РАБОЧИЙ СТОЛ

СПИСОК АВТОРОВ

Максим Оркис

СОННЫЕ

31-12-2009 : редактор - Гали-Дана Зингер





***
Просыпаешься, как из подола подножный корм,
Просыпаешься, как под ногой от волны песок,
Содержания нету – лишь ритмы вакантных форм,
Так от пения тщатся на глаз отличить зевок.

Следом в зеркале глаза является белый зуб,
Может, смысла зерно там, а может быть, в нём бревно,
Любопытно хоть что-нибудь смочь разглядеть в глазу б,
Но налипло на стёкла очков и зеркал пятно.

Усложнились условия, то есть совсем не те,
Ультиматумы времени, места, закон погод,
Без дождей утверждённых, ведь думаешь: nosce te
ipsum, в пении видя свой рот без зевотных нот.

Раз стяжать больше нечего, кроме своих очков,
Убывающих вдаль, словно слов, будто швов стежки,
Сквозь отверстие формы открытых очей без снов –
Каждый слог, как зевок – сочиняешь с утра стишки.


***
Приснилось, что мне снится, что, проснувшись,
Я кое-как глаза во сне протёр
И что совсем не помнил день минувший,
И что я был известнейший актёр.

Потом работал, чью-то жизнь играя,
Да так легко, как будто ею жил,
Чужою мне была бы жизнь другая,
Кто знает, нет ни грани, ни мерил.

Домой вернулся сонный, и устало
Я, как всегда, всё покидал на стул,
Меня в кровать как будто взлётом вжало,
Отчётливо запомнил, как уснул.

И в этот миг как раз открыл глаза я,
Разведши веки, будто бы мосты,
Не зная, что настала жизнь иная,
Раз сумерки по-прежнему густы.


***
Никто нас не хочет утешить –
Хоть кол на макушке теши,
Лишь леший, что пляшет по плеши
Холма в – чаще тихой – глуши, –
Огласку разнузданным цыком
Даёт, что неласков клык-штык –
Возница рвёт в ужасе диком
Узды - но уж леший возник,
В рожок он дудит залихвацки,
О холм бьёт для шествия шест,
Припас он и прочие цацки
И жесты для страшных торжеств,
Потеха – он будет глумиться
Над теми, кто совестью чист –
Уж цокают дробно копытца
Да щёлкает в воздухе хлыст –
Кричит грозно: "Бойтесь, дивитесь!
В часу заполночном шестом
Тут сгинет и рыцарь, и витязь,
Не скрыться вам!" – машет шестом
Грохочущей прочь колеснице –
Видны – словно парус – штаны –
Да мало ли, то ли приснится
При свете белёсом луны,
Когда беспричинна кручина,
Когда уж ни к бесу леса,
Где теплится жизнь, чертовщина,
Где бесятся, злы, чудеса.


Сон в озере

Мне приснился, Тевье,
Непонятный сон:
Острые деревья
Покрывали склон –
В нём застряли ели –
С внешней стороны
К цели долетели,
Молчуны войны –
Древки небольшие,
Тонкие крупны,
С самого Батыя
Снятся эти сны,
Вижу эти сны я,
Выкатив белки,
В них стрелки крутые,
Толстые мелки.
Здесь – небес пространство,
В них моя постель –
Что за хулиганство,
Где твой брат Абель? –
Дело Скотланд Ярда.
Дай, сефард, стекла,
Я бы Леонардо
В озере прочла,
В озере зеркальном
Месяц искажён,
В этом небе спальном –
Жутче похорон,
В озере астральном
Тьма со всех сторон,
Волны в платье бальном,
Рябь лесных колонн,
Кучерявы ели –
Шасть из-под кормы,
Где Вильгельмы Телли? –
Снизу, где холмы –
Груди, ягодицы –
Тьмы зимы холмы,
Это только снится,
Впрочем, как и мы.
Месяца осколки,
Озера куски,
Вверх ногами ёлки
Там невелики,
Пудра звёздной хлорки
В ночь под Рождество,
Ничего в скатёрке,
Только статус кво,
Голь под ноль в ермолке,
Мель да лес-мертвец,
Там постятся волки –
Съели всех овец,
Этой живодёрки
Избегаю вдаль,
Я прикрыла створки,
Спит, замолк Паскаль,
Шторы я задёрну –
Выстрелы с бедра,
Там в ведёрке чёрном
Колкие ветра,
Апостериорны
Волны-чешуя,
В зеркале озёрном
Промелькнула я...

Баба, переела,
Видно, белены,
Что это за дело?
Сны твои смешны,
Что это за толки –
Ёлки да стрелки,
Что пусты кошёлки
Или кошельки?
Вздор от мухомора –
Самолёт-ковёр,
Озеро и горы,
Головной убор,
Это явно масло,
А не акварель,
Ты умом угасла,
Мятым, как постель,
Ты в ночной футболке,
Ум твой твёрд, как ель,
Выпей кока-колки –
И туды, в качель.
Ты, видать, читала
На ночь Валери,
Ты начни сначала,
Снова переври,
Пусть стоит на полке,
Брось, не мучь его,
В прошлом те же ёлки
Книжек большинство,
Снятся постоянно
Наши сны, честны,
Гибко-деревянны,
Но не наши сны.


Сон о перине

Пригрезился собачий холод в Рино,
Гвардейский корпус, что стоит в Неваде,
Сержантик – лычки, а зовут Кристина –
C под кепкою запрятанною гривкой, –
За пояс рукy с новою нашивкой,
Другую нежно держит на прикладе,
Пряма осанкой, словно балерина,
Гуляет взад-вперёд, как на параде,
Дивятся рядовые – гарна дивка –
Двух добровольцев выбрала в отряде,
Пятнисты сплошь – портки, рубахи, каски,
Да уши рдеют боевой окраской –
Огромную пуховую перину
Они с разбегу, за торцы ать-хвать –
Не выдюжат – роняют в снег и глину,
Тут подступились было вдругорядь –
Матрац на плац, что твёрже всех мерзлот –
Проклятье! Кто б приделал рукоять! –
Уж сбоку третий и давай пихать
Злосчастную перину в вертолёт,
Которую он выбросил над Тахо,
Где холод пробирает аж до праха,
Где не спасёт пятнистая рубаха,
Где соловей да канарейка-птаха,
Как лязг затвора, жалобно поёт –
Вот навострил стрелок свой пулемёт
Убойного полсотого калибра –
«Огонь!» – рукой даёт добро пилот,
В наушниках приказывают: «Пли!
Перину эту в перья распыли!»
В душе его не дрогнуло ни фибра –
Матрас с душою лопнул за бортом –
Нет, не достали ПВО зенитки,
Они промажут даже и под пыткой,
Когда вручную, экие улитки –
Пилот на базу: «Всё, домой идём...
Постой, какой потом, какой отбой?
Какие разговоры вне устава?
Скажу жене – придёт тебе расправа
За вечер тот совсем не уставной –
Она, мой друг, тебя – отродье сучье –
Как в ЦРУ, подвесила б на крючья,
Со мною ты лихой, да не с женой...
Довольно, капитан, ведь курс мой низкий,
Нет, кроме перьев, не заметил туч я,
А ты там приготовь бутылку виски,
Подсыпь пока, подлей-ка Максу в миски,
Сооруди покамест бутерброд,
Я завершил почти уже полёт...
Да нет, такого не было в приказе,
Чтоб я за виски сам куда-то лазил...
Я знаю, что я редкая скотина,
Есть доля правды в этой жалкой фразе,
Но слышу это, правда, от кретина,
Которому закрыть пора бы рот,
Спусти свои сомненья в унитазе,
Теперь конец, конечно, нашей связи,
Жди, я сажусь почти уже на базе...»
...Внизу солдаты смотрят у ворот
На дикую, волшебную картину –
Как расстреляли с воздуха перину;
Их собралось примерно девять рот...
Приснилось, что всё это было ради
Того, чтобы бойцы под Новый Год –
Условный праздник, будь он, чёрт, неладен –
Чтоб ни в одной казарме и бригаде
Не забывал солдат о снегопаде,
Пускай пуховом, коли снег нейдёт.


Светский сон

«Мой милый друг, я вам не дам откланяться», –
промолвила светлейшего племянница, –
«Прошу вас, милый друг, не уходите,
Не положив, кто будет исполнитель,
Кто более для предприятья гож,
Избранник ли, а может быть, избранница,
Определим же, сударь, с вами – кто ж,
Извольте, имена давно намечены,
Мы обойдёмся без масонских лож,
Не предлагайте также и неметчины,
Итак, приступим. Первый наш – посол,
В посул поверит, но, хотя прилизан,
Щеками от бритья уж больно сиз он,
Второй – известный в свете хлебосол,
Орёл, он впечатленье произвёл,
Однако ж разбазарит он добро,
Всё выкинет в помойное ведро,
А третий не подходит тоже, ибо
Отсутствует в нём стержень и ядро,
Осанист же до боли в пояснице,
Помилуйте, предание старо,
Лишённый благородного изгиба
Для предприятья вряд ли пригодится,
Четвёртый – как в пословице – речист,
Однако слишком на руку нечист,
Пять... ах, оставьте – мелкая помещица,
Голубчик мой, вам, право же, мерещится,
Шестой весьма назойлив и докучен,
Он полагает, что большой остряк,
Хоть не смешнее деревенских чучел,
Седьмой же храбр и лих, но стар и скрючен,
Девятый не подходит нам никак,
Поверьте, он похлеще, чем осьмой –
Сам из вояк, заядлый холостяк,
С прекрасным полом очень разбитной,
Хотя немолод, любит молодняк,
Десятый же продастся за пятак,
Одиннадцатый – вовсе за бесценок,
Хоть муж он далеко не рядовой,
От жадности лица его оттенок –
Зелёный, не идущий пенке пенок,
Двенадцатый – он бедный и худой,
От голода накренится он набок,
Коль не помрёт, так сникнет головой,
Подобен станет груде мокрых тряпок,
А следующий – хоть и богатырь,
Воображеньем он скуднее швабок,
В Сибирь нас упечёт, хоть обезжирь
Заплывший мозг и память обездырь,
И как бы он силёнки ни напряг,
У бездаря в уме одна сумятица,
Четырнадцать – богата, не из скряг,
Хоть неглупа, не дура и потратиться,
Охотница до роскоши и благ,
Лишь лень да праздность – это уж как водится,
Пятнадцать – пресвятая Богородица!
Жеманность выставляет напоказ,
Помилуйте, ведь было же говорено,
Всё это обсуждали мы не раз –
Дорога к ней лишь мёртвым не проторена,
И в голосе притворная певучесть,
Сим голосом всю жизнь протараторила,
Всё полагая, что живёт крадучись –
Не будет наше дело опозорено!
В имении пусть пьёт мужицкий квас...
Шестнадцатый разбитым будет в пух ведь,
И в прошлый раз он выдержал насилу,
Семнадцать – головы бы не сносила,
Да платье у неё – сплошная рухлядь,
Завидя каракатицу такую,
Любой мужчина прыснет врассыпную,
Нелепа, право, экий дикобраз,
Осьмнадцатая – видная красавица,
Боюсь, что ей захочется прославиться,
Не быть же ей в неведеньи дотоле,
Чтоб животы нам с вами не вспороли,
Вот следующий мог бы быть карателем,
А впрочем, и сердец завоевателем,
Точь в точь как знаменитый его предок,
А коль возьмём – что скажем бедной матери?
Сведём же в гроб её мы с вами эдак,
Ведь надо, чтоб избранники, избранницы
Обыкновенны были и не пьяницы,
Которые такие же предатели,
Двадцатый лишь остался напоследок,
Летал он высоко и был влиятелен,
Душой возвышен, в звании понижен,
Но Боже, сколько было б с ним возни же!
Не чужд известным пагубным влияниям,
Что будет с ним – известно уж заранее –
Одна беда, забота да возня,
Темна душа, как норка тараканяя,
Покуда пьёт – бесстыдно, как свинья,
Не признаёт обычных он заварок,
Так, не чураясь чар вспотевших чарок,
Однажды пил он от границы финской –
По-свински – аж до самого до Минска,
К тому же пьет он тоже не бесплатно,
Не можем не попасть с таким впросак,
Надеюсь, что обоим нам понятно –
Нам нужен не повеса, не босяк,
Развратна, но лишь в меру неопрятна
Должна быть личность; вся эта стряпня
Когда-нибудь вернётся к нам обратно,
Ах, не глядите волком на меня,
Не будем доживать, себя виня,
К чему пришли в итоге мы? Итак...», –
продолжил голосок её, звеня...
Нам не узнать, беседа шла – о чём,
И что там затевали, замышляли,
Что приключилось позже и в начале –
Будильник зазвонил пономарём,
Звонок – как ток во взмокшем одеяле,
И снам конец, и сызнова подъём.


***
Днём возникают сомненья,
Жизни на сон ты не ставь,
Жизни во сне наблюденья
Тоже, возможно, не явь.

Как убедиться во сне бы?
Хоть бы зацепку, хоть знак...
Вдруг быль во сне – тоже небыль?
И не проверить никак.

Сны и от них пробужденья,
Веры срывают крепёж,
Стало быть, сон, сновиденья –
Тоже, наверное, ложь?

Разум проснётся лишь завтра,
Правда наутро страшна –
Опыт ли разума автор?
Что если не было сна?

Даже во сне нам не бдится,
Жизнь в сновиденьях – обман,
Птица без неба – не птица,
Сон без тебя – безымян.

Сон без тебя безопасен,
Спи ли, не спи до поздна,
Сон двусторонне неясен,
Сон – обе стороны сна.

Спя без видений, бездонно,
Бдеть, о сознаньи забыв?
Лишь беспробудный, бессонный
Сон в самом деле правдив.


***
Люблю я ночь, а день вот – нет,
Пишу, дня не любя,
За то, что он меняет цвет
В течение себя.


***
Сколько ни сей,
Сколько ни жни,
В мир, но не сей
Метят ступни.

Смейся иль хнычь,
Пой или ной,
Мир снов и притч
Будет иной.

Встань за чертой,
Стой за черту -
Сю или ту,
Стань стороной.

Со стороны -
Той или сей -
Выход во сны,
Но «без ступней».


Разбужен звуком

Проснулся утром – не война,
На улице не танки,
Не слышен бодрый плеск вина,
Как на вчерашней пьянке.

Проснулся утром – не любовь,
Никто не дышит рядом,
Не шефа клич, «всегда готовь»,
Не чмоканье помадой.

То – не соседский чёрный кот,
Что ныл, успел лишь лечь я,
Вчера той птице, что поёт,
Про толстые увечья.

С утра проснулся – не звонок,
Не лязг тюремной двери,
Не топчут нынче потолок
Оглохшие тетери.

Вода в трубе – как кол о кол –
Скрежещет в темпе пульса.
Прозренья так и не обрёл.
Спасибо, хоть проснулся.


***
Я недавно на ночах
Позабыл свою мечту.
В ней лишь есть такой размах,
Я желаю только ту.
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney