СООБЩЕСТВО

СПИСОК АВТОРОВ

Тимофей Дунченко

ярость 4.0

15-10-2011





3.99

1.

Целый день думал про
шаблоны, схемы, бога и цветы.
И то, во что кажется невозможным верить,
ярость по цене 3.99.
И говорит, люби их толпы, ровные ряды. И чем ровнее,
тем ты точечней люби.
А то от ярости отправишься
во гнев.

А хоть с улыбкою, а хоть
и не играя. За психостойкою - очаг в стене.

Объясняет мне мою же произнесенную,
моими же плохо подобранными
словами. В глазах же - хагми
и вильнёт во вне.

В перехлестье молчанья, в нарыв души.

Когда самые важные вещи проговорены - приходит
время мелочей. И вот тут-то и сносит крышу.

Валет червей, копошащихся, где бы найти поближе.
О том и рычит, рыженькая.

В миг, когда история подходит
к логичному завершению.

Хочется взять самого себя
за шкирку, и спросить.

Чо молчишь?

Ну и как тебе ощущения?


2.

Ярость грейдится, с каждой новой версией
постепенно переходит в покой.
Пережевывание океана - в течение
под дугой.

Без воды, без воздуха, только и чуя
направление.

Приспособленный к камню свое продолжает
движение.

И пока между нами есть хоть какое-то
напряжение - электричество
бьет рекой.


3.

Так мощно жить, но всю саму
ярость жизни суметь донести только до двух человек,
и то, только потому, что один из них - совпал,
а другой - понимает о чем ты.

Ну а как это объяснить, в быту,
в человеческих отношениях, живешь,
но сдерживаешь - только потому,
что если еще чуть-чуть, то
разорвет к чертям.

Подумать, что обречен.

Смотреть, говорить, вычеркивать.

А мог бы быть
ближе к ним, к людям.


4.

Да я и сам от честности устал.

Чего ты блять ко мне пристал.

Живи себе в шаблоне, схеме,
боге и цветах.

Сам в них - как хруст переворачиваемого
листа.

Мозолю слух, к пространству глух.

Не знаю и не вижу ничего.

Как птица рух, несущая в гнездо, своим птенцам
того невзрачного.

Они подружатся и выпрыгнут
со скал.

Да, я и сам от честности устал. Чего
ты блять ко мне пристал.

Иди себе, найди себе, удачи тебе.


5.

Ну вот правда целый день, 12 часов,
думаю вперемешку. О шаблонах, схемах,
цветах и боге.

Тяну наизнанку ладони, но холосты - руки.
Не выстреливает, так - мельтешение тела.

И опять на велосипеде до дома,
на порог, сквозь собачью дыру.
На коврик, валяясь шерстью.

Я когда-нибудь так и помру.

Не вместе, а вместо.


6.

Вдоль по шаблону событий. На скорости перемещения
разных схем. С мыслью о тех, не подаренных
цветах. О богге, заправленном в тег.

О коробе своем и его углах.

Видел, как ярость растет - как теплится свет.

Как был человек, и вдруг - человека нет.

Вдруг - вместо человека воздух и прах.

И с этим пеплом на губах.

Сел на новый. И так, угрюмо на нем,
поехал.


4.0

1.

Мертвая и красная река. Мы бродили по руслу, как
заблудившиеся христосы. Молчали ау свое. Человек, с запасом спичек, взял
с собой целый каминный коробок - подзадоривал. Дразнил, пламя за ушко,
черти пожимают с хрустом руку, когда засунул ее
под подушку.

Синестрел. На выдохе любая молния - падчерица костра. Я сплел ей
раковину, запустил туда пару слов, поднес - говорю, что
слышишь. Да тот же шум слышу. Тот же шум.

Милая, я не думаю во вчерашне. Колодцы, башни. Разноцветная херь,
они мне кладут на колени голову, окровавленную башку. Призывают
гладить. Либо положить сверху книжку и использовать, как
подставку.

Ленты вплел и пошел танцевать в ушко булавки. Каков раствор,
пение слышно подъездное.

Черты расплываются, миг дрожит. Тело, составленное
из пружин, переживает шепоты с той стороны
бездны.

Река красная и мертвая. Клочья, перья. Мы бродили по руслу, искали,
куда и зачем течет. Изнутри текло
путевое, млечное.


2.

Ничего смешнее на стриженной голове, чем
след от наушников - нет. Едкие от глубины понимания словом,
да самым любимым. Климат понят, догрызть человека до
текста. Ему, телесному, так галимо. Что попробовать говорить
без обид.

Про что. Про огибаемое ничто. Про тщетность, четкую
как движение на перекур во время обеденного
перерыва.

Как чихнуть на солнце, а там его яркая
грива производит загар. Переливы тени, там
ждут клыка. Про что. Очень серьезно
и так игриво держит прямой удар.

Где обнимутся наши щупальца. Где пощупаю и
поднимутся. Они теплятся, выдохнут и
окочурятся. Типа даже нечего было
рыпаться.

А блеск - песочным замком. Волной убитый
обелиск песочный. Как много в волосы завитых пистолетов,
какой был треск от щелкнутых курочков. Зияла черная,
пищала от любви. Тащила в дом на коромыслах
ведра.

И выплеснула целое крови. В зубную
щетку. В подготовленные десны.

А блеск, тот блеск, исчез. Поржать и услышать
любимую музыку. И еще раз завоет волком певец
любимый. Ничего смешнее, чем след на стриженной голове,
от надетых наушников - нет.


3.

И был заказ, под хрустом нас, искать тягучее
и плавное. Нашли лишь лязг, и детскую коляску набитую
под самую завязку.

Продуктами, съедобными, забавными.

Как львы, тигры и медведи грызли. Какие странные
были мысли. Как сами маленькие и бесчисленные,
творили грязь.

Как урчал порог от пяты. Как во вспышки вписывались,
как влитые. Как гаргулии, как статуи. Изнутри пустые,
выжатые, початые.

Падали, гнили, творили пласт.

И ни капельки не было стыдно. Что весь глас
насквозь, как конверсы, по резине
прошит. И глас - в прокат.

Что любое главное не всерьез. Что четвертая ярость
уже происходит. И накопив себя не думает
ни ломать, ни крушить.

Заебашит лук, захохочет и убежит. За море, в
никудышный закат.


4.

Где растет осиное гнездо. Он листает
собственную вики. Гонит прочь счастливую
осу.

Увидать подчеркнутую кромку, испытать
и вдруг. Отдышавшись от внутреннего бега, понять,
что самая страшная ломка - это ломка
по человеку.

Хруст не будет в новостях, хруст не
будет новостью. Шевелившись, бороздят под работающей
лопастью.

А там такой стыд, такое преодоление
босоножек. Камень глупости вдруг раскрошен и легче
естся.

Не войти в волну если не раздеться.

И другого в нее не взять, если не объединить
мифологемы детства. И не объяснить, что гнездо
осиное. Это самые жестокие насекомые вальсируют
с тобой. Танцуют, огибая место укуса.

Они счастьем наелись до пуза.

А теперь иди и делай свой шаг. По волне, как по песку,
пляша.

Дергайся, как припадочный идиот. Тебе будет весело от того,
что веселье твое - никто не поймет.


5.

Ярость четыре ноль. Почти школьная
перемена смыслов. Идет июль. Из тепла роскошные,
как из тела брызги.

Мягкие, как подавленное родство. Щиток стоит,
заря по морю. Зовет, как сдавленная, бурю.

Развод на счастье всех мостов.

И счастье собственное чуя, плывет кораблик в
пустоту. Пылает трюмом, жжет матросом.

И там совсем уже к утру, вся жизнь
разрушенным колоссом - готовит порт, как пышный торт.

И свечи, как покойника задуть.

Он очень долго мучился с вопросом. Куда его
попробуют свернуть.

Идешь по мягкому песку босой и черствый.

Снаружи жуть, внутри кожурки от вчера.

И если кончится последняя игра, то этот
вопль даже я не заглушу.

Победным и раскатистым ура.


6.

Красная, мертвая. Медом жертвую, пусть идет на твое
сладким. Очень долго идти, потом сесть и разглядывать
пятки.

Мозоль каждую, словно юную. Выживаешь совсем
угрюмая. Дышишь жизнью, зовешь телом. Садишься на велосипед,
и шиной своею по черточкам мела.

Идешь и следуешь.

Это только в моих - объемная. А так точка а в точку б.

Сны в ч/б. Долгосрочные годы смыслы в самой себе.

Красная, мертвая, как река. Аппликация первоклассника.

Готовый пунктир, ярость 4.0.

И с рывка преодолеть ту боль, от которой теперь. Черная
дыра в груди - щель для проезда по
глубине. Жетон пучин.

Он не думает говорить, он идет, рычит. И чем мягче
ступают лапы. Тем явнее его ляпы. Тем громче ошибки, тем
ярче они слепят и объясняют дорожные нарушения.

Тем само собой легче снимается напряжение.

Красное, мертвое, как закат. Тем, как выдернутая,
человеческая чека. И минута тишины.

И вечность брызга. Улетит на ошметки в ебучие
облака. Нет его, хороша над волной песня.



4.0.1

1.

Глаз бури. Мириады весел. Такое ясное нутро. Не
думать про предпосылки.

Пусть на корточках и воют как волки.

Пусть куда-нибудь унесет.

Усталость предсказывания моментов. Щипки
век.

Докажи что ты качественный человек.

Когда вдруг всё.


2.

И пахнут растения около дома. И тлеет понятие
дома.

На этом растянутом так огромно.

И шепот грома.


3.

Происчесть.

Вдруг случится и

повезет.




4.1


1.

Машина ходит по машине. А позади - зеленый
океан. Сплюнул в окно горизонта, словно бы
смухлевал обычай. Тихонько, не заметили - костью
вздрогнул. Пой давай уже. Пою.

Нечего просчитать. Выверено, все точки цифрами помечены,
веди своим карандашом. Налюбуешься на картинку. Ври
в ожидание. Жест пустоты.

Грейдится зверь.

Ладошей уже не хватает. Две ладоши. Я верю в него,
он сможет свое мироощущение положить розочкой
на торт. Машина он.

Древо вянет с корня. Жилкою на зеленом
листе, океане. Мухлюя обычай, испортит - но не
обманет.

И скажет - сокруши.

Машина ходит по машине.

В такой глуши.


2.

Хобот вял. Человек подбежал и сжал, выдавил целый
цветок из хобота. Ничего ненужного
не нарушил. Но понял шар.

Как машина лежит на машине, на машине лежит
машина. Скрипит та челюстями и
зовет масло.

Каждый шаг от ощущения опасности наращивает мозоль
на пяте. Уверенней бьешь шаг, и двигаешься
вперед. А когда твой первый умрет, в ту секунду,
когда твой первый умрет.

Тогда и почувствуешь над собой опасность.


3.

А пока - держи лыбу. Считая сны интересней
будней, оправданно считая сны интересней будней.

Смотришь в витрину - идет распродажа часов. И не
понимаешь, как можно работать, тратиться только для
того, чтобы наконец поставить себе в офис этот измеритель
времени, дорогущий что бля пиздец.

Трата времени на трату. Ты - молодец. В тебе
тысяча киловатт.


4.

Машина ходит по машине. Грустная от
желаний. Ее решение - мое решение. Обнимаю ее,
обожаю.

И вне колеблется ловить дрожь плоти. Выходишь
на главную и орешь, что теперь укройте. Спрячьте,
сверните, поперек и еще раз поперек.

В маленький квадратный уголек.

Тлеющий уголек.



4.1.1


1.

Тянул ржавчину, как молоко из спиц. Каким бы медом,
какие беды. Пчелы летают, кружат - над кувшинками
птиц. Оплакивают смерть моего велосипеда.

Точит под. И если еще разноцветней. Пространство перемещается
от века к веку. И от трека к треку
плывет музыка, закрепленная за
человеком.

Мол, яд и пламя, руши руши. Людоеды моей глуши,
грязь под ногтем мизинца. Целый день в недосушенных
джинсах. Тянуть ржавчину, как молоко.

Очень низкое созвездие. Практически среди
кучевых облаков.

Фактически не оборачивайся.


2.

Ты столбом и я столбом. Тили тили тили бом.


3.

Тянул ржавчину, как самую лютую из амброзий. Какой
бы розовой ни была твоя пижамка - велосипед умер.
Последний лязг его разносился
по воздуху над волною.

И где-то между шиной и асфальтом. Трещало самое
последнее дыханье. Куда еще на солнечном
каноэ подвинуть яркое капризное
светило. Куда-нибудь спихнуть за горизонт.

А там такие девочки в бикини. Как в
мячик объясняют своим фото.

А я сидел и ржавчину тянул.

Мягкие краски грома.

Тихие молний шумы.

Мой велосипед умер.

Мой велосипед умер.



4.1.2

1.

Про волну. Между ересью и уплывшим. Между памятью
и укором. Так и бегал, смотрел как брызжет.

Ярость, ставшая разговором.

Объясни мне, что ты стал. Морем, лопнувшим у скал.
Океаном на западном побережье. Где голубки гнездо свое свили
в покрышке феррари.

Где с шипящим закатом упал ярко-красный шарик. Где все
ясное стало между.

Любовью и терпением. Рычанием и пением.

Близким касанием, тела трением. Изобретая в очередной раз,
из подручных спичек - маленький порох.

Изобретая ярость, ставшую разговором.

Слишком много любви, так что слишком помногу разума.

Слишком пухлое знание, чтобы было кому-то рассказано.

Мужчина, опухший от возраста.
Женщина, думающая пиздой.
Полосы, полосы, полосы.
Волны, волны.

Постоянно сбриваемые волосы.

Постоянно выдуманный покрой.


2.

Капитан моего корабля вдруг увидел сушу. Каждый сон,
что его душил. Эта музыка тишины. Эта поступь голоса. Эти
грязные рвы.

Пасть лежит на асфальте, мелком расписана.
Чтоб подвигался и завис. И другие мысли, чужие мысли,
из пальца выссаны. Этот визг.

Как паук вытягивающий из себя жизнь,
словно нить. Понимает глупо, но очень ясно, что.

Мне нечего объяснить.


4.2


1.

А какой размах. Три мальчишки,
сгруппировавшись над кирпичом. Дрочут
спичку. Язык на ухо. Поджаты губы.

Ты, говорят, бей! Говорят, бей! бей! бей!

Подушка, наполненная маминым пухом. Маршрут
разработан. Подъездный крот застрял
в лифте. А на странице лежит на плоту,
навстречу гротам.

И вот тут оно и производит первую,
застрявшую в глотке рвоту. Потом объяснят, что
корм.

Первый гром, первая шаровая. Кубик коробка майского
станет скрижалью от. На локте
йод. Покалечило - не убьет.

Навсегда, отложится, обижает. И то что в колонке
орет. Побеждает. Навсегда эта музыка порождает то,
что потом целую жизнь поет.


2.

Строил меч из проволоки. Разрушал гнезда
мышей летучих.

Смешной спеленутый лучик. И сердце,
стояло дыбом. И мир был квадратен, теперь - округл.

И долго в кругу искать свой угол.

Чтобы тело выдавило, и мясом своим
заплакал.

3.

Игры, велосипеды, еще не ощущаемые
беды. Стволы, листья. Удерживаемые
визги.

Хорошо математика на четыре, на е.

Убита шлюпка, тонет в своем океане.

Без вопросов, зачем, как и где.

Ничего не соображать, пока за главное не потянет.

Ходи и жди.

Если не в море, то в

собственном океане.

4.

Я шепну тебе в ушко, шлюшка, мимо плеч. Что
не ты, а самая глупая в моей жизни игрушка
этот - из дефективной проволоки

меч.

Иначе мне думать грех.

Я им победю всех.



4.3

1.

Тысяча солнц и ватт. Под вопросом огибание любимой
из преград. Локтем время, пальцами клавиши пьяно.
Живет так рьяно, что сразу град. Думает собственное
имя.

Шел по трассе, как по руси. Сосал бензин.

О ты мой бьютифул суррендер. Поймал меня за нужный
километр. А там и взял.

Человек-тряпка. Супергерой пола. Знаток руля, не помнящий
дороги. Не видел моря, говорил про лужу. У самого подножия
реки.

За флиртом флирт, и мягкая архитекстура. И ляп на ляпе,
мертвенный воздушный.

Не сильно хочется говорить именно тогда, когда нужно.

Когда необходимо - совсем не хочется

говорить.


2.

Вот тут-то и приснятся пауки. И постоянно попадая
в паутину. Облепленный и насекомыми и счастьем.

От ужаса потряхивая всё.

Пока не грязно, и не липнут вещи. Пока все гибкое,
и нежное не резче. Пока вся четкая и мозговая
слизь.

Кроет мерзко твою жизнь.

И кажется теплой, кажется самой ясной
из всего безобразного тепла.

Тело растит свои пальцы, сворачивается в кулак. Разворачивается
в ладошку. А на ладони такое - что сносит бошку. Без
названия.

Тяжело волочится дальше с этим гремучим

знанием.


3.

Но ты волочишься и даже побеждаешь. Не возраст - только
время и тепло.

Сражение с теми кого полюбил. С теми, с кем пару минут
говорил. Надстройка над телесным.

Удивляться, как ограничены бездны. Комнатки, ворохи
бессчетного. Человечек свое голодное превращает в стиль,
растворяет схему - желудочным соком.

В теле этом так мало окон. И нет двери.

Уходишь в подсобку мозга, кури себе

и кури.

На пальце крути

ее локон.


4.

Еще бы ворон прилетел на подоконник. И громко каркнул
самое свое. А ты как хочешь, так и повтори. И в голову
разверстую двустволку.

Мол, путь закончился и нечего пиздеть.

Погибель текста в перспективе слов.

Пока идет нечеловеческий улов, сияние и пляски на
надгробьях.

Он посморкается на собственный рукав.

Своею кровью.


5.

Выход всегда в лирике. Белоснежные
карлики. Все сказанное на кальке - встает на толк.

И в лесу серый самый красной говорит я такое глупое несу,
а ты кому и куда.

А она пугливо отвечает - несу наскальному.

Я лягу вместо.

Меня убьют охотники до смерти. Несет и
перепутает вопросом.

Они готовятся - не надо притворятся.

Иначе - дробь. И брюхо - на стене.

Как в сказке - мертвые. И мертвость - хэппи энд.

И нет религии, а только богг из сказки.

С крылышками, как у феи.

Тома слов. Необъяснимая кровь.

Фантастика пиздежа.

Из асфальта сделанная скрижаль, с отпечатком шины.

Жизнь, обернутая в кувшин.

Вылетая, дерешь из бороды - чужие желания.

Предвкушение скидок в ашане. Выход всегда
в лирике.

Из тюрьмы чрева - через несколько лет - в пыль.


6.

Но, чтобы не притворяться - идет быль. И в ней
легко. И смерть - стекло. Разбить, и за
осколками. По воздуху, как по шелку.

Пока не умер, не исчез. Еще задумываешься, как я сюда
удачно вылез.

И куда я еще залезу.



4.3.1


1.

Пульсация трепа, способные к жизни
мальки. Тира пульки, оставленные на утро развилки.

Пылкие до. Того, как их речь, такая же как они - пылкая.

Делает день хуевым.

Объясни потом, что все было жестко, а к нежности - я был
не готовым.

Бесчувственно, не звенела жилка.

Кто бы тебя, хаха, понял.


2.

Идя во пляс, тряс своей жизнью. Мягкий
до раздолья. В ушах был лязг. И счастлив от безделья.

Но в тяге до участного веселья.

Новости организмов. Вести уст. Хоронила его,
бесчисленных. Домогалась их чувств.

Истинно бесполезна. Жизни донор.

Кто бы тебя, хаха, понял.


3.

Ты обвини их обвини, что нет в них нужного ни-ни.
Что нет в них собственной хуйни, что нет
в них, в общем - их самих.

Ты им скажи - вот нет вас в вас.
Ты знаешь лучше.

И будь счастлив.

Как раз за разом, всех правей. Умней, счастливей
и умней. Ты обвини их обвини.

Что нет в них собственной хуйни.

Когда ты умрешь, пусть те, кто тебя похоронят.

Не поймут.

А кто бы тебя, хаха, понял.



4.4

1.

Он так тебя и назвал - погибельное
устройство. Шмат ада.

Сломанный механизм, несвоевременный
самолетный трап.

Подходит, читает написанное и - нажимает
на паузу мира.

Тебя так много, что ты блять гидра.

Бытия ляп.


2.

Твою налево, мое направо. Я - королева. Мне
все по нраву. Как захочу так и будет.

Скоро совсем последний останешься из этих ну самых этих,
но со здоровой психикой. И не забудь
меня упомянуть.

Невзначай. Можешь тихонько.


3.

А то узлы да все узлы. И радостно чего-то.

Сквозь литры трудового пота.

Узлы то да - да все узлы, короче, нечто это было,

совсем что-то.


Молодец.


4.

Прям очень долгий разговор про проникновение. Про
соловьиный срач.

Про пролог, про самое введение в тему.

Под бит, под кач.

И становится скушно что это скушно. Через весь
наш дружный коллектив.

Кивая под самую чушь.

Наружно выглядя безобразно.

Спустя час.

Понимая как безобразное бесполезно.

Как длится вроде бы и ничего.

Если честно. Не, ну серьезно, ну, если правда, честно.


Никто не понимает твой вопрос.



5.

Молодец.



6.


Он так тебя и назвал - переперхнутый ты. Чашка петри,
кружка лепры.

Морозный бздун.

Не нравятся мне твои кеды.

Чтоб тебя богг предал.

И вообще и второй богг тебя предал.

Чтоб ты совсем в оцтойник.

Чтоб ты в ошейник. А все равно кусало за пятки.

Подвернутое одеяло.

Чтоб тебе кажется, а мельтешение это.

Чтоб счастливые числа, а билета нету.

Да подохни и ты и мама твоя и отец.


Ты - молодец.

Люблю тебя за это.



4.4 1

1.


Голос предал, прервал мысль. О том, что полюби меня
за визг. Совсем не считай мое говоримое высказыванием. Нет
его. Сказки это, плохо написанные сказки. А минуты
идут. И удивляет, что настоящие монстры не действуют, а ждут
момента, когда в них проснется спящее. А пока его нет,
только пыль, смысл и блуд.

Пыль, смысл и блуд.

Счастливые мы, верещащие.


2.

Вот та самая огневушка. В горящем танце попробует
объяснить иначе. Типа, пост про жизнь, а смерть свою файлом
приаттачил. И всё. На повороте, под транс, увидя
архитектуру с крестом - перекрестись.

Наращивая жвалы улыбкой. Ползи
по себе улиткой. Думай про взятую
высоту.

Ищи на себе руду.

И вдруг окажется, что ты - самый
лучший трансформер из пустоты.

И то - во что.

Огибаемое ничто.

Без согласия, без формы. О, окажется, что ты -
самый лучший трансформер из пустоты.

Окажется вдруг что ты - ты.

И нет никого кроме.


3.

Утопить мешок котят, пусть в мешке они вопят. Пусть под
бульканье и смерть - мы продолжили пиздеть.

О мешке, и о котятах. Все равно совсем о чем.

Конец света и зарплата.

Конец света и зарплата.

Ну все плохо, ну и чо.


4.

А ты такой трансформер пустоты,
трансфермер мать сырой земли.

Под то как лихо и березу заломати.

Под тоскливый женский голос.

Вдруг утром чистя зубы и ровняя ус

увидел седой волос

на виске.


Пошел и выпил кофе, съел чизкейк.

Подумал о вчерашнем и стряхнул.

Мол, нет энергии на этом рубеже.

И сердце, мальчик мой, не про тебя.


5.

Вот та самая огневушка и дышит в ушко. Пьяная и конечно танец
свой на костре. Смотришь и думаешь, ну позвала б подружку.

Мы бы все это затушили. И вышло б
гораздо дешевле.


6.

Периоды пламени, вездеходы марса. Все ж ясно,
понятно, что к чему, и зачем копание в грунте.

Вот никогда не понятно при чем здесь люди.

Каким образом перешел разговор на счастье.

И когда оружие стало орудием.



4.4.2

1.

Сердце летом, солнце в глаза дуплетом. Мягко
про. Лучший про все игрок. Ты же не помнишь, ничего не
помнишь. Не знаешь, где дуплеты солнца, где летом сердце вдруг
задержалось схватить загар.

И единственный выдержать удар.

Самый солнечный.

Дыхание паром, паром на другую сторону.

Любовь и порно.

Лето сердцем. Самые долгие
разговоры. Жутко, что не продлятся. Под
солнечными бликами.

Разрушенный форт, глупость
мига. Ну и все. Так много любви,
что всю лишнюю из себя
выгнал.


2.

Купол света, манить на горение. Улучшить себе
настроение банальным сердцебиением. Обратиться в пение,
с таким рвением, ну и подобные вещи.

Оборотный смысл, прекрасное ощущение. Вдруг замкнулось
движение на локальное мельтешение, о чем и речь.

Бур и бур, и песок вязок. Торопиться пустить
по волне лязг. И чем больше волн
перерубит.

Тем скорее станет и никогда
не будет.


3.

И вот лежит на солнце лед. И нечто страшное орет,
что я растаю, но на солнце. Я был, но вот меня
не будет.

И вот его и нет.

Любить, что собственный скелет. Внутри сидит, как-будто
лед. Как станет жарко - заорет.

Что человек по сути - крот. Ползет по темному - ползет,
и оставляет норы.

В норах - нечеловеческое нечто. Удачно приспособилось,
живет. Под солнцем будет длиться
бесконечно.

Пока не выдумает смерть - и не умрет.


4.

Лето сердце рвет. На клочья рвет.

Человек идет к пламени и пытается

обогреться.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney