ART-ZINE REFLECT
REFLECT... КУАДУСЕШЩТ # 22 ::: ОГЛАВЛЕНИЕ
Rafael LEVCHIN. ЗДЕСЬ ТАК ТЕМНО
aвтор визуальной работы - Elvina Zeltsman
Инсценировка по роману Станислава Лема «СОЛЯРИС».
I
Темнота. Зелёный огонёк. Отдалённый шум машин.
МЕХАНИЧЕСКИЙ ГОЛОС. Готов, Кельвин?
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС. Готов.
МЕХАНИЧЕСКИЙ ГОЛОС. Не беспокойся ни о чём. Станция тебя примет. Счастливого пути!
Скрежет закрываемого люка. Вибрация.
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС. Когда старт?
МЕХАНИЧЕСКИЙ ГОЛОС. Уже летишь, Кельвин. Будь здоров!
Рёв. Открывается широкая щель, через которую видны звёзды.
Вибрация становится сильнее. Зелёный огонёк размазывается.
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС. Станция Солярис, Станция Солярис, я Кельвин. Кажется, я теряю стабилизацию…
Звёзды сменяются ярким красно-жёлтым светом.
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС. Станция Солярис, Станция Солярис, сделайте что-нибудь! Не для того же я летел в такую даль, чтобы погибнуть у самой цели...
ВТОРОЙ МЕХАНИЧЕСКИЙ ГОЛОС. Станция Солярис-IV – Кельвину, Станция Солярис-IV – Кельвину. Всё в порядке. Приготовиться к посадке в момент ноль. Внимание, начинаем. Пятьдесят, сорок девять, сорок восемь, сорок семь, сорок шесть...
Скрежет стали о сталь заглушает счёт.
ВТОРОЙ МЕХАНИЧЕСКИЙ ГОЛОС. Станция Солярис-IV. Ноль-ноль. Посадка окончена. Конец. Добро пожаловать на Станцию Солярис-IV.
Открывается люк.
Человек, освещённый из люка, выходит в полутёмное сценическое пространство.
Идёт в полутьме, довольно долго.
Оказывается в комнате, похожей на заброшенное кафе: несколько металлических столиков, между ними сдутые надувные кресла. Одно надуто, и в нём кто-то сидит, глядя в огромное окно на Океан, в красно-жёлтом свете которого всё видно хорошо, хотя и странновато – как в фотолаборатории.
ВОШЕДШИЙ (делает шаг к сидящему). Снаут?
СНАУТ (повернувшись, роняет чашку, из которой только что пил; произносит скороговоркой, со страхом и омерзением). Не знаю тебя, не знаю тебя, чего ты хочешь от меня?!.
ВОШЕДШИЙ. Что с тобой?
СНАУТ (спокойнее). Ага. Будешь заботиться обо мне, да? Но почему обо мне? Я же тебя не знаю.
ВОШЕДШИЙ. Где Гибарян?
СНАУТ. Г-гибарян?! Нет!! (Сотрясается в беззвучном смехе.) Так ты, значит, к Гибаряну? Что ты хочешь с ним делать?
ВОШЕДШИЙ. Что ты городишь? Где он?
СНАУТ (изумлённо). Ты... не знаешь?!
ВОШЕДШИЙ. Приди в себя! Откуда я могу это знать, если только что прилетел! Что с тобой, Снаут? Ты пьян?!
СНАУТ (с трудом, но трезвея на глазах, выбирается из кресла). Прилетел? Откуда?
ВОШЕДШИЙ (зло). Вообще-то с Земли. Слышал о ней когда-нибудь? Похоже, что нет!
СНАУТ. С Зе... Великие небеса, чёрные и голубые!! Так ты – Кельвин?!
ВОШЕДШИЙ. Да.
СНАУТ. Крис Кельвин?
КРИС. Да! Что ты так смотришь? Что в этом удивительного?!
СНАУТ. Н-ничего. Ничего. Извини меня, Кельвин. Это так, знаешь, просто от внезапности. Не ожидал.
КРИС. Как это не ожидал? Вы получили сообщение несколько месяцев назад, а ещё раз сегодня...
СНАУТ. Да. Да... Конечно. Только, видишь ли... у нас здесь некоторый... беспорядок...
КРИС (саркастически). Да, я вижу. Трудно этого не заметить.
СНАУТ (как бы невзначай трогает его; несколько раз откашливается). А... может, хочешь принять ванну... с дороги? Вон там... (Показывает.)
КРИС. Спасибо. Я знаю планировку Станции.
СНАУТ. Может, ты есть хочешь?
КРИС. Нет. Где Гибарян?
СНАУТ. Кстати, как ты узнал меня?
КРИС. По фото. Где Гибарян?
СНАУТ (словно не слыша вопроса, отворачивается к окну; тихо). Слушай... Тебе придётся пока довольствоваться моим обществом. Пока. Можешь называть меня Хорёк. Меня все так называют…
КРИС. Где Гибарян?!
СНАУТ (по-прежнему глядя в окно). Извини, что я тебя так принял. Это... не только моя вина. Совсем забыл, тут столько произошло, знаешь...
КРИС. Всё в порядке, оставь это. Так где всё-таки Гибарян? Его что, нет на Станции?
СНАУТ (как эхо). Нет на Станции...
КРИС. Он куда-то улетел?
СНАУТ (так же). Нет. Он никуда не улетел. И никуда не улетит.
КРИС. Что? Что ты хочешь сказать? Где он?
СНАУТ (повернувшись к собеседнику). Ты уже знаешь.
КРИС. Но...
СНАУТ. Да.
КРИС. Несчастный случай?
СНАУТ. Можно сказать и так. (Снова смотрит в окно.)
КРИС. Когда?
СНАУТ. Сегодня утром.
КРИС. Как это случилось?
СНАУТ (неохотно отрывается от окна). Знаешь что, устраивайся, разбери вещи и возвращайся сюда... скажем, через полчаса...
КРИС (мгновение колеблется). Хорошо. (Поворачивается, чтобы уйти).
СНАУТ. Обожди. Нас было трое, и теперь, с тобой, снова трое. Ты знаешь Сарториуса?
КРИС. Как и тебя, по фотографии.
СНАУТ. Он в лаборатории, наверху, и... не думаю, что он выйдет оттуда до ночи, но... во всяком случае, его ты узнаешь. Если увидишь кого-нибудь другого, ну, понимаешь... не меня и не Сарториуса, понимаешь, то...
КРИС. То что?
СНАУТ. То... ничего. Не делай ничего, я хочу сказать.
КРИС. Кого я могу увидеть? Призрак?!
СНАУТ. Думаешь, я спятил. Нет. Ещё нет. Не могу тебе сказать пока по-другому... В конце концов, может, ничего и не случится. Во всяком случае, помни. Я тебя предупредил.
КРИС. О чём?!
СНАУТ. Держи себя в руках. Поступай так, как будто... В общем, будь готов ко всему. Это невозможно, я знаю. Но ты... попробуй. Это единственный выход. Другого я не знаю.
КРИС. Но что я увижу?
СНАУТ. Не знаю. Это зависит от тебя.
КРИС. Галлюцинации?
СНАУТ. Нет. Это реально. Не... нападай. Помни.
КРИС. Что ты несёшь?!
СНАУТ (вновь смотрит в окно; тихо). Я тебя предупредил. Будь начеку!
КРИС. Что случилось с Гибаряном? Что делает Сарториус?
СНАУТ (не оборачиваясь). Приходи через полчаса.
Крис поворачивается, чтобы уходить; уже у двери ещё раз смотрит на Снаута. Тот не отрывается от окна, потом вдруг закрывает глаза рукой, и теперь видно, что рука красна, словно в крови.
Крис в коридоре. Вой ветра за стенами Станции.
Крис подходит к двери с криво висящей табличкой «Д-р Гибарян».
Поколебавшись немного, входит.
Окно на две трети задёрнуто занавеской в цветочках. В комнате чудовищный хаос, нет ни одного целого предмета, всё растерзано, сломано, смято, и над всем, на приколотом к стене листе ватмана надпись фломастером наискосок:
«Как можем мы понять Океан, если не в состоянии понять друг друга?»
Крис стоит, глядя на надпись. Пытается разобрать бумаги, сваленные в кучу. Наконец, отбирает несколько листков и суёт их в карман. Подбирает с пола маленький видеомагнитофон, вертит в руках. Тоже засовывает в карман и тем же путем возвращается к Снауту.
Снаут, сидя в том же кресле, ест прямо из консервной банки.
Крис несколько минут смотрит на него, затем берёт с полки тарелку, вилку, банку консервов, вскрывает, выкладывает содержимое на тарелку и тоже начинает есть – стоя, потому что сесть не на что.
Некоторое время молча едят, потом Снаут встаёт, наливает из термоса в чашки кофе и ставит термос на пол. Подаёт чашку Крису.
КРИС. Спасибо. (Пьёт.)
СНАУТ (с полным ртом). Угум... (Прожевав.) Видел Сарториуса?
КРИС. Нет ещё.
СНАУТ. С тобой что-нибудь случилось?
КРИС. Что со мной могло случиться?
СНАУТ. Ты весь мокрый.
КРИС (вытирает рукой лоб). Жарко у вас тут.
СНАУТ. Ты уверен, что это от жары?
Крис не отвечает.
СНАУТ. Что ты собираешься делать?
КРИС. Присоединюсь к вам. У вас есть какой-нибудь план исследований? Какой-то новый стимулятор... рентген... или что-то в этом роде. А?
СНАУТ. Рентген? Где ты об этом слышал?
КРИС. А что? Уже применяете?
СНАУТ. Я не знаю подробностей. Это была идея Гибаряна. Он начал это с Сарториусом... Но откуда ты можешь об этом знать?
КРИС. Не знаешь подробностей? Ты ведь должен был в этом участвовать, это входит в твои....
СНАУТ. ...обязанности, да? Обязанности учёного на Станции Солярис... Как же! (Поворачивается, смотрит в окно.) Сколько лет мы глазеем на Океан и тычем в него приборами, и обзываем его то «плазменной машиной», то «разумным желе», а недавно вот появился милый термин «гомеостатический океан» – как будто бывает не гомеостатический! У нас целые библиотеки о нём, но это кладбище фактов, и мы топчемся на том же месте, где начали их нагромождать. Труд всех этих лет оказался напрасным – Океан не отвечает нам. Гибарян пошутил как-то: может, он дебил?
КРИС. Пошутил, значит? (Вынимает из кармана смятые листки бумаги и бросает на стол.) И поэтому он решил подвергнуть Океан действию жёсткого рентгеновского излучения? Даже несмотря на то, что это запрещено конвенцией ООН в связи с его вредным действием?
Пауза.
СНАУТ (берёт один из листков). Так вот откуда... ты был в его комнате...
КРИС. Как можем мы понять Океан, если не в состоянии понять друг друга?
СНАУТ. Да... Гибарян часто повторял это... В комнате кто-нибудь был?
КРИС. Кто мог там быть?
СНАУТ. Что ты думаешь о... о том, что произошло?
КРИС. Ты знаешь об этом больше, чем я. Где он?
СНАУТ. В холодильнике. Мы перенесли его сразу же...
КРИС. Где вы его нашли?
СНАУТ. В шкафу.
КРИС. Он был уже мёртв?
СНАУТ. Сердце ещё билось, но это была агония.
КРИС. Пробовали его спасти?
СНАУТ. Нет. Он... сделал себе укол... смертельная доза...
КРИС. Самоубийство, значит... А причина?
СНАУТ. Нервное расстройство... депрессия... или как это ещё называется. Ты же психолог, ты разбираешься в этом лучше меня.
КРИС. Я разбираюсь в том, что вижу сам.
СНАУТ. Что ты хочешь сказать?
КРИС. Он ввёл себе яд и спрятался в шкаф. Так? Тогда это не депрессия, уж скорее острый психоз. Паранойя... Ему, наверное, казалось что-нибудь...
СНАУТ. Возможно.
КРИС. Снаут... На станции кто-то есть?
СНАУТ. А! Ты видел?
КРИС. Ты предостерегал меня. От чего?
СНАУТ. Что ты видел?
КРИС. Это человек, да? До него можно дотронуться. Можно ранить... Последний раз ты видел его сегодня...
СНАУТ. Откуда ты знаешь?!
КРИС. Перед тем как я прилетел? Совсем незадолго?..
СНАУТ. Ты!! Кто ТЫ такой?!!
Пауза.
КРИС. Кто это был?
Пауза.
СНАУТ (спокойнее). Если ты не знаешь....
КРИС. То что?
СНАУТ. Ничего.
КРИС. Снаут, давай в открытую. И так всё запутано.
СНАУТ. Чего ты хочешь?
КРИС. Чтобы ты сказал, кого ты видел. Не бойся, я не буду тебя считать сумасшедшим...
СНАУТ. Сумасшедшим! О господи! Но ведь ты же ничего, совсем ничего... Это было бы избавлением... Если бы он хоть на секунду поверил, что сошел с ума, он бы не сделал этого, он был бы жив...
КРИС. Значит, это не было нервное расстройство?
СНАУТ. Конечно, нет.
КРИС. А что же?
Снаут молчит.
КРИС. Не скажешь?
СНАУТ. Не могу.
КРИС. Как ты себе представляешь дальнейшую работу в таких условиях?
СНАУТ. Да какое это имеет значение?!
КРИС. Ах, так? И что ты намерен делать?
Снаут не отвечает. Отворачивается к окну.
КРИС. Ладно. (Лезет вверх по металлической лесенке.)
СНАУТ. Крис!
Крис останавливается, глядя на него сверху вниз.
СНАУТ (измученно). Я... не могу... прости...
Крис ждёт, не добавит ли Снаут ещё чего-нибудь, и, ничего не дождавшись, лезет дальше. Выходит на верхний уровень, останавливается перед металлической дверью с табличкой «Д-р Сарториус». В двери есть окно, чем-то закрытое изнутри, но неплотно, и сквозь щель пробивается грязно-жёлтый свет.
КРИС (стучит в дверь). Доктор Сарториус! Прошу вас, откройте! Это Кельвин! Я прилетел час назад! Доктор Сарториус! Тут никого нет, только я! Откройте!
Молчание. Потом лязг металла, и внезапно – частый топот маленьких ножек.
КРИС. Доктор Сарториус! Вы откроете или нет?! Я не для того сюда летел, чтобы смотреть, как вы разыгрываете комедию! Считаю до десяти. Потом высажу дверь!!
Занавеска отодвигается, затем распахивается окно в двери. Изнутри бьёт яркий жёлтый свет, и в нём – силуэт Сарториуса.
САРТОРИУС. Вы должны обещать, что не попытаетесь войти внутрь.
КРИС. Хорошо. Обещаю.
Свет становится слабее, и несколько лучше видно лицо Сарториуса. Почти половину лица закрывают чёрные очки.
Неловкая пауза. Вой ветра.
САРТОРИУС. Слушаю.
КРИС. Меня зовут Крис Кельвин... вы должны были обо мне слышать. Я работаю... то есть работал... с Гибаряном... Я узнал, что Гибарян... что его нет...
Пауза.
САРТОРИУС (нетерпеливо). Да?
КРИС. Он покончил с собой? Кто нашёл тело, вы или Снаут?
САРТОРИУС. Почему вы обращаетесь с этим ко мне? Разве доктор Снаут вам не рассказал?
КРИС. Я хочу услышать, что вы можете рассказать об этом...
САРТОРИУС. Доктор Кельвин, вы психолог?
КРИС. Да. А что?
САРТОРИУС. Учёный?
КРИС. Ну да. Но какая связь...
САРТОРИУС. А ведёте себя, как частный детектив! Вместо того, чтобы включиться в работу, ломитесь ко мне, да ещё допрашиваете меня, как будто я на подозрении!
КРИС. Вы на подозрении, Сарториус, и вы прекрасно об этом знаете!
САРТОРИУС. Доктор Кельвин! Если вы сейчас же не извинитесь, я подам на вас жалобу!
КРИС (cрывается на крик). За что это я должен извиняться?! За что?!! Вместо того, чтобы встретить меня, вместо того, чтобы честно рассказать, что здесь происходит, вы... один пьянствует!.. другой запираeтся в лаборатории!! Вы все тут с ума посходили, да?!
САРТОРИУС (неожиданно жалобным голосом). Уходите... Уходите... умоляю! Идите, идите вниз, я приду потом, всё расскажу, сделаю всё, что хотите, только сейчас уходите!!! (Захлопывает окно, занавеска возвращается на место; слышен звон бьющегося стекла и заливистый смех маленького ребёнка.).
КРИС (растерянно смотрит на дверь, потом поворачивается к окну в стене – в окно виден Океан, но Крис видит его совершенно не таким, каким видит Снаут). Что теперь? (Спускается по лесенке на уровень Снаута.)
СНАУТ (сидит в кресле в той же позе и дремлет, но от шагов Криса вздрагивает и просыпается; хрипло). Алло, Крис! Ну что? Узнал что-нибудь?
КРИС. Да... Он не один...
СНАУТ. Подумать только! Так, значит, у него гости, а?
КРИС (устало). Не понимаю, почему вы не хотите мне сказать, что это такое. Ведь я так или иначе, рано или поздно, всё узнаю. Зачем же эти тайны?
СНАУТ. Поймёшь, когда к тебе самому придут гости.
Крис поворачивается, чтобы уходить.
СНАУТ. Куда теперь?
КРИС (смотрит на него через плечо, говорит скорее сам себе). ...А может, это я сошёл с ума?.. Океан подействовал на мой мозг, и теперь я вижу галлюцинацию за галлюцинацией... и если так, то незачем разгадывать несуществующие загадки, ведь ни тебя, ни Сарториуса в действительности вовсе и нет... вы лишь творения моей повреждённой психики...
СНАУТ (рассматривает свои красные руки). Может ли бред достигать такой степени реальности?
КРИС (по-прежнему словно говоря с самим собой). Да, может... уж в этом-то я разбираюсь, это как-никак моя специальность... не ты говоришь со мной, а я сам...
СНАУТ. Эх, Крис... если бы это был бред!.. (Снова закрывает глаза.)
II
Крис просыпается в своей комнате – меньшей, чем комната Гибаряна.
Полутемно. Напротив в кресле кто-то сидит.
Становится светлее..
КРИС (сонно). Хари?
Хари смотрит на него, чуть улыбаясь, – босая, в белом платье, освещённая сзади, словно в ореоле, на фоне багряно-лилового Океана.
КРИС (бормочет). Пришла навестить меня, да?.. тебе было бы сейчас тридцать лет... нет, почти тридцать три... но вы, мёртвые, всегда молоды... какой пластичный сон... вижу предметы, которых вчера не заметил... когда проснусь, надо будет проверить, вправду ли они есть... или созданы сном, как Хари... как она хороша... но всё-таки пора проснуться... (Закрыв глаза, встряхивает головой.)
Хари встаёт, подходит к нему, садится на кровать. Наклоняется над ним.
Они целуются.
КРИС. И это сон?.. (Напрягается, чтобы сесть, – и садится.)
Хари слегка отодвигается. Смотрит на него со спокойным интересом.
КРИС (хрипло; ему страшно). Чего ты хочешь?
Хари улыбается ему.
КРИС (бормочет). Принять душ?.. нет... душ, который снится, не сможет разбудить... Откуда ты взялась?
ХАРИ (берёт его за руку и начинает её подбрасывать; рассеянно). Не знаю. Это плохо?
КРИС. Тебя... кто-нибудь видел?
ХАРИ (всё ещё играет его рукой, но лицо её меняется). Не знаю... я просто пришла. Разве это важно, Крис?
КРИС. Хари...
ХАРИ. Что, милый?
КРИС. Откуда ты узнала, где я?
ХАРИ (слегка озадаченно). Понятия не имею. Смешно, да? Ты спал, когда я вошла. Я не стала тебя будить, потому что ты злюка. Злюка и зануда. (Энергично подбрасывает его руку.)
КРИС. Ты была... внизу?
ХАРИ. Была. Я убежала оттуда. Там холодно. (Укладывается набок, щекой на его ладонь, и смотрит на него с нежной улыбкой.)
КРИС. Но ведь... Хари... ведь... это невозможно...
ХАРИ. Перестань! (Прикрывает глаза.)
КРИС. Где мы, Хари?
ХАРИ (как само собой разумеющееся). У нас.
КРИС. Где это?
ХАРИ. Крис... мне хорошо!
Крис сидит над ней, не шевелясь, потом высвобождает руку и встаёт.
Хари садится и смотрит на него всё с той же улыбкой.
КРИС. Где твои вещи?
ХАРИ. Мои вещи?
КРИС. Что, у тебя только это платье?
ХАРИ (обводит комнату взглядом; беспомощно). Не знаю. Может, в шкафу?
КРИС. Нет, там только комбинезоны.
ХАРИ (смотрит в окно; после паузы). Крис, у меня такое чувство, будто что-то случилось... будто я что-то... очень многое... забыла... Знаю... помню только тебя... и... себя... и... больше ничего...
Крис молчит.
ХАРИ. Я была... больна?
КРИС. Ну... это можно назвать и так. Да, некоторое время ты болела.
ХАРИ (слегка повеселев). Ага. Это, наверное, поэтому. (Подходит к нему, по-детски упирается сжатыми кулаками ему в грудь.) Как у нас с тобой? Хорошо или плохо?
КРИС (поспешно). Как нельзя лучше!
ХАРИ (слегка улыбнувшись). Когда ты так говоришь, скорее плохо.
КРИС. С чего ты это взяла?
ХАРИ. Раз уж ты так отпираешься, то наверняка. Ладно, как хочешь.
КРИС (поспешно.) Хари, дорогая... я должен сейчас уйти. Подожди меня здесь, ладно? А может, ты голодна?
ХАРИ. Голодна? Нет. Подождать тебя? Долго?
КРИС. Час... или полтора...
ХАРИ (прерывает). Пойду с тобой.
КРИС. Малыш, это невозможно.
Хари неожиданно берёт его за руку, как ребёнок.
КРИС (мягко). Хари, я серьёзно. Ты должна остаться здесь.
ХАРИ. Нет.
КРИС. Почему?
ХАРИ. Н-не знаю... (Тихо.) Не могу...
КРИС. Но почему?!
ХАРИ. Мне кажется... мне кажется, что я должна всё время тебя видеть! Ты сердишься?
КРИС. Нет.
ХАРИ. Я веду себя как идиотка, да? Но ты тоже хорош: надутый, как Пелвис...
КРИС. Как кто?!
ХАРИ. Как Пелвис... ну, ты знаешь, тот, толстый...
КРИС. Хари... ты не знаешь Пелвиса!.. ты даже не слышала о нём от меня, потому что я тоже не был с ним знаком... когда ты была...
ХАРИ (тихо). Как ты смотришь...
КРИС (закрывает лицо руками, потом резко выпрямляется). Мне пора идти, Хари, и если уж ты так хочешь, пойдём со мной.
ХАРИ. Хорошо.
КРИС (вынимает из шкафа два разноцветных комбинезона). Почему ты босиком?
ХАРИ (неуверенно). Не знаю... наверное, куда-нибудь закинула туфли...
КРИС. Угу. В платье ты не сможешь это надеть, придётся тебе его снять.
ХАРИ. Комбинезон? А зачем? (Пытается стянуть с себя платье; смущённо.) Крис... помоги, пожалуйста...
Крис рассматривает платье, видит, что на нем нет ни застёжек, ни молнии, ни пуговиц. Ножницами надрезает платье сверху.
ХАРИ (снимает платье через голову, надевает комбинезон). Полетим? И ты тоже?
Крис кивает и тоже влезает в комбинезон.
Они проходят по коридору к люку, из которого Крис вышел в начале.
КРИС (показывает Хари на люк). Забирайся.
ХАРИ. А ты?
КРИС. Я за тобой. Мне нужно будет закрыть за нами люк.
Хари залезает в люк.
КРИС. Тебе удобно там?
ГОЛОС ХАРИ (глухо). Да...
Крис захлопывает крышку люка, затягивает крепления.
Грохот ударов изнутри. Усиливающаяся вибрация стенок.
КРИС (в ужасе). Как... как это может?!. (Почти не соображая, что делает, нажимает кнопку.)
Вспышка и грохот старта.
ГОЛОС ХАРИ (переходящий в жуткий, нечеловеческий вой). Крис! Крис!! Кри-и-и-ис!!!
Крис некоторое время стоит, как парализованный, затем, с трудом двигаясь, возвращается в свою комнату.
В комнате кто-то сидит в кресле. Крис замирает на пороге, потом видит, что это Снаут, листающий какие-то бумаги.
Входит, не глядя на Снаута.
СНАУТ (рассматривает Криса поверх спущенных на кончик носа очков). У тебя всё лицо обожжено.
КРИС. Да что ты говоришь?!
СНАУТ. Мазь в аптечке.
Крис явно собирается выругаться, но сдерживается, достаёт из аптечки мазь, смазывает лоб и щеки. Снаут внимательно наблюдает за ним. Крис садится во второе кресло, сняв с него белое надрезанное платье Хари.
СНАУТ. Ну что, поговорим?
Крис не отвечает.
СНАУТ. Были гости, а?
Крис по-прежнему молчит.
СНАУТ. И тебе удалось избавиться? Ну что ж, для начала неплохо. (Прикасается к своему лицу, и Крис только теперь обращает внимание, что оно всё в пятнах заживающих ожогов.) Ну, а разные там наркотики, яды – пробовал, а?
КРИС (зло). Знаешь что... или не валяй дурака, или уходи.
СНАУТ. Иногда волей-неволей приходится валять дурака. Не будешь же ты меня уверять, что не попробовал веревку или молоток? А чернильницей не бросался, как Лютер? О, да ты парень что надо. Голову разбить вообще не пытался, в комнате порядок. Значит, раз-два, запихнул в ракету, нажал кнопку – и привет?
КРИС. Я не хотел... запускать её... я даже не собирался держать её там долго... Но когда она изнутри чуть не разнесла ракету вдребезги... Я ведь только хотел добыть пару часов свободы, чтобы обсудить всё с тобой – теперь уже на равных правах...
СНАУТ. Что ж, пара часов у нас теперь есть и равные права тоже. (Усмехается.) Считаешь меня свиньёй, да?
КРИС. Законченной свиньёй!
СНАУТ. Ну да. А ты поверил бы мне, если бы я сказал? Поверил бы хоть одному слову?
Крис молчит.
СНАУТ. С Гибаряном это случилось с первым. Он закрылся в своей комнате и не выходил. Догадываешься, что мы решили? Ясное дело – что он спятил. Кое-что он нам рассказал через дверь, но не всё. Может быть, ты даже догадываешься, почему не всё? Да, ты уже знаешь: каждому своё. Но он был настоящий ученый. Он требовал, чтобы мы дали ему шанс.
КРИС. Какой шанс?
СНАУТ. Ну, он пробовал это как-то классифицировать, что-то решить...
КРИС. Как долго это тянулось?
СНАУТ. С неделю. Мы думали, у него галлюцинации. Я давал ему барбитураты.Он брал, но не для себя. Экспериментировал...
КРИС. А вы?..
СНАУТ. Мы? На третий день решили проникнуть к нему, выломав дверь, если иначе не удастся. Мы честно хотели его вылечить... И нашли его в шкафу...
КРИС. Погоди, как же так? Ведь вы должны были слышать два голоса, а не один...
СНАУТ. Нет. Только его голос, а если даже и были непонятные звуки, то сам понимаешь, что мы всё приписывали этому...
КРИС. Мог всё-таки меня предупредить...
СНАУТ. Я пытался. Пойми, я не знал, кто это будет. Этого никто не знает, этo нельзя предвидеть...
КРИС. Снаут... ты знаешь это... уже некоторое время... Та... то... что с ней будет?
СНАУТ. Ты хочешь спросить, вернётся ли?
КРИС. Да.
СНАУТ. Вернётся и не вернётся.
КРИС. Что ты хочешь этим сказать?
СНАУТ. Вернётся такой же, как в начале... первого визита. Просто не будет ничего знать... точнее, будет вести себя так, будто ты никогда не делал ничего, чтобы от неё избавиться... Если её не вынудит к этому ситуация, не будет агрессивной...
КРИС. Снаут... мы не можем позволить себе роскошь таиться друг от друга...
СНАУТ (сухо). Это не роскошь, Крис. Мне кажется, ты всё ещё не понял, или... Хорошо! Ты – можешь рассказать, кто это был?
Пауза.
КРИС (опустив голову). Женщина, которая... погибла. Сделала себе... укол...
СНАУТ. Самоубийство?
КРИС. Да.
СНАУТ. И это всё?
Крис не отвечает.
СНАУТ. Не может быть, чтобы это было всё...
КРИС. Откуда ты знаешь?
Снаут пожимает плечами.
КРИС. Ну... мы поссорились... я сказал ей... знаешь, со зла... Собрал вещи и ушёл. Она дала мне понять... не сказала прямо, но если живешь с человеком вместе, то это и не нужно... она только спросила, очень спокойно: «Ты понимаешь, что это значит?»... Я сделал вид, что не понимаю... я был уверен, что она побоится сделать это... На другой день вспомнил, что дома остались яды. Она знала о них. Они были нужны, я принёс их из лаборатории и объяснил ей тогда, как они действуют... Я испугался и хотел пойти к ней, но потом подумал, что это будет выглядеть, будто я принял её слова всерьёз, и... не пошёл... Только на третий день... это не давало мне покоя... и... нашёл её уже закоченевшей... (Дальше – словно самому себе.) Это снилось мне годами, я просыпался с криком, скорчившись так, как лежала она... Как будто во сне я пытался сделать то же, что она, или выпросить прощение, или быть с ней вместе в те минуты, когда она уже почувствовала действие яда... Она всегда боялась даже царапины – и вот теперь сделала это, оставив мне пять слов на открытке. Открытка и сейчас со мной, затёртая... открытка... я всё время возвращаюсь к тому моменту, когда она её писала, к тому, что она тогда чувствовала...
СНАУТ. То есть ты улетел от самоубийства и прилетел к самоубийству?
КРИС (словно вспомнив о существовании Снаута). Нет! Я улетел от убийства и прилетел к убийству! Я убил её дважды...
СНАУТ. Ах ты, святая невинность!
КРИС. Почему ты так?..
СНАУТ. Потому что эта история трагична... Нет, погоди! Ты всё ещё ничего не понимаешь. Конечно, ты можешь мучиться, даже считать себя убийцей – но, поверь, это не самое страшное.
КРИС. Что ты говоришь!
СНАУТ. Да, представь себе. То, что случилось... да, страшно, но страшнее то, что... не случилось. Никогда.
КРИС. Не понимаю. Правда, ничего не понимаю.
СНАУТ. Нормальный человек... Что такое нормальный человек? Тот, кто никогда не сделал... и даже не подумал... ничего... ненормального? Но если в нём что-то мелькнуло десять... или тридцать... лет назад, и он защитился от этого, и забыл, и не боялся, зная, что никогда не совершaл ничего такого. И вот представь себе, что вдруг, средь бела дня, среди других людей, встречаешь это «что-то» во плоти, прикованное к тебе, неистребимое... что это?
Крис молчит.
СНАУТ (тихо). Это Станция Солярис.
КРИС. Но... что это может быть? Ведь ни ты, ни Сарториус не убийцы...
СНАУТ (нетерпеливо). Но ты же психолог, Крис! Вот, у тебя это – женщина... Ну, а если в подсознании... даже не человек, а какое-то... мгновенное наваждение, которое потом отогнал? И вот теперь... каждую ночь, каждую минуту... оно рядом с тобой... Поэтому ты – можешь рассказать о твоём госте, как это ни тяжело. Я – не смогу никогда. Вот и вcё.
КРИС. Вот и всё... Но... при чем здесь Станция?
СНАУТ (сердито). Ты что, притворяешься? Ведь я всё время говорю о Станции и ни о чём ином. Не моя вина, если это очень отличается от того, чего ты ожидал. Впрочем, все мы так. Мы-то думали, что готовы ко всему – к борьбе, страданиям, смерти, и виделись себе – о!.. великолепными. А на самом деле... вот вам, вы этого хотели: контакт с Иным Разумом! И он показал нам – нас. Наши мерзость и позор!
КРИС. То есть ты считаешь, что это – Океан? Но зачем? Это же примитивная демонология. Дьявол захватил планету и подсовывает экипажу Станции любовниц! Неужели ты веришь в это?
СНАУТ. Этот дьявол не так уж глуп... Не торопись. Пока что ты испытал это в самой безобидной форме!..
КРИС. А-а. Дьявол, стало быть, сжалился надо мной?
СНАУТ. Чего ты, собственно, хочешь? Чтобы я рассказал тебе, какие планы строит против нас Океан? Да, может, никаких! Я знаю наверняка одно: началось это через девять дней после эксперимента с рентгеном. Может быть, Океан ответил на излучение каким-то своим излучением... прозондировал им наши мозги и извлёк из них какие-то изолированные островки психики.
КРИС. Островки?
СНАУТ. Ну да, оторванные от всех остальных, замкнутые на себя... такие очажки памяти... Он, видимо, воспринял их как рецепт... план какой-то конструкции... Но для чего? (Пожимает плечами.) Уж точно не для того, чтобы нас уничтожить. Это он мог бы сделать гораздо проще. Ты ведь знаешь, почему полное название Станции – Солярис-IV?
КРИС. Я помню историю Станции. Три предыдущих погибли...
СНАУТ. Семьдесят девять человек вместе со Станцией рухнули в Океан с высоты пятьсот километров и были поглощены в несколько секунд... Это был первый экипаж и первая катастрофа такого масштаба... Причина неизвестна.
КРИС. Была выведена на орбиту вторая Станция, но её вскоре нашли пустой и с открытыми люками – экипаж исчез.
СНАУТ. Считается, что они одновременно сошли с ума и выбросились в люки, оставив их открытыми. Внутри станции от ядовитой атмосферы Соляриса всё было корродировано.
КРИС. Тогда вывели третью... Их гибель была самой страшной...
СНАУТ. Да... У них вдруг, по непонятной причине, отказали все системы жизнеобеспечения... Официальная версия: смерть от обезвоживания. Но на самом деле... человек должен не только поглощать, но и выделять... они задохнулись в собственных экскрементах...
КРИС. И вот – четвертая...
СНАУТ. Почему-то вдруг все решили, что эпоха героической борьбы и ужасных смертей кончилась заодно с эпохой огромных дорогостоящих экипажей.
КРИС. Океан давно не проявляет агрессивных намерений...
СНАУТ. Не проявлял... А ведь он может, собственно говоря, всё. Скажем, он мог бы и нам внушить желание броситься в люки...
КРИС. Но, может, они, со второй, потому и бросились, что гости...
СНАУТ. Исключено. Вспомни, это произошло в первый же день, когда они высадились на Станции. Да и вообще, я же тебе сказал: гости стали появляться после эксперимента Гибаряна.
КРИС. То есть результат достигнут, но не тот, которого ждали?
СНАУТ. Как всегда!.. А еще он мог бы заменить нас нашими двойниками...
КРИС. А! Поэтому ты так испугался в первый...
СНАУТ. Да. А откуда ты знаешь, что я и вправду тот самый Хорек, который прилетел сюда два года назад... (Смеётся.) Да шучу я! И без того достаточно...
КРИС. Юмор у тебя...
СНАУТ. На самом деле проверить, не двойник ли, легко: нас можно убить.
КРИС. А их нет?
СНАУТ (серьёзно). Не советую пробовать. Жуткое зрелище!
КРИС. Ничем?
СНАУТ. Во всяком случае, ни ядом, ни ножом, ни веревкой...
КРИС. Лазером?
СНАУТ. Ты бы попробовал?
КРИС. Не знаю... Если бы быть уверенным, что это не люди...
СНАУТ. То есть ты... всё-таки... воспринимал её как человека?
КРИС. Я почти наверняка знал, что это не... Хари... и был почти уверен, что сама она об этом не знает. Ведь она считала себя Хари...
СНАУТ. В том-то и дело. Субъективно они люди. Они совершенно не отдают себе отчёта в своем... происхождении.
КРИС. Ну и... как это происходит?
СНАУТ. Регенерируют с необыкновенной скоростью. С невозможной скоростью, прямо на глазах, говорю тебе, и снова начинают поступать так... как...
КРИС. Как что?
СНАУТ. Как наше представление о них, те записи в памяти, по которым...
КРИС. А Гибарян знал всё это?
СНАУТ. Наверняка.
КРИС. А Сарториус?
СНАУТ. Сарториус... В такой ситуации каждый держится как может. Он старается быть нормальным – у него это значит быть официальным.
КРИС. Ну, знаешь!
СНАУТ. Это так. Я был однажды с ним в переплёте... нас было восемь человек на краю гибели... Один за другим бросали мы повседневные дела, под конец все ходили бородатые, немытые... Он один как ни в чём не бывало брился, чистил ботинки... такой уж это человек. Он и перед Страшным Судом побреется... И, конечно, то, что он сделает сейчас, будет фарсом или преступлением.
КРИС. Преступлением?
СНАУТ. Хорошо, не преступлением. Давай придумаем новый термин. Например, «ракетный развод». Лучше звучит?
КРИС. Очень смешно!
СНАУТ. А что, лучше плакать? Ладно, давай серьёзно. Ты знаешь теперь примерно столько же, сколько я. У тебя есть какой-нибудь план?
КРИС. План?! Я не знаю, что делать, когда она... снова появится. Ведь появится?
СНАУТ. Да. Они приходят, когда просыпаешься, а спать-то хоть изредка надо. (Встаёт.)
КРИС (тоже встаёт). Послушай, Снаут... Речь идет о ликвидации Станции, так? Ты хочешь, чтобы это исходило от меня?
СНАУТ. Это не так просто. Конечно, мы можем послать сигнал бедствия. Решат, разумеется, что мы коллективно свихнулись... как второй экипаж. Отправят в какой-нибудь санаторий... (Мечтательно.) Не самый плохой выход. Сад, тишина, белые палаты, прогулки с санитарами...
КРИС. Значит, хочешь сбежать? Или ещё нет?
СНАУТ (усмехнувшись). Непреклонный покоритель... не распробовал ещё как следует, а то бы... Дело не в том, кто чего хочет, а в том, что возможно.
КРИС. И что же это?
СНАУТ. Хотел бы я это знать!
КРИС. Значит, остаёмся?
СНАУТ. Может, это окупится. (Собирает свои бумаги.) Мы о нём не узнаем, пожалуй, ничего, но, может, он о нас... (Выходит.)
Крис смотрит в окно на Океан. Достаёт из кармана магнитофон, вертит в руках, кладёт на стол.
Темнеет.
III
Шелест и слабый скрип открывающейся двери.
ГОЛОС ХАРИ (тихо, почти шёпотом). Крис... Ты здесь, Крис? Здесь так темно...
КРИС. Это ничего. Не бойся. Иди сюда...
ХАРИ. Ты спал? Видел плохой сон, да?
КРИС. Почему ты так думаешь?
ХАРИ. У тебя голос дрожит...
КРИС. Да... сон... будто что-то возносилось надо мной... всё выше... я становился всё меньше... закрыл руками лицо, но руки... прошли насквозь...
Светлеет. Лиловый Океан за окном.
ХАРИ (приглушенно). Почему ты так смотришь?
КРИС. Я...
ХАРИ. Разве уже утро?.. Только что было темно...
КРИС. Здесь всегда так... малыш...
ХАРИ. А мы?
КРИС. Что мы?
ХАРИ. Долго здесь будем?
КРИС (со смешком, больше похожим на всхлип). Думаю, что долго. Ты против?
ХАРИ. Почему ты так смотришь?
КРИС. Ты очень красивая.
ХАРИ (улыбается). Правда? Ты смотришь, как будто... как будто...
КРИС. Что?
ХАРИ. Как будто чего-то ищешь.
КРИС. Не выдумывай.
ХАРИ. Нет, правда... как будто думаешь, что со мной что-то случилось... или я тебе чего-то не рассказала.
КРИС. Откуда ты это взяла?
ХАРИ. Раз уж ты так отпираешься, то наверняка. Ладно, как хочешь. Что будем делать?
КРИС. То, что делают утром: завтракать.
ХАРИ. Крис?
КРИС. Что?
ХАРИ. Нет, ничего... только знаешь...
КРИС. Да?
ХАРИ. Когда я не вижу тебя, мне так... страшно...
Крис, не отвечая, открывает консервы, наливает кофе в чашки.
Хари смотрит на него.
КРИС. Завтрак готов! (Ест.) Почему ты не ешь?
ХАРИ. Не хочется.
КРИС. Выпей хотя бы кофе.
ХАРИ. Хорошо. (Берёт чашку, подносит ко рту.)
Стук в дверь.
КРИС (приоткрывает дверь, видит Снаута). А, это ты.
СНАУТ (не входя, хрипло). Да, это я. У тебя гость, а?
КРИС. Да.
СНАУТ. И ты занят?
КРИС. Завтракаю, с твоего разрешения. А что? Хочешь сыграть партию в шахматы?
СНАУТ. Перестань, Крис. Можно... войти?
КРИС. Можно. Входи.
СНАУТ (входит, видит Хари, бросает быстрый взгляд на Криса). Э... представь меня, Крис...
КРИС. Да-да... это доктор Снаут, Хари. Доктор Снаут, это... моя жена.
СНАУТ. Счастлив познакомиться. Я... малозаметный член экипажа и поэтому до сих пор... не имел случая...
Хари, усмехнувшись, подаёт ему руку, которую Снаут пожимает, глядя на неё во все глаза. Крис берёт его за плечо и легонько встряхивает.
СНАУТ (обращаясь к Хари). Извините... я хотел бы поговорить с Крисом...
КРИС. Да, конечно. Хари, дорогая, не обращай на нас внимания. Нам надо обсудить наши скучные дела...
Они отходят в сторону. Хари садится в кресло, в котором до этого сидел Крис, но передвигает его так, чтобы видеть их.
КРИС (тихо). Ну что?..
СНАУТ (так же). Развёлся!
Крис хмыкает.
СНАУТ. А ты как?
КРИС. Сносно. А ты?
СНАУТ. Думаю, немного хуже, чем ты. Со вчерашнего дня я пережил пару лет, Крис... Сносно, значит?
КРИС. Значит. О чём ты хотел?..
СНАУТ. Крис, Сарториус хочет с нами увидеться.
КРИС. Вот это да! Он что, тоже... развёлся?
СНАУТ. Нет. Пока нет. Я неточно выразился. Он хочет поговорить с нами. Но не будет выходить... ты придешь ко мне, а он... сверху...
КРИС. Через окошко?
СНАУТ. Ну да. Мы будем прекрасно слышать друг друга.
КРИС. Хорошо. Мы придём через несколько минут.
СНАУТ. «Мы»? А, ну да, конечно. Значит, жду... вас. (Кланяется Хари, выходит.)
ХАРИ. Крис!
КРИС. Что, дорогая?
ХАРИ. Кто это был?
КРИС. Я же вас только что познакомил. Доктор Снаут, кибернетик.
ХАРИ. Что он за человек?
КРИС. Я... не очень хорошо его знаю. Почему ты спрашиваешь?
ХАРИ. Он так на меня смотрел...
КРИС. Наверное, ты ему понравилась.
ХАРИ. Нет. Это был не такой взгляд. Смотрел на меня так... как будто... (Вздрагивает.)
КРИС. Ну, в любом случае, мне сейчас надо идти к нему. У нас что-то вроде совещания. Ты... составишь мне компанию?
ХАРИ. Ага.
Идут по коридору, мимо двери с табличкой «Д-р Гибарян».
ХАРИ. А здесь кто?
КРИС. Здесь... Гибарян... был... с ним случилось несчастье... он умер.
ХАРИ. О! Отчего?
КРИС. Потом расскажу... это... долгая история...
Входят в помещение, где Крис встретил Снаута. За окном по-прежнему красно-жёлтый Океан. Кресла на сей раз надуты все.
СНАУТ (радушно). Располагайтесь, прошу вас.
Хари и Крис садятся. Снаут остаётся стоять. Вверху открывается окно в металлической двери, и показывается Сарториус – как в первый раз.
САРТОРИУС. Приветствую вас, коллеги!
КРИС. Моё почтение, доктор Сарториус.
СНАУТ. Привет.
САРТОРИУС. Мне хотелось обсудить с коллегами некоторые соображения, связанные с... э... фантомами...
СНАУТ. Назовём их существами F!
САРТОРИУС. А, превосходно. Итак, каждый из нас имел возможность наблюдать их и даже проводить разнообразные исследования. Предлагаю сначала обменяться нашими сведениями, а затем я мог бы сообщить то, что установил лично... Может быть, вы начнете, доктор Кельвин?
КРИС. Я?.. Хорошо. Я, собственно, не так уж много увидел и понял, но... У меня сложилось впечатление, что всё... как будто в норме, но это... маска... в каком-то смысле воспроизведение более чёткое, чем оригинал...
Хари, подавшись вперед, напряжённо слушает.
САРТОРИУС. Одну минуту. Что вы хотите этим сказать?
КРИС. Я... убедился в сверхчеловеческой силе гостя...
СНАУТ. Крис!
КРИС. ...существа F... и доктор Снаут говорил мне о невероятно быстрой... регенерации, так? Поэтому я предполагаю, что внутренняя структура существ F иная, чем у... нас.
САРТОРИУС. Как вы это себе представляете?
КРИС. Не знаю. Возможно, действует какое-то силовое поле. Я не физик и не разбираюсь в этом... Во всяком случае, если всё так, как я говорю, то настоящий механизм, ответственный за функционирование гостя...
СНАУТ. Крис!
КРИС. ...скрыт в... существе F... где-то глубоко...
СНАУТ. Что-то в этом есть. Это хорошо объясняет их необыкновенную сопротивляемость. И темп регенерации...
САРТОРИУС. Коллеги, прошу слова!
КРИС (негромко, Снауту). Он что, думает, что он на заседании учёного совета?
СНАУТ (так же). Я тебе говорил. Уж такой он человек.
САРТОРИУС. Мне бы хотелось коснуться мотивировки появления существ F. Зададимся вопросом: чем, собственно, они являются? Это не люди и даже не копии определённых людей, но скорее материализованные проекции того, что относительно данного человека содержит наш мозг.
КРИС. Это верно. Это объясняет, почему эти лю... существа такие, а не иные. Были выбраны самые прочные сгустки памяти... но ни один такой сгусток не может быть полностью обособлен, и в ходе его копирования захватывались другие, рядом. Поэтому у пришельца больше знаний, чем у... того, чьей копией он должен быть...
САРТОРИУС. Да-да. Так вот, что касается мотивировки появления существ F. До определённой границы они ведут себя так, как вели бы себя... поступали бы... э-э...
СНАУТ. Оригиналы.
САРТОРИУС. Да, вот именно, оригиналы. Но когда ситуация превышает возможности среднего... э... оригинала, наступает как бы «выключение сознания» существа F... и проявляются иные действия, нечеловеческие...
КРИС. Это опять-таки верно – но мы просто составляем каталог их поведения. Это совершенно бесплодно.
САРТОРИУС. Не могу с вами согласиться, доктор Кельвин. Тут в игру входит вопрос индивидуальности. Океан полностью лишён такого понятия. Мне кажется, коллеги, что эта – для нас наиболее шокирующая – сторона эксперимента целиком ускользает от него, как находящаяся за границей его понимания.
КРИС. То есть, по-вашему, это не преднамеренно?
САРТОРИУС. Именно так. Я не верю ни в какое коварство, злорадство, желание уязвить наиболее чувствительным образом, как это делает коллега Снаут.
СНАУТ. Я вовсе не приписываю ему человеческих чувств. Но, может, ты скажешь, как объяснить эти постоянные возвращения?
САРТОРИУС. В нормальных условиях, коллеги, я считал бы, что делать даже предварительное сообщение преждевременно, но, учитывая специфическую ситуацию, сделаю исключение. У меня сложилось впечатление, что в предположении доктора Кельвина о конструкции существ F кроется истина. Здесь появляется определённый шанс, ибо уничтожение того силового поля, которое придаёт существу F устойчивость... (Душераздирающий крик.) Прочь! Прo-о-oчь!..
Окно захлопывается. Пауза.
СНАУТ. Ну что, на сегодня хватит с нас, а?
КРИС. Думаю, да.
СНАУТ. Слушай, если не возражаешь, я зайду к тебе завтра, ладно?
КРИС. Договорились. (К Хари.) Идём, дорогая!
Уходят. Снаут смотрит им вслед.
IV
Темнота. Внезапно вспыхивает свет.
Хари сидит, съёжившись, с лицом, закрытым волосами. Беззвучно плачет.
КРИС (просыпаясь). Хари! Что с тобой?.. Хари... (Обнимает её.)
Хари отталкивает его локтем.
КРИС. Любимая...
ХАРИ. Не говори так!
КРИС. Ну, Хари, что случилось? (Берёт её за подбородок, поднимает ей лицо – мокрое, распухшее. Большие детские слёзы катятся по щекам.)
ХАРИ. Ты не любишь меня.
КРИС. Что это тебе пришло в голову?
ХАРИ. Я слышала.
КРИС. Что?! Что слышала?! Ты не поняла, это был только...
ХАРИ. Нет, нет. Ты говорил, что это не я. Чтобы уходила, уходила. Ушла бы, но не могу. Я не знаю, что это. Хотела – и не могу!! Я такая... такая... мерзкая!
КРИС. Малыш!!! (Прижимает её к себе, целует руки, вытирает слёзы.) Прости, прости, малыш, это был просто сон, клянусь тебе, сон, дурацкий, отвратительный сон!!
ХАРИ. Нет, не говори так, не нужно. Ты теперь не такой...
КРИС (со стоном). Я не такой!!
ХАРИ. Да. Не... любишь меня. Я всё время чувствую это, всё время. Притворялась, что не замечаю. Думала, может, мне кажется... Нет. Ты ведёшь себя... иначе. Не принимаешь меня всерьёз... Это был сон, да, но снилась-то тебе я. Ты называл меня по имени. Я тебе противна. Почему?.. почему?!.
КРИС (обнимает её). Малыш...
ХАРИ. Не хочу, чтобы ты так говорил. Не хочу, слышишь?! Никакой я не малыш! Я... (Снова плачет, отвернувшись от него.)
КРИС. Хари, послушай. Я тебе что-то скажу. Скажу тебе правду...
ХАРИ (смотрит на него). Правду? Святое слово? (Пауза.) Ты помнишь? Это наша клятва...
КРИС. Святое слово... я помню... Хари... ты в самом деле... изменилась... мы все меняемся... но я не это хотел... Действительно, похоже, что ты не можешь... быть... без меня... а почему так – пока непонятно. Но это хорошо, ведь я тоже не могу без тебя...
ХАРИ. Крис! (Гладит его по лицу.) Нет. Ты не изменился. Это я. Что со мной? Что со мной происходит? Может, я... схожу с ума? У меня такие... странные мысли. Не знаю, откуда они берутся. Они... как бред...
КРИС. Например?
ХАРИ. Всё как-то так... словно не только во мне, но гораздо... дальше... не знаю, как сказать. Для этого нет слов...
КРИС. Это, наверное, сны. (Пауза.) Давай попробуем заснуть. Хорошо? (Выключает свет.)
ХАРИ. Крис, я не сплю, я, кажется, никогда не сплю. Я просто лежу и думаю, и, знаешь...
КРИС. Что?
ХАРИ. Люблю тебя.
V
Утро. Лиловый Океан за окном.
Крис, беспокойно ворочаясь, спит. Хари, сидя в кресле, неотрывно смотрит на него.
Стук в дверь.
КРИС (вскакивает). А? Кто?!
ГОЛОС СНАУТА. Это я. Можно?
КРИС. А... сейчас... (Набрасывает халат.) Входи!
СНАУТ (входит, кланяется Хари, не отвечающей на его приветствие, подходит вплотную к Крису, негромко). Крис, с Сарториусом сейчас нет связи, но... я пришел к тебе, потому что он, кажется, нашёл путь... вот. Он вчера не успел сказать, но я в общих чертах в курсе... Во-первых, то, что делал Гибарян, помнишь? Жёсткое рентгеновское излучение, мы всадили в океан всё, что имели, всю мощность...
КРИС. Я говорил тебе, это нарушение запрета ООН. У вас могут быть очень серьёзные неприятности.
СНАУТ. Крис... не прикидывайся. Теперь-то какая разница? Гибаряна нет в живых.
КРИС. Ага. Сарториус хочет всё свалить на него?
СНАУТ. Не знаю. Не говорил с ним об этом. Это сейчас неважно.
КРИС. А что важно? Вы хотели разбудить Океан – вы его разбудили, так?
СНАУТ. Так! Но Сарториус считает, что теперь есть возможность следующего шага! Фантом появляется всегда в момент пробуждения – значит, Океан выуживает из нас рецепт во время сна. То есть для него самое важное наше состояние – сон, когда мы, с его точки зрения, наиболее правдивы... Так вот, Сарториус хочет передать ему наши мысли наяву, понимаешь?
КРИС. Каким образом? Почтой?
СНАУТ. Острить будешь потом. Мы снова попробуем излучение – но теперь промодулируем его биотоками мозга кого-то из нас.
КРИС. Ага. И этот кто-то – я. Так?
СНАУТ. Да. Как тебе эта идея?
КРИС. Благодарю за доверие, конечно...
Пауза. Снаут поворачивает голову, смотрит на неподвижно сидящую Хари и снова в упор на Криса.
КРИС. ...но эти лучевые проповеди о величии человека, как по мне, просто маразм. Ты же и сам так думаешь, верно?
СНАУТ (улыбается). Верно. Но есть ещё один проект. Аннигилятор. Сарториус уже сделал предварительные расчёты. Это реально. И даже не требует большой мощности...
КРИС. Подожди! Как ты себе это представляешь?
СНАУТ. Очень просто. Обычная материя остаётся без изменений. Уничтожению подвергаются только... существa F! Понимаешь? Итак, первый проект «Мысль» отбрасываем и берёмся за второй. Назовём его «Свобода».
КРИС (медленно). Я бы назвал его точнее – «Бойня»...
СНАУТ. Сам был мясником. Скажешь, нет? А теперь это будет нечто иное. Ни «гостей», ни «разводов». Уже в момент начала материализации начнётся распад...
КРИС. Ты не понял. Я говорю не о моральной щепетильности, а об инстинкте самосохранения. Извини, Снаут, но мне как-то пока не хочется умирать.
СНАУТ. Что?!
КРИС. Я тоже думал об этом, и я не верю, что это безопасно. Уж если Океан сделал то, что сделал, то наверняка применил оптимальный метод. Чтобы фантом существовал стабильно, нужна колоссальная энергия. Так что если такая структура распадётся и эта энергия высвободится, то это может быть... как взрыв небольшого ядерного заряда! Отличное завершение истории Станции, а? Очень в человеческом духе! Как ты там говорил? Мерзость и позор, так?
СНАУТ. Но как же?.. ведь Сарториус должен был принять во внимание...
КРИС. Не обязательно. Ты вот подумал об этом? Нет. А уж он-то... ты сам говорил: то, что Сарториус сделает, будет преступлением.
СНАУТ. Я не то имел в виду!
КРИС. Неважно. Похоже, что ты был прав.
СНАУТ (убито). Надо сказать об этом Сарториусу.
КРИС. Как хочешь. Он тебе ответит, что я не физик, и это правда. Но это тема для дискуссии. Меня не устраивает дискуссия, в результате которой я могу испариться к вящей славе Сарториуса. Тебя я могу попробовать убедить, его – и пробовать не стану.
СНАУТ. И что же ты собираешься делать? Он работает над этим.
КРИС. То, что делает человек, которого хотят убить: защищаться.
СНАУТ. А может, он предусмотрел какие-нибудь меры предосторожности? (Пауза.) Слушай, а если всё-таки... первый проект, а? Это хоть какой-то шанс.
КРИС. Ты в это веришь?
СНАУТ. Нет. Но... чему это повредит? Всё-таки это движение вперёд, пусть даже мнимое. Иначе останется только позавидовать Гибаряну.
КРИС. Я подумаю.
СНАУТ. Ну, я пошёл... (Выходит, не прощаясь с Хари.)
VI
Темнота.
КРИС. Хари?.. Где ты?...
Тяжёлые шаги. Становится смутно видно, что Крис сидит в кресле спиной к зрителю, так что видны только его руки и верхушка головы, а перед ним на экране – кадры из фильма «Солярис» с Гибаряном.
КРИС (спокойно). Гибарян?
ГИБАРЯН. Да, это я. Не зажигай свет. Так будет лучше для нас обоих.
КРИС. Но тебя же нет в живых?
ГИБАРЯН. Это ничего. Ты ведь узнаёшь меня?
КРИС. Да. Зачем ты это сделал?
ГИБАРЯН. Так надо было. Ты опоздал на день. Если бы прилетел раньше, может быть, это и не понадобилось бы. Но не упрекай себя. Мне не так уж плохо.
КРИС. Ты правда здесь?
ГИБАРЯН. А, думаешь, я снюсь тебе, как думал о Хари?
КРИС. Где она?
ГИБАРЯН. Предположим, я здесь вместо нeё.
КРИС. Но я хочу, чтобы она тоже была.
ГИБАРЯН. Это невозможно.
КРИС. Почему? Слушай, ты ведь знаешь, что на самом деле это не ты, это только я.
ГИБАРЯН. Нет. Это действительно я. Можно сказать иначе: это ещё один я. Но не будем тратить слов.
КРИС. Ты уйдёшь?
ГИБАРЯН. Да.
КРИС. И тогда она вернется?
ГИБАРЯН. Ты этого хочешь? Кто она для тебя?
КРИС. Это моё дело.
ГИБАРЯН. Ты ведь её боишься...
КРИС. Нет.
ГИБАРЯН. Да. И тебе противно...
КРИС. Чего ты хочешь от меня?
ГИБАРЯН. Ты должен жалеть себя, а не её. Ей всегда будет двадцать лет. Не притворяйся, что не знаешь этого!
КРИС. Чего ты хочешь?
ГИБАРЯН. Сарториус убедил Снаута, что ты его обманул. Теперь они обманут тебя. Под видом монтажа рентгеновского излучателя они собирают аннигилятор.
КРИС. Где она?
ГИБАРЯН. Ты что, не слышал, что я тебе сказал? Я предупредил тебя!
КРИС. Где она?!
ГИБАРЯН. Не знаю. Запомни: тебе понадобится оружие. Ты ни на кого не можешь рассчитывать.
КРИС. Могу рассчитывать на Хари.
ГИБАРЯН. Да, до определённого предела. В конце концов всегда можешь сделать то же, что я.
КРИС. Ты не Гибарян.
ГИБАРЯН. Да? А кто? Твой сон?
КРИС. Нет. Ты их кукла. Но сам об этом не знаешь.
ГИБАРЯН. А откуда ты знаешь, кто ТЫ?..
Свет. Экран гаснет. Крис мечется, просыпаясь.
ГОЛОС ГИБАРЯНА. «...преследуем сами себя. Океан каким-то образом селективно усилил наши мысли. Поиски мотивировки этого являются антропоморфизмом. Там, где нет человека, нет и доступных человеку мотивов. Нам нужно либо уничтожить собственные мысли, либо их материализацию. Первое не в наших силах. Второе слишком похоже на убийство...».
КРИС. Гибарян?..
Голос обрывается.
КРИС (потягиваясь в кресле). Ну, что же ты, Гибарян? Так преследовать из одного сна в другой, знаешь...
ХАРИ. Крис... это я...
КРИС. Это ты, Хари... а Гибарян?
ХАРИ. Крис... Крис... но ведь он... ты сам сказал, он умер...
КРИС. Во сне может жить... Он что-то говорил. Был здесь... И как будто... Постой! Ты случайно не видела на столе видеомагнитофон? Маленький такой...
ХАРИ. Там лежали разные вещи. Я всё положила вон туда, на полку.
Крис встаёт и ищет на полке. Хари отрешённо смотрит на него.
КРИС. Хари, магнитофона здесь нет.
ХАРИ. Ничего более важного не хочешь мне сообщить?
КРИС. Извини. Ты права, это глупость... Что с тобой? Ты плачешь?
ХАРИ. Это... не настоящие слезы... (Подходит к нему и трогает за руку.)
КРИС. Что?
ХАРИ. Крис, как у нас?
КРИС. Как нельзя лучше.
ХАРИ. Я хочу поговорить с тобой.
КРИС. Слушаю.
ХАРИ. Но не так.
КРИС. А как? Знаешь, я не выспался, голова трещит... масса работы...
ХАРИ. Немного желания, Крис.
КРИС. Да, дорогая. Говори.
ХАРИ. А ты скажешь мне правду?
КРИС. Зачем же мне врать?
ХАРИ. Может быть, у тебя есть причины. Серьёзные. Но если хочешь, чтобы... ну, знаешь... то не обманывай меня. Я тебе что-то скажу, и ты мне скажешь. Ладно? Это будет правда. Несмотря ни на что... Я тебе уже говорила, что не знаю, откуда здесь взялась. Но, может, ты знаешь? Погоди, я не закончила. Возможно, и ты не знаешь. Но если знаешь, только не можешь мне сказать сейчас, то, может быть, когда-нибудь потом? Во всяком случае, дашь мне шанс.
КРИС (запинаясь). Малыш, что ты говоришь?.. какой шанс?.. я...
ХАРИ. Крис, кто бы я ни была, я наверняка не ребенок. Ты обещал. Скажи.
Крис ошеломленно смотрит на неё.
ХАРИ. Я ведь сказала: если не можешь... хотя бы скажи, что не можешь...
КРИС (хрипло). Я ничего не скрываю.
ХАРИ. Это хорошо. (Отходит к окну.)
КРИС. Хари...
Пауза. Хари стоит у окна, глядя на красно-лиловый Океан.
КРИС. Хари, если ты думаешь, что... Хари, ведь ты знаешь, я... люблю тебя...
ХАРИ. Меня?
Крис подходит к ней, пытается обнять.
ХАРИ (отбрасывает его руку). Ты такой добрый... Любишь меня? Лучше бы ты меня бил!
КРИС. Хари!..
ХАРИ. Нет. Нет. Молчи уж лучше. (После паузы, шёпотом.) Ты ни в чём не виноват, Крис. Я знаю. Не мучайся.
КРИС. Хари...
Пауза.
ХАРИ (подняв стопку тарелок). Жаль, что они небьющиеся. Разбила бы их, все разбила бы!.. (Пауза.) Не бойся, не буду устраивать тебе сцен...
VII
Тьма. Нарастающее шипение. Протяжный хрип.
Освещаются лица Криса и Хари. Клубы пара.
Лицо Хари перекошено, рот в крови, глаза закрыты. Хрип.
КРИС (шёпотом). Хари...
Хари приоткрывает закатившиеся глаза, смотрит невидящим взглядом, снова закрывает.
КРИС. Хари... зачем ты... это... сделала... опять...
ХАРИ (со стоном). Крис... как... как долго, Крис?.. (Хрип, конвульсии.)
Крис смотрит на неё, не в силах пошевелиться.
Хрип прекращается. Хари снова открывает глаза. Смотрит на него в упор.
Страшная тишина. Слышно, как капает вода из неплотно закрытого крана. Становится немного светлее. Хари, до этого лежавшая, приподнимается на локте. Садится. Крис пятится от неё.
ХАРИ. Что, что?.. Не... удалось? Почему?.. Почему так смотришь?.. (Неожиданно – страшный крик.) Почему так смотришь?!! (Молчание. Смотрит на свои руки. Шевелит пальцами.) Это... я?..
КРИС (беззвучно, одними губами). Хари...
ХАРИ. Хари?.. (Медленно встаёт. Пошатнувшись, делает несколько шагов, словно в трансе.) Хари? Но... я... не... Хари. А кто – я? Хари? А ты, ты?!. (Вдруг её лицо оживает от радостного недоумения.) Может быть, ты тоже? Крис! Может, ты тоже?!
Крис молчит, прижавшись спиной к стене.
ХАРИ. Нет. Нет, ты боишься... Слушай, я больше не могу. Так нельзя. Я сейчас... я больше ничего не понимаю. Ведь это невозможно? Я... ничего не знаю, кроме... кроме Хари! Может, ты думаешь, что я притворяюсь? Я не притворяюсь, святое слово, не притворяюсь!!
Последние слова переходят в стон. Она падает на пол и разражается рыданиями. Крис, словно очнувшись, бросается к ней, хватает за плечи.
ХАРИ (отталкивает его). Пусти! Пусти! Тебе противно! Знаю! Не хочу так! Не могу! Ты сам видишь, сам видишь, что это не я, не я, не я!..
КРИС (кричит, тряся её). Молчи! !
Они оба кричат, не сознавая этого, стоя друг перед другом на коленях. Тяжело дыша, замирают. Крис изо всех сил прижимает её к себе. Вода продолжает мерно капать.
ХАРИ. Крис... Скажи, что мне сделать, чтобы меня не было, Крис...
КРИС. Перестань!
ХАРИ (поднимает лицо, всматриваясь в него). Как?.. Ты тоже не знаешь? Ничего нельзя придумать? Ничего?
КРИС. Хари... сжалься...
ХАРИ. Я хотела... я знала... Нет. Нет. Пусти. Не хочу, чтобы ты ко мне прикасался. Тебе противно. Если бы я могла... если бы могла...
КРИС. Убила бы себя?
ХАРИ. Да.
КРИС. А я не хочу, понимаешь? Не хочу этого. Хочу, чтобы ты была здесь, со мной, и ничего другого мне не нужно!
ХАРИ (совсем тихо). Как ты лжёшь...
Крис отпускает её и встает с колен. Хари остается сидеть на полу.
КРИС. Скажи, что мне сделать, чтобы ты поверила, что я говорю то, что думаю? Что это правда. Что другой нет.
ХАРИ. Это не может быть правдой. Я не Хари.
КРИС. А кто же ты?
ХАРИ (опустив голову, долго молчит; наконец, шепчет). Хари... но... но я знаю, что это неправда. Ты не меня... любил... там, раньше...
КРИС. Да. Того, что было, нет. Это умерло. Но здесь люблю тебя. Понимаешь?
ХАРИ (отрицательно качает головой). Ты добрый. Не думай, пожалуйста, что я не могу оценить всего, что ты делал. Но здесь ничем не поможешь. Когда три дня назад... три, да? мне кажется, это было очень-очень давно... я пришла... я... не знала ничего. Вела себя так, будто была не в своем уме. В голове был какой-то туман. Не понимала, что было раньше, что позже, и ничему не удивлялась, как после наркоза. Думала, что я болела, только ты не хочешь об этом говорить. Но потом всё больше мелочей заставляло меня... задумываться. Какие-то проблески появились после вашего разговора втроём. Но ты не хотел мне ничего говорить, тогда я встала ночью и включила магнитофон. Соврала тебе один-единственный раз, я его спрятала потом, Крис. Тот, кто говорил, как его?..
КРИС. Гибарян.
ХАРИ. Да, Гибарян. Тогда я поняла всё, хотя теперь ничего уже не понимаю. Не знала, что я не могу... я не... это так и будет... без конца. Об этом он ничего не говорил. А может, и говорил, но ты проснулся, и я выключила магнитофон. Но и так услышала достаточно, чтобы понять, что я не человек, а только инструмент.
КРИС. Что ты говоришь?
ХАРИ. Да. Для изучения твоих реакций или что-то в этом роде. У каждого из вас есть... такое... как я. Это основано на воспоминаниях... или фантазии... подавленной... или... Да ты это знаешь лучше меня. Он говорил страшные, страшные вещи, и, если бы всё так не совпадало, я бы не поверила!
КРИС. Что совпадало?
ХАРИ. Ну, что мне не нужен сон... и еда... и что я всё время должна видеть... тебя... Позавчера утром я ещё думала, что ты меня ненавидишь, и была несчастна. Какая же я была глупая! Но скажи, сам скажи...
КРИС. Стоп!!
Освещение и звуковой фон меняются, и теперь становится понятно, что всё происходящее – киносъёмка. Крис и Хари выходят из ролей – теперь это Режиссёр и Актриса.
РЕЖИССЕР. Хуже нет – режиссировать и при этом самому играть... Вот скажи: что ты делаешь в этом эпизоде? И разве мы не договаривались: все эти длинные объяснения к чертям убираем? И вообще – идём от противного!..
АКТРИСА. Ты – ужасный человек, вот! Ужасный, другого слова не подобрать!
Р. Начинается... плач гетеры...
А. Если бы тебе надо было по ходу взорвать среди нас этот твой небольшой ядерный заряд, ты бы взорвал, не задумываясь! Потому что – если надо, значит, надо. Ведь так?
Р. Не так.
А. Как же ты лжёшь! Лжёшь, как дышишь! Какая ужасная твоя профессия...
Р. Не ужасней твоей... Ладно. Все к чертям свободны до завтра! Завтра в это же время доснимаем этот несчастный кусок!..
VIII
Р. монтирует отснятый материал. На экране прокручиваются куски фильма.
ХАРИ. ...Какая же я была глупая! Но скажи, сам скажи, разве я могла себе представить?! Ведь он совсем не ненавидел ту... свою... но как о ней говорил! Только тогда я поняла! Только тогда я поняла, что, как бы я ни поступала, что бы ни делала, для тебя это всё равно пытка. Нет, даже хуже, потому что орудия пытки..
Р., чертыхнувшись, запускает ускоренно.
ХАРИ. ...потомучтоорудияпыткинеживыеибезвинныекаккаменькоторыйможетупастьи убитьачтобыорудиемогложелатьдобраилюбить...
Р. мотает головой, как лошадь, снова переключает.
ХАРИ. ...а чтобы орудие могло желать добра и любить, такого я не и представить себе не могла! Мне хотелось рассказать тебе хотя бы то, что во мне происходило тогда, когда смотрела эту запись... Может быть, это принесло бы тебе какую-то пользу. Я даже пробовала записать...
КРИС. Поэтому ты и зажгла свет?
ХАРИ. Да. Но из этого ничего не вышло. Потому что я искала в себе... их... была совершенно сумасшедшей. Решила, что под кожей у меня нет тела, что во мне что-то... другое, что я только... снаружи... только оболочка... чтобы тебя обмануть. Понимаешь?
КРИС. Понимаю...
Р. Не то... не то... (Монтирует.)
ХАРИ. Под кожей у меня нет тела, что во мне что-то другое, что я только снаружи, только оболочка, чтобы тебя обмануть... Если вот так лежать часами в ночи, то мыслями можно уйти далеко, в очень странном направлении, знаешь...
КРИС. Знаю...
ХАРИ Но я же чувствую своё сердце... Значит, это моё тело?..
Р. запускает на очень медленной скорости.
ХАРИ. Знааачииит, эээтооо моооёёё тееелооо? Знаааееешь, яяя дууумааалааа, чтооо, мооожееет быыыть, тееее... тоооо...
Р. усмехается. Монтирует.
ХАРИ. ...может быть... те... то... спрятано где-то во мне, что оно... ведь оно может быть очень маленьким... как... муравьи... Но я не знала, где. Наверное, это были просто увёртки с моей стороны, я очень боялась того, что хотела сделать, и искала какой-то выход. Но, Крис... если всё так, то... Нет, это невозможно. Ведь я уже умерла бы, правда? Значит, что-то всё-таки есть, но где? Может, в голове? Но я ведь мыслю совершенно обычно... и ничего не знаю... Если бы я мыслила тем, то должна была бы сразу всё знать и не любить, только притворяться и знать, что притворяюсь... Крис, прошу тебя, скажи мне всё, что знаешь, может быть, удастся что-нибудь сделать?
КРИС. Сделать что?
Хари молчит.
Р. Сделать что? (Монтирует.)
КРИС. Хочешь умереть?
ХАРИ. Да.
КРИС. Хари... можно тебе что-то сказать?
Хари кивает.
КРИС. Это правда, ты не такая, как я. Но это не значит, что ты хуже. Наоборот. Ты – не орудие пытки, не ты, уж скорее я... Впрочем, думай об этом, что хочешь, но благодаря этому... ты не умерла.
ХАРИ. Это значит, что я... бессмертна?
КРИС. Не знаю. Во всяком случае, гораздо менее смертна, чем я.
ХАРИ (шепотом). Как страшно...
КРИС. Может быть, не так, как кажется.
ХАРИ. Но ты не завидуешь мне...
КРИС. Хари, это... вопрос твоего... предназначения. Понимаешь, оно здесь в сущности так же неясно, как и моё, и каждого. Эти... там... будут продолжать эксперимент Гибаряна, и это... бессмысленно...
ХАРИ. Бессмысленно... А почему?
КРИС. Речь идёт об Океане. О контакте. Контакт – это обмен чем-то. Но если нечем обмениваться? Как человека нельзя считать большим вирусом, так и Океан – не гигантский мозг. Конечно, с обеих сторон могут быть какие-то действия. Вот, в результате одного из них я сейчас пытаюсь тебе объяснить, что ты мне дороже, чем те двенадцать лет, которые я посвятил Солярису, и что я хочу быть с тобой…
Р. Так. Это всё убираем к чертям собачьим...
Затемнение.
IX
ХАРИ. Это значит, что я... бессмертна?
КРИС. …и что я хочу быть с тобой. Может быть, ты здесь в наказание мне... может, это благодеяние... или издевательство... или исследование... или всё вместе... или, скорее всего, что-то совсем другое. Но, в конце концов, какое нам дело до намерений наших родителей, как бы они друг от друга ни отличались? Ты скажешь, что от этих намерений зависит наше будущее, и с этим я соглашусь. Не могу предвидеть того, что будет. Но в том, что от нас зависит, будем вместе. Разве это так уж мало?
Пауза.
ХАРИ. Скажи... я... на неё... очень похожа?
КРИС. Была похожа... но теперь... уже не знаю.
ХАРИ. Как это?
КРИС. Ты её заслонила.
ХАРИ. И ты уверен, что... не её, а меня?.. Меня?..
КРИС. Да. Тебя. Не знаю. Боюсь, что, если бы ты и вправду была ею, я не смог бы тебя любить.
ХАРИ. Почему?
КРИС. Потому что сделал ужасную вещь.
ХАРИ. Ей?
КРИС. Да. Когда мы были...
ХАРИ. Не говори.
КРИС. Почему?
ХАРИ. Потому что хочу, чтобы ты знал: я – не она!
Долгое молчание. Вода по-прежнему капает. Светает.
Океан лилово светится за окном.
КРИС. Хари... мне надо к Снауту. Речь идет о том эксперименте. Только не знаю, как это... Я хотел бы, понимаешь...
ХАРИ. Не объясняй, Крис. Мне так хочется... Если бы это не длилось долго...
КРИС. Ну, сколько-то поговорить придётся. А если ты пойдёшь со мной и подождёшь в коридоре?
ХАРИ. Хорошо. Но вдруг я не выдержу?
КРИС. Как это происходит? Я спрашиваю не из любопытства, понимаешь? Но, может быть, разобравшись, ты смогла бы с этим справиться?
ХАРИ. Это страх. Я даже не могу сказать, чего боюсь... даже и не боюсь, а только как бы... исчезаю. В последний момент чувствую такой стыд, не могу объяснить...
КРИС. Может, так только здесь, на этой проклятой Станции. Что касается меня, то сделаю всё, чтобы мы её как можно быстрее покинули.
ХАРИ. Думаешь, это возможно?
КРИС. Почему нет? В конце концов, я не прикован к ней... Вот, кстати, и об этом я хочу потолковать со Снаутом. Как ты думаешь, ты долго сможешь быть одна?
ХАРИ. Это зависит... Если буду слышать твой голос, то попробую справиться с этим...
КРИС. Предпочел бы, чтобы ты не слышала нашего разговора. Не то чтобы хочу от тебя что-нибудь скрыть, просто не знаю, что скажет Снаут...
ХАРИ. Я понимаю. Я встану так, чтобы слышать только звук твоего голоса. Этого мне достаточно.
КРИС. Тогда идём.
Идут к комнате Снаута. Не дойдя до двери несколько шагов, Хари останавливается и легонько подталкивает Криса. Крис стучится.
СНАУТ (открывает дверь; красный свет за его спиной). Приветствую.
КРИС. Мне надо поговорить с тобой. Могу я войти?
СНАУТ. Можешь. Ты... не один?
КРИС. Один.
СНАУТ. Ну-ну. Прошу.
Крис входит. Снаут, не спуская с него глаз, подтаскивает кресло к металлическому шкафу и садится.
Крис прислушивается к коридору, где осталась Хари. Молчание.
КРИС. Вы готовитесь... к эксперименту?
СНАУТ. Всё готово, можем начать хоть сейчас, но запись займет ещё какое-то время.
КРИС. Запись? Ты имеешь в виду энцефалограмму?
СНАУТ. Ну да. Так ты согласен?
КРИС. Да... Да.
СНАУТ (после паузы). Что-то ещё?
КРИС (понизив голос до шепота). Она уже знает... о себе.
СНАУТ. Да?
КРИС. Начала догадываться с той нашей беседы, наблюдала за мной, сопоставляла одно с другим, потом нашла у меня видеомагнитофон Гибаряна и включила... Сегодня ночью, когда я спал, она попыталась убить себя – выпила жидкий кислород!
Пауза.
СНАУТ (спокойно). Слушаю.
КРИС. Конечно, ей не удалось... регенерация... в общем, она теперь знает, кто она...
СНАУТ. Зачем ты мне это говоришь?
КРИС (не сразу находит, что ответить). Хотел, чтобы ты... знал... вот...
СНАУТ. Я тебя предостерегал.
КРИС. Хочешь сказать, что ты знал заранее, что так будет?
СНАУТ. Нет. Конечно, нет. Но я объяснял тебе, что это такое. Каждый фантом вначале действительно только имитация человека и, кроме хаотической мешанины воспоминаний и образов, почерпнутых из своего... Адама, совершенно пуст. Чем дольше он с тобой, тем больше очеловечивается. Приобретает самостоятельность... до определённых границ, конечно. Поэтому чем дольше это тянется, тем труднее... (После паузы, как бы нехотя.) Она всё знает?
КРИС. Да, я же сказал.
СНАУТ. Всё? И то, что уже была здесь и что ты...
КРИС. Нет!
СНАУТ (усмехнувшись). Значит, пока ещё не всё... Крис, слушай, если до такой степени... что ты собираешься делать? Покинуть Станцию?
КРИС. Да.
СНАУТ. С ней?
КРИС. Да. Я хочу сделать всё возможное, чтобы спасти её!
Короткая пауза.
СНАУТ. Отлично, друг мой. Вперёд! Что ты так смотришь? Ты думал, я встану у тебя на пути? Небось, был уверен, что дело дойдёт до открытого столкновения, а?
КРИС. Ну... в общем, да...
СНАУТ. Да уж, хороши бы мы были, если бы вдобавок ко всему начали применять принуждение! Делай, что хочешь, дружище. Не собираюсь тебе мешать, но не могу не отметить: ты пытаешься в нечеловеческой ситуации поступать по-человечески. Ты отказываешься от дальнейших экспериментов и хочешь улететь вместе с ней. Так?
КРИС. Так.
СНАУТ. Но ведь это тоже эксперимент. Ты подумал об этом?
КРИС. Что ты хочешь этим сказать?
СНАУТ. Мы все ведём здесь страусиную политику, Крис, но по крайней мере знаем об этом и не демонстрируем своего благородства.
КРИС. Я ничего не демонстрирую.
СНАУТ. Ладно. Я не хотел тебя обидеть. Беру назад то, что сказал о благородстве, но страусиная политика остаётся в силе. Ты проводишь её в особенно опасной форме: обманываешь себя, её и снова себя. Ты знаешь условия стабилизации существ F?
КРИС. Нет. И ты не знаешь. И никто не знает.
СНАУТ. Правильно. Но ты мне сам говорил: такая система существует благодаря непрекращающемуся притоку энергии. Так вот, как по-твоему: является источник энергии наружным по отношению к гостю или находится в его теле? Понимаешь разницу?
КРИС. Да. Если он наружный, то... она...
СНАУТ. То такая система, удалившись от Соляриса, распадётся. Утверждать это наверняка мы не можем, но ты ведь уже проделал эксперимент. Ракета, которую ты запустил... она всё ещё на орбите. Можешь полететь и проверить, что стало с... пассажиркой.
КРИС. Ты ошалел!!
СНАУТ. Ты думаешь? Ну, а если стащить сюда эту ракету? Есть же дистанционное управление. Сними её с орбиты...
КРИС. Прекрати!
СНАУТ. Тоже нет? Что ж, есть ещё один способ, самый простой. Не нужно даже сажать её на Станции. Зачем? Пусть себе кружится дальше. Мы только свяжемся с
ней по радио. Если она жива, то ответит...
КРИС. Но... но там давно кончился кислород!
СНАУТ. Они могут обходиться без кислорода, поверь мне. Ну, попробуем?
КРИС. Снаут... Снаут...
СНАУТ. Крис Кельвин! Подумай, что ты за человек. Кого ты хочешь спасти? Кого осчастливить? Себя? Её? Которую? Эту или ту? На обеих смелости уже не хватает? Сам видишь, к чему это приводит! Говорю тебе в последний раз: эта ситуация вне морали.
КРИС. Не бывает ситуаций вне морали! И что я, по-твоему, должен сделать? Устранить её? Завтра явится такая же самая, правда? И так ежедневно? Зачем?
СНАУТ. Нет, сначала ты мне ответь. Улетишь с ней и через пару часов увидишь...
КРИС. Ну что? Что?
СНАУТ. Самую обыкновенную агонию. А ты что, действительно поверил в её бессмертие? Что тогда? Вернёшься за... резервной?
КРИС. Перестань!!
С этого момента сквозь разговор Криса и Снаута начинает просвечивать разговор Режиссёра и Продюсера.
ПРОДЮСЕР (насмешливо). А, это я должен перестать? Знаешь, на твоем месте я бы прекратил этот разговор. Говоришь, не бывает ситуаций вне морали? Если так... (Делает утрированный прощальный жест, подняв глаза вверх, словно следя за улетающей ракетой.) ...то подлец, да? А если улыбаешься, изображаешь радость и спокойствие, когда хочется выть и биться головой об стенку, тогда не подлец? А если здесь нельзя не быть подлецом? Что тогда? Будешь бросаться на Снаута, который во всём виноват, да? Ну, так ты вдобавок ещё и идиот, мой милый.
Р. Ты говоришь о себе. Я... люблю её...
П. Кого? Своё воспоминание?
Р. Нет. Её. Я сказал тебе, что она пыталась сделать. Так не поступил бы ни один... человек.
П. Сам признаёшь.
Р. Не лови меня на слове.
П. Хорошо. Итак, она тебя любит. А ты – хочешь её любить.
Р. Ошибаешься.
П. Слушай, мне очень жаль, но ты сам заговорил об этих интимных вещах. Она любит. Ты любишь. Она готова отдать жизнь. Ты готов отдать жизнь. Красиво, трогательно, благородно, полный джентльменский набор. Но всему этому здесь нет места. Нет!Понимаешь? Нет, ты не хочешь этого понять. Ты впутался в дела сил, над которыми мы не властны. В кольцевой процесс, в котором она лишь частица. Повторяющийся ритм. Если бы она... если бы тебя преследовало чудовище, готовое всё для тебя сделать, ты бы ни секунды не колебался устранить его. Так? А может, она именно поэтому и не выглядит чудовищем!..
Р. Оставь это, она... Нет. Не хочу об этом с тобой говорить.
П. Сам начал. Пойми, она только зеркало, в котором отражается кусочек твоего мозга. Если она прекрасна, то потому, что прекрасно твоё воспоминание. Ты дал рецепт. Кольцевой процесс, не забывай.
Р. Ну и чего же ты хочешь от меня? Чтобы я её устранил? Я уже спрашивал тебя: зачем? Ты не ответил.
П. Сейчас отвечу. Я не напрашивался на этот разговор. Не лез в твои дела. Ничего тебе не приказывал и не стал бы, даже если бы имел право. Ты сам пришел сюда и выложил мне всё, а знаешь зачем? Нет? Затем, чтобы свалить это с себя. Я знаю эту тяжесть, мой дорогой! Да-да, не прерывай меня. Я тебе ни в чём не мешаю, но ты хочешь, чтобы мешал, чтобы стоял у тебя на пути! Тогда бы ты имел бы дело с кем-то из крови и плоти, кому можно и голову разбить! А так... не можешь с этим справиться и поэтому споришь со мной... а по сути дела с самим собой! Скажи мне ещё, что страдание согнуло бы тебя, если бы она вдруг исчезла... нет, лучше уж ничего не говори.
«Прозрачность» верхнего слоя диалога исчезает.
КРИС. Ну, знаешь! Я пришел сообщить, что собираюсь покинуть с ней Станцию. Я хочу спасти Хари. Понятно? Это всё.
СНАУТ (пожимает плечами). Это не всё. Даже если бы она смогла покинуть Станцию живой, то на Землю может прилететь только человек, а человек – это его документы. Первый же контроль прекратит это путешествие. Станут выяснять, кто она, вас разлучат, и это сразу же выдаст её. Станция Солярис-IV – единственное место, где вы можете быть вместе... Ну, это неважно.
КРИС. Важно... То есть... если моя энцефалограмма будет послана вниз, в глубины этого необъятного чудовища... Энцефалограмма – ведь это полная запись всех мозговых процессов. Подсознательных тоже. А что, если я хочу...
СНАУТ. ...чтобы она исчезла, а?
КРИС. Разве иначе меня удивило бы так, что она пережила это ужасное покушение? Можно ли отвечать за собственное подсознание? Что за чёрт? Почему я должен соглашаться, чтобы именно мою...
СНАУТ. Пожалуйста, можешь отказаться. Я тебе уже сказал: ты свободен. Никто тебя не заставляет.
КРИС. Да, но если... твоя энцефалограмма... или Сарториуса...
СНАУТ. О да. Уж мы-то хотим одного, можешь мне поверить.
КРИС. И если она потом исчезнет, то это будет означать, что я хотел... Что я снова – снова! – убил её! И это потому, что, может быть, во мне есть намерения, мысли... страшные, преступные, а я ничего о них не знаю... Ведь я уже убил её один раз...
СНАУТ. Два раза.
КРИС. То есть что бы я ни выбрал... и у меня даже нет сил презирать себя...
СНАУТ. Тебе не за что презирать, себя или кого бы то ни было. Здесь нет места морали, запомни!
КРИС. Хорошо. Сейчас... (Обращает внимание, что рука Снаута – за дверцей шкафа, как будто кто-то держит его за руку.) Снаут... что ты?..
СНАУТ (тихо и очень спокойно). Выйди. Подожди снаружи.
Крис, пятясь, выходит в коридор.
ХАРИ (радостно). Видишь? Удалось, Крис... Я смогла! Может... может, всё будет лучше...
КРИС (не слушая). О, наверняка...
ХАРИ (тихо). Крис?.. (Ещё тише.) Крис, ты согласился... на этот... эксперимент?
КРИС. Что? Откуда ты знаешь?!
ХАРИ (виновато). Если не хочешь, не говори...
КРИС. Нет, почему же. Да, я согласился на этот эксперимент... Надо было бы назвать его не «Мысль», а «Отчаяние»....
Распахивается дверь.
СНАУТ (на пороге). Прошу, входи... те.
Хари и Крис входят.
КРИС (смотрит на шкаф, который теперь распахнут настежь). А... где?..
СНАУТ. Сюда. (Указывает на кресло, опутанное проводами.)
Крис послушно садится. Хари остаётся стоять, не сводя с него глаз.
Снаут водружает на голову Криса шлем с датчиками.
Вверху открывается дверь лаборатории, и появляется Сарториус в белом халате и чёрном защитном фартуке. Провода от кресла тянутся наверх к нему, так что Сарториус похож на кукловода, управляюшего марионетками. Снаут возится с аппаратурой.
САРТОРИУС (с пафосом). Доктор Кельвин! Прошу Вас сосредоточиться! Вы не должны думать о себе, обо мне, о каких-либо других лицах, дабы исключить все случайности и сконцентрироваться на нашем общем деле, ради которого мы здесь находимся. Пройденный человечеством путь; вызов, брошенный человеку Солярисом; наше стремление установить контакт; наша готовность к любым жертвам; подчинение личных чувств нашей миссии – вот темы, которые должны целиком заполнить ваше сознание! Если вы не будете уверены, что справились с задачей, прошу сообщить об этом, и коллега Снаут повторит запись. Времени у нас достаточно.
СНАУТ (усмехнувшись). Это уж точно. Начнём, Крис?
КРИС (закрывает глаза). Да.
Снаут кладёт пальцы на кнопки. Темнеет. Освещено только лицо Криса.
КРИС (не открывая глаз). На что люди надеются, чего они ждут от контакта? Не признаваясь самим себе в этом, они ожидают откровения, которое раскрыло бы перед ними суть самого человека.
Теперь этот эксперимент будет продолжен... в Океан снова вонзятся рентгеновские лучи, на этот раз несущие запись всего, что есть в моей голове... и если я хочу, чтобы она...
Могу ли я отвечать за свое подсознание? Если я не отвечаю, то кто же?
Mы отправились познавать иные миры, не познав до конца собственных тайников, тёмных закоулков...
Но ведь проник же, неведомо как, этот гигант в меня, муравья по сравнению с ним, и переворошил все, и отыскал самое сокровенное?
Кто я? Откуда я? Для чего я? Не знаю.
Светлеет.
Сарториус, как кукла, стоит в той же позе. Снаут возится с приборами, будто умышленно шлепая сваливающимися с ног сандалиями.
Океан за окном меняет цвет.
САРТОРИУС (голос еще более отталкивающий, чем обычно). Как вы полагаете, доктор Кельвин, получилось?
КРИС (открывает глаза). Да.
САРТОРИУС (подозрительно.) Вы уверены?
КРИС. Да.
ХАРИ (одними губами). Идём?..
Крис кивает, выпутывается из проводов, встаёт. Ни с кем не прощаясь, они выходят. Высокие окна коридора заполняют все оттенки красно-оранжевого цвета.
ХАРИ. Крис... а есть ещё такие планеты?
КРИС. Не знаю. Мы и с одной-то не понимаем, что делать. Мы, люди – трава Вселенной... мы думали, что в нашу обыкновенность можно уместить всё...
Пауза. Они смотрят в окно.
X
Р. и П. просматривают отснятый материал.
На экране:
Крис и Хари сидят за накрытым столом, не прикасаясь к еде.
Из лаборатории Сарториуса доносятся приглушённые звуки, словно там двигают что-то тяжёлое. Внезапно раздаётся крик – необыкновенно пронзительный, высокий и протяжный, мучительный. Понемногу голос затихает, и снова слышен звук передвигаемых тяжестей.
Неожиданно без стука вваливается Снаут. Он в строгом костюме. Нетрезв.
КРИС. Стучаться надо.
СНАУТ. А... а ты, я смотрю, бороду запускаешь? Неохота бриться, да?
Крис не отвечает.
СНАУТ. Смотри! Г-гибарян тоже первым делом бриться перестал...
КРИС. Иди-ка ты спать.
СНАУТ. Что? Дураков нет. Почему бы нам не потолковать? Ты ко мне п-приходил?.. п-приходил!... теперь моя очередь!.. Слушай, Крис, а, может, он хочет нас осчастливить? Он читает в наших мозгах, а ведь только два п-процента нервных п-процессов сознательны. Значит, он знает нас лучше, чем мы сами... Слышшь? Пчму, ну пчму ты не бреешься?.. Давай бухнём, а?
КРИС. Ты и так пьян...
П. наливает себе, пьёт, жестом предлагает Р., тот отрицательно мотает головой.
СНАУТ. Кто? Я? П-пьян?!. Ну да, пьян, ну и что? Что, человек не имеет п-права выпить? Ты веришь в миссию человчсства, а, Крис? Гибарян рассказывал о тебе... до того, как... отпустил бороду... Ты точно такой, как он говорил... Только в лабораторию не суйся, потеряешь ещё каплю веры... там творит Сарториус... наш Фауст, он, видишь ли, ищет средство от бессмертия... последний рыцарь святого Контакта, только такой и мог среди нас... его прежний замысел тоже был нехилый – продолжительная агония... ништяк, а?.. нет, ну как ты можешь не бухать, Крис?! (Переводит взгляд на Хари и декламирует.) О Афродита белая, океаном рождённая... (Хохочет.) Почти точно, а, Крис? Или лучше вот это: не хорошо быть человеку одному, создадим ему товарища!.. и сказал человек: вот, это плоть от плоти моей...
КРИС (вскакивает). Закрой пасть, скотина! Пошёл отсюда!!
СНАУТ. Выгоняешь меня, да? Ты тоже? Как Гибарян – запускаешь бороду и выгоняешь меня? Уже не хочешь, чтоб я тебе помог, как один настоящий звёздный товарищ другому?.. Крис, а давай откроем люки и покричим ему, вниз... может, услышит? Но как его вправду звать? Подумай, мы назвали все звёзды и планеты... а если у них были свои имена?.. Нет, точно, давай! Будем кричать о том, что он с нами сотворил, и он охренеет, когда врубится!.. и окружит нас своими окровавленными ангелочками, и его мука будет нашей мукой... Чего, не смешно, да? Я ж шучу!! Может, будь у нас побольше юмора, не дошло бы до этого... Кто это сделал, скажи? Кто это сделал с нами? Гибарян? Эйнштейн? Платон? А ведь все они были... убийцы!.. Наш путь!.. наша затраханная миссия!.. мы дошли!!. и вот!.. посмотри на нас, блин!.. Не был бы я пьян, не трындел бы так... но должен же кто-то... а ты сидишь тут, как дитя на бойне, щетиной оброс...
П. Видеть это не могу... (Пьёт.)
Р. Ах, так... (Прокручивает немного назад.)
СНАУТ. ...мы дошли!!. и вот!.. посмотри на нас, блин!.. Не был бы я пьян, не трындел бы так... но должен же кто-то... а ты сидишь тут, как дитя на бойне, щетиной оброс... (Поворачивается и выходит, на пороге схватившись за дверь, чтобы не упасть; заплетая ногу за ногу, бредёт по коридору).
КРИС. Хари... мы поселимся на Земле где-нибудь в небольшом городке... посадим сад... с живой изгородью и...
ХАРИ. Ты сам веришь в это хоть секунду? (Встаёт.) Подожди! (Выскальзывает в коридор, оставив дверь открытой, догоняет Снаута, что-то говорит ему; возвращается.)
КРИС. Что?
ХАРИ. Мне показалось... что он сейчас упадет...
КРИС. Ты жалеешь его?
ХАРИ. Его... и всех... нас...
КРИС. Когда мы вернёмся на Землю...
ХАРИ. Не надо об этом, Крис. Ты ведь знаешь...
КРИС. Что?
ХАРИ. Ничего... Дай мне сок, пожалуйста.
Крис подаёт ей стакан. Хари отпивает полстакана и отдаёт ему.
КРИС. Мне не хочется пить.
ХАРИ. Пожалуйста! За мое здоровье!
КРИС (допивает сок). Какой-то он солёный... Если ты не хочешь о Земле, то о чём?
ХАРИ. Скажи... ты женился бы, если бы меня не было?
КРИС. Нет, конечно.
ХАРИ. Никогда?
КРИС. Никогда.
ХАРИ. Почему?
КРИС. Я двенадцать лет был один и не женился. Не будем об этом, ладно?
ХАРИ. Нет, будем, обязательно будем. А если бы я тебя попросила?
КРИС. Чтобы я женился? Перестань, Хари. Мне никто не нужен, кроме тебя.
ХАРИ (с силой обнимает его). Скажи это по-другому!
КРИС. Я люблю тебя.
Хари, уткнувшись ему в грудь, плачет.
КРИС. Хари, ты?.. что с тобой?..
ХАРИ. Ничего... (Всё тише.) Ничего... Ничего...
Крис засыпает, уронив голову на стол.
Хари выходит, оставив дверь открытой.
Темнеет.
Экран гаснет.
Р. Не то.
П. Как раз то!..
XI
Крис просыпается. Протягивает руку в поисках Хари, ещё толком не открыв глаз. Рука натыкается на пустоту.
КРИС. Хари... Хари?.. Хари!!!
Хари нет нигде.
За окном красно-жёлтый Океан.
Крис отчаянно кричит. Выбегает в коридор, колотит кулаками в двери, в стены.
Появляется Снаут, волоком тащит его к себе. Усаживает в кресло.
КРИС. Где... где она?
СНАУТ. Её нет.
КРИС. Но... но... Хари...
СНАУТ (медленно, выразительно). Хари – больше – нет.
КРИС (шепчет). Она вернётся... не понимаю, как я мог... бояться... её возвращения... она вернётся...
СНАУТ (накапывает в мензурку жидкость, подаёт Крису). Выпей это.
КРИС (берёт и внезапно выплёскивает содержимое Снауту в лицо, вскакивает и нависает над ним). Это ты?!
СНАУТ (отряхиваясь). О чём ты?
КРИС. Не притворяйся, знаешь, о чём я! Она вышла к тебе в коридор тогда. И ты велел ей дать мне снотворное, так?.. Что ты с ней сделал? Отвечай!!!
Снаут достаёт из кармана магнитофон Гибаряна, включает.
Мерцающий экран.
ГОЛОС ХАРИ. ...Любимый, я сама попросила его об этом. Ужасно, что пришлось тебя обмануть, но другого выхода нет. Прошу тебя, не делай себе ничего плохого – ради меня. Ты был очень хороший!..
КРИС (шёпотом). Как? Как?
СНАУТ. Потом, Крис. Успокойся.
КРИС. Я. Спокоен. Говори. Как?
СНАУТ. Аннигилятор. Сарториус смонтировал его. Действует в небольшом радиусе...
КРИС. Что с ней?..
СНАУТ. Исчезла. Вспышка и порыв ветра. Ничего больше.
КРИС. В небольшом радиусе, говоришь?
СНАУТ. Да. В небольшом.
КРИС (закрывает глаза). Боже... она... вернётся, вернётся ведь... правда?..
СНАУТ. Нет.
КРИС. Как это нет?
СНАУТ. Нет, Крис. После твоей энцефалограммы уже не возвращаются.
КРИС. Не возвращаются?
СНАУТ. Нет.
КРИС (тихо). Ты убил её.
СНАУТ. Да. Мы убили её.
КРИС (голос балансирует на грани дикого вопля). А если я теперь... этим же аннигилятором... вас... обоих?! А потом – его?! (Указывает в окно на Океан.) Думаешь, что-нибудь устоит? Ничего! Ничего!! Ничего!!!
СНАУТ. Нас аннигилятор не возьмёт. Он только для существ F. Но дело даже не в этом. Ты хочешь его уничтожить? Зачем?
КРИС. Уйди. Оставь меня!
СНАУТ. Не уйду.
КРИС. Снаут... уйди!
Снаут отрицательно мотает головой.
КРИС. Чего ты хочешь? Чего ещё ты хочешь от меня?!
СНАУТ. Сядь.
КРИС. Оставь меня в покое!
СНАУТ. Послушай. Есть две стороны вопроса. Первая – факты. Вторая – наши выводы.
КРИС. Обязательно сейчас об этом?
СНАУТ. Да, обязательно. Сейчас.
КРИС. Не хочу! Понятно? Меня это больше не касается.
СНАУТ. Мы должны установить точно...
КРИС (хватает его за грудки). Не перестанешь?
СНАУТ. Можешь меня бить, но я всё равно не замолчу.
Крис отталкивает его.
СНАУТ. Понимаешь, я почти уверен: Сарториус постарается скрыть некоторые факты.
КРИС. А ты нет?
СНАУТ. Нет. Теперь это касается не только нас. Океан узнал о нас многое...
КРИС. Ну? Что ж ты остановился? Он проделал на нас серию... экспериментов... опираясь на то, что выкрал из нашей памяти, не считаясь ни с чем...
СНАУТ. Это уже не факты и даже не выводы, Крис. Это гипотезы. В каком-то смысле он именно считался с тем, чего хотела некая замкнутая, скрытая часть нас. Это могли быть дары…
КРИС (истерически хохочет). Дары!! Великие небеса!! Дары!..
СНАУТ. Прекрати! (Хватает его за руку.)
КРИС (вырывает руку и замахивается, но, овладев собой, отворачивается; глухо). Постараюсь не устраивать истерик.
СНАУТ. Итак?
КРИС. Говори ты. Я сейчас не могу. Она сказала что-нибудь, прежде чем?..
СНАУТ. Нет. Ничего. Я считаю, что у нас появился шанс.
КРИС. Какой шанс? А-а... Контакт? Снова?! Вам всё ещё мало?! Нет уж. Без меня.
СНАУТ. Почему? Крис, ты, и даже больше, чем раньше, относишься к нему, как к человеку. Ненавидишь его.
КРИС. А ты – нет?
СНАУТ. Нет. Теперь нет. Я что-то понял. Крис, он же слепой...
КРИС. Слепой?!
СНАУТ. Ну, то есть... он видит нас... не глазами! Лица, фигуры, которые позволяют нам узнавать друг друга... для него это как прозрачное стекло. Он проникал внутрь наших мозгов.
КРИС. Ну и что? Что ты хочешь доказать? Если он мог оживить человека, которого нет вне моей памяти... сделать это так, что её глаза, жесты, её голос... голос...
СНАУТ. Говори! Говори дальше, слышишь!
КРИС. Говорю... да... голос... из этого следует, что он может читать в нас, как в книге. Понимаешь, что я хочу сказать?
СНАУТ. Да. Что, если бы хотел, мог бы понять нас.
КРИС. Конечно. Разве это не очевидно?
СНАУТ. Нет. Вовсе нет. Ведь он взял только формулу... рецепт, который состоит не из слов... то, что было в нас глубже всего отпечатано, надёжней всего заперто, понимаешь? Но он совсем не обязан был знать, что это для нас, какой имеет смысл...
КРИС. Да? Да, может быть... И, значит, он совсем не хотел… И только случайно...
СНАУТ. Крис!
КРИС. Знаешь, «Хари» можно перевести с греческого как «любимая, радость, прелесть, милость, благодарность»...
СНАУТ. И что?
КРИС. Но ведь это значит... что я говорил ей: доброе утро, Любимая! Как ты хороша сегодня, Прелесть! Я соскучился по тебе, Благодарность!.. И когда я так бездарно и подло уходил от неё, я бросил ей в лицо: не хочу тебя, Радость!.. И когда я предательски запихнул её в ракету, я как бы крикнул: убирайся, Милость!.. И когда я согласился...
СНАУТ. Крис!!
КРИС. Да-да. Уже всё в порядке. Ты добрый. Он тоже добрый. Вообще все добрые. Но зачем? Зачем ты это сделал? Что ты ей сказал?
СНАУТ. Правду.
КРИС. Какую правду?
СНАУТ. Ты же знаешь... мы говорили с тобой об этом... Скажи лучше: ты действительно не хочешь остаться на Станции?..
КРИС. Что? А ты что, хочешь, что ли?!
СНАУТ. Да, я хочу остаться. Да.
Пауза.
КРИС. Остаться? Cреди предметов, до которых мы оба дотрагивались, помнящих ещё наше дыхание? Во имя чего? Надежды? На что? На её возвращение? Как я могу?... И снова видеть эти сны... как висишь во тьме... и что-то неторопливо исследует тебя, проникает, дробит… до полной пустоты... этот страх!..
СНАУТ. Думаешь, я не знаю? А когда ты в пространстве... с иными оптическими свойствами, так что все предметы становятся чёткими, неестественно чёткими – и просыпаешься с ощущением, что явью был как раз сон, а то, что наяву – это какие-то тени!..
КРИС. Ты... тоже?..
СНАУТ. А ты как думал? Что твой опыт уникален?
Пауза.
КРИС. Снаут... ты... веришь в Бога?
СНАУТ. Что? В какого бога?!
КРИС. Вот именно, в какого? Понимаешь... между веруюшим и неверующим... разница кажущаяся... Ну да, для первого – как бы свет в конце туннеля, для второго – чёрная дыра... но... по сути... отсутствие Бога – тоже Бог, понимаешь?
СНАУТ. Ничего не понимаю!
КРИС (не слушая). Ты не знаешь, была ли когда-нибудь вера в... несовершенного Бога?
СНАУТ. Как это?! (Пауза.) То есть вообще-то... в каком-то смысле боги всех религий несовершенны... Бог Ветхого Завета ревнив к другим богам... греческие боги легкомысленны... германские свирепы...
КРИС. Нет, я не о том... Если бы был Бог, изначально несовершенный... ограниченный в своём всеведении и всемогуществе... ошибочно предвидящий будущее своих творений. Он желает всегда больше, чем может, и не сразу это осознаёт... жаждет освободиться от материи, но...
СНАУТ. А! То есть он поднимается на всё более высокие уровни могущества – к осознанию собственного бессилия, так? Он влез в божественность, из которой нет выхода, и, поняв это, предался отчаянию? То есть ты говоришь о человеке?
КРИС. Да нет же! При чём тут человек? Бог – это... это существо без множественного числа, понимаешь?
СНАУТ. А-а, и как же я сразу... (Кивает на окно.)
КРИС. Нет. Он тоже нет. Он упустил шанс стать Богом, замкнувшись в себе. Он скорее отшельник космоса, а не Бог. Он повторяется, а Тот, о котором я говорю, никогда бы... Тот, о ком я говорю, где-то далеко в космосе только-только осваивает свои возможности... новорожденный Бог...
Пауза.
СНАУТ. А может, всё-таки именно Солярис – колыбель твоего божественного младенца, а? Может, его наивность ещё превышает его разум, и всё, что мы о нём узнали – просто перечень его младенческих рефлексов... его осторожной, но не пугливой любознательности...
КРИС. И мы были его игрушками? Да, это сразу объясняет невозможность контакта, отсутствие ответов... это ещё совсем маленький Ребёнок... невероятно одинокий... и Он... ломает свои игрушки... одну за другой... это так естественно... но – зачем Он их ломает? Понимает ли Он сам это? И можно ли задавать Ему вопросы? Может быть, то, что Он есть... само по себе ответ... и другого не будет?
Пауза.
СНАУТ (не отрывая глаз от Океана). Сам придумал эту концепцию несовершенного бога?
КРИС (тоже смотрит в окно). По-моему, это единственный Бог, в которого я мог бы поверить. Его мука ничего не искупает, никого не спасает, ничему не служит. Она –просто есть... (Пауза.) Да, ты прав. Он – видит нас не глазами, и я... прощаю Ему всё... я... благодарен Ему. Кажется, я верю, что не прошло ещё время чудес...
СНАУТ. Ужасных чудес.
КРИС. Да.
Пауза.
СНАУТ (достаёт из кармана книгу, открывает её, читает). “И Иалдаваоф сказал Неброэлю и Сакласу, пребывающим у него: "Пойдём, сотворим человека по образу Бога и по подобию нашему, чтобы его образ стал для нас светом"...”.
КРИС. Что это?
СНАУТ. "Малый Апокриф"...
XII
Демонстрация фильма.
Триумф.
Р. и П., в смокингах, вдребезги пьяные, совершенно несчастные, сидят в каком-то грязном закутке за экраном и молча пьют, не закусывая.
КОНЕЦ
следующая Rafael LEVCHIN. CINEMA, CINEMA...
оглавление
предыдущая Daniel KLUGER. ТВОРЕНИЕ ПОЗНАЕТ ТВОРЦА,
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney