РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВМаксим Оркис
ЛЮБЬ
22-07-2009 : редактор - Гали-Дана Зингер
***
Короче значит скажем это
Я как бы в общем-то того
Но вроде типа без ответа
Наверно то есть баловство
На самом деле просто как там
Я вас по сути чисто ну
Такой весь этим самым фактом
Опять же может лишь одну
Во всяком случае я тьфу ты
В конце концов пожалуй да
Немного как-то перепутал
Хотя ещё туда-сюда
Однако кстати с этим делом
Как этот стало быть не тот
Так что же так сказать ведь в целом
А впрочем собственно и вот
***
Хочу глаза я вылизнуть твои,
Взять, подцепить, черпнуть – и внутрь толчками,
Внутри меня, как в чреве у свиньи,
Увидишь нежность ты, не грубый камень.
Ещё, предав глаза твои нутру,
Когда источник слёз твоих заглочен,
Когда умру, слезу твою утру,
В себя приму твой плач, приятный, впрочем.
Хочу тебя вокруг твоей оси
Крутить-вертеть на колеснице-стуле,
Покуда не достанет больше сил,
Чтоб все предметы, слившись, промелькнули.
Хочу тебя кружить до тошноты,
Моя центростремительная сила,
Чтоб знала ты по опыту, как ты
И голову, и тело мне мне вскружила.
Я окатить хочу тебя водой –
Не из стакана – сразу морем целым,
Чтоб поступить с тобой, как ты со мной,
Чтоб ты, как я тогда, оторопела.
Когда тебя впервые увидал,
Я тоже был в известном смысле в шоке,
Был на меня любви обрушен шквал,
Ничуть не мал, и я извлёк уроки.
Хочу сидеть и дуть в твою ноздрю,
Чтоб, не целуя, ты дышала мною,
С другой ноздрёй я это повторю,
Чтоб целовала ты меня ноздрёю.
Меня ты чуй, тебя я тоже, чур,
Услышу от мизинца и до уха,
К тебе я на коленки так хочу,
Любимая, – и нюхать, нюхать, нюхать...
ЛЮБЬ
Мыслю я тебе по-русски,
Облегчив из платья бального,
Жду тебя, как ждал Челюскин
Потопления глобального,
Жду, сие пиша... пися...
Мыслю порно я,
Но полна тобою вся,
Вся уборная.
Глянь, пишу к тебе по-русски,
Моя любь,
Как прельщают из-под блузки,
Чуть колышатся медузки...
Спуски нам даны ли вглубь,
Где моллюски?
На кровать, как в лес Тунгуски,
Я свалюсь, как метео,
То есть, как метеорит,
В небе он уже свербит,
Скоро он себя внедрит,
Нам не облететь его,
Перегрузки.
Но потом приходит страх
Тараканий тапка,
Что потом случится трах,
Думается зябко,
Ведь мы все хотим случаться
Ни свет ни заря,
Улучшаться, волноваться,
Мягко говоря,
Говоря по-сиракузски
О расплате и раструске.
***
Есть у кого-то рыбки, кот, щенок,
А я предпочитаю твой пупок.
В него я средний палец углублю
И выну – чпок – так делать я люблю.
Но палец нужно вынуть под углом,
Чтоб он застрял сперва в пупке твоём.
Тогда он вынимается с хлопком,
Как пробка, словно щёлкнул языком.
Не разлучай меня с твоим пупком,
Когда сидим мы, скажем, за столом.
Позволь поиздавать тобой щелчки,
Читая, в лифте, с трубкой у щеки.
Пока пупок совсем не онемел,
Дай поиграть, ведь это не расстрел.
Он маленький, что твой дверной глазок,
Подходит пальцу, ибо не широк.
Как шерсть рукой, как ключ в замок дверной –
Твой пуп приносит радость и покой.
Я знаю, что он нежен, а не груб,
Чувствителен, уже немеет пуп.
Включён в него питания был блок
Сначала – тёк, струился жизни сок.
Пустила корни ты, как будто дуб,
И лишь поздней сосок коснулся губ.
Живу, в пупок твой палец погрузив –
Красив наш образ и красноречив.
Считай, что это – корень, проводок,
Нарочно нас создал такими Бог.
Люблю тебя с макушки и до ног,
Но вне постели нужен твой пупок.
Щелчок семьсот восьмой, пупок немой...
Живи, через пупок проникшись мной.
***
Я укусить стремлюсь тебя за лоб,
Могу – и вот, кусаю – костно, кожно,
Поэтому проделал много проб
И потому, что это невозможно,
Как в случае ладоней и подошв –
Мы странные с тобою домочадцы –
Персты прямы, натянут слой из кож –
По крайней мере можем мы пытаться.
Вот, между прочим, что мне невдомёк –
Как ты живёшь, почти что не потея?
Ты – человек ли? Ведает лишь Бог.
Вспотей! – молю тебя душою всею.
Ни капли пота – может, ты мертва?
Хоть оболочка тёплая такая.
Тебя кусая там, где голова
И прочее, на чувства проверяю.
***
Разница между тобою и, скажем, примером
В том, что обычно последний предельно нагляден,
Ты же абстрактна, восходишь к движению, к сферам,
К свету, к примеру, который был в прошлом украден.
Трудно однако поверить, что ты беспримерна,
Неосязаемость предполагает неточность,
При приближении пепел и смерть характерны,
Коих заочность – скорее проверка на прочность.
Впрочем, какая же может тут быть достоверность?
Ты безобразна, ты мысль, ты мечта, ты химера,
Ты недействительна, только глубокая древность
Жизнью тебя наделяет – лишь в воздухе сера.
Непроходима, к тебе – соразмерно заслугам –
Прото-тропа не протоптана, связь не прямая.
Верность подобий себе – это замкнутость круга,
Вот как потом для тебя всякий раз наступает.
***
Твои уста узнаю я по запаху,
Твои уста вовек не устареют –
Лишь у меня и только на устах –
Твои уста не общие места,
Твои уста, запахнутые наглухо,
Поверхность губ, помазанная клеем,
В них пуще глаза я, важней, чем пах,
За пазухой у бога, у Христа,
Там горечь растворяет непомерная,
Там помереть поможет померанец,
Им в губке бы разбавиться хоть раз,
Включиться, просочиться бы в тот паз,
Где створчатость древнейшая двудверная,
Пуститься в танец или, словно агнец,
Пуститься на волокна для папах,
Чтоб месту не пустеть на черепах.
Твои уста страшнее уст младенца,
От них мне никуда уже не деться.
***
Любовь моя, хочу перевестись
На твой язык, чтоб мы, как к сердцу венки,
Как стороны столпа, стремились ввысь,
Но сохранить при этом все оттенки,
Поэтому над общим языком
Тебе со мной работать предлагаю,
Чтоб впредь язык служил для нас мостом,
Чтоб «я» сказав, имел в виду тебя я.
Себя в пространстве сделай перевод,
Ты вброд пересеки воды дорогу,
Иди, как на зелёный – пешеход,
Мостов из языков доверься слогу.
Не доказать, не ведая основ,
Что говорим мы об одном зелёном –
Среди цветов, столпов, без рифм из слов
Лишь Вавилон достанется влюблённым.
Давай с тобою сверим числа стоп,
Размер стихов и достоверность хроник –
Вот перевод часов. Однако – стоп!
Счастливец – временной слепой, дальтоник.
Любовь, пусть связь веков моей реки
В твою впадает вечность через устья,
Переведём речные языки –
К синхронной обоюдности стремлюсь я.
Родства желаю я и тождества,
Одновременней чтобы стала частность,
Потусторонни, мы стоим у рва
И переводим ощущений разность,
Нет воссоединений надо рвом
Стихов и чувств, столпов и их творений,
Так перейдём друг в друга же путём
Взаимных речевых проникновений.
***
Мне не по себе
Вот что не по мне
И я не в тебе
Тебе не по мне
Прекрасной жене
Решительно не
Хорошей рабе
Припомню к весне
Поставлен к стене
При страшной пальбе
В любимой слюне
На этой войне
***
В любви не разбираюсь я совсем,
Любви не разбираю на частицы –
На что могу, дремучий, я годиться?
На смех? Я не рисую умных схем.
Я вот ещё чего не разобрал –
Кто я – ревнитель или твой любитель,
Ведь не сказать, что я тебя ценитель,
Ведь я, как ты, не профессионал.
Как я гадать могу, кто я такой?
Охотник ли, поклонник ли натужней?
Любовник? – ты бы сделалась замужней,
Но чьей же ты могла бы быть женой?
Я годен – я же месячный, дневной,
Я вечный, ежевичный, я клубника –
Негладок, как научный метод тыка,
Малиновый с немалой бородой.
Любовь дика, как ягоды в лесах,
Чей образ по корзинам не разобран,
Он целым остаётся, старым, добрым,
Особенно во всех своих частях.
***
Не затем, чтобы тело твоё не досталось врагам,
Я желаю, моя дорогая, тебя уничтожить,
Но поскольку подобна ты многим великим богам –
Не простит поклоненья тебе мой единственный Боже.
Было б легче, когда ты была бы собою дурна,
Не была бы чертовски похожей на Господа с виду,
Ты мой дьявольский бог, ты божественный мой сатана,
Я тебя уничтожить хочу, мой языческий идол.
Только я не могу (да простит Бог раба своего),
Я тебя охраню, мне зачтётся моё дон кихотство,
Бог не будет ревнивым, ведь всё-таки он – Божество...
Всё же легче бы видеть в тебе хоть немного уродства.
Поклоняюсь тебе я, как в древности солнцу, быкам,
Мой прекрасный родной истукан, ты – икона, ты – идол.
Как тореро, раскаясь, к твоим упаду я... ногам,
Как король, отменю я как зверство навеки корриду.
***
Маячит солнце, словно бойкий мячик,
Завяли тучи, вновь лишившись вод,
Черты и краски стали чище, мягче,
И ночь добрее, и послушно ждёт.
А вот и муха, гадости разносчик,
Комар вприпрыжку реет у окна,
Голодный, он ещё прозрачно-тощий
Ждёт крови – значит, всё, пришла весна.
Не липнуть к детям мухе – почему бы,
И комару не есть тех, кто притих,
И не искать губам другие губы –
Одной другую, или две других?
***
На цыпочки я встану и к твоим
Губам прильну – купи в свою обитель,
Раз я легко тобой воспламеним,
Любимая, большой огнетушитель.
Не мешкая песка купи мешки
Ты от греха на случай на пожарный,
Когда не стушевавшись на мыски
Я поднимусь, весь жгуче-самоварный.
А лучше пусть дежурит вертолёт –
Когда опять я встану на носочки,
Наш огнемёт песочком занесёт,
Пускай уж так, чем гибнуть без отсрочки.
А то ведь испаримся, коль близки
Мы будем, сей же час сгорим дотла мы,
Мой поцелуй с подъёмом на мыски
Что ни на есть огнеопасный самый.
Да набери водицы про запас,
Иначе, согласись, ведь будет жалко –
Могу воспламениться я, как газ,
Искры коснувшись, словно зажигалка.
Не тронь чеки – порвёт нас на куски,
Но я порядков злостный нарушитель,
Ты логике не действуй вопреки,
Купи для нас большой огнетушитель.
***
Утекло с тех пор лет десять где-то, может, даже с чем-то
Или с кем-то и не где-то – в танце между мной и мной,
Ибо время – это танец и отнюдь не кинолента,
Время шагом измеряют, слышат поступью босой.
Поздней осенью дождливой на разминке танцевальной
Воздух тёплый густ, ботинки сходят с пар девичьих ног,
Пахнет кожей, дух спортзальный, говор аэроназальный,
Взмок носок, не разминуться – много недо-недотрог.
Пол и воздух динамичны, из динамиков квадратно
Ритм скользит вокруг чуть детских, подражающих Дега
Пальцев, запах мыла, пяток, щёк румяных влажны пятна,
Возраст университетский, непонятно – чья нога.
А потом она со мною, влажны мягкие ладони,
Губы, тело шерстяное в давке позднего метро,
Окна тоже запотели в танце, в стиснутом вагоне,
Колесящем, как по ленте. Вот уже Трокадеро.
Тяжесть ранца, дух румянца, и волос, и окон влажность
Я запомнил, не попали с нею мы тогда в постель.
Но к чему я это вспомнил и какая в этом важность?
Был у нас обоих кто-то, вышел я на Сен-Мишель.
***
Любимая, стань тряпкой половой –
Я, глядя на тебя, тотчас же таю,
Живи, навек пропитанная мной,
Будь мягкою, как тряпка половая.
Почуяв жар твоих прекрасных глаз,
Я дохожу мгновенно до кипенья –
Любимая, сними противогаз,
Вдыхай меня по мере испаренья.
Текуч, летуч, я кану без следа
В тебя – я жидок и газообразен,
Останься же, как тряпка, ты тверда,
И мною не дыши в противогазе.
***
Закрывают берёзы, сосны
Прямоствольные небосвод,
Я тебе облобзаю дёсна,
Ты меня поцелуешь в рот.
Ты захлопнешь глазное веко,
Не сгниёт наш запретный плод,
Я в тебя погружусь, как в реку,
Есть в тебе подходящий брод.
Уменьшаю я наклоненье,
Применяю к тебе, и вот
Не чувствительна ты к давленью
Остальных молодых господ.
Мы с тобою сегодня тёзки,
Я твой маленький обормот,
Шепчут на ухо нам берёзки,
От сосён запах крон идёт.
Вот и всё, отцветают вёсны,
Даже пыл, как листва, падёт,
Не нежны, не нужны уж дёсна
Городит лишь несносный рот.
***
Есть правильные люди, как квадрат,
Они ровны, угольны и сторонни,
Как здания слежавшиеся, помня,
Отслеживают полости декад,
Такой всё знает полностью назад,
За солнцем уследит позавчерашним,
Он с высоты своей тогдашней башни
Увидит послезавтрашний закат,
Он позы не меняет – не номад,
Застыв, как на картине, как Мадонна,
Стоит, как дом, колонна, многотонно,
И рядом лишь проскальзывает взгляд,
Они подряд, как правило, стоят
Недвижимостью, каменнее мима,
Чуть менее сравнимо ходят мимо
Попарно – хоровод цитат и дат,
Породу пародирует парад,
Но с мнимых небоскрёбных колоколен
Он думает, что он краеуголен,
Хоть сам попарадировать бы рад.
Пожалуйста, сними с себя наряд,
Явись прямолинейно, без наскальных
Рисунков. Ты расстанешься с носками,
Чтоб плотский свой оставить отпечаток,
Ладоней, губ девичьих, пальцев, пяток,
Лишишься ты насадок и перчаток,
С себя ты сбросишь плоский свой фасад,
Твои – лишь на ладонях перекрёстки,
Отрезки черт, где пятна, где полоски –
Как жизнь, как мир дорожных кожных карт,
Не тигр, не зебра и не леопард,
Предстань, явившись даже без причёски,
Будь мягкой и очищенной, как личи,
Приди же без фасадов и обличий,
Пусть вид твой будет даже угловат,
Пусть будет образ твой немного ветрен,
Не жёсток, но зато несимметричен,
Расплывчат солнцем, в меру равнобедрен,
Тебя чтоб лишь осталось поласкать,
Да ноги нам в закате полоскать.
***
В ней нет ничего благородного,
Она непонятных кровей,
И без объяснения вводного
Туманна она для людей.
Глазёнки прозрачно-бесцветные
Да жидкие пряди волос –
Над скобками губ – тёмно-светлые
Да нос, что до форм не дорос.
Две груди свисают и щёчками
С лица опадают до плеч,
Её оболочка вся кочками
Покрыта, а тело – как печь.
К ней ручки приделаны, бочками
Толстеют. Немного южней
Сосочки намечены точками,
Где, влажны, обрубки ступней.
Скребёт, семеня аккуратненько,
Огрызками тонких ногтей,
Грудей избегая и ватника –
То прыгает, как воробей.
Все «г» говорит с придыханием,
А голос скрипуче-пискляв,
Всегда озабочен питанием
Желудок – таков её нрав.
Зубами хрустит кукурузными,
Точнее – как зёрнами ржи.
С такою духовными узами
Себя – попытайся – свяжи.
Любовью люби настоящею
Её, а не просто жалей –
Пропащую тварь говорящую –
Как любят врагов и друзей.
***
Люблю я ночь, а день вот – нет,
Пишу, дня не любя,
За то, что он меняет цвет
В течение себя.
***
С чего бы я сводил тебя с чего-то?
К чему, скажи, сводить тебя к чему-то?
К тому же небо – как пузырь – надуто,
Оно – как мост, как мышцы, словно нота.
Давай с собою я тебя сведу-ка,
Могу на холм свести, хоть ты несклонна.
Склонять тебя к чему-то монотонно?
Нет, лучше сопрягусь с тобой без звука.
***
В подарок Е. Григорьевой
Стремлюсь лизнуть тебя в открытый глаз,
Приёма чтоб коснулось производство,
Но это не получится у нас,
Нам не хватает зверства или скотства.
А был бы глаз подвешен, языкаст,
Когда б язык завис там, словно линзы,
Но языку прохода глаз не даст,
Он думает, шершав язык, как джинсы.
Глаз – как язык, он нежен, не шершав,
Вот языку слезою там застрять бы...
То был бы выразительнейший сплав,
Жаль, не видать природе этой свадьбы.
Пусть прорастёт, как ветка из бревна,
Проступит, как сустав на теле голом,
Язык из глаза, не надеясь на
Сожительство у образа с глаголом.
***
Углубись
Ввысь
Растопырь
Вширь
Приголубь
Вглубь
И отчаль
Вдаль
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney