ART-ZINE REFLECT


REFLECT... КУАДУСЕШЩТ # 12 ::: ОГЛАВЛЕНИЕ


Светлана БОГДАНОВА (Москва). ИСИДОР ЛУГДУНСКИЙ (СВ.ИСИДОР ЛИОНСКИЙ)


Mатериалы к биографии (журнальный вариант).


ГЛАВА 1. Жизнь и творчество Исидора.
Исидор родился в Лугдунуме (современном Лионе) в 165 г. н.э. О его родных ничего не известно, кроме того, что были они людьми не бедными и сумели дать Исидору неплохое образование. Об этом свидетельствуют фрагменты дошедших до нас писем Исидора к Филоктету Пиерийскому (165 - ок. 253 гг. н.э.), весьма второстепенному оратору, более прославившемуся как друг детства Исидора, сыгравший в судьбе знаменитого поэта печальную роль. В начале 180-х гг. Исидор участвует в споре галльских теологов, среди которых – инкогнито, в связи с антихристианской кампанией 177 года – был и весьма известный раннехристианский епископ, автор трактата "Против ересей" ("Adversus haereses"), св.Ириней Лионский (ок. 130 - 202 гг. н.э.). Спор проходил на площадке построенного при основании Лугдунума (ок. 43 г. н.э.) романского амфитеатра (ныне Theatres Romains de Fourviere), собрал множество зрителей, но закончился ничем, оставив некоторых участников в совершенном недоумении. Исидор, выступавший на стороне язычества, снискал огромное уважение людей образованных и вскоре стал одним из самых видных философов и поэтов Лугдунума.
К этому времени относится и роковое увлечение Исидора Гелией (167 - ? н.э.), дочерью богатого негоцианта из Македонии. Около двух лет добивается Исидор руки Гелии, однако Гелия внезапно объявляет отцу о своей любви к другу Исидора, Филоктету Пиерийскому, и отец, поколебавшись, соглашается на этот брак, Впрочем, во время свадебной церемонии Гелия бежит в дом Исидора и умоляет поэта о прощении. Исидор отказывает ей в этом, Гелия возвращается к отцу и сочетается браком с Филоктетом. Несколько лет Гелия преследует Исидора, но тот остаётся непреклонным. Летом 192 г. н.э. Исидор умирает, укушенный змеёй.
Галльская легенда гласит, что Гелия иссохла от страсти и стала похожей на змею. Глаза её изъела соль, а уста наполнились смертным соком, она поджидала Исидора на вершине лугдунского холма. Когда Исидор появился, она обвилась вокруг его левой ноги и впилась ему в чресла, после чего Исидор умер в муках от "яда предательства".
Лугдунцы поставили памятник своему поэту на том самиом месте, где Исидора укусила змея. Памятник этот изображает юношу чудесной красоты, опирающего о ствол дерева. Лицо его опущено, а глаза полны страха. Вокруг ноги обвилась тонкая гладкая змея, напоминающая гадюку обыкновенную (vipera berus).
Кроме нескольких фрагментов ранних писем Исидора к Филоктету и одного стихотворения, называемого "Сон Исидора", из произведений поэта не сохранилось ничего. Это объяснается тем, что на Никейском соборе (325 г.) Исидора канонизировали как одного из первых христианских великомучеников, принявших аскезу и схватившихся с искусителем на вершине холма. Поскольку в действительности Исидор был язычником, а его наследие состояло из восхваления Бахуса и Венеры, то его произведения были уничтожены церковниками, за исключением нескольких. Итак, Исидора Лугдунского, как он сам себя называл, используя старинное римское название места своего рождения (лат. Lugdunum), переименовали в Исидора Лионского (гал. Lyon). Теперь имя Исидора занимает в словаре несколько строк, между Исидором, "воином-мучеником, обезглавленным при императоре Деции воеводой Нумерием" и Исидором, "сыном гностика Василида, написавшим "Этические исследования" и "Объяснения пророка Пархора" в защиту учения своего отца".
Статую Исидора поставили в храме Св.Павла Лионского во второй половине 8 в., во времена правления Карла Великого (768 - 814 гг.), при дворе которого работал историк Павел Диакон (ок. 720 - 795 гг.), занимавшийся в том числе и историей раннего христианства.
Церковь же Св.Павла несколько раз перестраивалась, в конце концов став почти незаметной на карте Лиона. Намного большей популярностью у туристов пользуются Eglise Saint-Nizier и Eglizze Saint-Bonaventure (14-15 вв.), а также Музей Истории Лиона и Музей Изящных Искусств, находящиеся в этом же районе. Впрочем, и Музей Братьев Люмьеров не остаётся без внимания гостей и жителей Лиона.

ГЛАВА 2. Упоминания об Исидоре в психоаналитической литературе 20 века. Комплекс Исидора. Обзор.
В книге Зигмунда Фрейда "Толкование сновидений" упоминается о явлении, названном комплекс Исидора, однако само это явление никак не расшифровывается. В главе "Материалы и источники сновидений" Фрейд пишет: "В моей коллекции сновидений есть несколько экземпляров, поддающихся весьма приблизительному толкованию. Речь здесь идёт о символической утрате субъектом во время сновидения тех или иных органов, и даже целого тела, за исключением головы… Такого рода неврозы, на мой вззгляд, скрывают под собой страх кастрации и, в более узком смысле, комплекс Исидора, к которому мы ещё вернёмся…".
Однако Фрейд, как уже было отмечено выше, к комплексу Исидора не возвращается. Но судя по тому, что словосочетание "комплекс Исидора" встречается ещё несколько раз в различных психоаналитических источниках, возможно, о нём шла речь во время каких-либо дебатов или на лекциях как Фрейда, так и его преемников.
Першелистывая книгу Альфреда Адлера "О нервическом характере", в её "Практической части" можно натолкнуться на следующий пассаж: "Пациентка, страдавшая астмой, отказывалась вступать в сексуальные сношения со своим мужем, объясняя это тем, что она задыхается. В то же время она была деспотична по отношению к дочери, а поскольку муж часто ездил в командировки, она часто заменяла дочери отца. Она пришла ко мне на приём и рассказала, что у неё часто повторяется сон, будто она видит, как её тело сгорает в сильном огне, в то время как шея и голова остаются невредимыми, а голова даже продолжает спокойно мыслить и наблюдать за всем, что происходит вокруг. Этот сон позволил отчётливо разглядеть попытку пациентки использовать свою болезнь, астму, для мужского протеста – отказа от сексуального сношения. Здесь мы имеем дело очевидной девальвацией: будь пациентка мужчиной, она осталась бы невредимой и выздоровела бы." Далее следует сноска: "В подобных невротический явлениях просматриваются фантазии на тему кастрации. И, как разновидность этих фантазий, так называемый комплекс Исидора."
Карл Густав Юнг, в хрестоматийной статье "Психология и поэтическое творчество", рассуждая о предназначении автора художественного текста, пишет следующее: "Он (т.е. автор - С.Б.) уже исполнил высшую задачу, сотворив образ. Истолкование образа он должен поручить другим и будущему." И чуть ниже:
"Каждое великое произведение способно породить новые архетипы. (Вспомним снова "Фауста" и сон Эккермана, в котором участвуют Фауст и Мефистофель. Можно обратиться и к более ранним примерам. Данте, создав "Божественную Комедию", населил наше сознание её символикой. Что уж говорить о древних авторах, таких, как Гомер, Вергилий или менее известных, вроде Исидора…)".
В брошюре американца Джеймса А.Холла "Юнгианское толкование сновидений" читаем: "Мир коллективного сознания образован определёнными индивидами, выражающими архетипические содержания, которые проистекают из объективной психики. Сюда относятся различные архетипические формы, хранящиеся в культурных установлениях, и эти установления оказываются в оппозиции по отношению к архетипу, давшему им рождения. Ни одна реальная мать не в состоянии воплощать в себе весь спектр возможностей, которыми наделена Великая Мать. Ни один практикующий садист не может повторить до мельчайших деталей поступки героев де Сада. Ни один исидорианец в действительности не подвергался членовредительству или, в более широком смысле, кастрации". Заметим, что здесь слово "исидорианец" вообще не объясняется, поскольку автор явно подразумевает знание читателя об Исидоре.
В статье американки Джессики Р.Оугал "Психоанализ и современность: пути современного исследования соматических заболеваний" говорится: "…Подобные случаи головной боли обнаруживают свою проотивоположность в иных невротических явлениях. Зачастую пациенты (по преимуществу мужчины) жаловались на боли и даже онемение всего тела, в то время как их мысли оставались достаточно ясными, а речь не нарушалась. Карен Херши связывает подобные случаи с раззличными перверсиями. Однако мы склонны расценивать их классически, как частные случаи проявления кастрационного комплекса и исидорианства…"
И последнее. В труде Игоря Смирнова
"Психодиахронологика" есть мимолётное упоминание об Исидоре: "Коннотирование оскопления как исцеления в пушкинской трагедии, возможно, не случайно соответствует этимологии латинского "sano" -- "кастрировать" и "излечивать" (Theodore Thass-Thienemann, The Subconscious Language, New York, 1967, 104) – ср. идущую вслед за этим римскую тему, завершающую "Моцарта и Сальери": "А Бонаротти? Или это сказка// Тупой, бессмысленной толпы – и не был// Убийцею создатель Ватикана?" (VII, 134). Сходным образом романтизм осознаёт как потребность физическую опасность, иногда, в меньшей степени, утрату различных органов, ещё реже – плоти как таковой (демонизм и мистицизм как основополагающие мотивы в творчестве ранних романтиков, повлиявших на пушкинское окружение и чуть позднее на Лермонтова; комплекс Исидора.)"

ГЛАВА 3. Поиски Исидора. Рассказ очевидицы.
Казалось, прохладу источают сами колонны; вокруг было сумеречно, но тепло, и стоило прислониться плечом к светлому, в красных прожилках камню, как постепенно сквозь одежду в тело вливался почти что мороз, влажный и плотный. Яркий свет проникал внутрь череь витражи, падал на белые стены разноцветными пятнами, которые были повсюду . Двигаясь вдоль скамеек к алтарю, я с каждым шагом отмечала пёстрое мелькание перед глазами, едва не ослепляющее, мешающее разглядывать странное храмовое убранство.
Алтарь издалека казался нелепым предметом мебели, принесённым сюда из сельского концертного зальчика, он одновременно напоминал обломок старинной ложи -- в старательной резьбе складок и бахромы – прямо с первыми рядами сидений, и грубо вырубленный чуть ли не топором кусок органа – с полуобломанными трубами и повисшей ребристой волной клавиатурой. Подойдя ближе, я обнаружила, что алтарь почти что ровесник храма, но вырезал его, очевидно, человек, мало смыслящий в религии и символике. То, что издали казалось неровными рядами сидений, в действительности было вереницей святых, у каждого из который над затылком торчал дискообразный лимб, лица были круглы и пучеглазы, некоторые растерянно улыбались и смотрели туда, где – в центре композиции – высился широкий крест, весь в свадебных розах и лентах! По обеим сторонам креста стояли обнажённые мужчина и женщина и, стыдливо прикрывая срам ладонями, протягивали друг другу – она что-то круглое и маленькое, напоминающее сливу, он – тут я едва поверила своим глазам – рыбу. Особенно удалась скульптору рыба, она была словно живая. Адам – судя по всему, мужчина был Адамом –держал её брезгливо, двумя пальцами за кончик хвоста, тело рыбы было изогнуто, голова чуть приподнята, будто она своим огромным, как блюдце, глазом, силилась всмотреться в лицо того, кто, впрочем, готов был немедля её отпустить. Слива же, напротив, была не совсем сливой. Вокруг залихватского хвостика пучились тугие шишки, и не будь она столь маленькой, со столь явной округлой ложбинкой, делящей её надвое, она была бы добротным южным яблоком.
Приглядевшись к святым, я обнаружила среди них евангелистов, каждый из которых нёс на рукай своё животное, причём Лука застыл, обнявшись с довольно крупной коровой, а Матфей, напротив, скрывал в ладони некоего пляшущего лилипута – "человека". Помедлив перед алтарём ещё с минуту, я повернулась и направилась обратно, но внезапно, сбоку от входной двери, обнаружила невысокую кованую решётку с воротцами, которые были приоткрыты. Я тотчас протиснулась в них и вошла в крошечное помещение, судя по всему, бывшее старинным склепом. Передо мной покоилась пара надгробий с изваянными на них двумя совершенно одинаковыми распятиями. Надписи на надгробьях совсем стёрлись, но Христы – исхудавшие, с подогнутыми коленками, лежащие плашмя на сером камне, уравнивали обе могилы: казалось, зз-десь лежат близнецы. Внезапно в углу я почувствовала какую-то неясную тень, оглянулась и увидела бледное тело юноши. Юноша был мраморным, его лицо блестело, он стоял, облокотившись о романский пенёк, тоже мраморный, весь в трещинках коры и овальных сучках. Взгляд юноши был опущен, он покорно смотрел на собственный пьедестал, по которому струилась тонкая змея, она обвилась вокруг левой ноги юноши, пасть её широко распахнулась, внутри торчали напоенные ядом ззубы. Изогнувшись, гадюка уже готова была впиться в гениталии юноши, скрытые за виноградным (?) листком.
Передо мной был портрет мученика, святого Исидора Лионского.


ГЛАВА 4. Наследие Исидора. Авторизированный перевод с латыни С.Богдановой.

СОН ИСИДОРА

В тонкой траве, под лозой, ослабев от её аромата,
Исидор, утомлённый жарой, лёг и тотчас заснул.
С арфою на животе – о, вакхический сон!

Терпкий запах лозы, в ноздри ему проникая,
Точно тогу, видения смял, скрутил, изорвал.
В фалдах сна Исидор себя потерял. Бородою
В складках запутался, тело исчезло в сумрачной бездне,
Лишь голова – без волос, на ложе прохладном осталась.
Кубок с нектаром пред ней – но разве напьёшься без рук!

Входит Гелия – ах! Взор её полон сомнений,
Уста Исидора, склонясь, смочила лобзаньем игривым.
– Славный мой Исидор, – молвила и повторила:
– Славный мой Исидор! Чувства наши не вечны,
Волны Леты повсюду, для нас же они незаметны,
Волны Леты везде, канут в них наши деянья,
Канут печали и страсть, славный мой Исидор,
Грёзы канут в волнах, и в них твоё кануло тело.
Тело, мой Исидор, тело твоё я любила.
Видишь? – мой Исидор – видишь, Гелия та же,
Гелия жаждет любви, но её Исидор изменился:
Гелию Исидор больше не сможет ласкать…

Молвила Гелия так, встала и прочь удалилась,
Взор Исидора застили складки столы тончайшей.
Хмурился Исидор, бледнел и жалобно плакал,
Но вздохнуть не умел, безгрудый, не мог застонать.
Кубок с нектаром пред ним, и уста его чувствуют жажду,
Ум его ждёт утешенья, но разве напьёшься без рук!

Входит к нему Филоктет, лицо его прямо, беспечно,
Кубок злосчастный он взял, возлёг с головой Исидора
И обратился к нему: – Верный мой друг Исидор!
Верный мой друг, не печалься, это ли разве несчастье?
Тело исчезло! – и что ж? Голова твоя мыслит яснее,
Чем голова Филоктета; тебя оставили страсти.
Сердце не бьётся в груди? Значит, теперь ты свободен,
Больше тебе не страшны плутни и козни Приапа.
Очи твои, Исидор, чутки, а ноздри упрямы,
Верный мой друг, а уста – мудрее уст Филоктета.

– О Филоктет, твои речи слух Исидору ласкают,
О Филоктет, Исидору твой вид – успокоенье.
Ноздри же Исидора чуют запах нектара,
А уста Исидора, хоть и мудры, но засохли.

– Верный мой друг Исидор! – воскликнул тогда Филоктет. –
С детства с тобой мы как братья, и помысли наши едины.
Желанья твои для меня – радость, закон и порядок, –
Молвил так Филоктет и к устам Исидора приблизил
Кубок с нектаром, дал верному другу напиться.
Жадно глотал Исидор, вино заструилось на ложе,
Лишь гортань окропило и хлынуло вниз через горло,
Хлынуло вниз: ни капли не задержалось внутри.
И возопил Исидор, возопил в печали и гневе:
– Истинно: тот, кто без дна, – голоден, трезв и свободен!..
Так возопил и проснулся, сел на траву среди листьев.

Тут Исидор огляделся и стал бормотать и смеяться:
– Здравствуй, тело моё, и тюрьма, и отрада, и рана!
Здравствуйте, плечи и грудь, и живот, и приап мягкокрылый!
Здравствуйте, члены и всё, что их наполняет движеньем! –
Взоры вверх обратив и увидев лозу винограда,
Арфу взял Исидор и запел, по струнам ударив:
– Слава тебе, хитрый Вакх, отныне ты мой покровитель!

Арфу закинув на плечи, срезал лозу Исидор,
Завернул её в листья, понёс, обняв, как ягнёнка.
Жажда его одолеет, голод и мрачные мысли,
Съест виноград Исидор, сердце его запоёт.
Вакха преданный жрец и ученик Аполлона,
Странствует Исидор, долгим его будет путь.


ФРАГМЕНТЫ ТРЁХ ПИСЕМ ИСИДОРА К ФИЛОКТЕТУ

фрагмент 1
…дорогой мой, в том самом месте, где две эти древнейшие реки сливаются*, и стоит мой дом. Это не очень далеко от базара, куда я полюбил последнее время наведываться. Один лавочник, ужасный прохвост и негодях, торгует старинными кожами, на которых -- трудно поверить! -- по-гречески и по-семитски выведены письмена. Я часто скупаю у него эти кожи и вечерами сижу, разбирая неясные закорючки. Кроме весьма посредственных хроник и нескольких записей хозяйственного значения, обнаружились выдержки из Кадмийских таблиц, где описаны некие пронумерованные изображения, прозванные карточками**. Судя по всему, эллины использовали их для предсказания будущего, однако точно определить…
…………………………………………………………………………
…с тобой желает познакомиться, ей невтерпёж…
Кланяется тебе и Гелия, и твой верный друг Исидор…


фрагмент 2
…она так смеялась. Оттуда, с холма, теперь открывается чудесный вид на обе реки, луга и наш чудесный Лугдунум. Вдали небо, истекающее прекрасными пёстрыми дымами, за которыми порой проглядывают снежные вершины Альп. Мечтаем о поездке по этрусским поместьям, к Лаврентийской усадьбе***. Что же до твоих сомнений, я не уверен, советовать ли тебе то же самое, что я выбрал себе – не по своей воле. Лугдунум – излюбленное моё место, но подходит ли оно тебе, так долго прожившему на юге, не знаю…
…………………………………………………………………………
Кланяется тебе и Гелия, и твой верный друг Исидор…


фрагмент 3
Приветствую тебя, Филоктет! Свершилось чудо, когда мы с Гелией, проводящие теперь почти всё время в беседах о тебе, прервали свой разговор, чтобы выслушать посыльного, а он как раз принёс твою записку! Гелия особенно нетерпелива, она считает, что я обязательно должен уговорить тебя приехать, она говорит, что такова твоя судьба, хотя я не очень понимаю её рассуждения, касающиеся всего…

-----------------------------------------------------
*Имеются в виду современные Рона и Сена.
**Похоже, что речь идёт об утерянных таблицах, в которых упоминалась ранняя версия карт Таро. Кадмийские таблицы – от Кадма, основателя Фив, астролога и гадателя, считавшегося одним из "отцов" т.н. карт Таро.
***Об этой усадьбе упоминает Плиний Младший в своих "Письмах" (напр., кн.II, письмо 17). Есть ещё одна странная перекличка в письме Исидора с письмами Плиния. Следующая фраза письма почти совершенно копирует Плиния: "Я сомневаюсь, советовать ли тебе то же самое, что я выбрал себе." (Кн. VI, письмо 27).



следующая Александр ЛЮСЫЙ (Москва). В ЛИТЕРАТУРНОМ НЕБОСКРЕБЕ, или
оглавление
предыдущая Jars BALAN (Edmonton). MANTRA FOR THE SELF-OBSESSED





blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah




πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney