РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВУлья Нова
Королева граблей
14-11-2016 : редактор - Женя Риц
Тишина
И вот наконец тишина: ни слова, ни звука, ни знака.
Тишина-лицо и тишина-изнанка.
И наконец тишина слышна. Тишина голосов лишена.
Давай сегодня молчать тише, молчать хором.
Чтобы тишина кралась по комнате котом и вором.
Чтобы тишина как ворон сливалась крылом с ночью.
Чтобы тишина по темному городу шла наощупь.
Не говори ни слова: не объясняй, не спрашивай, не ври, не хвастай.
И не шепчи про боль, про соль, про быль, про пыль, про порез и пластырь.
Давай сегодня молчать отчаянно, молчать упрямо.
Чтобы тишина растекалась по комнате праной пряной.
Давай сегодня молчать геройски, без страха, без нетерпенья.
Как будто за каждый час нам дадут королевский penny.
Мы можем учиться у рыб, у немых старух, у немытых вишен.
Чтобы тишина вперемежку с дождем упоительно шла по крыше.
И вот наконец тишина: ни слова, ни звука, ни знака.
Тишина-лицо и тишина-изнанка.
И наконец тишина слышна, тишина голосов лишена.
Тишина лишена рук.
Тишина лишена глаз.
Тишина лишена губ.
Тишина лишена нас.
Королева граблей
Рано утром сегодня, еще на рассвете, мне послышался зов граблей.
Знаю я: нет на свете чудесней голосистой песни граблей.
Всяк живущий тоскует по ней. И уже неживущий, средь унылых теней
Так мечтает услышать хоть шепот граблей. Их девиз: «Ни о чем не жалей».
Сад граблей – там становишься сразу сильней.
Я сегодня в полдень решила – снова буду королевой граблей.
Как же это прекрасно, неудержимо – снова быть королевой граблей.
И отправиться в путь королевы – флагманской каравеллой.
Так люблю я ходить по широкой дороге граблей.
Свита моя велика.
На реке мой замок. Над ним – облака.
А вокруг – заливные луга королевства граблей.
Всем известно, что нет государства
Веселее и лучше страны моей.
Но запомни: не каждый осилит дорогу граблей.
И шестерки не все превратятся на ней в королей.
Только тот, кто с особым старанием, помногу,
На одни и те же наступает смелей,
Только он обретает с годами все знаки отличья
Сокрушительной знати граблей.
Уходи из кадра!
И ему говорят: «Уходи из кадра!»
Чтобы открыткой: залив, вокзал, ратуша.
В этом кадре ты – абракадабра.
Ты – трагически-затхлая туша с ухмылкой кадавра.
Только все же, несмотря на Аид,
Так болит твой заношенный вид.
Пусть пластически кадр занимает Дева
И грудастые плодородные нивы.
А тебе бы в мифы, тебе лучше в Фивы
Ты хромай туда, ты иди, Эдип.
Со своей клюкой и ебливой мамой.
Чуть живой, беззубый, что ты лезешь в кадр?
От тебя вместо замка, ратуши и залива
Лишь туман – трагический, несчастливый.
Уходи – плешивый, слепой, лохматый.
От тебя тоска во дворцы-палаты.
За тобой собаки – кусать за пятки.
Злых мальчишек стайка – в тебя рогаткой.
И кричат: «Эдип, царь горы песка!
Уходи из кадра, пока-пока!»
И кричат: «Лохмотья твои, заплаты –
Без царя в голове ты и без зарплаты!»
Уходи из кадра, иди-иди!
Со своей древнегреческой тьмой в груди.
Пусть будет в кадре замок, залив, затишье.
Пусть будет в кадре дева из Пятикнижия.
И какой-нибудь юный, кудрявый демон.
И с голой Йоко – худой голый Леннон.
И Луна в кадре. И снег. И поле.
А если уж горе, то в верном миноре.
Пусть будет в кадре вечность, но без изъяна.
И старики. И скатерти. И поляны.
И никаких пророческих слез.
И никаких заезжих античных звезд.
О старухе и разбитом корыте
Возле синего моря землянка.
На пороге сидит старуха,
Перед ней – разбитое корыто.
Мимо, не спеша, гуляют люди:
Местные, приезжие, туристы.
Неулыбчивый дед в штормовке
Дрессирует щенка сенбернара.
На велосипеде едет дева,
По берегу, по летней пене моря,
А ветер расплетает ей косу
И треплет беспечные пряди.
Запускают воздушных змеев.
Строят из песка замки.
Наблюдают за паромом и баржей.
Обнимаются, делают снимки.
Старуха сидит на пороге.
Корыто разбитое, гнилое.
Незаметно настает осень.
Целую неделю – шторм и ливень.
Только ветер один гуляет,
Нарушая порядок дюны.
И какой-то юнец безусый,
С грустными зелеными глазами
Каждый день приходит порыбачить
С удочкой на опустевший берег.
Наблюдает за ним старуха
И все чаще ее удивляет:
Эта удочка его, тростинка,
Как дрожит, как тревожится при клеве.
Даже если там мелкая рыбка –
Дергается удочка, как живая.
Вздрагивает удочка, оживает.
Окунь там, скумбрия или килька,
Обезумев, удочка танцует.
И блестят в глазенках старухи
Две строптивые страстные искры.
Золотые морские царицы,
Что исполнят любое желанье.
Вынесла ему штормовку.
Слово за слово, узнала имя.
Девятнадцать, студент-биохимик.
Не отсюда, по обмену, отличник.
Дернулась удочка, как живая.
Клюнула неразумная рыбка.
Заглотила крючок с наживкой.
Исполнение любых желаний –
Ведь от этого все оживают,
И теряют отличники разум.
Зимовали в непригожей землянке -
Было в тесной и сырой жарко.
За окошком море бушевало,
И накатывал шторм за штормом.
По весне обняла на прощанье,
Попросила забыть сюда дорогу.
Прошлое отпустить, как рыбку,
В синее весеннее море.
Уходил насупленный, возмужалый.
С рыболовным крючком в сердце.
Час-другой глядела в даль морскую.
Вспоминала, кто еще по ней тоскует.
И стирала в том давнем корыте
Его синий забытый свитер.
Белая дама
Белая дама, призрак водонапорной башни,
Подмигнула мне на улице Terbatas.
Говорят, кому она подмигнет – exitus letalis.
Ну да мне не такие мигали, а вот я еще здесь.
Все мы отчасти призраки, все мы отчасти знаки беды.
Белая дама в полночь меняет бинты
На руках, на ногах, на теле.
Чтобы явиться постояльцу в холле отеля
Из дождя, из фонарного света, из темноты.
Ты меня не пугай, я давно post mortem.
В этом городе в полночь продают портер?
В сквере скамейка – пить и болтать до рассвета,
Вспоминая всех, кто убил нас, кто своей нелюбовью
Сживал со света.
Смерть не страшна, ведь нельзя умереть дважды.
Луна танцует над крышей водонапорной башни.
А мы с белой дамой играем в шашки.
У нас с белой дамой намечаются шашни.
Мы сильны потому, что мертвы. Наши души.
Вряд ли вытряхнет тот,
Кто безжалостно душит в душе.
Темнота внутри, темнота снаружи.
Иногда так, наверное, даже лучше.
ЖурнаЛис и ЛисАтель/ Безобразная басня
ЖурнаЛис и ЛисАтель, по осени оголодав,
Зашли в курятник подкрепить здоровье.
Набраться сил для долгих зим –
Вот журнаЛисья и ЛисАтельская цель.
Приносит журнаЛис
Гирлянды новостей.
Шуршащие серебряные ленты,
Чтоб скрашивать досуг
И заполнять веселой мишурой
Куриной жизни тишь.
ЛисАтельская тактика иная –
Нагромоздить словесных облаков
На месте ясности и пустоты,
И пресной серости куриной жизни.
Другой ЛисАтель предпочтет
Заманивать в дремучие леса,
В словесные бессовестные чащи,
Где буреломы вымышленных смыслов
И заросли колючие идей до слез тревожат
Наивных кур, легко обворожаемых словами.
И вот они зашли в курятник вместе.
В кромешной деревенской темноте.
В тревоге лисьей воровато огляделись,
Стараясь заприметить кур послаще,
Что спали себе мирно насестах,
Как пышные, чуть пыльные цветы.
Здесь скажут: для успеха басни
Потребуется дальше пес Полкан,
Старик с ружьем, кур верный сторож,
Запрятанный в курятнике капкан.
Все ждут, что автор, обличая лисье племя,
Расправу им готовит и позор.
Что автор кур наивных защищает
И с пьедестала вниз на все глядит.
Но как же я могу капкан поставить
ЛисАтелю, ведь он мой давний друг?
Как я могу отдать Полкану ЖурнаЛиса,
Ведь мы знакомый с ним уж десять лет?
Как лис своих могу я предоставить
Жестоким забулдыгам-сторожам,
Кромешно пьющим, грубым, неученым?
Но кур, признаюсь, кур мне очень жаль.
Прости Эзоп, в моей свободной басне
Готовлю я совсем другой финал.
Хозяйка басни – я. Глаза зажмурив,
Позволю лисье дело совершить.
Пускай сегодня, в виде исключенья
Им будет уготован пир горой.
Пускай их сторож злобный не поймает,
И не настигнет ливень ледяной.
Пять-десять кур, которые попались
В хитросплетения моего стиха,
Не сделают погоды мирозданью,
И не составят автору греха.
Поэтому: ЛисАтель с ЖурнаЛисом,
Отужинав, вернутся в лисий лес,
Жонглируя словами по дороге,
И в лужах темных не промочат ноги.
И лисий месяц светит им с небес.
Эверест
Вы сейчас далеко-далеко, но все равно ощутимо.
Я пишу текст и помню: Вы где-то есть.
Я пишу текст и понимаю, что Вы – Эверест.
Вы – восхождение. Муза, а не мужчина.
Текст/ Эверест/ Секс.
Я точно знаю – Вы существуете. Я верю в Вас.
Смогу отыскать на обширной палитре цвет ваших глаз:
Не синь, а пристально-небесный.
Не ангел Вы и не бес. Но
Вы какой-то слишком земной и телесный.
Я Вас дразню бессовестно, что прощается – об этом помните.
Без похоти и без пошлости
Мне бы хотело побыть с Вами в комнате.
Я даже не знаю – Вы курите?
Я даже не злая на тех, кто в Вашей каюте.
Не думаю, что ревную.
Не думаю, что вы шутите,
Когда и сами не знаете, к чему клоните.
Текст/ Эверест/ Секс
Все так скучно в природе.
Все так предсказуемо.
Мне не под силу Вас удивить – я неразумна.
До безобразия легкомысленна, иногда бываю вульгарной.
Золотко самоварное – это же очевидно Вам, но
Вы все равно как бы уже в этом кино.
Я помню вспышку Вашего интереса, да-да.
Вы мне не смерть и не беда.
Вы какой-то сильный, бескрайний, не мужчина, а чисто поле.
Вы никогда не отважитесь сделать мне больно.
Я видела, как Вы запнулись.
Заметила, когда Вы оступились.
Когда Вы с ритма сбились.
А потом ветер поймали.
Но, увы, Вам далеко не впервые.
Мойры за долгую жизнь Вас основательно тренировали.
И теперь Вы именно тот, кто в силе
Все, что угодно вынести.
Именно это в Вас так красиво,
Так титанически и тектонически неотразимо.
Секс/ Эверест/ Текст.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney