ART-ZINE REFLECT


REFLECT... КУАДУСЕШЩТ # 19 ::: ОГЛАВЛЕНИЕ


Екатерина ЗАВЕРШНЕВА. Сон строитель мостов etc.



aвтор визуальной работы - Elvina Zeltsman, Rafael Levchin.



Сон строитель мостов
El dormir es como un puente
que va del hoy al mañana.
Por debajo, como un sueño,
pasa el agua.
Juan Ramón Jiménez

Сон строитель мостов
Узкие доски ходят ходуном
Верхушки шатаются мачты
В безвоздушном
Сон это палуба
Горячие поручни
Плеск разливается выступает
Выше вровень с краями
Корабль-призрак
Заходит в безлюдные гавани
Обрастая водорослями тянет веревки сети
Устье реки без течения
Толкаясь в песок
Берег
Южный
Раскинув руки
Накрест ложится как тень
Заглянули в лицо
Близкие звезды
Жаркие
Белого полотна паруса
Обернуть в прохладную
Кто-то у изголовья
Стоит надо мной
До самых небес
Уснуть тянуть тетиву моста
На другую сторону ночи
С завязанными глазами
Внизу безотчетно
Проходит вода

06.04


Колыбельная Артюру Рембо

Вечность цвета песка
За дюнами море
Я ангел с полотняными крыльями
Что всегда следовал за тобой
По краю земли
На красно-черных улицах
Я развешивал газовые рожки
И жег на углах газеты
Чтобы ты мог уснуть
Я стрелял в тебя
Пулями начиненными гневом
Чтобы ты остался в живых
Я стоял за твоей спиной
В хлеву комнатенке
И ветер бил мне в лицо
И песок слепил меня
Я стал смуглым и жестоким
Как ты хотел
Я сеял зубы дракона
Разбрасывал гласные
Чтобы их корни
Разорвали землю
Словно саван воскресшего бога
Я превращался в солнечный пар
В канавах вечного города
Расплавленным железом
Я тек в долину Кедрон
И смешивался с пылью
Новых кладбищ
Я грозил небу
Я кричал – верни мне ее
Она моя
И море расступалось на севере
Обнажая усыпанное моллюсками дно
Позвонки, нанизанные на веревку
Пляски проклятья стоны
Костры крестовые походы детей
Моя мать отдала меня не раздумывая
Не иначе как я подкидыш
Счастливый
Я рублю лопухи
На задворках лета
Деревянным мечом сарацина
Капустные головы грешников
Вставайте ваша месса
Проснитесь утопленники
Я нашел ее, зеленые луга
Усталые вечерние
Стога свободы
Теперь я это ты
Я спрятан и я не спрятан
Пропадал и нашелся
В колыбели солнца

04.05


Стол и постель

Oсtavio Paz

Растворяется солнце
на языке майя слова как соль
или как перец когда ты еще в пути,
письмо согрелось и уснуло
в белом птичьем пуху
в тополином жарком месяце.
Солнце над головой или корона
я в доме из чистого золота слов
разбираю зелень и маис
и плоды красного перца,
сладкого, как середина лета.

У вкуса будет много оттенков,
кориандр и тмин, ночная корица
молотый перец после полудня
когда горячим кажется даже белое полотно
потребует ледяной воды.
Слова любви обжигают язык,
если я промолчу,
попробуй это
на вкус.

06.04


(La muerte)

1.
Ты веселый стрелок
с пестрым перышком за ухом
слишком близко
отсюда сходство с человеком
твои глаза мелкие крапинки
куропатка бросила своих птенцов
и ищет в траве пить пить
жажда верный признак
Безошибочно издалека
пепельный крестик на лбу
видимый только тебе
я закрываю лицо руками
а он сияет
Сириус охотничья звезда
надо мной дыхание
гончие псы
не подбирают добычи
на твоем поле

2.
Дайте мне угадать, что она скажет.
Оставь, не трогай больше —
у тебя теперь руки чернее земли,
и что это за ребенок
тетрадки сшитые по годам,
корешки путешествий,
отметки прививок.
Оставь, никто не найдет —
за кусочком стекла
присыпанные землей
смотрят в небо
анютины глазки тех лет,
цветут золотые шары
воздух светящихся точек
нитей и путей
и все во всем
двигайся вверх или вниз
как ловцы жемчуга
вдохнувшие однажды
тогда сверкающие песчинки
медленно, до самого дна
освещенного вечерним
и это я только очень давно
мама зовет
пора

3.
Я держу кувшин
с двумя горлышками
из черной глины,
воды в нем совсем немного.

Когда ты попросишь пить,
она польется с двух рук
одним рукавом в землю.

Оглянись назад –
след в след за тобой
ступают тюльпаны.

4.
… в пчелиной больнице,
в одной из бесчисленных сот
я имя свое вспоминал и повсюду
в прозрачных кроватях на воздухе воске
глядели в таблички,
царапали школьные доски дощечки
похожие братья и сестры печального улья
и смятой постели накрыли и гладили тихо
мохнатыми черными лапками
лица умерших.
В песчанике теплом
я рыл бесконечные норы
в породе пронизанной светом существ
в прожилках где время бежало к виску
стучало сухим кулаком колокольчик овечий
стоянку свою покидая.
Я видел твои меловые просторы
пустые глазницы чумных городов
их белые простыни слепки
работы твоих мастерских
но помню вот это
зеленые обручи солнца
и черные точки
как пчелы
невидимой тягой
над мятным ручьем.

5.
Не знаю как сказать тебе
что она подросток среди других
травинки, сосновая хвоя
порезы осоки не больно
бескровные линии жизни
как быстро они заживают
увидишь

забыла свой домик из пены
душа-водомерка
разорваны стенки прозрачных
и каждая клеточка знает
счастливое море

6.
Радио на коротких волнах
Маяк пустота и щелчки
Акустический свист
Коды дельфинов в разреженном море эфира
А дальше из прорванной ткани
Пространства гипербола звука
В открытую ночь.
Искривленные, сплющенные
Такими она видит нас всегда,
Смятые алюминиевые банки
Крючки диодов, радиолампы
Космический хлам,
Который еще предстоит превратить
В треугольники звезд.

7.
Когда февраль с иссеченным лицом
Придет спросить о тебе
Я буду уже далеко
На островах зеленого мыса,
На руках детский челнок,
Четыре простых цвета, из них всё
Мой ребенок никогда не спит,
Душа становится молоком
На руках у людей знающих
Как отпустить жизнь.

06-07.04


О. Мандельштаму

В это утро, новое как бумага,
Он проснулся, и кто-то сказал: «Бедняга,
Собирайся, тебя уже подписали
Молодым пером вороненой стали».

Голоса, подумал он, невидимки,
В раскаленной печке четыре льдинки,
Верховой патруль по ночной столице
И подшитые к ордеру небылицы.

Я невзрачный остров среди отваги,
Я плевок чернильный на белом флаге,
Но моим стихом, словно рыбьей костью,
Поперхнутся с утра дорогие гости.

Я уже привык к их лихой работке,
Как живая рыба на сковородке,
И желтею в жарком московском жире
Под надзором гурмана-врача в мундире.

Я железом скручен, как женский локон,
Мне приснился огромный вагон без окон,
По живым губам, как по шпалам, шпарил,
Гоготал, скрежетал, нагонял, гутарил.

Я лежу в сетях накануне лова,
Как потерянная на бегу подкова,
Как руда, отработанная до пыли,
Остываю там, где меня убили.

Голубые гвоздики небосвода,
Золотые ласточки океана,
Где-то здесь, не требуя перевода,
Добела зарифмуется эта рана.

02.00


Терцины

1.
Меня ведет суровая рука,
Я проглотил во тьме крючок железный.
Спасительная леска коротка.

Упрямый рот работой бесполезной
Разорван, но душа неглубока
И выброшена на песок небесный,

И молча ожидает рыбака.

2.
Я потерял телесное обличье,
И разогретым воском потекла
Моя душа, она была добычей,

Ее земля голодная ждала,
Но на земле, под крышей черепичной
Бессмертная во мне гнездо свила

И за собою позвала по-птичьи.

3.
Подобная сиянию клинка
Упрятана душа во мрак телесный,
Как золотой в ладони бедняка.

Я выкован для битвы неизвестной,
И речь моя окажется горька,
Когда меня на свет из ножен тесных

Воинственная извлечет рука.

4.
Не опалить невзрачного крыла,
Не одолеть заставы пограничной,
Я холоден, моя душа тепла,

И снится ей — в сосуде герметичном,
В лампаде, раскаленной добела,
Покоится далекий, безразличный

Огонь-отец в безмолвии стекла.

11-12.00


* * *
Смотрим на разноцветный шельф, на осколки
Самой прекрасной коринфской вазы
Розовое по серому
Раковины, полные песка
Сквозь тонкое стеклянное горлышко
Течет песчаная песенка
Еле заметно меняется береговая линия
На медной монетке памяти
Сохраняются только впадины
Но как ни глубока чеканка
Черты твоего лица не отчетливей
Чем дата на обороте.

Из крохотных раковин, похожих на амфоры
Закрученных то вправо, то влево
Из белых комнат, покинутых навсегда
Из одинаковых, как галька, слов
Оживающих только в часы прилива
Вьется длинная нитка
На которую кто-то нанизывает дни.
Когда я вижу его работу
Удивляюсь, почему он выбрал именно те
С неровными краями и дырочками
И забыл о других
Купленных дорогой ценой.

Нить, проложенная насквозь
Безымянные фрагменты
Извилистый путь
Летучие рыбы, ласточки
Лилии, нарисованные на стенах
В ярко освещенном лабиринте ни звука
Песок или морская вода
Насколько еще я смогу задержать дыхание
Чтобы увидеть тебя.

04.01


На солнечной стороне

На твоей солнечной стороне
Настурции и дикий виноград,
Пчелы, тяжелые от яркого света,
Осторожно огибают препятствия
И до нас им нет никакого дела.
Твой голос словно волшебная флейта
Вызывает из земли новые ростки,
И обыкновенная камнеломка
Продолжает свое героическое восхождение
По ступеням старого театра.

Он переживет нас,
Как уже пережил ту женщину,
Которая пела своим сыновьям самую черную,
Самую сладкую колыбельную на свете,
И слепого старика, задремавшего в священной роще,
И его детей, которых неграмотная судьба
Пометила крестиками, словно дома под снос,
И тех двоих, что лежали в склепе,
Счастливые, в погребальных одеждах,
Засыпанные цветами так,
Что нельзя было отыскать глаза
И закрыть их.

Здесь разворачивался алый веер,
Яростный ветер,
Трепал узкие полоски кожи,
Раздирал горячие ладони,
Сросшиеся в молитве.
Пропарывал блестящий шелк,
Топтал любопытных,
Мотал огромной головой,
Утыканной пиками.
Человечек, ушедший по колено в песок,
Распрямлялся в последнем,
Выверенном движении,
Как распрямляется упрямый лук,
Пославший отравленную стрелу.
Время поддело нас на рога,
Но мы успели, успели
Выкрикнуть эти слова,
Ничего, что завтра сюда привезут
Новый песок
И разровняют его
Как ни в чем не бывало.

На этой чертовой площадке
Так ничего и не выросло,
Мы уже не смотрим вверх,
Восхождение требует сил,
Которых у нас не осталось.
Дайте немного побыть здесь,
На солнечной стороне,
Зацепиться за кирпичную кладку
Узловатой лозой,
Прижиться,
Прижаться ладонями дикого винограда
К отвесной стене.

05.01




следующая Татьяна ДАНИЛЬЯНЦ. Стихи
оглавление
предыдущая Дмитрий БАК. Утро etc.






blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney