максимилианом Волошиным...
На экране черно-белые кадры: двое молодых людей беседуют на скамейке.
Звучит чуть громче невнятный разговор.
Голос комментатора за кадром:
...о возможной публикации своего седьмого сборника Театр для Мануэлы.
В кадре комментатор:
Публикация, как мы знаем, состоялось лишь тридцать лет спустя в связи с событиями Большого Террора. (Пауза/разрыв в записи.)
Голос комментатора за кадром:
Утверждения, что поэт будто бы похоронен на караимском кладбище в Чуфут-кале, можно считать совершенно безосновательными.
На экране кладбище в предместьях Венеции: мавзолей, могилы.
Голос комментатора за кадром:
По некоторым данным, поклонники поэта в действительности устроили здесь кенотаф своему кумиру, о чем, собственно, свидетельствуют строки поэта из цикла «Пилоты», не вошедшего в сборник:
На экране надземные склепы; камера наезжает на размытую фотографию на одной из гробниц.
Голос за кадром читает:
это ничего что мы не приписаны
ни к одной из стихий ни к месту где выстроят
из наших обломков храм
мы летим все ниже ниже и ниже
все меньше света крылья поддерживает
все больше глаз упирается в нас
мы делаем круг над грядой камней
и видим что всё это кенотафы...
В кадре комментатор:
Первая остановка поэта в Крыму – Симферополь. Здесь он посещает памятник Богам, жертвам Гигантского Восстания. Здесь же Доливер получает первое письмо от любимой, с которой намеревается встретиться в конце путешествия.
На экране вид на Прагу с монумента Яна Жижки. Ноги, пересекающие площадь монумента. На барьере стоит человек и смотрит на город. Камера наезжает крупным планом на один из домов внизу.
Голос комментатора за кадром:
Эти письма сохранились в архиве друга поэта, известного под инициалами М.А.
В кадре комментатор:
Впрочем, об этом персонаже известно крайне мало, а инициалами М.А. его обозначили лишь условно; скорее всего, прозвище «М.А.» есть выдумка эксцентричного Акимицу Танака, главного биографа Доливера. В письмах Доливер часто именует адресата Марком Аврелием и в шутку называет его «римским другом».
На экране вновь появляются двое молодых людей, беседующих на скамейке.
Звучит невнятный разговор, чтение стихов.
Голос комментатора за кадром:
Так или иначе, эти кадры запечатлели, конечно же, не Волошина, который к тому времени был намного старше. Скорее всего, это и есть так называемый М.А., он же «римский друг» поэта. (Пауза.) Впрочем, Саломея Эндель утверждает, что М.А. – женщина, именно невеста Доливера...
На экране статуя Девы Марии, затем другая статуя, с оливковой ветвью в руке.
Голос комментатора за кадром:
...и что письма – документы за номерами 17, 19, 23 и 26 – принадлежат ее руке. Таким образом нам предлагается принять, что письма так и остались среди бумаг М.А., т.е. не были отосланы и, естественно, не были получены поэтом.
В кадре комментатор:
На наш взгляд, эта версия – крайности модного в последнее время феминизма. Большинство серьезных исследователей согласны, что, так или иначе, первое письмо настигает поэта именно в Симферополе, марта 25-го числа по старому стилю, т.е. в день Тавромахии (праздник Митры, хранителя Пределов). А неугомонный Акимицу Танака даже снаряжает съемочную группу и едет в Крым по местам поэта, четко следуя маршруту поэта.
На экране японская съемочная группа, и вид на Прагу. Камера снова наезжает на дом под склоном.
Голос комментатора за кадром:
Она пишет мне: «Вдруг захотелось, чтобы опять мир стал огромным, по-детски восторженным, заполненным светом и замыслами…
Несмотря на обещанную грозу, вымыла окна – огромные, чуть ли не в два мои роста и три объятья; отворила балконные двери, воздухом-облаками заполнила многочисленные углы, освобожденные шкафы, накопившиеся рисунки и горшки…
На экране ангельские младенцы над воротами пражского замка, окна в соборе св. Вита, окна в Вене, одни, другие...
Звучит музыка.
Голос комментатора за кадром:
...наполнила пространство белесых стен обрывками тумана, прилежным спокойствием глядящей в окна лагуны, еще раз восхитилась старомодными занавесками небес, к лету выгорающими, к зиме – приобретающими цвет и рисунок…
Оказалось, очень полезно проветривать собственный мир…
Отзвуки грозы, песчаная буря (о ней в следующий раз) выводят из оцепенения, нарушают идиллию бесконечного лета… поднимают настроение, дают вдохновение двигаться вперед, не застаиваться… если открыть глаза, присмотреться, прислушаться, можно удивиться не один раз за день…»
В кадре комментатор:
Естественно, что нам не могут быть известны ни дата, ни место рождения поэта, так как творчество Доливера было в первую очередь направленно на искажение и мифологизацию собственной биографии. По одной из запущенных им в мир легенд, он родился в местечке Кукул в карпатских горах и являлся прямым потомком легендарного лидера хасидизма Баал-Шем-Това... или, по другой версии, знаменитого разбойника Олексы Довбуша, местного Робин Гуда.
На экране вид с Виллы д'Эсте в Тоскании.
Голос комментатора за кадром:
В одном из писем (не сохранившемся и известном только благодаря цитате в письме друга, документ номер 334) он утверждает, что является потомком португальских евреев, бежавших от инквизиции в XV веке (отсюда и родовое имя «де Оливейра»);
На экране гребец в лодке и гондолы в венецианском Гран-Канале.
Голос комментатора за кадром:
Мануэла Аллоберг настаивает на версии, что Доливер произошел на свет в австрийском Сецессионе, где его мать разрешилась перед одним чрезвычайно скандальным полотном...
На экране фонтан со статуями в венском парке.
Голос комментатора за кадром:
Это, видимо, плохо понятая шутка...
В кадре комментатор:
Дело в том, что сам поэт в разные периоды жизни называл местом своего рождения разные места, и крайне трудно установить, в каком случае его следует понимать буквально, а в каком – метафорически (известно, например, что под «рождением» он иногда подразумевал день, когда написал первое в своей жизни стихотворение).
Однако в другом письме (дошедшем до нас, документ номер 69), а также в нескольких стихотворениях он – и это, несомненно, более реалистическая версия – называет себя потомком караимов.
Эта версия, впрочем, оказывается и более романтической, так как караимы, считающие себя потомками утерянных десяти колен израилевых (в действительности же отделившиеся от евреев в VIII веке), появились в Крыму в XIII веке в качестве беженцев из захваченной крестоносцами Византии; позднее вместе с крымскими татарами были частично выведены в Литву князем Миндовгасом, где и составили его личную гвардию... словом, как легенд, так и еще более невероятных исторических фактов вполне достаточно, чтобы в них совершенно запутаться.
Именно затем, чтобы узнать что-то о своих корнях, поэт якобы и предпринимает путешествие по Крыму с 1927 по 1929 год. Эта гипотеза выдвинута Алексисом Погорельских и, увы, не содержит ни капли истины. Несомненно, Доливеру было глубоко безразлично, какой клочок земли считать своей забытой прародиной и как именно писалась и произносилась столетия назад его фамилия. Даже поверхностный взгляд на его творчество с легкостью позволяет понять, что в Крыму поэт искал иные корни. Крым представлялся ему как бы обломком погибшей Атлантиды, и здесь он намеревался отыскать место происхождения статуй...
На экране железные ворота виллы в предместье Венеции.
Голос комментатора за кадром:
В Керчи – она же Пантикапей – поэт посещает знаменитую статую Гомера на Вилле Бартини и читает изваянию свои стихи. Здесь же он получает очередное письмо.
На экране медленно надвигающаяся голова статуи «Гомера».
Голос за кадром читает:
никогда не заденет ночь
щит героя
на нём весь мир и даже больше того
а вокруг
ничего
троя
Голос комментатора за кадром:
«...Она пишет мне: “ты совершенно прав – мир удивительно мал и видимо умещается на одном щите, как в Илиаде. Ночью же мир становится еще меньше, остаются лишь островки света – щитки. Ночью мы передвигаемся с островка на островок, из Крыма в Крым. Читаю дальше:
клонит в сон и счастливые сновиденья
керамический переулок...
На экране залитые солнцем пустынные улицы в предместье Венеции.
Голос комментатора за кадром:
Эти строки, для меня, квинтэссенция всего. Потрясающе, как ты, еще ни разу не бывав у нас, сумел увидеть самое главное: невыносимо жаркий день, в полдень сон беспощадно сжимает веки, в узком переулке торгуют осколками мрамора...”»
В кадре комментатор:
Кстати, некоторые украинские исследователи (например, Мыкола Луговик и Тарас Прохасько) утверждают, что данные строки – лишь русский перевод украинских оригиналов, естественно, не дошедших до нас. Мы не отклоняем такое мнение, но и не разделяем его полностью. Достоверно известно, что Доливер, подобно великому русскому писателю Набокову, был трилингвой, то есть с детства свободно владел тремя языками – русским, украинским и хох-дойч – так что оригиналы могли быть написаны на любом из этих трех. Тем не менее, наши украинские коллеги настаивают на украинском первоисточнике, а в доказательство приводят работы двух молодых аспирантов Колумбийского университета в Нью-Йорке: Ярослава Балана и Джона Содомыя, – будто бы и выполнивших переводы в январе 1944 г.
На экране снова двое молодых людей на скамейке в парке.
Звучит невнятный разговор, чтение стихов.
В кадре комментатор:
В истории Крыма множество периодов, наслаивающихся друг на друга: скифское царство со столицей Неаполь-Скифский (современный Симферополь), греческие колонии вдоль всего побережья...
На экране треснувшая плита с латинской надписью.
Голос комментатора за кадром:
...Пантикапей-Керчь, Ольвия, Херсонес (ныне Севастополь), Евпатория, в которых впоследствии стояли римские гарнизоны – до самого нашествия гуннов; хазарский каганат, готское княжество Феодоро и Чуфут-кале (Иудейская крепость) в средние века; Крымское ханство с его вечной борьбой против Московского княжества и Запорожской Сечи...
В кадре комментатор:
В своих поисках следов статуй поэт объезжает все памятные места Крыма и с горечью видит, как никнет и разрушается наследие гигантов. В голове у него созревает грандиозный план создания музея-заповедника, включающего в себя весь Крымский полуостров. Он едет в Петербург, чтобы попытаться претворить свою идею в жизнь. Но по дороге его настигает очередное письмо.
На экране фонтан в Вене, и проезжающий мимо велосипедист.
Голос за кадром читает:
В тёплой улице музей.
Тень.
Лица львов и бронза змей.
Зелень меди и колец.
Презабавные скульптуры;
вместо бёдер, вместо лиц,
вместо плеч и постаментов —
только маски без ресниц.
Шмель пластмассы полосатой
прилетел, остановился
и в зените зазвенел:
– Раззные!.. разззные.!.
Взззз! Ндзззз.!!!..
И улетел.
А Марина говорит:
– Это время расписное,
золотое, наливное,
кружевное к нам летит...
Мрамор всё коричневеет.
На окраинах болот
золотой кустарник преет,
малярией не болеет.
Не живёт.
Это Время.
Это время.
Взззз!
Бззз!
На экране вид из окна движущегося трамвая.
Голос комментатора за кадром:
«Она пишет мне: “...пожааалуйста, оставайся поэтом! Не уходи ни в кого… Ты и так едва уловим… Да и то: ну, уйдешь ты, к примеру, в моряки – станется одним пиратом больше!.. А поэт всегда один-единственный… даже если вокруг стаи
других поэтов...
На экране толпа, идущая с Карлова моста.
Голос комментатора за кадром:
Самой большой нелепостью показалось где-то прочитанное “мир и поэты…”… ПОЭТ и миры – это я понимаю! над монастырскими цветущими садами, по небу, отражающему все воды, все земли, за облаками, вне окровавленных рингов, во всех религиях, рожденных Словом…”»
На экране вилла д'Эсте в Тоскании; к концу стихов пленка обрывается, и поэт читает уже перед пустым экраном.
Голос комментатора за кадром:
Доливер возвращается в родовое имение в Джанкое, видимо, навсегда. (Пауза.) По крайней мере, там, насколько известно, он завершает свой последний цикл «Пилоты»:
Голос за кадром читает:
под крылом самолёта горы и облака
и расчерченные районы жилья шахматная доска
вот вспомни мы среди скал и деревьев на берегу обнялись и что ж
не говори что этого не было не было наших кож
словно снятых с владельцев и брошенных в солнечный спор
с темнотой саламандрой горами и до сих пор
кожи наши что значит день знали получше нас знают толк
в сущности то же самое что и долг
мы обнимались и излучали свет уходивший вглубь деревьев и скал
и на этот свет сползались твари и пряный пир расцветал
впрочем нет лучше построить этот ливень как водопад
свет размазан повсюду и в нём облака кипят
что же дальше-то улыбающийся невпопад
ищущий зла везде но его и так необъят
ное лето завершено почти
некому пробормотать привычное травести
имя цветка напрочь оторвано от цветка
и уже по крайней мере понятно река или грань штыка
к которому помнится приравняли перо
хоть и короче оно и не так востро
и не позволит лениться тому чего у тебя и нет
и демон очередной в твой чёрный отлил пистолет
и малые демоны как полк знамённый тебя окружают со всех сторон
раз уж такая засада не надо считать ворон
сколько подумай тропов ты пустил на поток
впрочем об этом потом
если будет это
потом
КОНЕЦ
P.S. Фильм по сценарию снят и доступен по первому требованию.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney