РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Наталия Черных

РОЖДЕНИЕ ЭРОСА

08-11-2011 : редактор - Екатерина Завершнева





ПОЭТ-ЖЕНЩИНА

…ни рост, ни фигура, ни цвета
глаз, волос, кожи –

тело –

и то, что назвали
(душою?)

– характерных черт –

– ничего.

…совершенство отсутствия…

Дом и притча о семи духах


холод вливания


неуместность, бестактность,
лицемерие, ложь, нелюбовь, –

всё, что есть – и всё, чего нет,
и сплошные непопадания
(куда? зачем и ради чего?)


она растворяет в себе
(паучиха? вампир?)
она вездесуща
(как утомительный запах?)
обладает всем, что бежит от неё
(чёрная дыра?)

её вечность покойна больничным покоем
но как изменчива её форма!

принимает вид матери, сестры,
возлюбленной, дочери, спутницы
и, наконец, жены,
и, на самый конец, смерти.

Она всем – мать, и жена, и смерть.


Мужчина переходит на другую сторону улицы, когда видит её.
Девушка чувствует в ней опасность


Возникает в проёме ветра
укор
(самоубийца?)

Эринния? Немезида? Самка шмеля?

Муза ярится: явилась соперница.

Пан отирает глаза,
Христос не торопится к ней –
ждёт:

она возвратится.

Тем больше она, чем больше не любят её человеческим чувством:
избегают, лишают презрения и неприязни.

Так забытые мощи спят в ожидании Парусии.


ПЕСНЯ

Бог создал меня как создал он Нину Симон,
как создал Эдит Пиаф и Марлен Дитрих,
но дал мне другой голос и другие ноги,
а затем взял Себе мой голос и все мои ноги.

Мне осталось легковерье в любви,
прочная глина – нести страданья,
они как мужская и женская рифмы,
а говорить мне трудно да и не хочется.

Мне судорога осталась вселенской плоти,
гнев близких, небрежность дальних,
любовь, поверх гнева их и забвенья,
да эта женская близорукость.

Бог создал меня как своё отраженье,
а мне мерещится человек вместо Бога,
а где люди – там трепет и скорби,
да стихи – ничьи, молнии, стрелы.


ЧАШКА СУПА

Я Лени Рифеншталь –
безупречное тело и кровь,
безупречная верность.

В возношении мыслей к горе ледяной,
где, по маминым сказкам, она отыскала Петрушку
среди всех нас, кто жил на земле –
а искала святыню.

Я Лени Рифеншталь, через холод и мрак
Подмосковья, блокады и Нюрнберга,
украшение сада костей.

Так ждут положенной чашки горячего супа –
чтобы руки согреть.
В холоде вашем
ни работать, ни умереть.

Ах как хочется вкусного!

Словно губы, в трубку вытянулась
флейтистка-душа.

Хочется вкусного! Силы и красоты.

Что ты делаешь в этой культуре?
Что здесь – риторика – мёрзнуть? Часто мочиться?

Или с чашкой горячего супа во чреве,
словно дрозд, распустить свои перья и в небо смотреть,
на кого – на воздушных князьков,
что бледней чем опавшие листья?

Я себе возьму эту культуру,
я присвою всю эту Москву.

Но как хочется вкусного!

Четверть персика вечером.
Стихотворенье. Причастье.


БОГ И ЖЕНЩИНА

Не слишком ли жестка твоя постель –
на коже металлический оттенок.

Не склонится смиренной самарянкой,
чтобы ни говорили батюшки её,

чтобы ни говорили,

что она есть движущая сила
мирского бытия.

Увы, она рожает не святых.

Она упрячется, для дикой кровной мести,
в портьеру: дом, работа и мужик,
а там и гобелен: больной ребёнок;
она устроит тонкую ловушку,

и всем по нраву, что она жестока.

Он смотрит: утомлённый дуралей
искал хохлатку, белую, для брака,
её лелеять, защищать, носить как орден,

а у неё все руки для пощёчин,
и лень вокруг, и грубость, и нужда.

Нет, она будет первенство оспаривать,
что бог – она, что выше божества,
что – не вдовица нет, не самарянка,
что нет невесты в ней, что не жена,
что не спала...

И много что ещё.

В ней жертва превратилась в жрицу.

Нет, женщина не любит Бога,
и церковь для неё не по любви,
а для устройства бытия земного.

Но вот исчезла жрица. Плоть
желает отдыха.

Мужчина смотрит: кожа воспалилась,
рот перекошен и глаза мутны.
Вот это настоящее лицо.

Тогда Господь берёт из красоты Своей
и омывает падшее созданье.

Животное мое, любовь моя!
Ну кто сказал тебе,
что ты искала во Мне мужчину?

Я красота твоя, невеста, красота.


РОЖДЕНИЕ ЭРОСА
ода


следы истечений
мглистых околоплодных вод
(запах?)


стыдливо раскрытое к первым родам юное лоно
в изматывающей жажде покоя


судороги
схватки


не более чем жажда
единственная
быть любимой

просьба мелким ласкам
бодрящим и изнуряющим
внутреннее животное


забвение человеческих подобий и соответствий
открывает днище Христово

снова – жажда


власть хаотической точечной стройки


нерожавшая покоится во множестве чад
имя ей мама

рожавшая появляется мачехой


крики роженицы тонут в густом одиночестве
всех людей


лишь горстка несчастных спросит:
рожала ли я?

но ты, женщина, могла бы родить святого,
а родила вора и убийцу


знала роды больше, чем кто-либо;
трудные бёдра ещё окованы
тянущимися влажными болями.


мать и Эрос рожденный

сквозь меня, не меняя состава
(матери и ребёнка)
ходит любовь


всегда за чертой
(какую ни проведи)
так проявились характер и свойства


не мать и не Эрос рождённый


выйти из комнаты
ничего не оставила
ничего не взяла

так должно быть:

мама и Эрос


следы осложнения в родах


не поразить
не привлечь

истина напоена шёлком

к спасению
(от нелепости и осложнений?)
к лихорадочному влечению из суеты

Афродита и Дева
Эрос и Саломея


ПОЛОЧКА С ИКОНАМИ

Папа нашёл молодую жену.
Может, и не приедут сегодня.
А ещё у папы есть дочь,
моя сестра – Таня, живёт на Водном.

Близится Рождество. Влажной уборки день.
Полочка на шкафу, полотенце с вышивкой. Посереет.
Жалко, ведь золотистое. Папа приедет с кем?
На стуле, на цыпочках - дотянуться до дальней иконы.

Спаситель как папа. Нас у него семья.
Так что ждать – это важно. В шкафу спят книги.
Очень их много. Таинственный запах, цвета.
Книги как люди.
Они обо мне забыли.

Конечно, и папа помнит. И Бог.
Молодая жена
(какая жена там; у нас была мама)
может быть, и не зла.
Но мать, говорят, одна.
Уже поздно в вертеп. А во гроб ещё слишком рано.

У меня ни вертепа, ни гроба. Но папа есть.
Взять иконку, полотенцем душистым, а после
поцеловать.

Что ещё в мире?
Поцелуй этот с пылью.
А папа бывает так близко.

Близится Рождество. Надо бы сделать вертеп.
Вот шкатулка: в ней платок, золотая ложка, бальзам и ладан.
Ветки еловые – в воду. Вертепу враг только склеп.
Я из вертепа выросла. А во гроб ещё слишком рано.

blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney