РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Мария Ботева

"Вишня"

13-09-2006 : редактор - Владислав Поляковский





Вишня

Начинается весна,
расцветает вишня.
А. Башлачев.
Люди вскакивают
и соскакивают в трамвай
на ходу. Но этого
делать ещё не умеют, и
скачут задом наперед.
Д. Хармс.



Можно было бы начать с конца. Сказать, что Тимофей стал отшельником и жил в лесу в троллейбусе. Это верно, что трамвайные рельсы, по которым приехала в лес новенькая, невиданная до того муравьями зеленая рогатая машина, убрали на следующий день. Это верно, что ни утром, ни потом Тимофея никто не видел. Но правильно и то, что ни разу ни один приезжий не говорил, будто в лесу стоит троллейбус, освещает фарами ночь. Впрочем, город теперь довольно далеко отодвинулся от того леса, дорога заросла сразу же, как только разобрали железный, светящийся подлунно путь.
В тот год никак не хотела цвести вишня. Не везде, конечно. У нас так она очень даже цвела. И на Среднем Урале тоже были цветочки, хотя май и был холодный, на траве даже лежал снег, притворяясь пухом от одуванчиков. А в Москве и Питере и вовсе уже ели бананы. Ну это известное дело – Москва...
Тимофей жил в том городе, где никак не цвела вишня. Ну, там еще только-только появились люди, не знали даже, как ездят в трамваях, прыгали в них задом наперед, улыбались кондуктору вместо того, чтобы доставать деньги за билет. Можно бы и название города сказать, не жалко, только вот забылось.
Так вот, был май, но уже кончался, потому что у всего есть конец, вот и весна... Светилось солнце, но уже садилось: на другой стороне планеты тоже любят рассветы. Зажигались фонари, и на миг казалось, что вернулось детство, когда не били лампочек, и даже в полночь можно было разглядеть лица прохожих. Но через мгновение детство, мигнув, угасало, а фонари продолжали гореть. Троллейбусы сходили со своих маршрутов и ехали по трамвайным путям: устанешь весь день жить по плану. Пассажиры ничему не удивлялись – они только что приехали из деревень в город, во все глаза смотрели из окон троллейбуса на дождь. Так маленькие девочки глядят на красивую куклу в витрине магазина. Кудрявая, в розовом платье, она похожа на чудо, а кто же вправе завладеть им?

А вишня всё не цвела

Распустилась уже мать-и-мачеха, девочки вторую неделю ходили с желтыми венками на голове – смотри, как это делается: берешь одуванчики, один кладешь так, другой так, потом – р-раз! – и еще – р-раз! – жители почти спотыкались о сиреневый запах, скоро еще и черемуха... А вишня стояла зеленая, стройная и никак не зацветала. Тимофей поливал дерево. Рыхлил землю. Отгонял мух. Но цветов не было. Не было, вишни-косточки!
– Экология, – вздыхал Тимофей, зевал и ложился спать. На животе спать, ясно, удобнее, но он всю ночь проводил на правом боку, лицом к окну. Если зацветет вишня, он увидит сразу. Напротив, как из детства, горел фонарь. Освещал вишню.

Экология

Засучив рукава, Тимофей работал. Брился. Приходило утро. Здравствуй! И солнце грело ласковей. Здравствуй! На столе лежали книги. Интересные, полезные. В почтовом ящике – газеты. Свежие, с запахом краски. Книги Тимофей читал, а газеты складывал в стопочку, для порядка. Зажигал плиту, слушал, как шумит газ. Жарил яйца.

Жизнь

А вишня всё не цвела, и потихоньку в Тимофея заползало отчаяние, будто ветер в рукава. Холодно, неприятно, а никак не закроешься.
- Экология, - чуть не плакал Тимофей. Садился завтракать.
- У нас еще есть надежда, - сказало радио непонятно по какому поводу.
- Ага, - закурил Тимофей, - точно.
- Мы не должны прекращать надеяться, - продолжал приемник, - потому что у нас нет ничего, кроме надежды. Это наш компас земной. Представьте себе, хоть на минуту, на один лишь миг, что вы оказались ночью в лесу, без компаса! Что вы будете делать, как найдете тропу, что выведает из вас тьму?
- По муравьям, - сообразил Тимофей.
- Наш радиослушатель Тимофей предлагает ориентироваться по муравьям, но все дело в том, что ночью муравьи спят, поэтому...
- А зачем мне выходить из леса? – удивился Тимофей и выключил радио.

Скука

- Проходи, - пропустил зеленый, как вишнёвый лист, лепесток светофора. Тимофей шел в лес. Или в поле, на реку, в горы – за город.
- Пусть сейчас не Иванов день, - рассуждал он.
- Пусть, - согласился светофор и мигнул желтым.
- Кто мешает мне устроить его сегодня? – продолжал размышлять Тимофей. Но светофор уже не слушал его, пропускал автомобили.

Дела

Трамваи сворачивали обратно в город, не доезжая до леса каких-нибудь десять метров. Тимофей вышел в зеленую тень вечера. Свет, проходя сквозь молодые листья, сам зеленел.
- Аргентина, что ли? – засомневался Тимофей.
В лесу муравьи бежали по тропинке к конусу из желтой хвои. Люди называют эти сооружения муравейниками. А еще, говорят, что лесные трудяги только в таких конусах и обитают. Сами же босикомые ничего не говорили, они просто бежали к своему дому, быстро и упрямо: скоро сядет солнце, а в лесу нет фонарей, даже с выбитыми лампами. Пора спать.

Природа

Солнце, зацепившись за сосны, долго не заходило. Тимофей сосчитал до десяти, и оно село. Охотник на цветующие папоротники остался в мире один, муравьи и те спали.
А вишня всё не цвела. И папоротник не цвёл, потому что ему еще рано, да и не всем видеть это чудо, вот и Тимофею...

Жаль

В лес въехал троллейбус, осветил Тимофея фарами. Здравствуй! Рогач шёл по трамвайным путям и промахнулся: десять метров – и он в лесу. Здравствуй! Пассажиров в машине не было, все уже спали по домам, ворочались под одеялами, видели во сне родные места. Тимофей шагнул из ночи к троллейбусу, сверкая глазами от радости. Водитель, окающий по-деревенски, принял его за лешего, бросил машину, убежал домой, спрятался под кровать. На следующий день он врезал в дверь три новых замка. Потерянный троллейбус ему по такому случаю простили – отделался испугом – разобрали рельсы, с опаской глядя на лес, никто даже не отважился войти в него.

Цивилизация...

А Тимофей забрался в троллейбус, включил фары и не гасил всю ночь, и в лесу было светло, как в детстве. У муравьев не бывает детства, а тут вдруг наступило, нежданно, как японский Новый Год. И продолжалось целую ночь.

Чудо

Что было дальше, мне неизвестно. Может, кто-нибудь и догадался выключить фонарь над вишней, и она, поняв, что детство кончилось, и пора цвести, выпустила, наконец, белые тонкие лепестки. Вишни – умные деревья, просто они об этом не знают. Во всяком случае, в июле горожане уже вовсю готовили варенье. Привозные были ягоды или собранные здесь, никто не знал, а газеты не писали. Бывшие деревенские жители быстро привыкли к городу и теперь правильно заходят в трамваи, не улыбаются кондукторам и ездят зайцами. Троллейбусы больше не пускают на рельсы, чтобы не растерять машины. А если какой водитель и нарушит по старой деревенской привычке маршрут, то его громко ругают на общем собрании, портреты вешают на стенку позора в центре города, мальчишки пририсовывают на фотографиях усы, сигареты, сережки в ушах. Кому ж понравится? Так что все живут по плану, с утра до вечера, особенно водители троллейбусов.
А что сталось с Тимофеем, никто не знает. Тут и имя-то его не вспоминают. Сделался ли он отшельником и светит ночью фарами в лесу или сочиняет где-то научные труды, изучает, как заставить цвести вишню – неизвестно. А может быть, Тимофей до сих пор бродит по лесу, ищет цветущий папоротник. Чудо – такая вещь... Ходит и не знает, что для того, чтобы вишня распустилась, всего-то и нужно – отключить фонарь; плетёт венки – смотри, как это делается: берёшь один цветок так, а другой кладёшь на него, только по-другому, вот так, потом – р-раз! – цепляешь, и ещё – р-раз!..
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah




πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney