РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВДмитрий Близнюк
трон теней
25-12-2019 : редактор - Женя Риц
***
так лиса на воротнике пальто
чувствует белое горло:
родинка, бьется синяя жилка. что за мука и сладость
быть рядом с мечтой. вот-вот.
пусть пусты глазницы
и шершавая рыжая пасть мягка как обувная стелька,
а сгнившие на две трети уши
ничего не слышат. но запах шеи, артерии.
как арфа - всего одну музыкальную жилу перегрызть,
всего одну жизнь пережить.
все мои несбывшиеся мечты - черные лисицы -
бродят вокруг большого дома с молочными колоннами,
становятся на задние лапы
и заглядывают в окна веранды, шевелят ноздрями.
птенчик, выходи.
***
да сколько можно писать про эти спальни,
но что поделать,
если просыпаться с тобой одно наслаждение -
так привидения нежатся под побеленными потолками,
трутся фантомной кожей об известь.
по сути так мало нужно для счастья:
пробник с эндорфинами,
солнечный лягушонок любимой,
препарированный лаской и нежностью,
зажимы касаний,
красные скобы дыхания.
и слюна реальности вмиг высыхает,
точно яд гюрзы на горячем камне.
каравелла длинных спутанных волос,
с якорями, водорослями, сережкой (забыла снять)
покоится на сгибе локтя, на отмели,
изучает пупок: пустышка небытия,
дверь, заложенная кремовым кирпичом,
оттуда мы выползли -
из оранжевой овальной тьмы.
спасибо, Господи, что достал ребро,
заиндевевший слиток из холодильника,
растопил, переплавил в золотистую реку,
а женское тело - речное дно
на мелководье, опускаешь руки в плоть ,
гладишь песок, вязкую шкуру прибрежного зверя,
веерные ракушки сосков,
и промелькнет малек родинки.
и не важно, кто входил в ручей до меня.
я не хочу знать, откуда этот тонкий шрам
от кесарева сечения. на раз-два-три
вымрете все акулы. хитрая рыбка
улыбки, и лобок - бритый причал,
и даже если я сейчас ерунду написал - это не страшно,
но где-то рядом притаилась глубина,
настоящая, темная, хищная…
***
невыразимое...
я в тебя угодил, как в капкан,
пошел на родник поздним вечером,
замер безрукой статуей посреди осеннего сада.
что же делать? хватать зубами
сухие ветки - узловатые карандаши,
бросаться под длинные, как лимузины, слова.
чертить чернозем, царапать асфальт...
а молодой клен обнял самку фонаря –
стеклянный цветок на железном стебле -
желтой листвой нарядил металл –
«теперь ты жива! теперь ты одна из нас!»
три девушки с распущенными волосами
грациозно выцокотали на аллею,
за ними просеменили пушистые, как норки,
запахи дорогих шампуней...
я слышал каждый шорох, осязал детали:
велосипедист пролетел, шуршание стройное спиц,
два отрока уткнулись в гаджеты - жирные мотыльки
в кольца сиреневого света –
бьются мягкими мордами о мерцающие экраны.
и - о чудо - парень с девушкой танцуют вальс
ниже - по асфальтовому течению -
под платиновым сиянием фонаря:
она обучает парня: ангел в белой куртке и с рюкзачком,
и сотни мыслей, деталей, образов роем
жужжат, требуют, покусывают –
но сколько из впечатлений выживут?
или растают точно крошки масла
на раскаленной сковороде бытия...
я попал в медленный ураган
из желто-красных бабочек октября,
мгновений-однодневок...
Господи, как же мне все это выразить?
сквозь решето сознания просачивается
фосфоресцирующая соленая вода
смысла.
и мысли мысли мысли кружатся в голове, как музыка Листа:
смотри, как стремительно сорвался кленовый лист –
точно пианист с ногой в гипсе – выпал из балкона,
а я выскочил из вечерних теней измененный
невыразимым – будто легчайшей радиацией
изменили лирический код моей души.
чуть не плакал, бежал домой,
шевелил обрубками рук, сжимал зубами
зеленый призрачный
луч...
***
тень девочки сидит на подоконнике, трон теней.
вокруг разбросаны игрушки, тени кукол,
внутренности дома теплы сыры и темны как грибница,
сумрак выпил воздух комнаты как лисица яйцо,
лишь на кухне блимкает болезненный свет натриевых ламп,
лунные нутрии тихо визжат
пожираемые собственными тенями - заглатывают с хвоста,
ночь, дрожащее ожерелье из черных слез и огней, плач нефти
по одноклеточной уютной молодости,
ластик тишины съедает контуры моего присутствия,
белое превращает серое в бесцветное и в темноте
я больше не существую, не мыслю, не чувствую.
я только тень от исполинской буквы, закопанной по пояс в грунт,
из тяжелой швеллерной стали ржавое "я".
тень коршуна над кольчужной тенью пшеницы, тень кролика -
замер лужицей пушистой страха, тень морковки,
запахи тени вечерних миров, нарезанные на квадраты,
тень минного поля в донецкой области и области тьмы,
тень оторванной ноги в иероглифах-тенях ветвей,
тень реки высербывает зеркальные внутренности из песка,
тени песчинок воображают себя мирами,
тени травинок прячут кинжалы под зеленые подушки,
тень дороги скручивается как заворот заасфальтированных кишок,
о как же он одинок - тень, отбрасываемая всевышним на город-тень,
тень нетопыря за окном и тень носка в тенях кровати,
мир без свидетелей, нет языка - растворяется красной шипучкой аспирина
в стакане черного молока, только тени слов как тени вагонов
на синем снегу под обрывом, а в них пленные, скот, пар,
стать твоей тенью так красиво и безнадежно, мосты и арки,
тени на дыбе людей, драконьи тени фонарей,
тени баржи, тень лжи, ты больше не вырастишь, тени съедают мир,
гуашь вползает в черный тюбик и
лимонный сок смерти капает на глаза, прикрой веки, тени ресниц
как сказочные кареты, оса, громадные спицы и пустота
как паучиха с белыми яйцами в брюхе кожистом, пустота
никогда не пуста - кто-то очень многое вложил в ничто
и выпирают ребра нарисованного Адама сквозь холст,
которого и нет, тень это маленькая дверь в громадной стене, а за ней
сто тысяч тысяч тысяч тысяч миллиардов девочек,
подоконников, игрушек, миров, городов,
коршунов, кроликов и полей...
Е.Н.
разжуй виноградную косточку чувствуешь терпкость и горечь
женщина с прозрачным животом и чугунным корсетом
я жгу свои черновики пока ты
скульптура богини очищенная от мраморной скорлупы
куришь тонкую гадость с ментолом выдыхаешь неумело дым
шкура белого медведя скользит под нами но не рычит
колется как парик давай потанцуем включи джо дасена
голые и смешные пока снегопад за громадным окном
затирает ластиком тьму соскребает ножом
ворсисто-коричневые каракули виноградника
ты разлила вино на скатерть на меня
тест для любовников но нам все равно все равно
мы в горячей извилистой коре моего мозга
долгоносики поедаем целлюлозу а желтый дятел полнолуния
терпеливо и настойчиво долбит стену
перфоратором сквозь паузы между мелодиями дрожат часы
соскальзывает наискось плазма экрана обои трескаются отрекаются
вздуваются пузырями но нам все равно нам все равно
мы танцуем под джо дасена чем заняться еще
глупым любовникам в январе
когда время праздников отпусков и каникул
и наши не общие дети лепят снеговиков у родственников
осколками близких людей мы разбиты
это ворованное время ты возьмешь мое а я твое
и у нас будет алиби модная буржуйка из чугуна и стекла
и медвежья шкура и вино мы внутри медленного урагана
времени нашли слепое пятно и завтра придется стирать скатерть
выбрасывать пепельницу переполненную окурками
сердце переполненное разочарованием
скрывать следы преступления
мой запах на твоем теле тля на розе как дети
а сейчас я смотрю в твои глаза и вижу в них вечность
зеркала накрытые темно-бронзовым покрывалом
Et si tu n'existais pas я бы искал тебя в других глазах плечах
попах но я рад что сегодня нашел тебя в тебе
женщина с прозрачным животом и ночным зазеркальем
в карих каштанах ты дерево сексуальная лиана я рад
что мы случайно стукнулись лбами
в плюшевых пещерах жизни и лжи
ползая на карачках по семейным делам
виноградная гроздь лица из тебя бы вырезать виолончели
или приклады для охотничьего ружья я жгу черновики
в твоем животе пока ты дремлешь положив голову на мою грудь
снегопад за окном впитал нас точно кожа оливковое масло
теперь снегопад целый месяц будет транслировать нас
танцующих на зыбких экранах хвастать прохожим
что видел нас но никто не поверит да и кому какое дело до
ми
ре
глупых любовников в январе
***
опавшие листья липы в парке точно желтый скелет борзой,
вскрытый лаком, каждая косточка плюсневая,
полоски ребер как бракованные детали рояля и воображение наделяет
плотью, обмазывает красной глиной, сетью тягучих вен,
натягивает короткую черную шерсть, как рейтузы с начесом,
приращивает острые уши на сухожилиях, вставляет глаза,
соединяет зрительные нервы со зрителем и гончая
чернозема вскидывается, и тут же заваливается на бок,
в легких вместо воздуха - остатки дождя с каштаном и монетой,
легкая судорога ветра, мышцы еще не разработаны,
сердце жесткое как новенькая клизма, а тварь творения
с черным блестящим отчаянием смотрит на меня,
не в силах подняться и побежать, унюхать кролика, ничего я подожду,
я тебя наполню сознанием, красным утерянным сандаликом
с налипшими песком, я здесь надолго в этой осени,
сколопендры берез ползут по небу, троллейбусихи в ярких пятнах рекламы,
я буду тебе папой и мамой, вот так достаю из небытия
из теплой сумки кенгуру не идею,
но нечто иное: ушастая прозрачная, как цепь бензопилы,
в машинном масле. здравствуй, говорю, я тебя оживлю,
вот пень спиленного дуба и кольца внутри светлы -
со стороны точно зародыш младенца в разрезе древесном,
и призрак шевелит губами как нога тапками, формирует слова,
что-то хочет мне сказать, да я волшебник, и пусть нет у меня
власти над миром прямой и грубой как хотел бы мой живот,
мой кошелек, но когда записываю в уме формулы звезды и песка, бурьяна,
высасываю из дырочки яйца птенца,
происходит оцифровывание бытия для Бога,
человечество больное дерево, ветки трухлявы
точно кости изъеденные туберкулезом, но можешь не прятаться,
я чувствую тебя, мерцающий фиолетовый зверь вселенной,
с желто-красным оскалом ночного Макдональдса, млечного пути,
засохшего сыра старушки с пуделем в мышеловке сквера,
смертные снаружи, внесмертные внутри,
я та причина, по которой нас всех стоит спасти или просто не есть,
не удалять с компьютера.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney