СООБЩЕСТВО

СПИСОК АВТОРОВ

Тимофей Дунченко

27нк

09-10-2009





1. день, когда элефанты стряхнули песок

был ли космос и глаз твоих золото резало лезвием
вышли за камеру тут же оно и полезло
зябкое как ниспадающие дожди над миром
через все обещания мы их вырвем
как больные зубы
капли падают низко и вены тискают

а грозу бы

мой небесный лазутчик территорию оккупировал
гад гремучий заветным деревом распоясал ом
кучевые бегут и мучают своей тяжестью
они жрут от небесной жадности

они жнут и воздушной косой как ладони ребром
святый быт расшатывают

онемела земля хорохорится в ней песок
дивный слон дует в свой кусок
он на весь итог сквозь последнюю ярость
и первый гнев

клал свой собственный хоботок и вытягивал
пыльцу жизни моей

и его ли космос и глаз твоих золото
лентой мягкой и шелковой были пороты
и такая тоска в глазах дремучая что им дорого
чтобы оно закончилось

и раскинувшись хором глотая горлом тягучий звук
они видят песок и слышат песчинок стук
как они падают как барабаны бьют
и не найдя приют окажутся прямо здесь

вот тут



2. день, когда щечки зарумянились

соловела тьма и тучи ее разнузданные
сшибались как рыцари вылетая из жестких седел
громовержец разъял и подал ответный знак
через несколько благ через всходящий злак
он наконец его подал

типа дал им знать что никак уже
что никак

так и здесь за оконные рамы бьется розовый
негр счастья его ямочки на облезлой коже
очень похожи на смайлики

ну готова ты стать этой яркой особью
мертвым чудовищем
которую первую уничтожит
твой кусочек аленький
и вон там еще песни поют про пора бы
им баиньки

пора бы им выдохнуть свой последний
им умереть во сне
как бы яркое из явлений сказало смерть
и нападал снег



3. день, когда выдохнуло грядущее

соловей-тоска не выдавил птичьего голоска
рухнул с ветки обобрал до нитки
и бежал до реки и грязное полоскал
полоскал его в этом жидком

кабы я была царица кабы я была я не царь
я бы взял бы и напился я бы цапнул

я бы сам

я бы видел как город скрывается под сенью обзорного колеса
я бы долго еще и размашисто танцевал
долго ли коротко кожей сгоревшей еще облезал
никогда этот милый туманный пейзаж золотое варево
серое марево мертвое попущенное
в день, когда выдохнуло грядущее
падать от этого смрада

я им рада сама как афины паллады бригада с горящим взором
громким внутренним ором поставлю
велосипед и порох

велосипед и порох
шаткие нервы звенящее полотно на колесе обзора
обратно в город выдавливает

я бы цапнула я бы сцапала
но лица боюсь

я лица колеса боюсь



4. день, когда всех твоих ярких звезд

распустили на бабочек но младенца
держала копила ширь
среди всех довольными падежом
они столько пустые что страшно их
пустоты лишить что страшно
их жизнь прожить

как лежащий в дожде на плечах капюшон
задирая морду лежит языком порт
а в него корабли корабли
а за ними чужой - океан

ярких звезд застывший внутри ураган
они там по неясно видимому но млечному
видят как тут вся земь в клыках
зажимаются внутрь и вечному не перечат

это и был их крах

это их ширь побитая искалеченная
понять пытается главный человеческий страх
а не главный он главный жареный шампиньон
жизнь шипит сковородкой в руках

масло в глаз плюет веки верхние бьют
по нижним ресницам
и находит ту самую где выливается закуток
где триединый мох прорастает во внутреннюю столицу

это и был итог



5. день, когда день опять

стылая кожа отброшенная морщится
они думают плавают но полощутся пусть отмоются
и серебряная горлица тупая глядит им в лица
когда еще письмо от лапки отмотанное
осуществится

прибежала весть повернула кисть разломала сухожилия грянула оземь
финистом

долгий путь когда некогда отдохнуть ночь безумная и в другом костре полыхнуть
фениксом

взмыть орать вашу мать прекратили сжигать птицу
клювом щелкнуть яйцо охранять убивать всех
тех кто ищет иглу его кто думает что оно разобьется
и сразу же жизнь потискает развернется

и вытащит изнутри осторожно весь этот глум
всю эту циничную накипь
мы гремучие небом уняли икру отвердили ум
разожгли и глотаем копоть

вкусную копоть телесную пахнущую медом
жженую плоть соседствующую с полетом
в черную тьму в белые зимы
там и будем непобедимы уснем в сугробе
на гробике нашем рыхлом ангелы прохрустят
свальсируют



6. день, когда статика схлопнулась

помни тот день когда он залез в металл
когда он затвердел а вокруг его мир танцевал
когда пули изрешетили бронированный экран
помни тот день когда он сидя затанцевал

мы им пули не продавали они сами предложили лучшую цену
вместо пороха в гильзы зашвыривая плацебо
все равно умрут не сейчас а позже
выбирать человека который все подытожит

хотя бы при нашей жизни хотя бы при нашем быте
розоветь до мочек ушей и любить его
и вышвыривая из глаз семь основных
окуная их в море не в море сами а только в них

до животной рези в душе
с миллиардами язв ты своей копытной пришей
металлическую подкову пусть скачет без всадника к крову
там поплачет мать там отец расстегнет ремень
там оставшийся город увидит свои колени
на которые рухнет

целый день как подушка из пуха тягучим сном
опозорит как прошлое на выпускном



7. день гнетущих божеств

но то что ты им рассказал то я вправе себе пересказывать
я им вправе себе как себе заглянуть за пазуху и увидеть
туман и дым

наравне с невозможным им двигаться дальше себя
подсказывать
быть чугунным литым шипящим тугим не заостренным
плохо выдержанным тупым

все равно на пороге другие боги играют на нас в лото
та ли бочка с красивою цифрою или та
с обратною стороной в этой веточке ждет разноцветная паранойя
и ждет гудка

когда вдруг пароход возвоет
и отправится на лета

что ты им рассказал про гнетущие божества
запустил их в нещадные выси они растают
отпугнул от кормушки теперь их и наша
кормушка пуста

что клевать в этом зимнем рае где еда где собаки лают
где прохожие пьяные бродят где жизнь
останавливается у рта



8. день, когда в глазах раздваивается

колотится в правом легком зарастает мхом
болезненные издевки впирающие заготовки
живут и хрумкают молоком

сквозь живность морскую сквозь мертвые осьминоги
песчаными плитами рассыпаются
попробовало окунулось
и вынырнуло в отца

жидким молоком молоком густым
пальцы на простыне через свет образовывают кусты
и сквозь этот театр теней
тень пьянеет и тело ее образующее становится пустым

заготовка тела становится гибким туманом и едким дымом
то и то разряжено холостым

а грозило и то и то
перебивало зубы как слюнный сток
зрело мягкой небесной русью
ничего оно не боюсь я

потому что двоится в глазах
потому что один вдруг умер второй выжил и стал царем
храм его мягким воском течет назад
утекает в пламя оно же на нитке
торчит огнем



9. день расставания с космонавтами

зла на тебя не было накопилось тело
пузырем вокруг рта и дыши не дыши
между мной и земля белела и луна твердела
приземляясь на чуждую ну продышать
и как вкладыши всю прожить

хлопая правой на спутник боясь
что планета грязь задала траекторию
приказала босыми ногами

как в скафандре вылазь вылазь
а как вылезешь лопни
но распухнув успей по луне топнуть
и улететь вовысь

в тягучую черноту и распустить свой бабочкин парашют
твои клочья опустятся на планету ту
где совсем нет лун где лишь едкий космос и прочее воронье
где остановится сердце
и потечет ручьем

золотыми твоими мозгами



10. день, когда солнце стало деревянный мяч

оно гибким не было а мы били ему
по резине и оно улетало туда в края небесные
и завидуя что не смотря ни на что оно радуясь перезимует
мы и создали черные дыры белесые бездны

через капли дождя прорываясь сквозь облака
через лишние куки и через оленьи рога
деревянную щуку купая в каменном озере
раскопал свое солнце алмазным бульдозером

а оно деревянным мячом упало ему на плечо и сломало кость
так и в общем-то наплевать что ему без него не жилось
так и в общем-то наплевать что ломать что обжечь как глину
он и тех готовится воином непобедимым

пусть идут и тащат спиною марево свое серое
есть готовые пасть и уткнуться в земь он им тоже верует
сам в сметане воздуха продирается как дельфин
деревянной щукой становится непобедим

и пирует как князь и отшвыривает деревянный мяч
плачет княжна а он бьет и тем самым толкает речь



11. день, когда солнце плавило горизонт

и не четок рисунок рука словно плавится об атолл
через несколько лет пропел и возможно на нем расцвел
как актиния как неумелое божество размытого эпизода
через море кипящее через тонкую линию горизонта

через такое спокойствие через такую мощь
он увидит растущий свой алиен как цветочек
он посмотрит и улыбнется как тот кто
его расплющит не очень страшно
пойдет наощупь сквозь мертвый лежащий волнами дождь
мол мы все там будем и все мы
ляжем на ту волну

она пошвыряет утащит в открытое

потом опустит на дно
окунет в дурманящую пелену
развернет жизнь по новой
и выберет ту одну

что и будет явленным миражом
чтобы он пропал в нее голышом
пусть она его прожует
будет ласково приговаривать спи усни
так и так

спокойно и хорошо



12. день размыт, а берег близко

и уверую в эти числа
что размыто лицо как берег
а волны умоют и выбросят свой янтарь
на песке они бьют непрерывно
перекатываются и мнут

золотистый кнут от солнца до ног босых
бьет по пальцам замачивает песок
золотистый кнут от солнца до самых ног
пока она ждет мы еще немного
побегаем и порисуем
пока все что мы сделали

она не сотрет



13. день безвозвратный

полуживые чудовища щадящие звери
задвинутые под шкаф в картонной из под обуви
коробке шумят из нее о вере
поступают единственно честно но слишком уж
громко топают

злободневная красота тридесятого государства
то ли чествуют рать то ли чавкают логос

но выдохнув разом

не сразу понять кого из них двух бояться
и тянуть за собой парашютом
трехцветный насморк
в глубокий космос

полумертвые минотавры ленивые божества
заявленные в каталоге как искатели первого лабиринта
сидящие в центре его на самых уютных местах
они видят что видят а слышно

другую картинку

море рядом в холодном воздухе окунись
отпадают ненужные мысли сухие земли
беспросветные ночи и безвозвратные дни
отпадают безликие четкие схемы

море рядом в реке мы одни



14. день, когда соли стало много

ты сегодня поспишь на диване
вдруг в этой позе понятно станет
как солнце хлынет весной и в ее растущем
авитаминозе

твой снег останется до октября
за полгода коррозия съест и мой мягкий металл
и всех тех кто окажется рядом

подожди пусть еще покрутится наша земная ось
подожди тех кто мнется
но вдруг затанцует

и нам бы с ними затанцевать

подожди пусть еще море
последнюю остановку сделает
у осенних скал

и в последнем понятном
неврозе вдруг в этой невнятной
позе солнце хлынет весной
и в ее растущем и освещающем

мы станцуем уже
в настоящем



15. день, когда земля остановилась

я так и не посмотрел этот фильм но название очень красивое
он лежит на винчестере качественно перепакованный в DvDRip я даже
субтитры скачал
но отзывы так себе я курсировал от одного к другому и думал
что не надо смотреть этот фильм но название очень красивое
я его использую в своих бытовых речах

через столько чудес я увидел лес дремучий
я в него по карманы влез и окучил
больше я ничего не скажу
ни как он меня
ни как я его поменял

мы свалились в гремучую яркую тучу
склизкий клубок и
растворились

песчинками на песках и даже лучше
я ему никто
и он мне никак

но ясно стало
что история того сада
зависит от пугала

пока он висит мертвецом кукольным
будет за нас афины паллады бригада
будет висеть около

ровно до того дня
когда вдруг я ему стану кем-то
а он вдруг - обнимет меня

то есть до той поры пока один из нас
до другого не дотронется
земля будет кружиться и танцевать
никогда она
не остановится



16. день, когда взошел подсолнух

через ток моего заземлила приказала сказать
что оно деревянное как винил
я им на ночь свой проповедный сказ
про химер химейра

через ток через первый седой волосок
что закрашены пятна на джинсах
ты же помнишь как пить березовый сок
мягко-мягко подходишь чтобы дерево
не зашевелилось

через ток когда всякий металл представляет
в себе опасность
вдруг как молния через сердце и вот уже
обосновалась

когда пьется вода как уксус святая вроде
но морда кислая
так и мы мертвецов хоронили несли
и куда их вынесли

там куда нам всем
пространство советским парсеком
ток винила шипящая по волнам игла пусть несмело
но зашипела и на картон сползла

и березовый сок пьется через трубочку
как солнце надрезать и пить
юбочка крутится как подсолнух
и можно жить



17. день, когда разбирали игрушки

разбирайся где ящик куда положить трусики
когда все вокруг лузеры все никак как отец
когда вдруг непонятно растущее пузико
поведет тебя под венец

все нарядные все при отце и матери
все учили навек что то лучшее что орудие
если грянет гром то увидеть их всех во статике
вот такие да
жизнь становится прожита а твоя
непрожитая много хуже

потому как навек не орудие
а оружие

и другой человек подбирающий свой калибр
пересек все пространства увидел все то
что даже ты не видел

но в его голове и в твоей голове гудок
он боится итог и ты боишься итог
у кого более долгий пепел

и неважно кто из какого цвета на уроке труда
пластилина важно то что вылепил
ну да

если твоя игрушка чужую игрушку
расхуячила победила ну да
пластилин

игрушками каждый непобедим но всегда
и везде ничья



18. день, когда сердце стучит, а ничего против нет

сердце болит все чаще а сражения неизбежней
пусть для хохота пусть от похоти
станешь старше сразишься вежливей
но когда упадут они все будет
страшный грохот

а ведь жили не смешивали прямоту с юродством
мир ведь круглый и так и так подступ
а потом другое - настырность, воля и забава
прямота обнаглела.
юродство выбрало гавань.

а сердце болит, почему болит. страшный грохот, спрятанный
стыд. и сражение неизбежней. все что выдержали нервы, все то что мы
выжали.

для хохота. чем дальше тем ясней желание грохота. тем пускай уже
рухнет и все закончится. нет сил сил тащить
свое отчество.

а широка родина, ебнутое отечество. она тихая и не мечется. как был
так и остался царем юродивый.

ну и пусть он корчится. мы другим
закончимся.


19. день в обнимку

про слепые ю говорить
работая поднося кофе. не под штрафом а так
поднося кофе не тебе его пить
посмотри чудовище под своим шкафом
и попробуй для себя дальше жить

что ты вытащил ну зачем мне оно
настоящая жизнь
золотое руно

я под себя корабль не строил он сам упал
столько кривых зеркал что кривится жизнь лабиринтом
а мягкий клубок натянется струной вызовет музыку пикнет
и окажется твой шнурок от которого слишком потеют ноги
от которого веришь в чужие боги
и свой настоящий срок

про слепые ю говорить мы их нить пешеходного лабиринта ее
не смыть они смогут ущербною расшевелить
им никак иначе любви как в обнимку
но в метро своим ужасом те уроды по той же нити идут
и попробуют разозлить

золотое руно рухнувший корабль этим движением
двинешься вслепую попадешь в молоко а
отвечающее тепло уже
внутреннее напряжение
от меня на метр вокруг стекло
и звуки

если ярость и бьют в стекло и не слышат
собственной ярости не слышат этого стука
так могут и до крови раздробить
но блестит в их тьме все та
золотая нить лабиринта которую
нам бы как им прожить
все помять и решить

хороши вы танцуем от невозможности мы
а вы то чего не пляшете
пляшите



20. день, когда все умрут

через звенья мы стали бессмертны
как запущенные пятьдесят лет назад ракеты
там были люди собаки притащили обратно с собой насекомых
что им завидовать мы по сравнению с ними рядом
с домом

ну зачем туда когда тут еще разбираться
на убогие глупые темы ведь космос был там
плакать ли или смеяться или купить свечу
и поставить к любимому и святому чтоб не потухла
в жизнь зарычала всеядною

птицей заухала
ух блять зачем променял стопу на асфальт
что захотел отрываешься от земли становясь сталь
то есть ради цели
они все хотят быть в лице тебя
на прицеле.

тут и тут. они все умрут.
мы их ценим.

космонавт любимый мы все
умрут.



21. день, когда понятно

ну так вот он тот пращур. мы про него шутили
а он был ящер.

злобное подколодное радовалось за нас. а как закончилась нефть
и закончилась газ.
тут сразу он пидарас.

а был ведь ящер. один из нас.

подколодное, нам бы выжить. и сладко.
русская шоколадка, горькая плитка.
мир не видит частичного припадка.
россия сладкая, как волчья титька. и какой
красивый пейзаж.



22. день памяти

бой барабанов срываемая бересталь
и ветка сушеной омелы
что с этой страной наделает
поколение моего возраста

этой зимой посмотреть и увидеть пустые ножны
осторожно ступая по снегу чтоб
не сломать ту рухлядь
сердце болит говоришь
все думают блять как пошло
ты думаешь блять как больно не хочется
так подохнуть

бой барабанов березовый сок тихий ужас
оперившись понять что вот так опираясь
и будет оно рушится
через отправленное тепло размякнет
умирая последнюю
весть вякнет

этой зимой доживи золотой январь
закопанный богатырь могучее зомби
аэропорт. просветили ларь пропустили
обидно и стюардессу обнял

бой барабанов день памяти жившим
мы их хороним они громче дышат
мы им кидаем на крышку глину
они замолкают а мы
становимся непобедимы



23. день, когда бабочки перестали бояться и сели на нос

целых два года смотрел погоду не специально
и на этом экзамене завалили
мир застывший в овале рожицу подрисовывал
на поверхности скользкой
в тапках бальных
дети животные и ванильное

бабочки перестали бояться и сели на нос
лапками передернули на носу
как в грозу я им предоставил бонус пространства
кто побежит я лениво вослед
поползу

целых два года смотрел на волны и ждал когда волны догонят
игры с солнцем и солнечным океаном
из матрешки своей был вынут последняя волчьим воем
отбивалась ее умертвили внутри был космический
вакуум

пустота кромешная белая тьма
горе нездешнее от нездешнего разума
разделенные как отец и мать
как разбитые об корму похотливые как сирены
бог текущий по венам уперся в ноготь
я состриг своего бога

он упал с накопившейся грязью в воронку водную
целых два года погода плохая

нелетная



24. день, предоставив сутки

а про корм мне не говори он гниет
внутри предоставив сутки
в полынью реальности окунет
словно в шутку
посмеется вослед нырнет

слишком холодно и укуталась
предлагал тепло тела
дни не те выдались дни солнечные
дни где люди любые кончики
загорелые и задевают

мы и сами не успеваем за временем общим
пока нас еще щупают ощупью говорить ничего
разноцветный коршун летит подбирает то время
где выкажет свою мощь

дни солнечные и забавные арбузы дешевые
кончаются
там прозрачности всех лишенные
праздник делают и проставляются

через сутки уже отмирать
жизнь сказала еще говорить а вот нечего
им сказать

искушенный собой и другими они искушенные
про отца и мать фейерверками
сказочными пораженные



25. день, не думая про вчерашний

оттепель явных божеств не понять мой жест он никак
себя предоставил на венке невесты отправившись
до чужого берега счастье явное этот берег и морда треснет
когда нужное не найдут опечалившись

ряска и боязнь самолетов когда москва
как город ночью освещается огоньками
пусть привлек его и позвал предложив чудеса
я их сам увидел но без доказательств попробовал описать

в этом сезоне красная и кленовая держится
на ветвях листва
климат гнет под себя человеческое
я ее целовать в уста как в ребячестве
и в стычках отметившись как подставленное божество

ты же знаешь про наше родство
про ось сияющую посередине мира
про вчерашний еще росток
про сцепившиеся за возможность первым
ступить в дыру черную

ну пойми эти черные дыры
страшные их съедать как печеные яблоки
яму слишком глубокую вырыть
и наполнит волна и мы станем тебе враги
на кромке черно-белой
радуги

выйдет солнце утром и на
плече твоем спать
посмотри вдруг устроят тебя
убирающиеся клыки



26. день сердца мира моего

разевает пасть заходи
слишком многой страстью и наплодил
монстры света орут как младенцы до полной тьмы
а когда засыпают мы сможем уже повлиять на их
податливые умы

я в твой зев выдохнул жизнью своей
сердцем мира своего накормил
беспощадное фаравэй бессмысленное нет сил
это все пыльца жизни моей
это все обзорным наколесил

и город сказал встань мертвецу
тот смолчал и город ударил его кулаком по лицу чтоб проснулся
и мертвец встал и идет

последнее зомби златой идиот
идет мертвец и шатает земь
танцует мертвец и поет что он
ими всеми есмь

он танцует как будто поет



27. утро

грело сердце и торопило зверя
лабиринт прорастал травой
поступить по вере объять истерику
как биться о сны свои головой

стало утро наполненное морем и солнцем
слишком сладкое на губах самосожжется
а живые хотят до другого живого дотронуться
пусть оно брызнет и шевельнется

в этом возрасте можно все
можно все еще в этом возрасте
в левую ладонь жизнь в правую смерть откусить
от каждой кусок и шепотом
выкинуть их и ладони свои бесконечно жевать
пережевывать как жвачку

гордо двадцать
и семь еще на карачках двадцать драться
а семь смеяться
остальное время весело провести

бояться последний месяц потом
разразиться смехом
откусив от входа смотреть
на выход
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah




πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney