ART-ZINE REFLECT


REFLECT... КУАДУСЕШЩТ # 19 ::: ОГЛАВЛЕНИЕ


Юрий ПРОСКУРЯКОВ. РАССКАЗ О МОЛИТВАХ etc.



aвтор визуальной работы - Rafael Levchin.



РАССКАЗ О МОЛИТВАХ

I
обнявши

крутá струёю река
бéрега струннная дрожь
чинно песню вершит вершина
былинновечна
доброта пригоршней

в древность недонырнуть
рус смехом локон
лицо легко
лепетна твоя седина
тайная

счастье
колени
на чердаке паутинном
в квадратике рук и ног

торопится
лиственная синева
наших душ
губ кривизна
а сундук заперт

ласточкой полетишь
радуйся

II
колец невидимых лихорадка
печальное таяние тропы
тёмный платок

любить

взгляд спрятан в движенье невидимого
вращаешь небесный руль
вращаешь
небесный
немыслим

ты опоздал

пшеничная
васильковая
шаг вслед спиною к солнцу
иглы в полёте теряют нить
им известно
ты камень подтаявший
огонь поссорившийся с камином
крестцом джомолумбы
шубой однокрылых нот

таешь на сквозняке палима
ропщешь
арфуешь
расстрельным заливом
проданною судьбой

- молча смотрит во тьму
- взгляд спрятан в движенье невидимого
- огонь поссорившийся с камином
- печальное таяние тропы

III
волглое скомканное руно
вепрь с прорезью на спине
алюминий испаряющий спирт
только рука и поверхность рода
и щиколотки кастаньет
джиуджитсы скрипок
цветы забвенья
натянутые на колышки лун

зеленые слезы звезд
вечная мерзлота
брезентовый транс усопших
женские волосы остановившихся часов
пурга

и выходит царь
грозен его державный меч
и вопиют предметы

нити

сгнившее небо

IV
чугун взлететь
водоворот решетки
светло и тихо
и снова тихо и светло
кувалда микроскопа
тяга светил к совокуплению
и демонстрация
паук за пауком
водопроводом идет подлодка
стеною хлещет чувство
и спина составлена из глаз
светло и тихо
фиалки обороны
террор ромашек
и каменные ноги
идущих вместе
русская земля
и погремушка простора
то да гремит
то нет

V
мяч
собака
молниеносный захват
рваный парус в отставке
и небесный люк
из которого
аварийный хлещет свет

это рог поколений
зависть фугасов селекционных
нищета рыбаков
с их нижними юбками сельди
с их кефалью дюралевой
и тяжелым золотом осьминогов

вот один оторвался
и губы накрасил
за разнузданного быка
тщится
волосатыми танками тычась друг в друга
в амбразуры пупков
пряча
глаз извращений постыдных

пожирая
начало свинцовых бисквитов
макая их в нефть
преломляя
сыры каучука
яйца Фаберже
и сладкое мясо иллюзий
световодов пряные травы
и влагалища лунные урн
с их приторной гарью

избегая Сабура
его сладких трущоб
разрисованных свастикой крови
в миниатюрных кремлях
с лесбиянками звёзд пресловутых
и летящих наклонно кладбíщах
в рясах болот
в донной тине тысячелетий
в торжествующих сновиденьях
распятий

но тогда
вылетают роясь
черные стаи червей
жидкая грязь беспросветных речений
совпаденья случайные дат
оставляя Асклепию
муляжи
шестеренок бесстыжих
исповедную тьму
чревоточáщий плод

и начинается танец машин
он все уже
стремящийся к точке
в люк
теряющий каплю за каплей
всосался
и дышит
так дышит
что песок на зубах
сладкой крови



Из книги «СТРЭЙНДЖЕР»

***
Как счастлив, кто шагнул за рубикон
в глубоком размышлении, свой сон
перенеся в иное измеренье.
И, по преданью, молчаливый гид
соприкоснется с зеркалом и тенью
без лишних слов, без боли, без обид.
Так чувствует взорвавшийся на мине,
увидев свет свечи в ночной пустыне.

И потому я прославляю стог
и коврик трав росистых возле ног –
здесь можно петь, не вывихнувши шею,
здесь не скользит нога по цинку крыш,
но, преданный огню и суховею,
останься там поэт, где ты стоишь,
и пусть твое уже не слышно пенье
в пространстве, презирающем движенье.

Мир кубиков и кукол заводных,
что в них тебе? Не думая о них,
взгляни, как парк развинчивает осень:
скудеет воздух смутный, и песок
тенями перечеркнут и бесплотен,
в пустых стволах чуть шевелится сок,
и катит ветер влажный лист бумажный
в квадратиках, как дом многоэтажный.


***
И небеса с артезианской синью.
На языке гекзаметр и соль,
и муромский, размешанный с латынью,
лес певчезыбкий, точно алкоголь –

он есть любовь: и старец, и младенец –
то строится в ряды, как пехотинец,
то, заступая в воду по колени,
вдруг делится и стынет, как зверинец,

то русской свадьбой кривоног, рукаст,
тряхнет порой большим горластым громом,
то обернется ложкою, то домом,
то мучеником, то святым, то гномом,
хранителем отвергнутых богатств.

Теперь он распадается на части,
как наша жизнь, в которой мы не властны
ни сохранить, ни изменить, ни петь,
но нам подвластна тоненькая сеть
его цветов пустых и ежечасных.


***
Мы слепорожденные брат и сестра.
Как пенится ветер, как птицы щебечут,
как легкие пальцы ложатся на плечи
предметов, шершавей, чем росчерк пера.

Мы, слепорожденные, сходство храним,
и зеркало точит его понапрасну
и, созданный растром, противится растру,
запавший, как литера в старую кассу,
бредущий по нити луча пилигрим.

Усмешка беспечней, чем ванты моста,
всплывает из тьмы и тяжелых пропорций:
к тебе не дойти, пересохли колодцы,
и сыграна жизнь, как попало, с листа.

Мы оба лишь тени. И мяч сгоряча
наш теннисный корт расчертил на отрезки.
И кто говорил, что слепые не дерзки?
Я чувствую взгляд твой невидящий, детский,
когда он следит за полетом мяча.



следующая Наталья АНТОНОВА. ЦИКЛ «НАС СУЩЕСТВУЮТ»
оглавление
предыдущая Борис МОРОЗОВ. con.su.me etc.






blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney