РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВСорин Брут
Хлебные крошки
09-06-2019 : редактор - Женя Риц
Гензель
Собери по дворам, по вчерашним мирам,
по фрагментам. Пора. До утра.
А с утра все исчезнет, но завтрашний прах
постарайся сегодня собрать.
Хоть из праха слова, но себя своровать,
может, сможешь, и, может, глава
все же сложится и заживет. Ведь бывал
в этом доме не раз и не два.
Помнишь, ехал оттуда, туда, и тогда
был каким-то другим? Или дом
и все то – только дым. И похоже, что ты
на песке не оставил следов.
Август. Черноморский бульвар
Вот дом. Вот магазин. Ты был здесь год назад.
Шел по бульвару с теплой банкой пива.
Нагрел июль. И было так красиво.
Палило солнце в пьяные глаза.
Ты переехал. Дом остался прежним.
Не ври. Не прежним. Дом теперь другой.
Он умирал. Ты умирал, небрежно
брошенный самим собой.
Зачем опять пришел ты на могилу
с бутылкой пива, словно близкий друг
твой ожил, и сегодня будет праздник
у вас такой же, как в девятом классе?
Ты не забыл, а?
Дом не ожил. Никого вокруг.
Август. Зеленоградская
Если ты загрустишь, что заканчивается лето,
выйдет немного глупо, выйдет немного нелепо.
В тихое место возвращаешься в полдень со станции.
Думаешь: хоть бы остаться! Осталось всего семнадцать
дней-мгновений. Начнется осень. Сначала неполноправно –
бабье лето. Не в счет. Не сердце так бьется, а блюдце.
А потом все всерьез, и октябрь опять кровавый,
хоть и выиграл без боя, и никаких революций.
Просто лето пройдет. Ты уедешь из тихого места,
где тебе хорошо было с повестью и углом соседского сада
в окне. Может быть, навсегда. Но, скорее всего, не в этом,
так в следующем вернешься. Нет, не вернешься, не надо.
***
Облетают клены
в парке и в лесу.
Кустик мой зеленый,
вот он, Страшный суд.
Он тебя намажет
краской октября –
и огнем, и сажей.
Зря или не зря?
Там на перекрестке
умер человек.
А тебе березки
показали снег,
показали сажу.
Так и век прошел.
А под снегом нашим
спится хорошо.
Январь. Зеленоградская
Ты не был здесь зимой.
И вот приехал. Здесь
ты летом был. Постой,
ты видишь? И зимой
такое место есть.
Нет, не такое. Но
попробуй отыскать
за снежной тишиной
вчерашние следы,
знакомые дома,
дорогу до угла
и тот твой поворот,
где ты вчера был, а
сегодня он не тот,
уже давно не твой.
Но все равно свернешь
и побредешь домой,
в тот дом, что не похож
на дом твой, как чужак,
как вор. Держите вора,
что мерзнет у забора,
а внутрь залезть – никак.
***
Горит вечернею звездой
над лесом вышка,
над водой,
в беззвучии сплошном. Постой,
и все же слышно,
как крутится планета вся,
меня вслед за собой неся,
со всей случайной суетой.
И странно вышло,
что я похож на этот дым
над дальней крышей.
С высоты,
ты видишь, зернышко звезды
мигает вышке?
И я уйду, а им гореть
всю ночь над миром да смотреть
из темноты и пустоты
и становиться ближе.
Любовь (Комната девочки)
Комната девочки-подростка
превращается в комнату девочки-младенца.
Детские рисунки вместо постеров.
Так быстро и просто. И если бы сердце
было у Господа не чугунное и не каменное,
не тяжелое, как огромное молчание межзвездной пустыни,
он бы длинными своими руками
забрался в ту комнату и остался отныне
с нею. Перематывал время или остановил бы совсем.
Зачем ему течь,
если так быстро?
Девочка-подросток, девочка-мама, девочка-женщина, девочка-мертвая женщина.
Если так быстро –
девочка-младенец, девочка-ребенок, девочка-подросток. Дальше вы знаете.
Зачем ему течь? Почему не оставить
все как есть в то мгновение?
Она идет из школы, переступает,
перескакивает через лужи. И зыбкие тени
деревьев становятся спокойными и вечными.
И девочка думает, застывая,
о мальчике, который идет навстречу
с расстегнутым рюкзаком. Думает: «Пускай я
еще не знаю ничего про мальчиков,
про сердце, как страшно оно взрывается,
как трибуны на футбольном матче.
А он наверняка любит. У него мячик
в пакете
и коленки грязные.
И несмотря на это, больше всего на свете
я хочу, чтобы он подошел,
сказал «привет»
и добавил еще
какую-нибудь глупость. А я бы ответила.
И вечером в парке мы бы встретились».
И Бог делает ошибку, непростительную для Бога.
Он еще пожалеет. Будет кусать локти.
И будет надеяться, что пройдет немного
времени, и вы опять вернетесь
в небытие и о беде вчерашней
не вспомните. Да и зачем грустить,
если все так быстро? Я знаю, страшно,
но нам пора идти.
На даче. Начало зимы
Ну а здесь, здесь планета и только она,
и она холодна под снегами…
Занесло. Замело. И теперь белизна
открывается заново нами.
Открывается шорох снежка, словно дверь
подзабытого дачного дома.
Вот и небо открылось меж черных ветвей,
неожиданно хрупких и голых.
Или снег на траве, на засохшей листве
не в новинку? А помнишь, повсюду
зеленело, цвело, и казалось – навек
будет так, и я буду, я буду…
Только вышка горит, о которой писал,
как и прежде. А скоро стемнеет.
И, наверно, сверкнет ей все та же звезда,
а она подмигнет в белизне ей.
***
Ты умер сегодня. Ты умер вчера.
И завтра умрешь непременно.
Проснулся с утра, и пора умирать.
Ты видишь? Под бритвой из пены
рождается, смотрит чужое лицо.
Вчерашнее вспомни. Попробуй.
Живи лучше с этим. В конце-то концов,
не то и не это из гроба
посмотрит когда-нибудь на родных
и больше тебе не изменит.
А это поносишь и вечером вы-
бросишь, радуясь сердцебиению.
Новопесчаная улица
Новопесчаная, ранневесенняя.
что-то случилось, и вот –
это весна ли, оттенок ли, тень ее,
веток болезненных переплетение –
голое естество.
Это ли жизни простое движение?
Это ее ли шаги?
Долгое, долгое обнажение –
верная смерть, но в ее приближении
новые видишь ростки.
И оттого твоя Новопесчаная
вновь оказалась права.
Вы с ней родные в песчаном отчаянии,
но вырастают как будто случайно
Эти слова – и трава.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney