ART-ZINE REFLECT


REFLECT... КУАДУСЕШЩТ # 22 ::: ОГЛАВЛЕНИЕ


Tim TALER. РАМПА И...



aвтор визуальной работы - Elvina Zeltsman



Великий критик Рампа утвердился на табурете у стойки театрального бара, оглядел собравшихся вокруг него завсегдатаев и с горечью сказал:
– Я брошусь в загул, друзья! Да-да...
Театралы загомонили, напоминая попугайчиков в вольере, в котором включили свет:
– Как же так?!
– Вы нужны театру, господин Рампа!
– Маэстро, почему?
Рампа окинул их взглядом и громко заявил:
– Потому что мне все надоело! За последний год я не досмотрел до конца ни одного спектакля. Обрыдло, осточертело, набило оскомину. Нет, надо броситься в загул. Возможно, когда я из него выберусь – этак через год-другой-десять, – то случится одно из двух: или я забуду все, что видел за последние двадцать лет, и буду смотреть на сцену с радостной улыбкой идиота, или, чем только боги не шутят, там, на сцене, будет что-то новое. Одно из двух, друзья, одно из двух. Так что я хочу попрощаться с вами. Да будут милостивы к нам Вакх и Мельпомена.

Театралы еще долго уговаривали Рампу отказаться от своего намерения, но он молча сидел, уставившись в свой бокал, и до разговоров не снисходил, а только покачивал головой и тяжело вздыхал. Наконец, поняв, что маэстро не в духе и не собирается возвращаться в зал на второй акт, его оставили одного. Тут-то к Рампе и подошли двое, до того державшиеся поодаль от окружавшей критика толпы. Один по-хозяйски сел на табурет слева от Рампы, а другой поставил свой фужер справа от пустого бокала маэстро, по пути чокнувшись с ним. Рампа автоматически посмотрел на второго, и тут первый воскликнул:
– А чего это пустым чокаться? Непорядок! – и быстро налил Рампе густого темного вина. Критику померещилось, что вино лилось прямо из пальца незнакомца, но он рассудил, что скорее всего у того была в ладони небольшая фляжка. Ладонь, впрочем, была вместительная, в такую можно было спрятать не фляжку, а небольшую, на литр-два, чашу. Рампа был уже достаточно пьян, чтобы не звать бармена, а сначала принюхаться к вину в своем бокале.
– О-о! – пробормотал он одобрительно, понюхал еще, теперь уже не проверки, а удовольствия ради, и отпил.
– Именно! – подтвердил его виночерпий. Рампа пригляделся к нему внимательнее: молод или нет? пожалуй, все-таки молод. Завитки волос на висках влажны, под глазами темные тени, нижние веки набрякли, но глаза ясны и серьезны. Закончив изучение, Рампа повернулся к второму – что-то подсказывало ему, что он может себе позволить невежливость. Но со вторым произошла заминка. Рампа никак не мог понять, кто перед ним. Смазливый мальчишка? угловатая девица? молодящаяся матрона? Тень улыбки в глазах – и сидящий рядом с критиком вдруг становился на дюжину лет старше, поворот головы – и он превращался в очаровательную женщину.
Человек-загадка сочувственно улыбнулся Рампе и сказал:
– Маэстро, хотите пари?
– Какое? – деловито спросил Рампа.
– Мы с моим другом излечим вас от скуки за один вечер, – так же деловито ответил ему второй.
– Ставка?
– На желание.
– Согласен, – заявил Рампа. – Все равно вы мне снитесь. Давайте, лечите.
– Тогда пошли в зал, – сказал виночерпий, – но перед этим... на дорожку?
Он снова проделал фокус с добыванием вина из пальца, да еще ухитрился налить всем разного: себе – темно-розового, своему спутнику – белого и шипучего, а Рампе – коньяка.
– Ну нельзя же так, – укоризненно сказал Рампа, распробовав. – Второпях пить такое – это кощунство. Боги нам не простят.
– Простят, простят, – утешили его и потащили в зал.
Рампа направился было к лестнице, ведущей в ложи, но у его вергилиев на уме было иное. Они вошли в партер – Рампа кивнул билетерше: мол, это со мной – и вместо того, чтобы с извинениями сесть на первое свободное место, принялись бродить по залу. Рампа шепотом увещевал их, но толку не было. К тому же он заметил, что зрители не обращают на них внимания. Конечно, на сцене шел монолог Вальсингама, но Рампе казалось, что дело еще и в тех, кто таскал его по залу. Наконец, человек-загадка, шедший впереди, остановился, повернулся к критику и кивнул:
– Нашли. Смотри – видишь?
Рампа вгляделся в Вальсингама, исступленно шепчущего пораженному священнику: "... но проклят будь, кто за тобой пойдет". В руке гуляки был зажат атамэ. Вальсингам держал его в кулаке за лезвие, и крест на груди священника бросал блики на черную рукоять.
– Это его? – спросил Рампа у самого себя.
– Нет. Его жены, Матильды. Она была целительницей, знахаркой. Она лечила, а он... он молился в церкви, – ответил ему кто-то из его спутников.
– Но этого нет в тексте! – возмутился Рампа.
На них, наконец, обратили внимание, и шипящий хор обдал критика негодованием.
– Пошли, пошли, – стал озираться "пьяница".
Они быстро пробрались к выходу, то и дело извиняясь. Билетер уже спешил им навстречу, и на его лице уважение к завсегдатаю боролось с возмущением.
– Простите, простите, – повторял Рампа.
Он сам не заметил, как они добрались до больших дверей с серебряными накладками. Но, выскочив из них, они оказались не в знакомом фойе со старинными, недавно отреставрированными фресками и скамейками на позолоченных львиных лапах, а в узком, тускло освещенном коридоре. Слева от них была простая дверь, у которой скучал на стуле человек.
– Нам туда, – сказал человек-загадка.
Они шли сквозь залы, и в каждом повторялись странные поиски той единственной точки, из которой Рампе открывалось очередное надругательство над замыслом автора. Cразу после этого их замечали, и приходилось спасаться, чтобы не быть с позором выставленными. За их спиной остался Меркуцио, издевающийся над своей страстью к Джульетте, причем Рампе даже показалось, что за этим явно видным – из той самой волшебной точки – чувством скрывалось что-то, в чем Меркуцио боялся признаться даже себе. Был зал, где Маргарита одними глазами объяснялась в любви Мефистофелю, и зал, где Эдип, придя в Фивы, уже знал, кто такая Иокаста.
– Зачем? Для чего вы меня таскаете по этим... этим дешевым балаганам? - едва сдерживаясь, спросил Рампа, оказавшись выставленным с очередного спектакля в фойе, на сей раз отделанном под царство Плутона. – Вы думаете, я мало видел подобных фокусов? Этим вы хотели меня удивить?
Человек-загадка покачал головой, выразительно скривив губы:
– А я-то думал, ты понял. Театр – он для зрителей, Рампа. Он то, чего не существует, то, чего нет и быть не может, но именно потому он так откровенен... и так хорошо открывает нам глаза. Прочитав лекцию, легко научить человека правильно носить тогу, но как научить его любить? Ты слишком долго был критиком, а не зрителем, Рампа. Тот, кто увидел в руке Вальсингама ритуальный кинжал его жены, открыл в этот вечер что-то важное для себя. И это значит, что актеры сделали то, для чего они вышли на сцену.
– Тогда ваше представление потерпело фиаско, – с отчаянной прямотой сказал критик.
– Не в первый и не в последний раз, – легко согласился "пьяница". – Что ж, Мелли, надо откланяться, пока нас не освистали, а? Прощай, Рампа.
– Ты прав, Бакки, – улыбнулась его спутница. – Пошли отсюда.
– Эй, постойте, а как же я? – растерянно развел руками Рампа. – Вы хоть объясните, где мы сейчас и как мне обратно добираться.
– А я и сам не знаю, – злорадно сказал Бакки. – Мелли, ты знаешь? – Мелли покачала головой. – Мы, похоже, заблудились. Но если ты пойдешь по нашим следам обратно, то доберешься, куда надо. Этот способ еще никого не подводил.
– Но они же меня не пустят... – холодея, пролепетал Рампа. – У меня нет билетa, и...
– А ты попроси как следует, – небрежно кинула ему Мелли, направляясь куда-то в глубь пещеры. Бакки посмотрел на понурого Рампу и сжалился:
– На дорожку?
Критик, не глядя, взял протянутую ему фляжку.

Так что, если, выйдя посреди акта по неотложному делу, вы увидите пожилого человека в парадной тоге, серебристой с темно-синими звездами, который уговаривает билетера пустить его в зал, пожалейте его и помогите ему. И не отказывайтесь, если он в благодарность предложит вам отхлебнуть из фляжки, где никогда не кончается поистине божественное вино.









следующая ana&mik razuvaevs. ИГРУШКИ ВЕТРА
оглавление
предыдущая Vladislav POLIAKOVSKII. МИФЫ ОPАНЖ






blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney