РАБОЧИЙ СТОЛ
СПИСОК АВТОРОВМ. Нилин
июль 2017
29-12-2017 : редактор - Андрей Черкасов
В прошлом месяце упомянул о Мышином Горошке и, судя по отзыву, любопытство девочки, испорченного ребёнка, вызвал.
Что за Горошек? Известное, из ходовых в Средней Полосе, растение. Вьётся.
Убеждаюсь, что распространены несколько его разновидностей.
Есть — на неудобьях — стоящие особняком. Кустисты. Выгоняют от корня несколько стеблей... Ответвления тонки и некоторые голы (на этих — встык — пучки длинных узких с насекомыми перехватцами стручков... так что, в масштабе, подобны мётлам).
В детстве (не знаю, Паллас справился бы лучше) были одного роста. Цветёт спустя рукава с июня по начало (в сухую осень) сентября... На широте Торжка, к примеру... Соцветия — гирлянды, виснущие на манер китайских длинных гофрированных фонариков, бледно-фиолетового цвета.
Запах, от конкуренции дистанцирующийся, едва различим.
Вылетают ли в сумерках... Редко припоминается, но не иллюстрация ли — большая, серых тонов — следовательно, из перегибающейся в руках книжки. Бумага неважного отжима, без лощения, сошмыгивается и скатывается при потирании. Шрифт не держит строй, инициальные буквицы, их вспоминал, черней флагов, но, печатники выражаются, выщипаны.
Белые, тучами, мотыльки... Мётлы, сказал, вверх бородой с козлиным расхристанным загибом. Стоят при них, определив между ног, не только на детский взгляд немолоды, босы, с лишком на ляжках, нечистым, в испарине похоти, подвесом над русым выпертым редковолосым лобком. Нетерпеливы, так выглядит, и мётлы. Тупо качающиеся, переступая, топчущиеся на когтистых, как у медведя, вывернутых ступнях бабы, что же, мозолистое древко, что у косы — косовище, стоймя входит в соприкосновение, раздваивает потный живот, потираясь о части, похотью анестезируемые, вчуже отерплые, как из воды, навзрыд чувствительные.
Так что же, дождаться, вылетают. Пяткой без оковки, поскакивая, роющие земляной пол. Оттеснённые на сторону пупки, детскую похабную считалку отвисающей губой артикулирующие.
Что мотыльки, свет ещё, присмотреться... Толока комаров, посверк, шуршащий ток в контактах магнето.
Ветер не подымался, вечер, жара; до невменяемости яркий (синий) свет телефонных — с надышаной терпкой потно-скользкой поволокой — дисплеев.
Знаете, с бабочку уже, свислозады, дрожат в неблизкой (тёмной) перспективе. Гремя, так сказать, негромко прутьями метлы — как дикобраз иглами с зачёсом... выше этих самых туч мотыльков, белёсых, падающих по временам в траву... Отмахиваясь от жгущих насекомых, стоит Паллас (в интернете специалисты утверждают ударение на первом слоге — от фаллос; не следует: в Голландии и в России назывался Палласом). Пахнет возле него гвоздичным маслом. Шныряют с деликатно-быстрым писком (тоньше мышиного) нетопыри... Кожан, Ушан. Пахнут шлаком (чердаком); кирпичом — осенью и по случаю тумана.
А другой род (М. Горошка) — от корешка плеть, бывает и толще пуповины, в сырости у корней на лугу...
У нетопырей пальцы поджаты — примерные старатели педагогических услуг... щепетильно.
Да, плетью, от корня, в сырости на лугу, извита, не пожарный ствол и не райским змием... и не синевата, как пуповина... В детстве, я сказал? были одного роста... А ползком до тех пор, пока вверху... ну да, не расступятся, но прогал, и тогда, нет, всей плети стоймя не встать, а пускает, надо понимать, отросток, и это другое... Райским — обвившись, подсаживая себя, перебрасывая не так-то тяжкий вес... креня... Клониться в тесноте некуда, но — не надломился б... Другое.
Вантовые легчайшие, как нити с коромысла в театре марионеток, конструкции... как в космосе, в невесомости, легкомысленны. Вверх, раскидываясь, кой-где вывязывая страховочные узелки... развязываясь и бросая подъём по вертикальной связи, не обвиваясь, переходя... закинув вервие за яблоко креста, идёт — котом вокруг дуба — приставным вбок шагом, выходя — с тем вместе, как, наматываясь, укорачивается свободный конец — с курватуры на купол, всходя до креста... переходит, да, выходит на неверную с возобновляемым непрестанным трепетом поверхность, на солнечный нестерпимый свет, окидывая, раскладывая, как вылезает, осклизаясь, утка, в узкой юбке женщина, в кимоно японка, семенящая по своим шпалам... цепляя лёгкие панели, навёрстывая горизонтальный с трудным пульсом рост — в сырых с зелёным небом мочажинах, и, застя солнце щадящим образом...
Панель (кластер) выглядит — как с моста узкая (плечи гребцов шире) академическая восьмёрка. Вёсла, благодаря отражению, кажутся мощней.
Щекотка зрения, производимая жалюзи, штакетником... Как рёбра — относительно тонкого женского позвоночника... листья — пара за парой — перпендикулярно осевой нити. Всё это дело сквозит, да, листья складываются повдоль и на Красную Горку лета — некоторые — скругляя перегиб и сращивая края — обращаются в стручки... У тех, автаркических, сказал, разновидностей, пренебрегающих (по обстоятельствам?) несущей способностью соседей — стручки изящны, длинны, собраны в метёлку... Тут же, у начинавших карьеру по-пластунски, стручок брюшистей и короче...
Панель. Кластер. Агрегат из оси и перпендикулярных к ней узких, друг против друга, листьев, в дождь и на ночь складывающихся желобком. У основания листья порядочные, далее — больше и сидят поразомкнутей и — на конце — клюворылая завязь пары, с выходящей из неё — раздвоенным жалом — осевой нитью. Захлёстывается (нить) за что пришлось, а — не найдя — раздвоенный бегающий язычок претерпевает превращение в крючок-трёхлапку, что на сома, и — вслепую багрит.
Затенить основательней не ставит целью, не попирает, окидывает, повторю, и в сумерках находящиеся на уровне глаз на что похожи (кластеры, агрегаты)... в огиб опоры чернофигурно: на зебр (пара листьев — полоса) — на склоне, представляется, заросшем, и в том поясе, что повыше — от овода.
Лист опоры — принакрывает — то и спины седловаты.
Таможенника Руссо — фантазии. С музой-одесситкой, плотоядными белыми под тропиками цветами. Серьёзны, старше средних лет и несколько, летним манером, зной днём, прозябли.
Эпифит ли Горошек? Нет.
Я намерен был завести Горошек в лоджии. Собранные приятельницей семена частью (в имении) погрызли мыши (так было разъяснено) Ещё и весна была холодной. Уцелевшие не принялись, и на лугу в Мневниках (давно снесённая деревня, в городе (в Москве) в излучине Москы-реки; в недавнее время предполагалось возведение Дисней-лэнда... цел закладной камень с надписью)... на лугу — громадном и заросшем по плечи верховому. Место низкое, мокрое, а мне нужны были корни... взять на развод, хотя июнь, как же, малопригодное для этого время.
Так, шестого минувшего, рассмотрев придорожные гирлянды, выбрав, полез с обочины в заросли, где пережидала зной мошка, и гнус с охотой прервал сиесту.
По чавкающей кочковатой мочажине... здесь ведь были огороды, пахота, строения... фундаменты печей... и дожди в предыдущие дни здесь, на невысоком берегу, уровень подпочвенных вод подняли... перехватывая, как связист, плеть... У коленца плети, где, представилось, уходит в землю, то есть у корня, обнаружилось: утоньшается, подгнив, чуть тронутая — рвётся. От обочины — по прямой — метрах в пяти-семи. Мышиный Горошек, явилась необходимость признать, либо по ходу пускает из плети корешки... не было; я приподымал плеть, подвигаясь на карачках... либо — в Африке, лианы (со шланг и толще) по-моему, отбрасывают корень... (А кто, — осведомлялся печатно недоумок в 20-ые ⅩⅩ, — сосал яснополянских мужиков)... То есть даёт фору и — да, нагоняет, садясь на голову, подключившись к системам жизнеобеспечения. Покойный архитектор Гинзбург в невесёлые для него годы летом вечерами, я рассказывал, приходил в Дом Наркомфина, им спроектированный (на Садовом, в Москве в сторону Пресни) — любил побыть на плоской обитаемой крыше — играли дети и подымались с плетёными креслами жильцы.
Тёмным, моклым, собственно, рыже-коричневым (гнилым) — отмершим — показался мне и корень. Штык-ножом циркумцизировал, вывернул с грунтом, поместил в полиэтилен. По-моему, побега корешок в лоджии не дал, но из посаженных семян три, хочется думать, (ретенция?) проклёвываются.
Остановился б на причинах одобрительного интереса к примелькавшемуся растению.
В Московском (на Пресне) Зоосаду содержался, занимал зимами не так просторный, как высокий вольер — гиббон.
Это хорошо сбитая, лёгкая в кости, среднего роста обезьяна (относительно среднего человеческого роста — пониже), складного, стройного сложения, при весе вроде лёгкого или полусреднего, бодрого, прямого, а в данном случае — артистического — нрава. Гиббон длиннорук. Когда в зрительном поле бинокля — на Яве, к примеру, где чай и прочее (плантации) сбили лес в «охраняемые территории» — чудовищно высоко идёт по суку — балансируя раскинутыми руками (свеся длинные кисти рук, чуть поигрывая плечами), то... Пианизм, в джазовом, пусть, изводе, но не негритянский, усердно весёлый, жопастеньких с известностью исполнителей, нет, с подобранным корзинного плетения прессом, пританцовывающий не с ноги на ногу, а на двух разом... работа ног, подскоки на месте боксёрских тренировок...
Что ж фантазии Руссо, с каплей, ловчей, отсвечивающей... белые крупные цветы, ... насекомое наезжает грудью и — задний ход: прилипло. ... Есть ли тут, за гиббоном, фитильная... не понятно?... фигура, изящество Мышиного Горошка? Стремится держаться прямо, ступая по полу вольера... вольеры... но предпочитает прохватывающие, из виса, махом, перелёты. То и с одной руки, артикулов прусской на снарядах гимнастики не держась.
Жестковатый и длинный чёрный мех сидит как комбинезон с оголовьем, свободный, но, где следует, подхваченный. Нет сомнения, гиббон понимает себя как артиста, дающего в день несколько представлений — с оглядкою, в общем, на то, довольно ли собралось публики. В промежутках отдыхает, не прикрывая — не толстый джазист — глаза.
Выступал, эволюционируя... не на решётке... Решётка — от пола до потолка, досаждающая глазу... Но ещё — с отступом в клетку: ограждение, конструкция из сварных рам, забранных частой проволочной ромбического переплёта сеткой — в том роде, что вокруг кортов, спортплощадок.
Параллель, да, невнятная... Мышиный Горошек. Выше пояса лесов — зебры в перелеске на склоне... Прямого касательства к фотографии никоим образом нет и следовало ли брать темой... «Не ставит целью затенить основательнее». Не ставит. Панели — солнечные, не сплошные, «живительный свет» — нижележащим и проч....
Балансирующий... прежде ощупав... похоже, вслепую...
Нельзя, исключено, рассчитывать, что человек, не актёр, перечтёт раз, другой... столько раз, сколько потребуется, въедет — не муха — в строй, так сказать, в отношении дыхания освоит, ради... Чего ради? Моя приятельница, в силу обстоятельств, долго жила у чужих людей, предоставивших ей комнату. Обставленную, понятно, в их (притязательном) вкусе и — с картиной. Которую — приятельнице — доставалось видеть со сна, а, возможно, и в иное время. Не нравилась, не нравилась, но, сообщает, заметила, что не то что привыкла, а — нравится. Подобное было со мной. Как все, терпеть не мог музыку (симфоническую, иначе — классическую). По необходимости должен был слушать её в течение часа-полутора раз в неделю. Подавив раздражение, что ж доверять сопротивлению, позволим себе слышать, фоном, при нейтральном, без связи, течении мыслей, смене, как говорится, представлений.
Но вот, служа в армии, предлагал по деревням и рабочим посёлкам набранным солдатам — вникнуть (игнорируя холод — занятия происходили вне помещения) в суть дела, всё равно ведь пробудем сколько положено, так не выучится ли... (ближайшим образом речь шла о прицельной стрельбе). Нет, не преуспел. Из-под палки... Самоуважение — потребность из витальных, а иным образом, как ломая инвентарь, в ситуации неволи не ублаготворить. Художника... да взять художественную фотографию. Возвращаться — раз имеем в виду эстетическое волнение извлечь — раз за разом, без гарантии, что состоится. Нельзя, нельзя настаивать. «Эмоционально воздействующего» кругом избыток. Напряжённая (неудовлетворённая) отсутствует. Есть, предполагается, произведения, действующие, цепляющие и проч. без эдакой настройки воспринимающей способности... Настройка совершилась заранее, без, что называется, сознательного усилия? На внимание претендует многое, сказал, взглядываем мельком, и несколько менее броское... Нет? Есть соблазн помещать серии... варианты снимка... Не без насилия, дозволенного, воспроизводя ситуацию с картиной перед глазами. Фокусируясь от случая к случаю, остановимся же как-нибудь в подходящем состоянии... ан, срезонирует, увидим... Шанс невелик. Сильна ли в эстетических радостях потребность и впечатлений — разнообразных — сказанную потребность — притупляющих — мало ли?
Да.
Живёт быстро (Мышиный Горошек; экспансия, к размножению — взапуски) но всё же без рапида неисследим. Вслепую? Запах, тепло — отчасти...
А сколько раз, интересуются, перечитывать. Скромность, рассказывают, говорилось в старину, украшает большевика. Не знаю.
Раскинув руки... Рука с пиратским из культи крюком... Конечный усик, захлёстывающийся на чужих снастях... Притянутый, становящийся о борт и, как сетевой маркетинг, множась, взбирающийся...
Ни волчьей свирепости, ни обрезанных по цевьё мушкетов.
Чуть шире принятого ставя ноги... так ходят на мельницах... очень длиннорук, грудные мышцы как у гребца или гимнаста, но — артистическая развинченность — и, движением плеча, — задвигаются.
Свойскость, ухватки, врождённые, понтярщика, артиста, светоносный меховой против света нимб.
Представления, да, по месту содержания.
Обезьянников было два: летний, зимний.
Свести их под одной крышей, вероятно, было нельзя — по недостатку денег или места для стройки.
Летний походил на цуг фургонов (с решётчатой стеной, как в передвижных зверинцах)... на состав из коротких вагонов... и железнодорожный мотив был тем навязчивей, что в каждом из отсеков галереи, помимо трапеции, имелась бетонная полка, так что спавшие на ней, изредка подымавшие голову — тёмные, некоторые с рыжиной — звери были похожи не так на бичей, как на едущих к югу отходников.
С прекращением доступа публики в задней стенке отсека приподымался шлюзовой затвор и обезьяны, возымей желание, получали возможность покинуть половину дневного пребывания.
В зимнем — ни тыльного помещения, ни полки не было.
Зимний обезьянник открывался тамбуром, далее во всю длину не так широкого, как высокого (одноэтажного) здания отводилось пространство для публики, узковатое, заканчивающееся тупиком, а по другую руку (за решётками от пола до потолка) шли отсеки (вольеры).
В перегородках, отделявших отсек от отсека (впрочем, не во всех) были проёмы (забранные решётками); звери таким образом видели друг друга и могли, в видах рассеяния, не откликаться или, отвернувшись, дразня соседа — соседку — хлопать себя по заду.
Несколько отступя от решётки (довольно частой, досаждавшей, сказал, зрению), внутри вольера от стены до стены и от пола до потолка стояло ещё одно грубо-неуклюжее, повторю, ограждение: конструкция из сварных огромных рам с металлической сеткой... сопоставление с кортом, спортплощадкой, так, допустимо.
Сеть по ходу представления пошумливала, а конструкция из рам не стояла намертво.
Гиббон выступал, используя горизонтальные рёбра рам как узкие карнизы, и, я б сказал, сообразуясь не только с членением рамами портала, но и с пропорциями портала, как целого... из глубины отсека, не знаю, восприятие в этом роде было более или менее возможно, так что держать его в голове (предположительно) он мог, и, воображалось, держит. Но, не совру, снаружи — с публичной стороны — отступить было некуда, стоять приходилось к решётке вплоть и, глядя в ракурсе, композиционные моменты домысливались.
Полагаю, (он) предпочёл бы динамику, быстрые номера со значительными перемещениями, но, по условиям места, до трети времени отводил демонстрациям статического, как у культуристов, характера.
Из добрых, скорей, побуждений администрации... Трапеция болталась в плоскости, перпендикулярной взгляду снаружи. То есть не анфас и не в три четверти. Но — не вися — стоя на ней — гиббон-таки бросался с неё на сетку — голкипером, прогнувшись... столкновение принимая сперва на грудь... ноги выше головы.
Насчёт литературной — квазилитературной — составляющей говорить не решусь. По суку, да, высоко, дагестанский канатоходец, над неким киплинговским собранием животных, при неподвижных плечах бегло повиливая задом. Голова поднята, но рот саркастически покривлён, и пальцы уроненных кистей в ироническом движении.
Пяткой на карнизе... руки раскинуты, к публике лицом... оборот... теперь спиной. С пятки на носок. Невозможно, извините. Одномоментный оборот. Рука, откинутая, абдукция, как позволила? Взял по шву, по швам обе? Сгибал, прикладывая ладонь к груди, как американский гимн поющие пилоты. Нет.
Сорвавшись, было, подымался, не торопясь, усмешкой благодаря за сочувствие, прыгал на сетку из положения боком, цепляясь ещё и ногой, напоказ свёрнутой в голеностопе. Повторял номер на карнизе, сделав паузу, не так нуждаясь в ней, как давая публике в исходную позицию всмотреться...
Умер, предположение служителя, во сне. В павильоне, служебном, со входом с территории и с другой дверью, через которую, когда была не заперта, попадали в переулок, непосредственно... Волков переулок... зауряд (я не бывал до этого) производились вскрытия. На этот раз были: М. Ф., я, и два или три человека, по-видимому, работавшие в Зоосаду (на служительских, дворницких должностях? их, правду сказать, не запомнил). Числился ли М.Ф в Антропологическом при Университете Музее (на Моховой) или имел должность в Саду я тоже сказать сейчас не могу, но применительно к процедуре старшинство, разумеется, принадлежало ему.
В павильоне был тяжёлый стол со стоком, выжелобленный, как положено, подставлено ведро. Лампа на блоке. Пахло — из закромов — сеном ли, овсом. К двери в переулок вёл коридорчик без света. Грели воду, из чего я заключил, что, может быть, сотрудники Зоосада собираются тут же поужинать.
Ждали таксидермиста. Явился со стороны переулка, опоздав, с большой, из двойной клеёнки, сумкой. Таксидермист с неудовольствием, обращаясь к М. Ф.... (держался гордо, а выглядел как человек нездоровый, замученный)... сказал, что стол необходимо не протереть, а вымыть. Этим занялись, мало смущаясь тем, что залили пол. Я подумал, что М.Ф., когда начнётся секция, придётся стоять на мокром полу, стал спрашивать, нет ли половой тряпки. Понадобились «да нет, чистые, сухие... почему же не знали» тряпки таксидермисту. Тёплая вода. Всё, надо сказать, было под рукой и помощники толковы. Предполагали, правда, что тело подвесим.
М. Ф. кивал и стал надевать длинный халат, просторный ему, и длинный же фартук. Во что одеты были зоосадские, не помню.
Перенесли на стол. Да, впечатление нездоровья, загнанности, положим, и бедности, неблагополучия, нервности вследствие дурных отношений с роднёй... может быть, и такой момент — существовало, ушло, выражение, оборот: жилищные условия... Я часто ошибаюсь. Предвзятые суждения. Преподавал? Есть, ошибаюсь. Быстрое воображение. Что мог преподавать таксидермист? М. Ф. был без разбору любезен со всеми. Показалось, что таксидермист изъясняется в преподавательской манере... Манипулируя без торопливости, с демонстрационной нарочитостью, не так этому желал бы научить (приёму). Испробуйте другие (допустимо и на пользу). А желательно усвоить подход, стратегии. Желательно привить... усвоить... уважение, если угодно, к обобщению. Наживное — явится, отвлечённое же мышление удел немногих.
Нет. Оснять гиббона. Дело для таксидермиста. Я и зоосадские — на подхвате. Фартук М. Ф. производное вежливости, демократизма, развившегося... Вероятно, воспитание, в большей же мере — страх. Доброго, по натуре — доброго, человека. А понадобится — фартук, надо полагать, не скоро.
Ещё подумал: с таксидермистом — уйдёт, как управится — уйдут зоосадские. Секцией займёмся с М. Ф.
Стояли под крюком в потолке, растолковывая что-то таксидермисту. Устало, указывая, махнул в сторону стола. Явно знакомы, но никак не коротко. Таксидермист, я расслышал, что-то сказал про «рубашку» — уже распорядившись, не обосновывая решение, а тем исполнив долг просвещённого по отношению к людям неглупым, но поленившимся... не имевшим случай кой-что немаловажное узнать.
Не про чёрный ли с жукастым благородно-неярким отливом мех гиббона?
Велено было придерживать верхнюю челюсть, и я встал во главе стола, как если б приветствовал оказавших мне честь гостей, но и подвинулся сейчас же, уступая место, поскольку таксидермисту удобней было действовать наощупь... Ланцетом, вероятно, укороченным, подрезал под верхней губой, зайдя сбоку — занялся нижней челюстью. Лезвие, может быть, не задевая кости, резало в мягких тканях и, сколько понимаю, ни разу не поддело и не проткнуло кожу.
Взял другой, подлиней. Отстал нос с мехом на щеках, то есть оттеснял и подрезал покровы головы.
Запускал свободную ладонь, действуя ею. Мы дышали, мех пошевеливался. Произнёс: «Жир». Имелось в виду: не капнул бы. Я держал тряпку — для того, чтобы таксидермист мог, понадобится, обтереть руки.
Таксидермист попросил шпатель и скальпель. Подал зоосадский. Подбирался к глазницам. Не шло. Двинулся от щёк к ушам и, сколько возможно, от углов пасти к углу челюсти и тут, это, по-видимому, было удачей, мех (подлежащие ткани) растянулись и, показалось, сойдут с подбородка. Другой зоосадский подался с тряпкой, я понял: нижнюю челюсть, выпрастываемую, не потекло б с неё, промокнуть. Таксидермист мотнул головой. Это была проба, вернул мех на место.
Глазное яблоко, самый момент, не видел (оттягивал веко) — вычерпал... вылущил... и тем же манером, снаружи, кольцевую мышцу подрезал... тут кровь, похоже, выступала, сушил, забил тряпкой и тряпку в глазнице оставил.
Перевернули тело на живот.
Есть (были) гребешки в виде полупрозрачной пластинки (с кредитную карту). По той стороне, что длинней — прорезан часто, с противной — той, что напротив — ещё чаще. Вычёсывали детей — после летних лагерей, кошек... От блох ли? Таксидермист разбирал шерсть и по пробору, смочив гребень тёплой, об этом говорилось, водой, расчёсывал, клал на стороны, и, да, двумя пальцами зажав скальпель близ острия, вёл разрез. Выступала кровь, нет, не могу утверждать, поскольку тут же... не я — М.Ф. смоченною же тряпкой проводил. Пальцами таксидермист — указательным и большим — как гладят малым утюжком — растягивал пробор, опережая другую руку со скальпелем... дышать ему при этом было трудно. М. Ф. с обычным ласковым, готовым извинить чужую оплошность выражением, найдя дело, был непринуждён и старания — в отличие от меня? — не утрировал.
Это были резы от затылка по шее, недлинные.
Тоже запускались ладони — мы посадили широкое в подмышках тело... переместив во главу стола. Таксидермисту подтащили ящик. Действовал тыкающими движениями, принял скальпель — перед тем ему обтёрли руку... подрезал, вероятно, около уха...
С ящика... Вроде армейского, плоский, с выступами на торцах и планкой между этими выступами. Принимая ящик, берутся за эти планки, не так тонкие, не режущие рук...
Обхватя висящую руку (люфт с отдачей в суставе), подавая вверх, держал со своей стороны сидящее тело и произошедшему удивился, до испуга: таксидермист — без поперечного разреза? оттянул вверх и с затылка на лоб и на грудь стянул скальп. Представилось безголовым. Тело уложили и сушили скальп. Голову же без меха обмотали — запас тряпок, в самом деле чистых, имелся. Ветоши, чистой и сухой, и тряпок, обрези — с фабрики, из артели, не домашнего происхождения, что и делу давало производственный, не тягостный, заведённо-безрадостный оборот.
Ладонью кверху, как для гадания... Ладонь обведена резом, пальцы взрезаны на треть длины (от основания)... Руку закинули, таксидермист был недоволен тем, что от воды... видно, снова грели... шёл пар... зоосадский, как в старинном, не помню, анекдоте, погружал палец и, отступив от стола, им тряс, удостоверяя, что вода подходящей температуры. Расчёсывал — таксидермист, велел руку вывернуть... Нет, до того — запястный (лучезапястный) сустав пересек (произнося вслух, да, сказал бы: пересёк... хотя: секция, дровосек, сектант, секатор, да)... пересек и, побившись, костяк кисти — с пальцами, не отделяя и дальнейших фаланг, на себя вынул. Нет, всё же сперва закинутую руку с затампонированною кистью, как удобно было таксидермисту, довернули и от подмышки прорезал — по пробору, конечно, до локтя... Тут, думаю, появилось сомнение: перерезать ли локтевой и тогда локтевую и лучевую извлечь, как из рукава... Продолжил рез до запястья. Отнесясь ко мне, отчасти и к М. Ф., сказал... не помню в точности, смысл: мех должен сидеть, должен быть повёрнут... относительно осей скелета? правильным образом, как был при жизни — и тогда блестит? или — пушист? что-то такое. Не должен быть растянут, перекошен.
С упитанного тела, если верно понимаю, хребтовый (лучший) мех снимается без разрезов.
Я к этому времени слегка нервно устал, впечатлительность упала... По-моему таксидермист всё же резал через подмышечную ямку по боковой линии тела... так шов пиджака разлезается в пройме, выбивается, нет — становится видна, белеет сорочка... Висят с плеч расходящиеся книзу — в каком-то наряде, может быть, даже мужском, что-то в таком роде... рукава или что? в разлёт... джигиты? Сидящее на столе тело — в меховых штанах... голая матросская... в белом... в белье?... театральный штамп? грудь, плечи, уронив голову... Запустив руки в прорези... так пьяного, ещё и ободряя, поддерживают со спины, направляя... обыскивающим?... Безо всякого всхлипа дерма отстаёт и мех не встряхивается
Перешли к ногам. Со ступнями обошлись как с ладонями, удалили подошву. Не голые, но, в общем, на чёрно-красном (то есть с кровью) фоне, белые косточки в ненужно большом числе, расхождение сухожилий (чуть синей), сравнить — вроде музыкальной установки (без большого гонга и пока тусклой плёнкой накрытая) — выкатывают на концертах новой музыки, перкуссии, набитая (подготовленный рояль Кейджа), с порванными сосудами — ещё синее, осевшая вразнотык и кровящая...
Разрезы — ноги развели — по голеням, внутренним сторонам бёдер, сходящиеся в паху. Подняли тело — зоосадские и я... Не худо было б иметь на такой случай приспособление, чтобы подсунутые по локоть... руки по локоть... Таксидермист с аккуратностью повлёк мех на себя — стоял в торце стола, и М. Ф., не сразу сообразив, подхватил мех с другого — ножного — конца, не упустив. Убрали тело и принялись мыть, потом протирать стол. М.Ф. и таксидермист стояли, не позволяя меху провиснуть.
Таксидермисту хотелось увериться, что стол вытерт насухо. Сам, руки заняты, не имел возможности, и один из зоосадских что-то ему сказал. Я положил себе запомнить и забыл. Вероятно, без обиды, сводя на шутку, упрекнул.
Теперь занесли — сбиваясь на процессию, шествие... изнанкой (у охотников: мездрой) вверх застелили стол. Скорняк — в небольшом городе... сопровождал знакомую. Не то что названия — и обстоятельств не помню...
Пахло-то, вышло, опилками, как в метро.
Долго — тряпкой, с опилками... тряпки менял... Подскабливал. Всё же, по-моему, на весу, не замять мех?
М. Ф. задел... с обыкновенным своим прищуром доброжелательности тронул, взялся (?) за провод. Побежал с блока, и лампа опустилась чуть не до полу. Кинематографическое нарочитое освещения... широкополый горячий эмалированный абажур.
Перевернули, мехом внутрь скатали. С таксидермистом ушёл и зоосадский (другой ушёл раньше).
Череп оставался обмотан (в скульптурных мастерских тряпку ещё и смачивают). Таксидермист объяснил, чтобы тело оставили после вскрытия, как есть. Нет, вчетвером на клеёнке тело с ларя перенесли на стол... Зоосадскому таксидермист сказал, что завтра надеется быть после обеда — и мясо будут резать с костей при нём: предупредить об этом и быть самому.
Синяк на покровах грудины. М. Ф, — хотя, по сути, в предшествующие часы, ну да, устал. Происшествие с лампой на блоке. Вагусная смерть, следствие удара, грудью. Во сне? Ну, что сторожа, служители. Их свидетельства. Что-нибудь вроде позиционной травмы. Как в завалах, происшествия в шахтах. На ночь оставляется убавленное освещение — в обезьяннике. Расшибся, пролежал какое-то время без чувств... Да что же сторож, с вечера прибрался, обхода не было...
Что имеется в виду. В конечности, придавленной, яды — не удаляются, отходы жизнедеятельности... самоотравление... А пришёл в себя, попробовал подвигаться — всё это в общий кровоток, с понятным исходом.
Рука ли, словом, подвернулась, лежал на ней... Это и с пьяными бывает... А сторож... Пустяки...
От горла до паха. Шмат на груди слева отвернули. Перстневидная костная мозоль — трещина, скорей — перелом. И два ребра, не высоко, на боку, отвести руку — сросшиеся костными мозолями. Бугриста. Малигнизация? Осмотрели брюшную... Расслоение в стенке дуги, оттого... В самом деле... Прокол диафрагмы. Поворочали тело. Свернулась, ретракция... Едва ли. Эккерман про Гёте. То ли после происшествия лампу подтянули выше, то ли — поздновато, и свет действительно стал поярче. Желудок без охоты разрезали. К утру оно, пожалуй, пропахнет, а до тех пор... До тех пор — опилками, да, пожалуй... Ревизовать. Понюхали, по очереди. Несколько, да, покидать, не зашив... Опилки... Спрашивать у М. Ф. который час не стал. Он придерживал дверь, свет вызвался погасить я. Ну да, темно — дверь, конечно, видна, и подувает. Идти через территорию, зашли, и давно требовалось, в туалет.
А что таксидермист. В общественном транспорте со своей сумкой. Не известно, домой ли повёз, а завтра понадобиться транспорт: костяк в мастерскую.
Остановка сердца.
Я, когда Сид устраивает вечера на Старой Территории, весной, осенью — заканчиваются, правда, не так поздно и в городе несравнимо шумней... чтобы в окнах был свет — такого не было... Бывает, слышу отражаемый поверхностью пруда гогот. Волки ни весной, ни осенью не воют (гон — декабрь-январь, редко ещё в начале февраля... понятно). Волков слышу, бывая в гостях в высотном доме, домой из гостей иду пешком.
Есть, сейчас сообразил, фото. Ещё не пачкая рук, снял: лампа на блоке, резкая тень, стол. Выражение у М. Ф. вежливо-отстранённое, да, любезно преувеличивающее удивление. Таксидермиста, да, ещё нет. А другой ракурс — тоже с тенью, снимал, присев, снимок технически слабый, в большем размере был бы эффектным: шатёр света... ларь в тени, но, если знать, то лежащее на нём в свою очередь нечёткую тень — на тёмном темнейшую — проецирует. Перекашивал камеру, изображение должно, так сказать, схлынуть, ползти: валы, и помещение — трюм промыслового судна в качку.
Из-за того, что опускалась лампа... В помещении стало тепло, потом стало простывать — вроде как пробыли здесь день-другой... Тени от ножек стола, блеск освежёванного тела. И в самом деле.
Выходили через проходную. Поднялись к Садовому, М. Ф. решил, что остановит машину. Постояли без темы для разговора. Какое-то время. Сел вперёд. В Австралии... чеховская, скажу, концовка... демократические нравы, там иначе невозможно, если вы не с женщиной: водители обидчивы и, якобы, отказываются везти. Ну, и, может быть, побаиваются — за спиной.
№1 – фарфоровая мать
№2 – фарфоровая мать (Стиглиц). Прежде фамилия транскрибировалась как Штиглиц; фотограф (1864-1946).
№3 – фарфоровая мать-3
№4 – едем
№5 – силовая кнопка. манекены
№6 – disjecta membra
№7 – кабель
№8 – «подлое золото татарских ресторанов» (after Антон Чехов: 1860-1904)
№9 – керосиновая лампа без машинки и плафон (450 мм) Московского метро
№10 – натюрморт
№11 – напротив – аптека
№12 – натюрморт
№13 – бабочка
№14 – очки, принадлежавшие Фёдору Ив. Тютчеву (1803-1873; диагноз – глаукома – в детстве)
№1
№2
№3
№4
№5
№6
№7
№8
№9
№10
№11
№12
№13
№14
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney