РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВЗвательный падеж
Евгений Филиппов. ТЕЛЕГИН. окончание
15-09-2013 : редактор - Василий Бородин
XIV
Телегин читал старую тетрадь.
Под ногами была высоко насыпана куча из битого кирпича и песка. По левой стороне проулка высился прогнувшийся во внутрь двора грязно-полинялый тёмно-красный дощатый забор. Ближе к сараю забор выравнивался и примыкал к стене из тех же досок, среди которых уже мелькали две отчётливо вишнёво-красные полосы. Над серыми ребристыми стальными воротами крутая крыша забора ломалась под прямым углом, делая скат крыши над воротами почти отвесным. Скат выдавался над воротами широким чёрным проёмом, в котором белели доски подпорок и расходившиеся углом от двух квадратных брёвен над воротами три пары досок, примыкавших к двум квадратным столбам, уходившим под самый скат крыши. Ржавая красная рифлёная жестяная крыша выходила пологим неровным краем в сторону двора и открывала ряд беспорядочно выставленных тонких досок. На тёмно-красной стене, утопавшей в зелени, виднелся широкий квадратный кусок ярко красных досок. За сараем прямо от ворот и углом внутрь проулка был прислонён кусок старого забора с широкими зубьями и неровными белыми не прокрашенными концами досок, вырванных и земли и открывавших щели над затоптанной почвой у забора. У двух высоких столбов по сторонам калитки на земле лежала широкая жёлтая фанерина, картонка и ящик с бутылками, красной деревянной рукоятью и ржавой велосипедной цепью. С правой стороны проулка головокружительно высился угол трёхэтажного кирпичного здания с двумя белыми оконными рамами на огромной высоте друг под другом и куском кирпичного карниза с дальней стороны угла, скрывавшегося за ветвями. Два окна обозначали самой своей подвешенностью неопределённую приговорённость и течение безысходной бедности. Кирпичная стена подходила вплотную к пустому углу с полоской жестяной крыши на самой вершине и сливалась с двумя высокими чёрными железными воротами.
По правой стороне дороги тротуар теснил к проезжей части огромный железный зелёный забор в два человеческих роста с механическими воротами решёткой на рельсах, ещё возвышавшейся над столбами меж листов забора. Дальний край забора открывал двор, низко лежавший под тротуаром и отгороженный от гаражей низкой железной сеткой, утопавшей в зелени. Между высокими чёрными столбами по сторонам криво нагнувшихся кованых решёток забора с ветвями и низкой сеткой зиял широкий провал. В глубине двора стоял высокий нечеловеческий турник из чёрных труб. Между деревянным столбом крыльца и яблоневой ветвью была натянута верёвка с колыхавшимися белыми простынями. Вдалеке и с права от стены деревянного дома виднелся угол красно-кирпичного здания, уходившего за ветви. Жестяная крыша длинным треугольником переваливалась на бок к обратной стороне стены. Общее жилище устраивало проявление жизнедеятельности в противоположность спокойной просторной хозяйственности тенистых гнилых и ржавых дворов как теснящуюся неприличную нечистоплотность. На уходившей в глубину участка стене виднелось два маленьких белых окна, ближайшее окно было открыто наверх и подпиралось короткой некрашеной доской.
Портик двухэтажного дома выходил на сторону улицы, отходившей от перекрёстка направо и под углом. Окно портика выходило на узкий балкон из редких чёрных прутов. Между крылом, выходившим на сторону дороги, поворачивавшей под углом налево, и крышей главного портика была пристроена треугольником красная деревянная перемычка на которой ближе к крыше белела маленькая круглая рама с чёрной стеклянной впадиной. Стены дома были побелены и посеревшая побелка изошла трещинами. Белые деревянные оконные рамы имели между частями широких окон вытянутые ромбы и перекладины между ними. В чёрных окнах виднелась обратная сторона шкафа. Множественные уступчатые карнизы вырывались из состояния деятельного деревенского нагромождения и торжественно отбрасывали тень семейственности, не обращённой к местному кишению. Дальняя часть дома была построена из белого кирпича так что между нею и побелённой стеной темнели бетонные пятна. Между стеной бокового крыла и боковой стеной крыла с портиком было наскоро собрано из меньшей частью белого и большей частью красного кирпича ограждение старых каменных ступеней крыльца. На бетонной площадке перед дверью в сад стоял ярко жёлтый кузов игрушечного самосвала и покосившаяся ржавая сваренная из уголков конструкция наподобие квадратного основания истлевшего табурета. К стене под боковым крылом были прислонены сваленные друг на друга и покосившиеся на бок ржавые железные сетки в железных рамах. Дальше от сеток у стены, еле поднимаясь над землёй, вросла в землю длинная скамья из тонких посеревших досок с обломившимся сидением. У забора между высоких кустов виднелась высокая жёлтая перекладина детских качелей. Между прутьями забора были поставлены набок скосившиеся решётки со старой кованой скамейки.
На углу участка над высоким деревянным дощатым забором высилась стена сарая и короткий скат жестяной крыши, над которой чуть меньшая, чем фундамент сарая в поперечнике, высилась сплошь остеклённая беспорядочно чередовавшимися маленькими рамами надстройка с крышей согнутой под прямым углом. Из бетонной стены сарая, прямо выходившей к границам участка с другой стороны, выдавались четыре широких столба. Сплошная жестяная кровля из громадных горевших на солнце листов была загнута наверх у края сарая ближе к части забора у столбов калитки. Под жестяной загиб была подставлена сбитая из нескладных чурок подпорка, переходившая в лаги потолка первого этажа сарая. Бережливая захламлённость определяла цену чувствительной замысловатости. За чёрными на солнце стеклами надстройки виднелись широкая деревянная доска, опиравшаяся на большую стену и перекрытая синим свертком плёнки, две плоские коробки одна на другой, верхняя платформа сложенной стремянки, сколоченные из досок козлы и подпорки, согнутый пополам кусок старой жести, жестяная труба углом выдавшаяся снизу оконца, огромные, перевязанные снопами свёртки стекловаты, длинные грязные листы стекла и моток стальной проволоки, лежавшей колесом на согнувшейся под его тяжестью картонке.
XV
Телегин в третий раз пересматривал Маленького Солдата. В квартире, где Бруно Форестье приковали наручниками к крану, женщина читала Мао Цзэдуна. Телегин замечал всё в этом роде на этот раз с особенной резкостью. Теперь, снова столкнувшись с тем же предчувствием, Телегин остановился. Сначала Телегин осознал содержание собственной жизни, которая сопоставлялась с тем, что было основанием предчувствия. Телегин чувствовал, что принуждается, на основании неоспоримых наблюдений, признать свою жизнь законченной в собственном же течении. Телегин не смог разобраться до конца с тем, какова была причина этого ощущения и обратил всё внимание на устройство самого наблюдения. Телегин представлял себе часть той жизни, которая была воспроизведена Годаром как часть большой совокупности условий и предрасположенностей, которые царили в неопределённом времени в жизни связанных друг с другом людей, уже обретших своё место в истории, так что жизнь их становилась уже не столкновением независимых и бесконечных источников желания, но делом мирового порядка. Телегин чувствовал, что был свидетелем проявлений этой жизни, что опирался на то основание жизней тех связанных людей, которое оставляло их совокупное творение в истории. Вместе с этим Телегину казалось, что его жизнь не только не изменится, но в своей неколебимости есть пустота и отсутствие событий. Телегин испытывал ненависть к увиденным проявлениям жизни, меньше всего Телегин хотел увидеть всю жизнь связанных людей полностью и снова опираться на то, на что опиралась эта жизнь. Телегин пытался доказать, что вся эта основательность есть не более чем воспоминание о прошлом и вожделение того, что в прошлом давало жизнь и давно было низвергнуто и проклято. Телегин был готов проклясть и эту устойчивую совокупность условий и предрасположенностей и проклинал, но и после этого оставалась полная пустота в представлении будущего. Телегин проговорил всё, что должен сделать и что он за это получит и по какой причине есть основание ждать, что его дело не останется в состоянии неосуществлённого события и этого оказалось достаточно, чтобы найти силы открыть книгу.
XVI
Телегину приснилось, что он солдат. Телегину приснилось, что он совершил нечто, за что по воинскому уставу полагается застрелиться. Телегин стал засовывать длинный тонкий ствол маузера себе в рот. Сержант вскрикнул. Сержант приставил ствол ко лбу и к виску, показывая как надо стреляться. Телегин приставил ствол ко лбу. Телегин стрелялся в общественной уборной перед рядом зеркал. В дверь вошла старуха - мать солдата. Телегин нажал на курок. Телегин почувствовал сильный удар в лоб. Телегин опрокинулся на пол. Телегин чувствовал, как пуля разрывает его мозг, пролетая голову насквозь. Телегин воспринимал действительность. Телегин ждал, когда перестанет чувствовать собственное присутствие. Телегин ждал, будет ли испытывать боль. Телегин не переставал воспринимать действительность. Телегин проснулся.
Телегин слушал Весну священную Стравинского. Телегин искал причину существования священности. Телегину представлялось, что жертвоприношение не может вызывать того же переживания, какое оно вызывает в силу своей расточительности, через обращение к богу. Телегину представлялось, что события жизни, от которых прежде всего зависит существование человека, наделяются через жертвоприношение большей значимостью. Жертвоприношение вкладывает в событие важность оправдания расточённых усилий. Телегину представлялось, что чем более необходимо действие для сохранения бытия, тем сильнее переживания, которые его сопровождают. Телегину представлялось, что действия, вызывающие сильные переживания, наделяют событие жизни большей значимостью. Жизнь, сопровождающаяся событиями, вызывающими переживания, более священна. Торжество бытия осуществляется в жизни священной по праву силы вызываемого ею переживания.
В воздухе стоял ровный гул раскатистых звонких ударов. Впереди за спинами крестьян в шерстяных хитонах простиралась грядой полоса низких холмов. Обнажённые воины тащили хворост к срубу из огромных брёвен в четыре человеческих роста. Крестьяне стояли кольцом. Из головы колонны громыхавших бронзовыми щитами воинов вышел предводитель с вымазанным кровью лицом. Предводитель имел прямой правильный нос, округлый подбородок и высокий лоб. Каменное лицо оставалось судорожно и непрерывно охвачено глубоким, непреодолимым и неисправимым ужасом. Обнажённые воины сгрудились за горой брёвен. На вершине рядами были выстроены золотые кубки, вазы, шлемы и треножники. Крестьяне расступились. Обнажённые воины вывели перед горой множество быков. Переливавшиеся как облака мышцы слились в одно бурое пятно. Обнажённые воины вели быков друг за другом в двух кольцах. Быки дёргали головами и смотрели в землю. Обнажённые воины привязали быков к столбам. Воины стали бить в щиты по два раза. Предводитель подходил к быку, с силой ударял в горячую твёрдую шею тупым бронзовым ножом и наваливался на острие, чтобы разрезать кожу. Предводителя заливало кровью. Воины били в щиты. Предводитель ударял бронзовым ножом. Быки выли. Истекая кровью, быки падали на колени, замирая, исступлённо дёргались всем телом, сгибая ноги. Обнажённые воины обезглавливали быков и перетаскивали окровавленные туши к горе брёвен. Воины расступились. Перед горой брёвен открылась ещё гора трупов лошадей и овец и баранов и коз и козлов и свиней и птиц и собак. Обезглавленные туши были сплошь залиты кровью. У обнажённых воинов в руках появились бронзовые мечи. Обнажённые воины выстроились друг перед другом. Обнажённые воины сходились медленно шагая всем рядом. Воины с щитами стали бить три раза. Пожилой воин с морщиной на лбу, густыми седыми бровями и щетиной стоял ближе к левой толпе крестьян с выражением обездвиживавшего страха и невыносимости неизбежной позорной смерти. Обнажённые воины стали ударять друг друга мечами. Воин с щетиной упал прямо перед крестьянами и поток крови из его рта разлился по безжизненной каменистой земле. Предводитель крикнул и обнажённые воины остановились. На поле осталось лежать несколько трупов. Обнажённые воины прошли кругом в два кольца друг против друга. Воины выстроились полукругом вокруг горы брёвен. Нестерпимый жар разлился по возвышенности. Треск стал слышен сквозь удары щитов. Внезапно воины с щитами вскрикнули и стали кричать громче и громче ударяя в щиты без порядка. Предводитель в крови хватал обнажённого воина за волосы, запрокидывал голову и перерезал горло. Кровь бурлила в открытом разрезе. Воины надрывали глотки, едва не роняя мечи из рук. Пламя поднялось над толпой.
XVII
Телегин услышал шум воды за дверью. Телегин открыл дверь на лестничный пролёт. Перед дверью в уборную стоял жестяной таз. С двух сторон из дуг под загнутыми округлыми краями висели ручки, сужавшиеся к короткой дуге и расширявшиеся к широкому месту для руки. В тазу лежала тёрка с деревянной рамой. Между верхом железного листа и ручкой рамы лежал на стенке тёрки огромный прямоугольный кусок хозяйственного мыла. Рядом с тазом стоял пустой чайник в чёрных пятнах и вмятинах.
Телегин искал причину основательности и естественности античности по сравнению со следовавшими за ней эпохами. Телегину приходило в голову, что античная мысль разрешала задачи определения первостепенных ценностей, истинного познания, причины существования бытия и закономерностей, породивших сознание, с первозданной простотой и непосредственной человечностью. Телегину приходило в голову, что архаическое общинное земледелие и скотоводство как содержание жизни упорядочивали разумное решение удовлетворения первостепенных жизненных потребностей до всепоглощающего и предельно ясного сознанию способа бытия. Архаический крестьянин пахал возведённую на костях террасу, осознавая себя как явление, право существования которого полностью определялось способностью и состоянием возделывания земли. Телегину приходило в голову, что архаическую общину отравляло зарождение закономерностей вхождения в состояние производства, целью которого становилось развитие потребления произведённых благ. Телегину приходило в голову, что цель архаического производства была неразрывно связана с первостепенной и глубинной жаждой жизни. Печать рукотворности неразрывно связывала потребление с производством для сохранения бытия. Предмет производства, призванный сохранять бытие, создавался как проявление природной силы, животворящее созидание доведённого до своего предела рукотворного проявления мирового порядка в противоположность предмету производства целью которого было движение и развитие бесцельного потребительского взаимодействия.
XVIII
Телегин сидел в хозяйской гостиной. Перед Телегиным стоял низкий столик с белой скатертью. На столике стоял бронзовый крест с лучами, исходившими из середины перекладины. Перед крестом стояла бронзовая богоматерь со склонённой головой. Справа и слева от богоматери стояли светильники с обгоревшими свечами. Справа от столика в кресле сидела старуха с нитками. Старуха была коротко острижена. У старухи был высокий лоб, короткий нос, заканчивавшийся округло и слегка нависавший над верхней губой. Голова старухи была наклонена. Подбородок складками виднелся за краями щёк. Очки на старухе сползли на середину носа.
Телегин прочёл строчку о смерти. Телегин понял, что смерть немыслима не как прекращение жизни, наполненной переживаниями, которые всегда мыслятся как нечто, прекращение существования чего облегчит существование явления, определяющего переживания, но как прекращение существования самоотождествления сознания, единственно способного осуществить требования подсознания и достигнуть переживаний полноценной жизни. Смерть есть смерть сознания, мыслящего действительность и выполняющего требования подсознания, конец существования действующего подсознания, направляющего сохранение бытия и дающего сохранённому бытию покой воплощённого мирового порядка. Человек мыслит собственную жизнь не как жизнь, наполненную переживаниями, и которая прекратится, но как вечное бытие сознания способного осуществлять требования подсознания, предельного и самодовлеющего перед жизнью, наполненной переживаниями. Человек мылит жизнь, наполненную переживаниями, как оконченное существование, воспринимаемое из времени после смерти и сознаёт это восприятие, как относящееся к работе вечного сознания, рождённого из плодов труда предшествовавших жизней, наполненных переживаниями, и рождающее восприятие плодов собственного труда.
XIX
Телегин шёл мимо пруда. Армянский мальчик подобрал теннисный мяч. Армянский мальчик издевался над неловкостью армянской девочки, пятившейся к дереву. Тропинка шла по высокому берегу. По сторонам тропинки росли яблони. Яблони бросали тени. Маленькая армянская девочки вскинула руки в воздух.
Телегин выпил водки. После водки у Телегина першило горло. Во рту сохранялся отвратительный привкус. После водки Телегин чувствовал слабость. Телегин чувствовал, что не хочет прожить то, что ему предстоит прожить после того, как снова возникнет необходимость решать, какому делу посвятить время. Телегин не должен был решать, что делать, пока шёл через яблони. Но пока он шёл через яблони, он не чувствовал себя свободным от необходимости решать, какому делу посвятить время. Телегин не видел в отсутствии принуждения немедленно решить, что делать, отдыха мысли. Пока Телегин шёл, Телегин не мог сделать ничего, что сделало бы его жизнь легче. Телегин не должен был решать, что делать, но таким образом не мог решить, что делать, до тех пор, пока не вернётся. В действии Телегина не было ничего, что могло вызывать переживание, всё, что могло вызывать переживание, заключалось в необходимости решать, что делать. Пока Телегин шёл, он не должен был делать ничего, от чего могли бы зависеть переживания, и становился местом сосредоточения переживаний, происходивших из всей его жизни, оставаясь свободным от восприятия этой жизни. Решение занять мысль приводило к переживаниям прошедшей жизни и к переживаниям предстоящего решения о том, что делать. Телегин пытался начать решать, что делать. Телегин смотрел на детей. Телегин чувствовал, что ничтожное проявление цветения жизни столь остро пронзает его исчезающий между уничтоженной прожитой жизнью и неподъёмной тяжестью предстоящей жизни дух. Телегин думал, что прожил много событий, которые заключали в себе большее цветение и большее торжество жизни. Телегин начинал воспринимать прошедшую жизнь. Телегин с ужасом отторгал прожитую жизнь.
Мальчик в сандалиях качался на высоких качелях с цепью и узкой деревянной перекладиной. Мальчик качался изо всех сил. Цепь начала содрогаться в конце колебания. Мальчик спрыгивал с качель и падал на руки. Маленькая девочка в красной юбке забиралась на перекладину ногами и качалась стоя. Маленькая девочка приседала, когда качели стали сильно качаться. Маленькая девочка пугалась, качели останавливались. Девочка спускала вниз одну ногу, затем вторую и становилась на щебень.
XX
Девушка, затаившая в печальном взгляде сознание собственного очарования, прошла мимо Телегина. Телегину пришло в голову, что девушка есть нечто, что воспроизводит собравшуюся в его представлении совокупность образов, коренившихся в событии рождения далёкого неопределённого и сокровенного желания и тянувшихся через жизнь в возможное будущее вожделением закономерного и ожидающегося его перерождения. Теперь Телегин невольно представил себе, что произошло бы, если девушка, отражение которой веяло перед ним, заполняя своим удушливым смогом все основания чувств, встретилась бы ему. Телегин представлял себе, что само восприятие станет событием, переживания которого подымутся с силой рождения нового потустороннего мира. Телегин вспомнил о книге, которую опустил, заложив пальцем разворот с потерянной строкой. Телегин вспомнил о переживании, выражение которого он не понял, поскольку никогда не переживал его. Телегин представил себе, что значит бытие человека без творения бога. Телегин представил себе существование человека, произведённого на свет законом, дарующим право на бытие тому, что способно быть. Телегин представил себе обладающего сознанием в конце развития, чуждого природе сознания. Телегин представил себе человека, воспринимающего мир и созидающего законы своего существования, перед небытием скрытого рождения сознания. Телегин пытался понять, способен ли человек созидать законы, которые определяли бы развитие бытия. Телегин спрашивал себя, что может сподвигнуть человека на созидание законов. Телегин спросил себя, что есть развитие бытия по законам, созданным человеком и не разрешающим требование подсознания. Телегин спросил себя, может ли закон, созданный человеком, разрешать требования подсознания. Телегин представлял себе человека, обладающего знанием закона о праве бытия всего, что способно быть, и создающего в своём сознании часть мира, опирающуюся на иные законы. Телегин спрашивал себя, в чём природа человеческих заблуждений. Телегин спрашивал себя, есть ли обратная сторона законов мира в развитии бытия через заблуждения человека. Телегин отвечал себе, что мир, заключённый в бытии человека, может быть только постольку, поскольку подчинён закону о праве бытия.
Телегин смотрел на девушку, затаившую в печальном взгляде сознание собственного очарования. Телегин вспомнил свой вывод о предельной силе переживания. Телегин вспомнил, что сделал вывод о предельной силе переживания, вызываемого событием, от которого зависит жизнь человека. Телегин чувствовал, что любовь, своим незримым призраком, воскрешает из небытия видения того, что лежит впереди всех переживаний жизни, для своего бытия. Телегин спрашивал себя, что в любви есть основание предельного переживания. Телегин отвечал себе, что всё, составляющее образ понятия и есть знамение его сущности перед всяким законом. Телегин отвечал себе, что исключительность предмета любви есть основание предельности переживания любви. Телегин спрашивал себя, уже зная ответ, каково происхождение его презрения к самым отголоскам и веяниям переживания любви. Телегин спрашивал себя, зная ответ, что слишком долго смотрел в сторону величия, слишком долго слепил глаза, задирая голову, чтобы снизойти до чего-то, имеющего отношение к исключительности.
XXI
Телегин открыл кран. Кран изверг поток грязи и замер. Телегин спустился вниз и спросил, что с водой. Хозяйка в муке ответила, что воду выключили. Телегин спросил ведро. Хозяйка сказала, что ведро стоит за лестницей. За лестницей стояли ящик с картофелем, сломанный детский табурет, свёрнутый ковёр, садок, армейская сумка, ножки от гладильной доски, ведро без дна и целое ведро. Телегин поправил конец ручки с деревянной чуркой в дыре на жестяном краю ведра. Телегин вышел из дома с ведром.
Телегин прочёл только половину того, что собирался прочесть. Телегин открыл Божественную комедию и в упоении прочёл несколько песен. Телегин прошёл по грязи и вымазал башмаки. По пути домой Телегин зашёл на рынок. Телегин написал кусок текста о телодвижениях рынка.
На наклонённой телеге с дальнего краю стоял высокий ящик из тонкой фанеры, заваленный горой дырявыми волновавшимися листами, сваливавшимися на дно телеги. Под высоким ящиком стоял закрытый крепкий ящик и низкий ящик с луковицами. Справа от высокого ящика стояли два старых огромных ящика с длинными толстыми палками, заканчивавшимися обломанными, как у фруктового черенка, концами. За опрокинутой телегой у кирпичного здания под навесом из набитых друг на друга в беспорядке досок и парусины с кусками жести, прикрывавшими щели в досках, под черепицей, стояли на торце закрытый ящик, на нём на боку торцом вперёд закрытый ящик и на нём ещё больший открытый ящик с томатами в картонной бахроме перед открытой назад крышкой. Из квадратной дыры в боку закрытого ящика, стоявшего поперёк нижнего, выпирали мятые красные бока двух томатов. Справа стояли друг на друге ещё ящики, за ящиками грязное стекло и пыльная рванина картонок за стеклом. Слева, так что оставался узкий проход в лавку, стояли картонные коробки и мешок с картофелем. Старик в пальто ниже колен, лацканами до живота и топорщившейся кепке пододвинул ящик за край. Старик морщился и кривил рот. Старик согнул руку к краю пальто, подержался за край, морщясь и кривя рот, отцепил верхнюю пуговицу и достал кошелёк. Старик резко поднял голову к продавщице, будто её присутствие было крайней обыденностью и её участие в действии заведомо известно. Продавщица в чёрной просаленой телогрейке и отсутсвующем выражением лица дёрнула рукой за ящиками и стала трепать что-то по воздуху.
На деревянных бортах кузова были укреплены высокие решётки. Между решётками была прилажена железными креплениями деревянная перекладина. Деревянный борт был откринут и держался на железных цепях, спускавшихся с верха решётки и продевавшихся в кольцо на верху деревянных бортов. Кузов справа имел только низкие деревянные борта и был закрыт мешковиной, привязанной за кольца в мешковине к основанию кузова. На откинутом борту стоял мужик в пиджаке, кепке рубашке и сапогах, из которых торчали края брюк. Мужик держал в руках две бумажки и перекладывал их одну за другую. Мужик сложил бумажки пополам и сунул за пазуху.
Телегин пришёл к колонке на заднем дворе автомехаников. Чёрная перекладина с ручкой торчала их железного короба. К коробу была приделана труба для шланга. Между краем короба и бетонным бортом колодца чернела узкая дыра. Рядом с колонкой были разлиты огромные грязные лужи. Из трубы для шланга текла в лужу струя воды, в луже приподнялась над грязью пузырём промасляная тряпка.
Телегин повторял про себя всё то, что составляет его жизнь. Всё в жизни Телегина имело ценность. Вместе с этим Телегин видел, что его жизнь не имеет той знаменательности, которая была необходима, чтобы убедиться в осуществлённости ценности этой жизни. Телегин увидел, что говорит для себя. Телегин представил себе, что всё течение мысли, которое, не замолкая, составляло необратимость существования Телегина, обращено к его самоопределению. На мгновение Телегин испытал опустошительный ужас. Телегин спросил себя, что есть торжество самоопределения. Телегин понял, что торжество самоопределения есть возникновение мира через возникновение самоопределения. Телегин с особой ясностью почувствовал всемогущую силу, вздымающую из небытия совершенство как непрерывность существования в самопроизведении и самостановлении. Телегин с особой ясностью почувствовал незабвенность и одержимость своего существа всемогущей силой порождения самоотождествления и осознания бесконечности мироздания. И вместе с этим Телегин знал о затерянном и неразличимом внешнем бескрайнем и бестелесном самоотождествлении. Телегин знал, что несвободен как бесконечное мироздание от внешнего овеществления.
XXII
Телегин сидел на кресле. Кресло стояло боком к кровати. Кресло было повёрнуто к шкафу. Телегин толкал ногой дверцу. Открытая дверца ударялась о закрытую дверцу. Телегин толкал дверцу снова. Из скважины выпадал ключ.
Есть осознание цели действия для сохранения бытия. Есть стремление к саморазрушению того, что не имеет смысла. Если камень бросить в воздух, камень упадёт на землю. Если на тело не будет действовать никакая сила, оно будет вечно находится в равномерном движении. Невыполнение требования подсознания. Если оставить животное в состоянии покоя, его тело разрушится. Право бытия есть преодоление разрушения тела в состоянии покоя. Наслаждение есть противоположность смерти покоя. Мироздание, лишённое разрушительности покоя, есть неподвижное пребывание необъятности возможного. Явление, погибающее в состоянии покоя, есть небытие.
Телегин чувствовал головокружительную жажду теснящейся и неудержимой возвышенности законодательства восприятия опыта. Телегин чувствовал невместимость неопределённости видения возвышенности в собственное представление о конце мысли как о праве бытия мысли.
Цель разрушительности покоя есть определение права бытия, как уничтожающего неспособное существовать небытие. Цель, сохраняющая бытие, есть истинная цель. Для подсознания цель бытия, сохраняющая бытие сознания, есть истинная цель. Обнажённое тело. Изображение действительности. Изображение высшей красоты мира как красоты обнажённого тела. Обнажённое тело победителя состязаний. Обнажённое тело верховного бога. Величие совершенного человека как силы, обожествлённой вознесением в небесный мир. Желание увидеть явление. Вожделение и восхищение. Желание увидеть явление в событии. Совершенное тело в движении высшего торжества. Свобода вожделения раскрепощает восхищение совершенным воином и совершенным пахарем.
Телегин чувствовал вещественную и вездесущую обречённость. Телегин чувствовал несомненное и разоблачительное предопределение. Телегин чувствовал истинность конца мысли. Телегин чувствовал воплощённость представления о жизнеутверждении.
XXIII
Телегин проснулся в девять и снова уснул. Телегину приснилось, что он прячет трупы и не может оправдаться перед представителями закона. Телегин проснулся с чувством, что его в предыдущий день долго били по всем частям тела. В голове Телегина возникла мысль, что он чувствует себя побитым для того, чтобы отдалить столкновение сознания с действительностью целеполагания жизни. Телегин собирался читать Фукидида. Телегин вспомнил, что в предыдущий день разбирал собственное отношение к представлению о невозможности истинного познания первостепенных ценностей и к представлению о необходимости опровержения недоказанного для конечного утверждения. Телегин остановился на том, что повторил свой вывод о неспособности подсознания определять истинность ценности действия относительно законов мироздания, потому что право бытия подсознания заключается в требовании сохранения бытия от сознания. Но Телегин чувствовал, что плохо понимает, почему именно человек испытывает потребность в определении истинной ценности действия относительно законов мироздания. Телегин не мог начать читать Фукидида, не ответив на этот вопрос. Телегин ходил по комнате и задавал снова и снова один и тот же вопрос. На глаза Телегину попались ножницы и очки, повешенные на гвозди в стене. Телегин оборвал себя, чтобы не снять ножницы. Телегин снова повторил вывод о подсознании. Телегин остановился на том, что ценность действия для сохранения бытия подтверждается только подсознанием. Телегин спросил себя, как животное определяет то, что будет делать. Телегин представил себе дворового пса, слышащего запах течки, мочащегося в траву, спящего в прямоугольнике солнечного света и пачкающего слюной крыльцо при виде испортившегося супа. В представлении Телегина животное было способно к истинному познанию законов мироздания и определению последовательности действий выполнения требования подсознания. Но Телегин не мог сказать, способно ли животное выбрать между более необходимым требованием подсознания и менее необходимым требованием подсознания. Телегин посмотрел на часы. Телегин съел тарелку гречи, жаренных томатов и омлет с порубленной травой. Телегин спрашивал себя, что отличает человека от животного. Телегин вспомнил свой старый вывод о развитии способности поглощения. Растения поглощают солнце, травоядные поглощают ткань растений, хищники поглощают ткань травоядных, животные поглощают ткани посредством своего тела, человек поглощает ткани посредством мира, лежащего вне его тела. Телегину пришло в голову, что человек испытывает потребность в определении первостепенной ценности бытия, потому что отношения действий посредством мира извне разделены по сравнению с действиями посредством тела. Телегин сразу же задался вопросом, в чём здесь глубинная закономерность. Телегин задался вопросом, как это связано с глубинным свойством мира давать право бытия. Телегин помнил, что для окончания рассуждения необходимо воспроизвести и связать с предыдущими мыслями вывод о неизбежности бытия. Телегин начинал вспоминать второй вывод. Телегин прерывал себя. Телегин задавался вопросом глубинного смысла и пытался вернутся к старому построению развития требований подсознания и ничего не мог определить. Телегин снова посмотрел на часы. Телегин решил, что нужно пойти купить мяса. Телегин взял деньги, обулся и пошёл за мясом. Телегин видел старуху, подстригающую куст и вспоминал то, что было связано в его жизни с этим кустом. Телегин представлял себе сколько лет прошло после того или иного события и не мог сосредоточится на вопросе, стоявшем непрерывно как зарево в его сознании. Полоса тента над витринами сорвалась с боку и за углом и была свёрнута к карнизу на промасленных шнурах. Железный штырь для ограничения открытия двери сбился на бок, перед открытой дверью лежал булыжник. В очереди стоял пожилой мужчина с чёрной шеей в тонких складках, с щетиной, в круглых очках и маленьком чёрном берете. Телегин купил свинины. Телегин смотрел на тропинку в пляшущих тенях и с упавшим яблоком и вспоминал, какая была тропинка у него дома, когда он ходил по ней от качелей на крышу сарая. Телегин пришёл домой и вспомнил о развитии требований подсознания. Телегин снова проговорил вывод, и утвердился в решении принять мысль о разграничении дела. Телегин хотел начать читать Фукидида. Но видел, что наверняка ничего не прочтёт. Телегину пришло в голову, что есть некоторая вынужденность для человека решать как использовать мир извне без неизменных выверенных представлений подсознания. Вынужденность порождает потребность в определении относительной ценности действий. Телегин смотрел в окно на девочку, приехавшую к хозяйке. Девочка высыпала из сандалии песок. Телегин вернулся к вопросу о неизбежности бытия. Телегин снова остановился и стал повторять вопрос раз за разом. Телегин поджарил купленный кусок говядины. Телегин прочёл диалог с Годаром. Телегин стал перелистывать книгу о Веласкесе. Телегин забыл годы рождения и смерти. Телегину пришло в голову, что неизбежное бытие есть ценность как закон лежащий вне подсознания. Телегин посмотрел на часы. Телегин закончил мысль только к концу дня. Телегин не вывел почти ничего нового. Телегин чувствовал, что неотвратимая потребность рассуждения подчинялась стремлению избежать столкновения с непосредственным целеполаганием.
XXIV
На противоположном берегу реки на склоне высоко поднимались верхушки деревьев, из-за которых виднелась черепичная крыша дома, стоявшего на краю возвышенности. Рядом с крышей из-за выступавшей кроны виднелась полоса прогнувшегося сарайного ската. Прямо на берегу за двумя развесистыми кустами высилась пустая стена с углом крыши. От пустой стены до косой пустой пристройки, крыша которой почти упиралась в землю, шёл редкий, приподнятый над склоном забор. Склон был укреплён горой валунов, из которых торчали копны кустов. Крыша дома на склоне шла вдоль реки и выступала узкой полосой над пустой стеной. Не одного окна не было видно и из двух смещённых друг в друге скатов крыши торчали короткие трубы, сливавшиеся в угловатые перегородки. Сразу за пристройкой углом стоял мост из валунов. Над низкими арками были укреплены перила. От самых перекладин уходили косые доски, выходившие за пределы каменной основы моста. Справа от моста на другом берегу стоял дом с высокой пустой стеной углом, с двумя маленькими чёрными дырами и широкой трубой у самого края ската. От крыла с широкой трубой через перемычку стояло ещё строение с низкой крышей, за ним стена листвы и над ней восьмигранная деревянная свайная смотровая вышка. По мосту шёл старик с точильным камнем. Глаза старика скрывались в узко отворённых складках мешков под глазницами и морщинистых надбровных дугах. Челюсть старика выдавалась под ухом западавшим углом. Складки по обе стороны рта свисали до подбородка и две складки, стянутые воротом рубахи, разделяли шею. Короткий кожух на старике торчал краями по сторонам свисавших с сухих ног суконных штанов. Скромное лицо старика выглядело отстранённым в безропотном перенесении всякого действия как единственно приемлемого и достойного течения обыденности. На берегу в реке лежали валуны. За валунами в траве лежал в высохшей грязи рваный кожанный кафтан. Две стороны кафтана были связаны истлевшими шнурами. Рядом с кафтаном из под сухой травы торчала ржавая ременная бляха.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney