РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Звательный падеж

Дмитрий Филатов

31-07-2019 : редактор - Женя Риц





Автор – студент филологического факультета СПбГУ.




К редеющим

Колосьями волосы расхлябанно на ветру развеяны. Поле редкое, поле лысое. Солью-перцем – тогда прорастет. Плеяды плешивые – замрите на месте. Укажите вы коже, взмолитесь вы коже, чтобы послала она добрый урожай к осени. Убейте вредителя, зарежьте бунтаря, отравите правителя – и тогда сменится сезон, и тогда, видит Бог, все получится. 


Навязчивая мысль

Пастор на паперти, солнце в зените, ты отдохнул, помолись, пастор, помолись, занемог он, наступила ночь, на паперти пастор. Как круг непорочный, пустяком просто, ты забился, помолись, пастор, забился он, не найти смысла, ведь круг непорочный. Как бич – больно, забить – жарко, гореть – больно, гореть – жарко, гореть – больно, гореть, как бич. 


Про меня 

Я обкуренный вождь. Во все земли я вхож. Даждьбог кличет мне дождь – оттого, что я вождь! Даже если и прав ты – потому виноватый, что не вызвал мне дождь. Ты проклятая вошь! Сплошь и рядом обман – нам и правда за грош! Потому что я вождь – значит, грош мне цена! И не выйду в окно, потому что я вождь! Нож в ночи невтерпёж – а теперь ты и не разберёшь, кто же бог, кто же кёж, кто же вождь.


Длительное 

Сегодня ты раб – у нас не сольешься с голосом честности, 
братства. Работой обречен, бродяга. Бедолага, по заслугам за слепой твой язык, за губы – богатства бреда прикончат твой сон без права. Берешь, робко тащишь в уголок, на щеколду закрой. Сохрани свой покой. Вспомни лет через двадцать, открой – не свободен, кладовка открыта повсюду. В тебе, во мне. Убери!



В поезде

Нараспев потолстев, поводок – и в петлю. Рельсы воют, мятный цвет просквозил через окна. Конем запыхтев, покой надышал. Параллель в поворот – тягуч до куч облаков, выкованных за горизонтом. Собьется пейзаж анжамбманами – как быть, что нужно – выть? Кормите его, тут женщины бродят. Косо заходит в ещё один поворот. А я просто за этим наблюдаю.


Вызов? 

Заревом зареванный вечер, через зеркало облачных наволочек протягивает тяжелый шар ночь. Черный демон слагает мне строки, невод мыслей, елей лести. Протяжный гул продышал по ключицам под сумеречным светом лампы. Плетут тут, пугать нас, насрать нам, погас газ. Потягайся со мной, друг, гордый демон, я сам мастак. 



Горизонт

Треугольными стенами зазубрены клыки черные, кариес всепоглощающий изъедает волнами также и стены. Зазубрины тонущие и скрывающиеся за чертой, а за ней – не клыки черные, не стены. В почете сегодня не быть ни белым, ни черным, не стенать. В почете – зубрить. Зарубцовывать горизонт будут стены, пока и они не завалятся на трех китов, что на черепахе.


Гавайские горести

Клокотала колкостями из котлована ключицами и килем, приклеенными к коленям. В клетке из лба и губ проклевался проклятиями врозбрас голос. В клочья ночью раскидала покой – копоть пепла локонами расплылась по линолеуму. Под колпаком комнаты мокла от холода, комом дохлым, дырой прорванной, котлованом взволнованным. Мауна-Кеа или Мауна-Лоа.


Пятница

Порыжело жирное небо. Капли жадно пожирают фонарь ржавый. Жаркий вечер для снежной жатвы! Высотки-дома луну и солнце рожают, а я стою в жерминаль, уже нажравшись. Я ноумен! Я круче Самантабхадры! Я раджую Вальхаллой, Нирваной, адом и раем! Я фонарь потушил, разжевал зубами небо жирное и упал в лужу.


Перед потопом

И дали мне испить сикеры, и пил я, и обрёл я мир. И дали мне вкусить хлеба, и ел я, и обрёл я жизнь. Мой брат Энкиду! Всё ветер, что бы я ни делал! Мой брат Энкиду! Где же сила твоей отваги? Нарублю я кедра, заживет мое имя! С позором прогнал меня отпрыск Урука, тот самый, повидавший всё. И бегу я вновь в горы, с которых спустился. И бегу я вновь в горы, с которых спустился.



Первые шесть строк

Как же болит хребет из-за путешествия непонятно куда и как – в лесах и еще где-то. И потянуло меня потому, что поддался я ветру – вот и потрепал он мое расхлябанное тело, то бесконечно вытягивая его, то вновь расслабляя все мои мышцы. И видел я там далекие берега, где шумят пески подо мной.

Вторые шесть строк

И там, на тех далеких берегах, где сливаются воедино день и ночь – и отличить их нельзя – ты найдешь черный обуглившийся песок, который споет тебе, как говорят, о рогатых кораблях и скитаниях за неимением дружбы.

Третьи шесть строк

И скитаюсь я без друзей, позабытый глубоко в себе, тонкой рябью в океане.



Цикл

I сезон

Когда вы пришли в первый раз, я пришёл в ужас. Я не видел раньше, как пересекаются в одной точке начало времён и конец всех процессов. Но вы ведь заглянули впервые, а значит, мы ещё можем узнать друг друга. Научите меня, как можно остаться на дереве, когда все листы уже опали? Мне впервые становится страшно.

II сезон

Когда вы пришли во второй раз, я вас возненавидел. Как озябли листья, как спустили вы на них холод, я вас ненавижу. Все пришло в одну точку и расползлось на бесконечность точек, таких же, что дадут начало новым процессам и новым временам. Но я не буду уже той самой точкой. Забери меня к себе, дерево. 

III сезон

Когда вы пришли в третий раз, я простил вас. Я подошёл к своему дереву, и на нем уже набухали почки. Вот я гляжу на него, а оно дышит, а значит, пришёл новый рассвет, а я впиваюсь ногтями в кору и прошусь обратно. Сейчас не мое время, я лишь наблюдатель. Мне бы глоток воды. Но я сам питаю тебя.

IV сезон

Когда вы пришли в четвёртый раз, то уже не застали меня. Остались во мне свежие листья, а я был везде. А вы до сих пор этого и не поняли. Когда подует ветер, это буду я. И я отвечу вам приветом, только шепотом. Вы услышите и подойдёте ко мне и воньзете в меня крепко ногти. Здесь все начинается сначала. 

 
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney