РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВЗвательный падеж
Артём Каширский
10-12-2013 : редактор - Женя Риц
Свидание вживляется
Что ты рек, безымянный, когда
поворот моей головы
заболтался подробностями кварцевого блика на столе?
А теперь намекни
параллельно шуршанию пролежней солнца,
и твой язык непременно запляшет — что ему,
расскажет,
в масле облапанном видится.
................................................
................................................
................................................
Похоже, что именно так удивление сменяется тошнотой,
и улыбка врага истаивается,
доброта ответа
проступает между кусками заднего плана.
Один парень, с которым я
познакомился в интернете,
после того как мы
прекрасно потрахались
в квартире моей бабушки
лежа на кровати,
ребрами уставясь в потолок
(а я наблюдаю за этим
словно бы со стороны,
хотя лежу головой
у него на животе)
с закрытыми глазами,
чуть шевеля губами что-то
словно бы немного жалобно
произнес,
Была ли это беда, когда
до меня дотягивались острыми лапами
материи секреции женской, а так же —
поименно - Сим, Хам и Яфет,
ладные персонажи компьютерных игр,
они были покладистым благословением наших народов на жизнь,
но мне - мокрому, остается отвечать на все -
''не надо'', когда
обледенелыми деньгами
водят по всему дрожащему лицу,
за что простить их, за что гармонизировать свои очи,
смешные.
я не расслышал, но
не думаю что это были
жалобы
на несчастную жизнь,
или вроде того,
он показался мне
вполне благополучным,
немного самоуглубленным
хипстером,
поэтому я не стал переспрашивать,
возможно он как раз хотел
чтоб я переспросил,
Закрепилось ли жжение вишни во рту на всю зиму студенческого кошмара?
Во всю силу подойди ко мне,
тымой быстрый друг-тело,
посмотри на меня об этом лучше,
и медленно обожгись
птичьими ягодицами радости.
но вместо этого
я подумал о том, что
у него, наверное,
много друзей,
которые его очень любят,
и я хотел бы такие же
дорогие узкие джинсы
как у него
и такие же
длинные прямые ноги,
Разрозненные фрагменты моей мякоти
думают, что кто-то любит мои детские розы,
но где он? сделай мне,
голый Боженька,
приятное солнышко в подвздошье,
мне останется лишь зашептывать
стыдобу одинокую,
когда дрели по утрам особенно страшно.
немного позже
мы молча брели до метро,
и мне казалось,
что мы врядли еще увидимся,
но потом я обрадовался,
когда в тот же вечер,
добравшись до дома,
он написал мне -
''когда ты кончал
мне понравилось сжимать
твое горло.''
И шел, возвращаясь в асфальт по серому городу,
мерное нытье крови возобновлялось
в упругих клапанах сердца,
как будто бы от того, что
ударившись о жизнь, жизнь немеет,
как будто в следующий раз отсюда
уже не начнется
серый город по другую сторону свободы и счастья,
и кто тогда вспомнит,
как признавался -
''смеясь, я целовал пустую пачку
от сигарет''
...
Московские дни зимы иногда —
встретившись с друзьями в центре
мне очень хотелось поговорить
о Джоне Китсе,
он умер от туберкулеза в двадцать пять лет,
поэтому не вошел в клуб двадцатисемилетних,
а мне отвечали что-то вроде:
''Не выебывайся, Артем, ты читал Лакана, Артем?''
А я не выебывался и не читал Лакана,
просто мне правда хотелось,
поговорить о Китсе,
может быть чтобы
развести кого то на что-то
не знаю,
или перетащить его реальность,
может и ложно
кажущуюся уютной,
прямо сюда, потому-что
это был бы акт гармонии
московской зимы и Джона,
на стыке которого нам всем
стало бы еще лучше,
но мои друзья почему то
не хотели Китса.
они не любили такие
выебоны,
и я чувствовал себя глупым и пустым,
думая о лице того актера,
сыгравшего Китса.
...
После того, как
я опять пришел домой
рано утром
мне пришлось
объяснять маме,
что у меня
есть девушка,
и я не пидарас,
совокупляющийся
со своим полом,
потому что особенно
мою маму
беспокоило,
что мою попу,
которую она
мыла и пудрила,
ебут
какие-то парни,
эта мысль
была ей ужасно
невыносима,
я видел это
по ее глазам,
и не мог
не сжалиться,
какой каминг аут
здесь возможен,
после того как она
вроде бы успокоилась на том
что я езжу
к своей девушке,
она спросила у меня
собираюсь ли я закрывать
задолженности
с прошлой сессии,
и тут наконец
прямо взглянув
ей в глаза
я холодно сообщил,
чти их больше нет,
но это ее
не касается.
...
В воскресенье в церкви битком,
с раннего детства
ничего кроме скуки,
хотя несколько раз теплоту,
оставшуюся ныть при воспоминании,
помню, например,
как в четырнадцать лет
стоя в очереди на исповедь,
хотел сказать ему -
мне просто очень одиноко,
но не стал унижаться,
а теперь использую витрину
иконы Святителя Николая Чудотворца,
в качестве зеркала,
и вижу, что выгляжу
заспанным —
белая рубашка оттеняет
загар,
и скрадывает куцый,
насупленный взгляд,
потерянно побродив всю литургию
помогаю маме
загрузить коляску в машину,
а потом еду в метро
на свидание,
чувствую как кожа вдыхает,
выдыхая серый запах ладана,
ожидая наконец-таки,
когда его эсэмэска
замедлит поезд близкого следования,
и мое сиротеющее ''я'',
медленно загустевая
застынет, и потечет
по прозрачной реке,
к будущему счастью,
но об этом все равно
пока еще рано говорить.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney