ART-ZINE REFLECT


REFLECT... КУАДУСЕШЩТ # 23 ::: ОГЛАВЛЕНИЕ


ПОД СЕНЬЮ МОЛОЧНОГО ЛЕСА



aвтор визуальной работы - Elvina Zeltsman



Перевод Марины Берсон с сокращениями

(Безмолвиe)
Первый голос (очень тихо).
Приступаю с самого начала:
Весной в маленьком городе безлунная и беззвёздная, чёрная библейская ночь: замерли булыжные мостовые и царственные заячьи леса, сгорбившись, незаметно спускаются к темному притихшему морю, с качанием рыболовных лодок, чёрному, как воронье крыло и, как плоды дикой сливы. Ослепшие дома похожи на кротов (однако кроты прекрасно ориентируются ночью в сопящих и бархатистых лощинах). Дома напоминают слепого капитана Котса, свернувшегося калачиком поблизости от насосной станции, городских часов, магазина похоронных принадлежностей и Благотворительного фонда, облаченного во вдовий траур. Уснули все жители этого убаюканного и онемевшего города.
Тихо! Спят дети, фермеры, рыбаки, лавочники и пенсионеры, сапожник, школьный учитель, почтальон и сборщик налогов, владелец похоронного бюро и проститутка, алкоголик, портной, проповедник, полицейский, морщинистые старухи с ногами, как паутинки, и опрятные жёны. Тихо дремлют юные девы, грезят о приданом и обручальных кольцах, и о том, как подружки невест в облаке светлячков слетаются к алтарю под органную музыку Молочного Леса. А мальчишкам снится, что они коварные и отчаянные полуночные ковбои, – и море, где развивается чёрный пиратский флаг. Как антрацитовые изваяния, на полях застыли лошади, в хлевах спят коровы, на деревенских дворах – собаки, кошки сладко дремлют на покатых крышах или легко перелетают с кровли на кровлю – изворотливые и полосатые.
И вы можете услышать, как падают капельки росы, и то, как дышит безмолвный город.
Только у вас открыты глаза, чтобы увидеть чёрный город, неторопливо и надёжно укутанный в сон.
Только вам дано услышать, как падают невидимые звёзды, и чёрную бездну, за мгновение перед рассветом, взволнованного и барахтающегося моря, где качаются на волнах:
«Аретуза», «Керлью», «Скайларк», «Занзибар», «Райннон», «Ровер», «Корморант» и «Стар ов Уэльс».
Послушайте эту ночь, что движется по улицам вместе с просоленным и неспешным ветром, распевающим псалмы на Коронейшн-стрит и Кокл-роу, – эту траву, что вырастает на Ллареггаб Хилл, росу, звездопад, и то, как спят в Молочном Лесу птицы.
Прислушайтесь к этой ночи, исполняющей церковные гимны, в прохладной и приземистой часовне, – в капоре и с брошью, облачённой в чёрный шелк, в бабочке и с высоким накрахмаленным воротничком, в ботинках, завязанных бантиком, – к этой ночи, затаившейся, точно козы, что украдкой общипывают мяту, – к этой ночи, похожей на всхрапнувшее "Аллилуйя", к этой ночи под мухой, тихой, как домино, – к ночи, словно мышь в перчатках, на чердаке Оки Молочника, – к ночи, разлетающейся, как чёрная мука, в пекарне Дая Булкинса. Наступающая ночь тихо семенит по Донки-стрит, с морскими водорослями на копытах, по закрученной булыжной мостовой, мимо папоротника в цветочном горшке за оконными занавесками, текста Евангелия, безделушки, фисгармонии, чистейших шкафчиков для посуды, акварельной картинки, фарфоровой собачки и розовой жестяной коробочки для чая. Эта ночь вышагивает, как ослик, среди уютных детских комнат.
Посмотрите. Эта ночь беззвучно и царственно огибает вишнёвые деревья на Коронейшн-стрит, просачивается сквозь кладбищенскую часовню вместе с ветрами, закутанная в плащ и в перчатках, она стряхивает росу и скатывается кубарем к бару «Сейлорс Армс».
Время проходит. Прислушайтесь, как проходит время.
А теперь подойдите поближе.
Только вы можете услышать спящие на улицах дома, погруженные в медленное засаливание, и молчаливую тьму, забинтовавшую ночь. Только вы сможете разглядеть комбинации и нижние юбочки на стульях в ослепших спальнях, тазы и кувшины, стаканчики с зубными щетками, библейскую заповедь «Не укради», написанную на стене, и старые пожелтевшие фотографии. Лишь вы сможете рассматривать чужие сны: путешествия и страны, и лабиринты, и краски, и кошмары, и радуги, и музыку, и желанья, полёты и паденья, и отчаянье, и бесконечные моря грёз.
Где бы вы ни очутились, вы услышите их сны.
Капитан Котс, слепой морской волк в отставке, спит на койке в своей облепленной ракушками и бутылкообразной шхуне, и ему грезятся…
Невиданные моря, никогда не затоплявшие палубы «С.С.Кидуэлли», раздувающиеся поверх простыней скользкой медузой и затягивающие вниз, в солёную бездонную темноту морского дьявола, где хищная рыба обглодает его до костей, и давнишний утопленник прижмется к нему.

Первый утопленник
Помнишь меня, капитан?
Капитан Котс
Ты танцующий Уильямс!
Первый утопленник
Я распрощался со своей чечёткой в Нантуке.
Второй утопленник
Ты видишь меня, капитан? Как говорит белая кость? Я Том-Фред, погонщик ослов… Когда-то мы делили одну девчонку… Ее звали миссис Проберт…
Женский голос
Рози Проберт, Дак-Лейн тридцать три. Поднимайтесь наверх, мальчики, я мертва.
Третий утопленник
Поддержите меня, капитан. Я Джон Джарвис, отправимся к дурному концу, с наслажденьем…
Четвёртый утопленник
Альфред Померой Джонс, родился в Мамблс, скандалист, пел, как коноплянка, коронован бутылкой, весь в татуировках русалок, изнывал от жажды, точно перечница, и умер от водянки…
Первый утопленник
Череп поблизости от твоего уха…
Кудрявый Беван
Передай моей тёте, что это я заложил золотые часы…
Капитан Котс
Передам, Кудрявый.
Второй утопленник
Передай жене мое «нет»…
Третий утопленник
Я никогда не делал то, что она просила, никогда…
Четвёртый утопленник
Да и они.
Пятый утопленник
Кто же сейчас приносит кокосы, шали и попугаев для моей Гвен?
Первый утопленник
Как там наверху?
Второй утопленник
Есть ли пиво?
Третий утопленник
Поэтические сердца и малиновки?
Четвёртый утопленник
Концертины?
Пятый утопленник
Поминальный звон?
Первый утопленник
Тумаки и синяки?
Второй утопленник
Воробьи и маргаритки?
Третий утопленник
Мелкая рыбёшка в банке из-под варенья?
Четвёртый утопленник
Пахта и гончие собаки?
Пятый утопленник
Колыбельные?
Первый утопленник
Бельё на веревке?
Второй утопленник
И старые девы под надежным кровом?
Третий утопленник
Как там теноры в Доулесе?
Четвёртый утопленник
Кто доит коров в Маэсгвине?
Пятый утопленник
Когда она смеётся, видны ли ямочки у неё на щеках?
Первый утопленник
Как пахнет кудрявая петрушка?
Капитан Котс
О, мои возлюбленные мертвецы!

Где бы ни оказался прохожий, он услышит, как на Кокл-Роу весенней безлунной ночью мисс Прайс, владелица кондитерской, мечтает о возлюбленном, высоком, как башня с городскими часами, – с Самсоновой золотой гривой, широкими бёдрами, обжигающим и громоподобным голосом, с грудью морской уточки, что молотит своими лопастями по волнам, с глазами, точно паяльные лампы, высверливающими пространство в пределах её одинокого любящего тела, горячего, как грелка.

Мистер Эдвардс
Моя звёздочка, Прайс!
Мисс Прайс
Мистер Мог Эдвардс!
Мистер Эдвардс
Я владелец мануфактуры, обезумевший от любви. Я люблю тебя больше, чем всю фланель и коленкор, вышивку для покрывал, материю для занавесок, полотно и шерсть, индийский шелк, кретон, креп, муслин, поплин, материю для чехлов и саржу на Всемирной выставке тканей. Я пришел, чтобы увести тебя в свой магазин на холме. Выбрось ночные носки и шерстяной жакет – я согрею простыни, как электроплитка, и улягусь рядом с тобой, похожий на воскресное жаркое.
Мисс Прайс
Я сплету для тебя бумажник из голубых незабудок, чтобы деньгам там было удобно. И зажгу в твоем сердце такой огонь, что ты сбросишь с себя одежду, когда магазин закроется…
Мистер Эдвардс
Майфэнуи, Майфэнуи, до того, как мыши прогрызут ящик комода с твоим приданым, ты ответишь …
Мисс Прайс
Да, Мог, да, Мог, да, да…
Мистер Эдвардс
И все городские колокола из валунной глины зазвонят в честь нашей свадьбы.
(Звон монет в кассах и перезвон церковных колоколов)

А сейчас: окунитесь в темноту, ступите на дрейфующую, как тёмное море, улицу в ночных сумерках, что разливается вверх и вниз, вперед и назад. Затем, поднимитесь на душный чердак сапожной лавки свирепого Джека Блэка. Где он в ночной рубашке, стянутой у лодыжек, видит во сне, как гонит развратные парочки вниз по зелёной траве и зарослям крыжовника к огромной деревянной кровати; сечёт ремнем пьяниц, что в слюнях и опилках, и вышибает из своих ночных кошмаров голых нахальных девиц, явившихся из дешевого хмеля…
Джек Блэк (громко)
Ой-ёй-ёй!
Ой-ёй-ёй!

Появляется Эванс Погибель, гробовщик.
Эванс Погибель
Громко смеётся во сне высоким голосом и загибает пальцы ног, когда видит, пробудившись пятьдесят лет назад, как на гусином поле за уснувшим домом лежит глубокий снег… и он выбегает на это поле, где его мать лепит уэльские пирожки среди снега, и загребает пригоршню снежных хлопьев вместе с ягодами смородины и опять забирается в постель, чтобы в тепле, под белыми простынями, проглотить холодное и сладкое лакомство, пока она кружится на заснеженной кухне, причитая по поводу пропавшей смородины.
И в крошечном коттедже с мутными окошками, поблизости от дома гробовщика, отдыхает в одиночестве, издавая храп семнадцатилетнего,
«надгробная плита» мистера Уальдо – охотника за зайцами, парикмахера, травника, ветеринара; его пухлые розовые руки ладонями вверх лежат на лоскутном одеяле, начищенные чёрные ботинки застыли в тазу, шляпа висит на гвозде над кроватью, молоко и кусок хлебного пудинга – под подушкой; и под звуки стекающих в темноте капель он видит сон…

Мать
Маленький поросёнок пошёл на базар,
Маленький поросёнок остался дома,
У маленького поросёнка на ужин жаркое,
У маленького поросёнка нет ничего,
Маленький поросёнок уходит…
Мальчик (горько плачет).
Мать
Все дороги ведут домой…
Жена (пронзительно кричит)
Уальдо! Уаль-до!
Мистер Уальдо
Да, Блодвен, любимая?
Жена
Ох, что скажут соседи, что соседи…
Первая соседка
Бедная миссис Уальдо…
Вторая соседка
С чем же ей приходится мириться…
Первая соседка
Никогда не женитесь…
Вторая соседка
Если бы она это не сделала…
Первая соседка
Как и её мать.
Вторая соседка
Вот муженек для вас…
Первая соседка
Ужасный, весь в отца…
Вторая соседка
И знаете, где он напоследок оказался…
Первая соседка
В сумасшедшем доме…
Вторая соседка
Плакал по мамочке.
Первая соседка
Каждую субботу…
Вторая соседка
У него нет ноги…
Первая соседка
С этой миссис Бетти Моррис…
Первая соседка
Наверху в каменоломне…
Вторая соседка
Прямо на глазах у её ребенка…
Первая соседка
Это в его стиле.
Вторая соседка
Ох, из-за этого моё сердце обливается кровью.
Первая соседка
Ради выпивки он готов на всё.
Вторая соседка
Он продал пианолу.
Первая соседка
И её швейную машинку.
Вторая соседка
Он нищий.
Первая соседка
Разговаривает с фонарным столбом.
Вторая соседка
Сквернословит…
Первая соседка
Распевает песни в уборной.
Вторая соседка
Несчастная миссис Уальдо.
Жена (печально)
Ох, Уальдо, Уальдо!
Мистер Уальдо
Тише, любовь моя, тише. Я теперь вдовец Уальдо.
Мать (пронзительный вопль)
Уальдо, Уаль-до!
Ох, что скажут соседи, что соседи…
Третья соседка
Чёрный как трубочист.
Четвёртая соседка
Трезвонит во все двери.
Третья соседка
Разбивает окна.
Четвёртая соседка
Лепит из песка куличики.
Третья соседка
Ворует смородину.
Четвёртая соседка
Пишет мелом всякие мерзости.
Третья соседка
Его видели в кустах.
Четвёртая соседка
Попрошайничает.
Третья соседка
Отправьте его спать без ужина.
Четвёртая соседка
Дайте ему слабительного и заприте в темноте.
Третья соседка
В исправительную колонию его!
Все вместе
Врежьте ему тапочкой по заднице!
Мать девочки (громкий вопль)
Уальдо, Уаль-до! Что ты делаешь с нашей Матти?
Маленький мальчик
Поцелуй меня, Матти Ричардс!
Маленькая девочка
Тогда дай пенни.
Мистер Уальдо
У меня только полпенни.
Первая женщина
Поцелуй стоит пенни.
Священник
Возьмешь ли ты эту женщину, Матти Ричардс…
Вторая женщина
Дульчи Протеро,
Третья женщина
Эффи Беван,
Четвёртая женщина
Лил Глюпот,
Пятая женщина
Миссис Флашер,
Жена
Блодвен Боуен.
Священник
Для вас жена мегера то, что надо.
Маленький мальчик (громко плачет)
Нет, нет, нет!..

Сейчас, в своей благочестивой и белой как айсберг, кринолиновой ночной рубашке, под целомудренными северными простынями, в элегантной и не поддающейся пыли спальне опрятного и милого пансиона «Бей Вью» в привилегированной части города, миссис Огмор-Притчард, дважды вдова: по мистеру Огмору, бывшему торговцу линолеумом, и мистеру Притчарду, несостоявшемуся букмекеру, который свихнулся на почве мытья полов, подметания, отскабливания щеткой (был без ума от гула пылесоса и лака для полировки мебели), но по иронии судьбы случайно проглотил дезинфицирующее средство. Вдова беспокойно ворочается и в своем выполосканном сне грезит наяву, слегка толкая локтем в бок покойного мистера Огмора и покойного мистера Притчарда, призраков, обитающих на другом краю постели.

Миссис Огмор-Притчард
Мистер Огмор!
Мистер Притчард!
Вам пора вдыхать бальзам.
Мистер Огмор
О, миссис Огмор!
Мистер Притчард
О, миссис Притчард!
Миссис Огмор-Притчард
Скоро вставать. По очереди расскажите о ваших обязанностях.
Мистер Огмор
Я должен убрать пижаму в комод, пижама помечена.
Мистер Притчард
Я должен принять прохладную ванну, которая на меня благотворно влияет.
Мистер Огмор
Мне надо надеть фланелевый бандаж, чтобы защититься от радикулита.
Мистер Притчард
Я должен одеться за ширмой и повязать фартук.
Мистер Огмор
Мне необходимо высморкаться.
Миссис Огмор-Притчард
…в саду, если захотите
Мистер Огмор
На клочке папиросной бумаги, которую я потом сожгу…
Мистер Притчард
Я должен принять свою соль, это мой натуральный друг.
Мистер Огмор
Мне следует вскипятить воду, чтобы убить микробы.
Мистер Притчард
Я должен приготовить свой травяной чай без танина.
Мистер Огмор
…и съесть печенье из растительного угля, оно мне на пользу.
Мистер Притчард
Мне позволено выкурить трубочку астматической смеси.
Миссис Огмор-Притчард
…в сарае для дров, если угодно.
Мистер Притчард
…и вытереть пыль в гостиной, и побрызгать водой на канарейку.
Мистер Огмор
Я должен надеть резиновые перчатки и отыскивать блох у пекинеса.
Мистер Притчард
Я должен протереть жалюзи и поднять их.
Миссис Огмор-Притчард
И перед тем, как вы впустите солнце, позаботьтесь о том, чтобы оно вытерло свои туфли...

В доме мясника Бейнона, его дочь, Госсаме Бейнон, школьная учительница, погружена в глубокий сон: ей видится, что она на бойне скота, состоящей из трёх комнат, за ситцевыми занавесками нежно перебирает дрожащий холмик цыплячьего оперенья, и, не удивляйтесь, – находит крошечного и проворного мужичка с пушистым хвостом в ящике для бумаг.

Орган Морган
На помощь! –

кричит во сне органист Орган Морган.

…на Коронейшн-стрит – смятение и музыка! Все супруги гогочут, как дикие гуси, а дети поют оперными голосами. P.С. Атилла Рис достал свой маршальский жезл и выводит каденции при помощи насоса; коровы из Санди Медеу ревут, как северные олени; и на крыше Гендел Виллы можно увидеть, как женщины из Благотворительного фонда в спортивных костюмах отбивают чечетку под луной.

Госсаме Бейнон
Наконец-то, моя любовь,

– вздыхает Госсаме Бейнон.
И пушистый рыжий хвост виляет изо всех сил...

У моря, на окраине города, мистер и миссис Флойд, точно моллюски, спят тихо, как мёртвые, прижавшись друг к другу сморщенными боками; просоленные и коричневые, словно два старых лосося в консервной банке.
А высоко над ними, на ферме Солт Лейк, мистер Юта Уоткинс всю ночь напролёт считает овец. И у его жены овечья улыбка, точно такая, как у овец, когда они перепрыгивают через изгородь на холме и блеют, сбиваясь в стаю.

Юта Уоткинс (зевая).
Тридцать четыре, тридцать пять, тридцать шесть, сорок восемь, восемьдесят девять…
Миссис Юта Уоткинс
Соскользнула петля,
Первая, вторая,
Надо их поправить…

Миссис Юта Уоткинс блеет.

Оки Молочнику, утонувшему в своем сне на Кокл-стрит, видится, что он выливает
молоко из бидонов в реку.

Оки Молочник (шепчет).
…независимо от расходов...

– и рыдает как на похоронах.

Черри Оуен, соседняя дверь, подносит высокую пивную кружку к губам, но из неё ничего не проливается. Он встряхивает её – кружка превращается в рыбу. И он проглатывает эту рыбу.

Атилла Рис
Неуклюже поднимется с кровати – глухая тьма, однако он сигналит кораблям, как морская сирена, и извлекает из-под кровати свою каску, но в глубине, где-то на задворках сна, застенчивый голос нашептывает…
Шёпот
Утром ты об этом пожалеешь.
Атилла Рис
И он снова грузно укладывается в кровать. Его каска лязгает в темноте.

Волей Неволей, почтальон, спящий на верхнем конце улицы, каждую ночь во сне проходит по четырнадцать миль, чтобы разнести почту, и, представляя перед собой дверь, колотит по ней изо всех сил, но его удары обрушиваются на несчастную миссис Волей Неволей…

Миссис Волей Неволей
Учитель, пожалуйста, не шлепайте меня!

– хнычет жена у него под боком, но каждую ночь своей замужней жизни она опаздывает в школу.

Синбад Мореход в комнате над баром «Сейлорс Армс» сжимает в объятьях свою подушку, которую, по секрету, зовут Госсаме Бейнон.
А монгол настигает Лили Смоллз в прачечной.

Лили Смоллз
Ах ты, старый монгол!..

Старшая дочь миссис Роуз, Мей, отшелушивает свою бело-розовую кожу у очага, в башне, в пещере, под водопадом, в лесу; и ожидает там, очищенная, как луковица, мистера Райта, чтобы перенестись сквозь сверкающую лощину с брызгами на листьях, как бриллиантовая форель.

Мей Роуз Коттедж (очень тихо, растягивая слова)
Называй меня Долорес, как в сказках...

Одна-одинешенька до гробовой доски, Бесси Бигхед, помощница по хозяйству, появившаяся на свет в работном доме и пропахшая хлевом, на чердаке фермы «Солт Лейк» с соломенного кресла издает грубый и низкий храп, и во сне собирает на Санди-Медоу букет маргариток, чтобы положить на могилу Гомера Оуэна. Который когда-то совсем неожиданно поцеловал ее в свинарнике, но больше никогда к ней и не прикоснулся, хотя она все время этого ждала.

И безжалостные ревизоры слетаются в ночные сны жены мясника, чтобы преследовать мистера Бейнона за надувательство…

Мясник Бейнон
…совиное мясо, собачьи глазки, отбивная из человечины...

Мистер Бейнон, в залитом кровью фартуке несется, стуча каблуками, вниз по Коронейшн-стрит, с чьим-то пальцем во рту. С невинным выражением лица, пребывая в коварном сне, он дурачит собственные сновиденья и…

Мясник Бейнон
…взгромоздившись на спину борова, он ведет охоту, расстреливая перепуганные гусиные потроха.

Орган Морган (высоким приятным голосом)
Помогите!

Госсаме Бейнон (нежно)
Мой соблазнительный.

Сейчас, под веками и за секретами уснувших на улицах и убаюканных морем бродяг можно увидеть что угодно: шиллинги и высокие сапоги с отворотами, скелеты, золу и кожуру, перхоть и срезанные ногти, слюну и снежные хлопья, и полинявшие перья сновидений, остовы кораблей, сельдь, скорлупу и рыбьи кости, китовое молоко, лунные блики, солёных мальков, приправленных спрятавшимся морем…
Совы на охоте. Посмотрите, как над могильными плитами у часовни ухает птица и камнем падает вниз, и хватает мышь у могилы Анны Рис, «любимой жены». А на Коронейшн-стрит, которую только вы можете увидеть среди темноты Небесного храма, священник Эли Дженкинс, поэт и проповедник, ворочается в глубоком предрассветном сне и мечтает о…

Священник Эли Дженкинс
...cостязании бардов.

На протяжении долгой ночи, под волынку, он сочиняет замысловатые стихи (одетый в обносившуюся ночную рубашку друида).

Мистер Тьфус, школьный учитель, делает вид, что крепко спит, хитро за всеми подсматривая из-под свисающего ночного колпака и…

Мистер Тьфус
Фью-ить!
(Насвистывает «Убийство»)

Миссис Орган Морган из бакалеи свернулась серым калачиком, похожая на грызуна – её лапы прижаты к ушам, она вызывает духов.

Миссис Орган Морган

Тишина.
Она очень сладко спит под шерстяным пледом, и трубные звуки храпящего под боком Органа Моргана для неё не громче, чем паучьи.

Морячка Мери Энн грезит о…

Морячка Мери Энн
Райском саде…

Она в своем холщовом рабочем халате и башмаках на деревянной подошве спешит…

Морячка Мери Энн
…прочь из холодной выскобленной и отремонтированной кухни: с картинками из воскресной школы на стене, отмытой до белизны, и сельским календарём – над скамьёй с тушами копчёной свинины, что свисают с крюков под потолком; и она сбегает вниз по дорожкам, закрученным, как ракушки, в этом огороде, напоминающем яблочный пирог, – увёртываясь от цыганских прищепок на веревке, цепляясь фартуком за кусты чёрной смородины, мимо рядов фасоли и луковых грядок, и помидоров, созревающих на стене, поблизости от старика, играющего на фисгармонии в огороде; она садится на траву рядом с ним и очищает зеленый горошек, прорастающий сквозь подол её холщового халата, влажного от росы.

На Донки-стрит, завернутые в пушистый сон, Дай Булкинс, Полли Гартер, Зловредный Бойо и господин Разбитый Стакан вздыхают перед рассветом, который вот-вот наступит, и видят сны…

Дай Булкинс
Турецкие девушки. Горизонтально.
Полли Гартер
Младенцы.
Зловредный Бойо
Ничего.
Господин Разбитый стакан
Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так...

Время проходит. Послушайте. Время проходит.
Возвращается домой сова, пролетая у церкви, к своей часовне на дубе. И рассвет медленно приближается.
(В отдалении чуть слышны звуки колокола)
Поднимитесь на этот холм. Это Ллареггаб Хилл, старый как мир, высокий, свежий и зелёный, и с этого крошечного каменного балкончика, построенного не друидами, а миссис Бейнон Билли, вы сможете увидеть весь город, спящий внизу, при первых отблесках зари.
Предаваясь мечтаньям в постели, вы можете услышать томящихся от любви лесных голубей, собаку, лающую во сне, на дворе фермы. Город подёрнут рябью, как озеро, среди пробуждающегося тумана.

Голос из путеводителя
Менее пятисот душ проживают на трёх странных улицах, в нескольких узких и глухих переулках и на разрозненных фермах, составляющих этот маленький, приходящий в упадок морской курорт, справедливо названный «тихой заводью жизни» – здесь нет грубости по отношению к местным жителям, сохранившим до сегодняшнего дня своё просоленное и неповторимое естество. Главная улица – Коронейшн-стрит, по большей части, состоит из скромных двухэтажных домов, которые внешне представляют собой попытку добиться некоторой степени раскрепощённости, выряжаясь в кричащие тона и обильно используя размыто-розовый цвет, однако здесь ещё сохранились следы прошлого – это несколько построек восемнадцатого века; они могли бы выглядеть более претенциозно, если бы не их плачевное и ветхое состояние в целом. Тем не менее, существует то немногое, что привлекает сюда альпиниста, любителя здорового образа жизни, спортсмена, автомобилиста или задумчивую девушку: заманчивая возможность провести несколько медлительных часов, обнаруживая среди булыжных мостовых и в крошечных рыболовных портах некоторые любопытные обычаи и местные «характеры», от которых исходит столь колоритное ощущение прошлого, чего так часто не хватает городам и деревням, идущим в ногу со временем. Говорят, что несмотря на многочисленных браконьеров, в реке Деуи много форели. Единственная часовня с заброшенным кладбищем в архитектурном отношении не представляет собой ничего примечательного.
(Кричит петух)
Сейчас ангельское небо уже светлеет над весенним утром, колокольным звоном и нашим зелёным холмом, с забавами и пением птиц.
(Неторопливые звуки колокола)
Кто же тянет за веревку колокол на городской ратуше, как не капитан Котс? Утром одни за другими все жители просыпаются от звона, и так происходит день за днём. И вскоре вы увидите, как с дымоходов медленно взлетает снег, когда капитан Котс, в морской фуражке и ботах, объявляет новый день своим оглушительным, изгоняющим из постели гонгом.
Священник Эли Дженкинс, отдыхая в часовне, выбирается из постели на ощупь. Облаченный в чёрное одеяние проповедника, он зачесывает назад по-бардовски седые волосы и, позабыв умыться, босой спускается вниз по лестнице, распахивает входную дверь и замирает, всматриваясь в наступающий день, вершину древнего холма, и слушая, как разбиваются волны и болтают птицы, вспоминает свои стихи и читает их тихим голосом, обращаясь к пустынной Коронейшн-стрит. Она просыпается и поднимает жалюзи.
Священник Дженкинс закрывает входную дверь. Его утренняя служба подошла к концу.
(Медленные звуки колокола)
Сейчас, наконец-то пробудившись, от возгласов, – просыпайтесь, сони, Полли уже ставит чайник вместо колокола на городской ратуше, – Лили Смоллз, сокровище миссис Бейнон, спускается вниз по лестнице из своего сна с принцем крови, который всю ночь напролет развлекал её на прогулке пикантными шуточками среди темноты Молочного Леса, – и ставит чайник на примус в кухне миссис Бейнон, и смотрится в зеркальце для бритья мистера Бейнона над раковиной, и видит Лили Смоллз…
Очень нежно её губы почти соприкасаются с отражением. Она шепотом произносит имя, и зеркальце затуманивается.
<
b>Миссис Бейнон (громко, откуда-то сверху)
Лили!
Лили Смоллз (громко)
Да, мэм…
Миссис Бейнон
Где же мой чай, девочка?
Лили Смоллз (тихо)
А ты как думаешь? В коробке для кошки? (Громко) Иду, мэм…

Мистер Тьфус в школе напротив, с чашечкой утреннего чая для миссис Тьфус шепчет, поднимаясь по лестнице:
Мистер Тьфус
Любимая, вот твой мышьяк
И твой отравленный бисквит,
В мышиных норках сыр лежит,
Я попугая придушил
И в вазочки плевал твои,
Специально для тебя…
(Дверь со скрипом открывается)
…чаёк отменный, дорогая.
Миссис Тьфус
Слишком много сахара.
Мистер Тьфус
Ты же ещё не пробовала, любимая.
Миссис Тьфус
Тогда слишком много молока. А мистер Дженкинс уже читал свои стихи?
Мистер Тьфус
Да, дорогая.
Миссис Тьфус
Тогда пора вставать. Принеси мои очки. Не для чтения, я хочу высматривать. Я хочу видеть…
Сокровище Лили Смоллз, стоя на своих покрасневших коленках, отмывает порог.
Она заправила платье в шаровары – ох, ну и плутовка!
Атилла Рис, похожий на дикого быка, в ботинках, огромных как баржи, с громким топотом выходит из полицейского участка, багровый от гнева, с насупленными бровями из-под каски.
Он собирается арестовать Полли Гартер, попомни мои слова.
Мистер Тьфус
За что, дорогая?
Миссис Тьфус
За развращение малолетних.
…и он, громыхая, направляется вниз к берегу, чтобы удостовериться, что море всё ещё там.
Морячка Мэри Энн открывает окно своей спальни прямо над пивной и обращается к небесам:
Морячка Мэри Энн
Мне восемьдесят пять лет, три месяца и один день!
Миссис Тьфус
Я скажу, она никогда не ошибается.

Орган Морган, сидя на подоконнике у окна, бренчит на гитаре перед утренней торговкой рыбой, которая так кричит, что слышно по всей Донки-стрит, – и он видит:
Дай Булкинс
Меня, Дая Булкинса, спешащего в булочную, в свисающей, не заправленной в брюки рубашке, и на ходу застегивающего жилет с отрывающимися пуговицами (почему их не могли пришить?!); завтракать некогда и нечем, вот вам и жены…
Миссис Дай Булкинс Первая
Меня, миссис Дай Булкинс Первую, само изящество, –в шляпке, шали и в ещё не старом корсете, элегантном и удобном, – отбивающую чечётку на булыжной мостовой, чтобы вывести из себя соседку. О, миссис Сара, дорогая, у вас не найдется лишней булки? Дай Булкинс забыл про хлеб. Какое чудное утро! Как ваши фурункулы? Хорошие новости – это что-то новенькое, присаживайтесь, пожалуйста, миссис Сара.
Миссис Дай Булкинс Вторая
Меня, миссис Дай Булкинс Вторую, похожую на цыганку, что сражает наповал одним лишь видом своей шёлковой нижней юбочки алого цвета над перепачканными и симпатичными коленками, – посмотрите, как сквозь бельё просвечивает моё смуглое тело, цвета спелой ягоды, – на меня в туфлях на высоких каблуках (у правого шпилька оторвана), с черепаховым гребнем на струящихся чёрных волосах, – ничего лишнего, только лёгкий запах духов, – лениво стоящую в дверях и предсказывающую судьбу по чайным листочкам, хмуро взирающую на закат и раскуривающую трубку.
Господин Разбитый Стакан
Меня, господина Разбитого Стакана, в поношенном сюртуке Эли Дженкинса и почтальонских брюках с благотворительной распродажи, выбегающего за дверь, чтобы вылить помои, – Поберегись прохожий! – и затем улетающего обратно, в одно мгновенье.
Зловредный Бойо
Меня, Зловредного Бойо, просыпающегося в прачечной не для добрых дел.
Мисс Прайс
Меня, мисс Прайс, в хорошеньком ситцевом халатике, хозяйственную, у веревки с мокрым бельём, проворную, как самка королька, и лёгкой походкой спешащую к завтраку: яйцу в мешочке, хрустящим тостам, домашнему варенью и блюдечку с порцией масла.
Полли Гартер
Меня, Полли Гартер, в саду под бельевой веревкой, кормящую грудью своего красивого младенца. В нашем огороде ничего не растёт, кроме постиранного белья и малышей. И где же их отцы, мой ненаглядный? За холмами, далеко-далеко. Вот ты смотришь на меня, а я догадываюсь, о чём ты думаешь, жалкое невинное создание. Должно быть, о том, что и Полли ничуть не лучше. Но тебе я подхожу вполне. Ох, не правда ли, жизнь кошмарная штука? Спасибо тебе, Господи...
(Звучит долгая мелодия, исполняемая уэльским хором мужских голосов)
В эти минуты на кухнях шипят сковородки и чайники, мурлыкают коты. Город пропитан запахами моря и ароматами завтраков по всей дороге: вниз, от Бей Вью, где миссис Огмор Притчард в чалме, среди копоти, вооружённая большой метлой для битвы с пылью, крошечными порциями откусывает хлеб без крахмала и малюсенькими глоточками запивает его чаем из лимонных шкурок, – до Боттом Коттэдж, где мистер Уальдо в котелке и детском фартучке жадно поглощает остывшее жаркое с овощами и копчёную селедку и потягивает соус из бутылки.
Морячка Мэри Энн
Благодарит Бога за то, что он сотворил овсянку.
Мистер Тьфус
…жонглируя яичницей, вспоминает о толчёном стекле.
Миссис Тьфус
…ворчит из-за солонки.
Почтальон Волей Неволей
…проглатывает последнюю бадейку чёрного солоноватого чая и с урчанием в животе отправляется на кудахтающий задний двор, где куры с остервенением выщипывают кусочки размоченного в чае хлеба.
Миссис Волей Неволей
… наполненная чаем до краев своего двойного подбородка, она с бульканьем нависает над шабашем чайников, которые всегда наготове выпустить пар почтового поезда на шипящей раскалённой плите.
Священник Эли Дженкинс
…находит рифму и окунает перо в какао.
Господин Разбитый Стакан на своей тикающей кухне
…Носится от одних часов к другим, в одной руке – связка часовых ключей, в другой – рыбья голова.
Капитан Котс на своей галере
…слепой, с артистичными пальцами, и пропахший рыбой.

Мистер и миссис Черри Оуэн в своей комнате на Донки-стрит, что одновременно представляет собой спальню, гостиную и кухню. Они восседают перед ужином, оставшимся с прошлого вечера, который состоит из вареного лука, картофельного супа, корочки бекона, черемши и костей.
Миссис Черри Оуэн
Видишь грязное пятно на стене рядом с портретом тетушки Блоссом? Там, куда ты запулил кашу.
(Черри Оуэн восторженно хихикает)
Ты чуть в меня не попал, дюйма не хватило.
Черри Оуэн
И в тетушку Блоссом я тоже никогда не мог попасть.
Миссис Черри Оуэн
Помнишь прошлую ночь? Как тебя мотало, мой мальчик, пьяного в стельку, и ты не выпускал из рук большое скользкое ведро с рыбой и корзину с бутылками пива. Посмотрел ты на меня и сказал: «Бог вернулся в свою обитель». Да, прямо так и сказал, потом перешагнул через ведро, неуклюже растянулся и громко зарыдал, – и по всему полу валялись угри и бутылки.
Черри Оуэн
Я не поранился?
Миссис Черри Оуэн
Ещё ты стянул с себя брюки и спросил: «Кто-нибудь хочет подраться?». Ах ты, старая обезьяна!
Черри Оуэн
Поцелуй меня.
Миссис Черри Оуэн
И пропел «Аберистуит»* тенором и басом.
Черри Оуэн
Я всегда пою «Аберистуит».
Миссис Черри Оуэн
Плясал на столе.
Черри Оуэн
Я плясал?
Миссис Черри Оуэн
Иди ты к черту!
Черри Оуэн
А после что я делал?
Миссис Черри Оуэн
Рыдал, как дитя, и говорил, что ты бедный пьяный сирота, которому некуда пойти до могилы.
Черри Оуэн
Дорогая, а ещё что я делал?
Миссис Черри Оуэн
Напоследок ты опять выплясывал на столе и объяснял, что был царём Соломоном, а я – твоей царицей Савской.
Черри Оуэн (тихо)
А потом?
Миссис Черри Оуэн
Я дотащила тебя до кровати, и всю ночь ты храпел, как пивоварня
(Мистер и миссис Черри Оуэн весело смеются)

От дома мясника Бейнона на Коронейшн-стрит исходит запах жареной печёнки с луком. Послушайте! Как в тёмной столовой, за магазином, мистер и миссис Бейнон (их сокровище на раздаче) с наслаждением чередуют завтрак с обязательным утренним скандалом. И как миссис Бейнон бросает под стол, покрытый скатертью с кисточками, хрящики для своей жирной кошки.
(Урчит кошка )
Миссис Бейнон
Бен, она любит печёнку.
Мистер Бейнон
Она и должна, Бесс. Ведь это печёнка её брата.
Миссис Бейнон (с визгом )
Ох, ты слышала, Лили?
Лили Смоллз (Крошка Лили)
Да, мэм.
Миссис Бейнон
Мы едим кошатину.
Лили Смоллз
Да, мэм.
Миссис Бейнон
Ах ты, убийца котов!
Мистер Бейнон
Он был дезинфицирован, не волнуйся.
Миссис Бейнон (истерически )
Зачем ты это сделал?
Мистер Бейнон
Вчера мы ели крота.
Миссис Бейнон
Ох, Лили, Лили!
Мистер Бейнон
В понедельник – выдру. Во вторник – землероек.
(Миссис Бейнон издает вопль)
Лили Смоллз
Хватит с ним болтать, Миссис Бейнон. Он самый большой лгун в городе.
Миссис Бейнон
Как ты посмела такое сказать про мистера Бейнона?!
Лили Смоллз
Все это знают, мадам.
Миссис Бейнон
Мистер Бейнон никогда не лжет. Правда, Бен?
Мистер Бейнон
Нет, Бесс. Сейчас я пойду за декоративными собачками со своим маленьким топориком.
Миссис Бейнон
Ох, Лили, Лили!

Вверх по улице, в баре «Сейлорс Армс», залитом яркими солнечными лучами, Синбад Мореход, внук морячки Энн, потягивает пиво. Корабельные часы показывают половину двенадцатого – время, когда бар открывается. Стрелки не сходят с цифр пятьдесят лет. «Сейлорс Армс» всегда просыпается в этот час.
Синбад
За меня, Синбад.

Во всем городе умыты младенцы и старики; в колясках их катят по извилистым булыжным и солнечным мостовым, или же – выносят на задние дворы под пляшущие распашонки на бельевой веревке. Слышно, как плачет ребёнок.
Старик
Мне нужна трубка, а ему бутылочка.
(Звенит школьный звонок)
Носы вытерты, волосы прилизаны, руки отмыты, уши надраны; дети с громкими криками отправляются в школу.
(Детские голоса повсюду)

Ворчат, обращаясь к своим сетям, рыбаки. Зловредный Бойо отплывает от берега на своем ялике «Занзибар», минуя лодки на вёслах, медленным течением его сносит в залив, где кишит камбала, и он лежит на спине в безопасной воде среди крабовых клешней и запутавшихся удочек и смотрит вверх, на весеннее небо.
Зловредный Бойо (тихо, лениво)
Я не знаю, кто там наверху, и мне плевать.

Он поворачивает голову и разглядывает Лларегаб Хилл: среди деревьев, покрытых зелёной пеной, разбросаны белые фермерские домики, где свистят мальчишки, лают собаки, мычат коровы, но всё это слишком далеко от него и от вас, чтобы можно было услышать. А в городе со скрипом распахиваются двери магазинов. Мистер Эдвардс в бабочке и соломенной шляпе, стоя в дверях Манчестер Хаус, на глаз примеривает на прохожих полосатые фланелевые рубашки, саваны, цветастые блузки, и что-то мычит про себя.
Мистер Эдвардс (шепчет)
Я люблю мисс Прайс.

Патока продаётся на почте. Машина везёт на рынок домашнюю птицу. Бидоны с молоком выстроились на Коронейшн-стрит, словно низкорослые серебряные полисмены. Слепой капитан Котс слышит всё, что происходит этим утром в городе: детские голоса и грохот ребячьих шагов на булыжной мостовой.
Капитан Котс (тихо, обращаясь к самому себе)
Мэгги Ричардс, Рики Рис, Томми Поуэл, наша Сэл, малыш Гервайн, Билли Суонси с собачим голосом, один из отпрысков мистера Уальдо, мерзкий Хамфри, сопливый Джекки… А где Дикки Олби? И мальчишки с Тай-пент? Наверное, у них опять крапивница.
(Неожиданный плач среди гомона детских голосов)
Кто-то ударил Мэгги Ричардс. Два против одного, что это Билли Суонси. Никогда не доверяйте мальчишке, который лает.
(Взрыв жалобного плача)
Вот опять! Это Билли.
(И детские голоса удаляются.

Где-то на расстоянии раздается почтальонское «тук-тук»
)
Это Волей Неволей стучится в Бей-Вью. Тук-тук, очень тихо. Рукой в лайковой перчатке. Кто же прислал письмо миссис Огмор-Причард?
(Тук-тук - в отдалении)
В это время она тщательно протирает стекло на входной двери. И каждая ступенька
сияет чистотой, точно кусок мыла. Должно быть, старая Бесси натерла газон воском, чтобы птицы скользили.
Волей Неволей
Доброе утро, миссис Огмор-Причард.
Миссис Огмор-Причард
Утро доброе, почтальон.
Волей Неволей
Вот для Вас запечатанное письмо с маркой и адресом из Бьюлт Уэльса. Некий джентльмен желает обучать птиц и рассчитывает на ваш кров и растительные ванны сроком на две недели.
Миссис Огмор-Причард
Нет.
Волей Неволей (убедительно)
Вы бы его дома и не замечали, миссис Огмор-Причард. Он уходит на заре со своим чемоданчиком, набитым хлебными крошками, и там же – маленькая подзорная труба…
Миссис Огмор-Причард
И приходил бы домой, когда придётся, весь в птичьих перьях. Я не хочу, чтобы кто-либо в моих прекрасных чистых комнатах отдыхал на стульях…
Волей Неволей
Клянусь богом, он отдыхать не будет…
Миссис Огмор-Причард
…и ходил бы по моим коврам, и чихал на мой фарфор, и спал на моих простынях…
Волей Неволей
Ему нужна только кровать, миссис Огмор-Причард.
(Хлопает дверь)
Капитан Котс (тихо)
И она возвращается на кухню, чтобы отполировать картошку.
Капитан Котс слышит тяжелую поступь Волей Неволей где-то на булыжной мостовой…
Раз, два, три, четыре, пять… Вот и добрался до миссис Роуз Коттедж. Что сегодня? Сегодня она получит письмо от своей сестры из Горслэса. Как у близнецов с зубами?
Он останавливается у школы.
Волей Неволей
Доброе утро, миссис Тьфус. Миссис Огмор-Причард не хочет сдавать комнаты джентльмену из Бьюлт Уэльс, чтобы тот спал на её простынях; у близняшек сестры миссис Роуз Коттедж, что живет в Горслэсе, прорезались зубки…
Миссис Тьфус
Отдайте мне посылку.
Волей Неволей
Это для мистера Тьфус, миссис Тьфус.
Миссис Тьфус
Вам не всё равно? А что в ней?
Волей Неволей
Это книга – «Судьбы великих отравителей».
Капитант Котс
Это манчестерский клуб.
Волей Неволей
Доброе утро, мистер Эдвардс. Новости самые незначительные. Миссис Огмор-Причард не хочет пускать в свой дом птиц, а мистер Тьфус только что купил книгу, где написано о том, как погубить миссис Тьфус.
Мистер Эдвардс
Вы принесли от неё письмо?
Волей Неволей
Мисс Прайс любит Вас всем сердцем. Сегодня от письма исходит запах лаванды. Её домашнее вино из бузины почти закончилось, но ещё есть запасы айвового варенья…. Она вывязывает розочки на салфетках. На прошлой неделе продала три кувшина с наливкой, фунт мятных леденцов, полбанки мармелада и шесть цветных фотографий с видом Лларегабского холма…. Затем, «Твоя навеки». И двадцать один поцелуй.
Мистер Эдвардс
О, Волей Неволей, она сокровище! Ответ готов. Доставьте ей письмо прямо сейчас.

Волей Неволей спускается вниз по улице, в то время как капитан Котс слышит чьи-то приближающиеся шаги.

Капитан Котс
Мистер Уальдо спешит в «Сейлорс Армс»… Пинту портера и яйцо. (Тихо) Письмо.
Волей Неволей
Это повестка в суд, мистер Уальдо.

На булыжной мостовой торопливые шаги, кто-то поднимается по трём ступенькам в «Сейлорс Армс».
Мистер Уальдо (призывает)
Синбад, скорей! Пинту портера. И не добавляйте яйцо.

По булыжной мостовой туда-сюда снуют люди.
Капитан Котс
Сегодняшним утром все женщины вышли на солнце. Это и есть весна. Вот миссис Черри, можно бросить пару слов ей вдогонку, – она стремительно удаляется, свежая, как маргаритка. Кто там болтает у водокачки? Это миссис Флойд и Бойо разглагольствуют о камбале. А что можете сказать на сей предмет вы? Вон там миссис Дай Булкинс Первая, она движется вверх по улице, похожая на желе: шлёп, шлёп, шлёп. А это кто? Миссис Батчер Бейнон со своей любимицей – чёрной кошкой, где она, там и ее киса – сплошное «мяу». Посмотрите, как вышагивает чопорная миссис Двадцать Три, солнце восходит и опускается на её второй подбородок, и когда она закрывает глаза – наступает ночь. Старшая дочка миссис Роуз Коттедж, семнадцатилетняя Мей, с утра на высоких каблучках, – она ещё ни разу не целовалась (ха-ха), проходит вместе с козами на поле под моим окном, юная, пахнущая молоком, и всю дорогу вспоминает обо мне. Уши вянут слушать женский треп у водокачки. Всегда одно и то же. Кто забеременел, кому глаз подбили, – видели Полли Гартер, проветривающую свой живот, постыдилась бы, – а на миссис Бейнон новую розовато-лиловую кофточку, которую она перекрасила из своей допотопной серой, – кто умер, кто при смерти, – какой чудесный день, хвала мыльной опере!
(Звуки органа)
Орган Морган встал пораньше. Это означает, что пришла весна. И он слышит звяканье молочных бидонов. Окки-молочник совершает свой обход. Я бы сказал, что это молоко свежее, как роса, почти как роса. И он развозит его по городу.
Кто-то идет. Зеваки у водокачки видят, как кто-то приближается. Тихо, теперь молчите! По этому молчанию можно догадаться, что появилась Полли Гартер. (Громко) Привет, Полли, кто здесь?
Полли Гартер (в отдалении)
Я, дорогой.
Капитан Котс
Это Полли Гартер. (С нежностью) Привет, Полли, любовь моя.
Слышишь тихое гусиное шипение «благородных жён», когда они сбиваются в стаю, вытягивают клювы и разбегаются, неуклюже переваливаясь? Кто прижимался к тебе в Молочном Лесу? Из этих гогочущих муженьков, что ныли в твоих заботливых материнских объятьях, прильнув к твоему телу, похожему на шкаф, любимая. Начищай полы в богадельне перед вечеринкой женского танцевального клуба; ты одна из тех, кто не станет вертеть задницей, с ханжеским обручальным кольцом на пальце, шлёпать потными толстыми ножками в разгар веселья среди вальсирующих кормильцев семей, жадно тянущих свои руки из уютного полумрака в «Сейлорс Армс». С потухшим взглядом ты будешь безучастна ко всему.
(Кричит петух)
Капитан Котс
Слишком поздно, петушок, слишком поздно.
...полгорода уже охвачено утром. И оно трудится как пчелка.
(Где-то на заднем фоне звучит орган)
Улицы раскалываются от цоканья лошадиных копыт, кулдыканья, кряканья, щебета птенцов на деревьях и ослиного рева на Донки-Даун. Выпекается хлеб, хрюкают свиньи, отбивная направляется к мяснику, гремят молочные бидоны, звякает мелочь в кассе, блеет овца, лают собаки, поют пилы. О, весеннее радостное ржание и утреннее мычание с ферм, что приплясывают в деревянных башмаках; болтовня и неразбериха чаек на раскачивающихся лодках в реке и на море, и вспененные барашки на песке, и поспешное отступление небольших рыбёшек-камбалы, крик кроншнепа, карканье вороны, воркованье голубя, бой часов, мычанье быка и неразборчивая тарабарщина в шумной школе, когда женщины болтают и подсчитывают сдачу в универмаге миссис Орган Морган, где продается всё на свете: заварной крем, вёдра, хна, крысоловки, сети для ловли креветок, сахар, марки, конфетти, керосин, топоры и свистульки.
Первая женщина
К миссис Огмор Притчард…
Вторая женщина
«Ла-ди-да».
Первая женщина
…едет кавалер из Бьюлт Уэльса…
Третья женщина
…и везёт с собой подзорную трубу, чтобы наблюдать за птицами…
Вторая женщина
Волей Неволей рассказывал…
Третья женщина
Помните её первого мужа? Подзорная труба ему была и не нужна…
Первая женщина
…он подсматривал в замочную скважину…
Третья женщина
…и обычно кричал «ату»…
Вторая женщина
…но мистер Огмор был истинным джентльменом…
Первая женщина
…даже несмотря на то, что он повесил свою колли…
Третья женщина
Видели жену мясника Бейнона?
Вторая женщина
Она говорила, что Бейнон засовывает собак в мясорубку…
Первая женщина
Да бросьте вы, он её просто дурачит.
Третья женщина
Не вздумайте ей говорить, какой он душка…
Вторая женщина
…иначе она решит, что её муженек готов сожрать любого.
Четвёртая женщина
Если вдуматься, как же здесь отвратительно жить!
Первая женщина
Взять хотя бы Зловредного Бойо…
Вторая женщина
…ему лень даже высморкаться…
Третья женщина
…каждый божий день таскается на рыбалку, и единственное, что ему удалось подцепить, так это миссис Сэмьюэлз…
Первая женщина
…которая неделю проторчала в воде…
Вторая женщина
А жену Оки-молочника вообще никто не видел…
Первая женщина
Он хранит ее в буфете вместе с пустыми бутылками…
Третья женщина
…и подумать только – у Дая Булкинса вообще две жены…
Вторая женщина
…одна днем, другая ночью…
Четвёртая женщина
Между нами, мужчины просто грубые животные…
Вторая женщина
А как Орган Морган, миссис Морган?
Первая женщина
…вы выглядите смертельно усталой…
Вторая женщина
…этот проклятый орган, мой муж всё время только с ним…
Третья женщина
… каждый вечер бренчит на нём до полуночи…
Миссис Орган Морган
…я жертва музыки...

На улицах, по беспокойному городу, растекается солнце. Оно просачивается сквозь огражденья на Гузгог-Лейн и заставляет петь птиц. Весна взбивает зелень, как сливки, спускаясь по Кокл-Роу, и повсюду звенят ракушки. Ллареггаб – это частица утра, с его дикорастущими плодами и теплом, улицами и полями, песками и морем, вырастающим до молодого солнца.

Эванс Погибель, в чёрных перчатках, всей грудью тяжело наваливается на гроб – его сердце почти выпрыгивает из груди.
Эванс Погибель (сурово)
Где ваше достоинство? Лежать.

Весна, словно ложкой, взбалтывает школьную учительницу Госсаме Бейнон.
Госсаме Бейнон
Ох, что же мне делать? Я никогда не похудею, даже если заболею.

Энергичное весеннее утро взмыливает разгоряченного Джека Блэка, когда он чинит туфли на высоких каблуках для цыганки, миссис Дай Булкинс Второй, – невзирая ни на что, сапожник непреклонно стучит молотком.
Джек Блэк (одновременно с ударами молотка)
Нет на свете той ножки, которой эта обувь пришлась бы впору.

Солнце и позеленевшее судно под легким бризом возвращают капитана Котса к воспоминаниям о море.
Капитан Котс
Нет, я возьму мулатку! Eй-Богу, кто здесь капитан? Мадам, как насчет перепихнуться?

Морячка Мери Энн всматривается в Ллареггаб Хилл из окна той самой спальни, где она появилась на свет, и чуть слышно разговаривает сама с собой…
Морячка Мери Энн (повысив голос)
Как и в добрые старые времена, на Ллареггабе весна и сияет солнце – это Избранная Земля.
(Хор детских голосов застывает на высокой радостной и продолжительной ноте)

В полутьме, на затуманенной пигмейской кухне почтальона Волей Неволей, горячей и влажной от пролитого чая, с подпрыгивающими на плите и шипящими по-кошачьи кастрюлями, миссис Волей Неволей вскрывает письмо от мистера Мога Эдвардса к мисс Майфэнуи Прайс и громко, обливаясь слезами, зачитывает его супругу под косым взглядом весеннего солнца, просачивающегося сквозь плотно закрытое окно, в то время, как одуревшие и забрызганные грязью куры на заднем дворе хнычут и причитают в предвкушении болотно-черного лакомого настоя.
Миссис Волей Неволей
Пишет из «Манчестер Хауз», «Превосходных вещей» и «Ллареггаба» мистер Мог Эдвардс, торговец льном, галантерейщик, портной и костюмер… С западной окраины – из магазинов «Неглиже», «Дамское белье», «Вечернее платье», «Приданое», «Все для новорожденных». А также – из «Одежды на любой случай», « Экипировки для сельских работ», комиссионного... Среди наших клиентов министры по делам религии и юстиции… Примерка по предварительной записи… Реклама в «Тулл Багл» – каждую неделю… Любимая, Майфэнуи Прайс, моя Невеста, ниспосланная Небом,
Мог Эдвардс
Я люблю тебя так, что даже смерть не разлучит нас – тогда мы будем вместе навеки. Сегодня поступила новая партия лент всех цветов радуги из Кармартена. Я бы мечтал повязать твои волосы белой, но это не сбудется. Прошлой ночью мне снилось, как ты, промокнув до нитки, присела ко мне на колени, в то самое время, когда преподобный Дженкинс спускался вниз по улице. «У вас на коленях русалка», – проговорил священник и снял шляпу. Он истинный христианин. Не то, что Черри Оуэн, который сказал: «Вы должны выбросить её в море». Дела идут очень плохо. Полли Гартер купила две подвязки с розочками, но чулки она никогда не носит, тогда какой в этом смысл? Мистер Уальдо пытался сбыть мне огромную женскую ночную рубашку, объяснив, что нашел её – мы-то знаем где. Я продал набор булавок моряку Тому, чтобы ковырять в зубах. Если так и дальше пойдёт, то я окажусь в работном доме. В твоей груди бьётся моё сердце, а в моей – твоё. Майфэнуи Прайс, Господь никогда тебя не оставит и сохранит твою красоту для меня в своей Небесной Обители. Я вынужден прервать письмо, твой навеки, Мог Эдвардс.
Миссис Волей Неволей
И напоследок небольшое объявление с резиновым штампом: «Делайте покупки у Мога!!!»

И Волей Неволей с грохотом маневрирует к «Палате Общин», трехместному закутку на заднем дворе со всхлипывающими курами, – и его захватывает неожиданное сияние весны.
…серебристые чайки, сбрасывающие длинные блестящие перья к причалу, где рыбаки протыкают и поддерживают удочками небо, не спуская глаз с моря, изобилующего рыбой и спокойного до самого горизонта, словно убаюканного голубым цветом. Позеленевшие медные монеты, окурки, лососевые консервы, шляпки с перьями, баночки с паштетом, тёплые вещи для зимы; и внезапное появление яркой и скользкой вспышки – сквозь холодные морские улицы проступают очертанья рыб. Рыбаки не отрывают своих затуманенных синих глаз от нежно-молочной нашёптывающей воды без единой морщинки
Рыбак
Сегодня для рыбалки очень неудачный день, как будто на город разом обрушились бури, драконы и тайфуны.
Рыбак
И в поисках удачи они взывают к Богу и моряку, который превратился в чайку. Безмолвие и тягучий мох сопровождают их подъём на вершину холма от тихого, тихого моря по направлению к «Сейлорс Армс», и они похожи на детей.
(Школьный звонок)
…громкие оплеухи и дети с криками выбегают из школы на замызганный двор.
Над Молочным Лесом ясно слышится музыка сфер. Это «Шелест весны».
Из кладбищенской часовни доносится песня, исполняемая мужскими голосами; радостные, но приглушенные звуки.
В вышине над тенорами переплетаются, занимаясь любовью, растенья.
И собаки лают в небесную синеву.
Миссис Огмор-Притчард высмаркивается в крошечный носовой платочек, гоняется с мухобойкой за солнечным лучом, но даже она не в силах прогнать Весну – из чаши для споласкивания рук пробивается первоцвет.

Миссис Дай Булкинс Первая и Миссис Дай Булкинс Вторая сидят на улице перед своим домом на Донки-Лейн. Одна мрачнеет, а другая расцветает, округляясь под быстрым и свежим солнцем. Миссис Дай Булкинс Вторая пронзает взглядом хрустальный шар, придерживая его на фалдах грязной алой юбки, и тяжёлый шар опирается на её тяжелые муглые бедра.
Миссис Дай Булкинс Вторая
Посеребри ручку. Из наших денег на домашнее хозяйство. Ах!
Миссис Дай Булкинс Первая
Что ты видишь, дорогуша?
Миссис Дай Булкинс Вторая
Я вижу перину с тремя подушечками. И Священное Писание над постелью. Не видно ни слова – проносятся огромные тучи. Вот они рассеялись. Там сказано, что Бог – это любовь.
Миссис Дай Булкинс Первая (восторженно)
Это наша кровать!
Миссис Дай Булкинс Вторая
А сейчас она исчезла. Солнце вертится как волчок. Кто же спускается с солнца? Маленький волосатый человечек с распухшими розовыми губами и бельмом на глазу.
Миссис Булкинс Первая
Это Дай, это же Дай Булкинс!
Миссис Дай Булкинс Вторая
Тш! Перина плывёт назад. Маленький человечек снимает башмаки. Стаскивает через голову рубашку. Кулачками бьёт себя в грудь. И взбирается на кровать.
Миссис Дай Булкинс Первая
Продолжай, продолжай!
Миссис Дай Булкинс Вторая
В постели две женщины. Он смотрит на обеих, свесив голову набок и насвистывая. А сейчас он своими крошечными ручками сжимает в объятьях одну из них.
Миссис Дай Булкинс Первая
Которую, которую?
Миссис Булкинс Вторая
Я больше ничего не вижу. Снова движутся огромные тучи.
Миссис Дай Булкинс Первая
Рваные тучи предвещают болезнь!..

Все поёт этим утром. Священник Эли Дженкинс, поглощенный своими утренними визитами, останавливается на улице поблизости от Уэлфэйе Холла, чтобы послушать, как Полли Гартер отскребает полы перед вечеринкой танцевального кружка Союза матерей и что-то напевает.
Священник Эли Дженкинс
Слава Богу, мы нация музыкальная.

И священник Дженкинс спешит через весь город навестить больного с вареньем и со стихами. Город раздувается, точно яйцо с проклёвывающимся птенцом.

Мистер Уальдо
Вот и его преподобие, – замечает мистер Уальдо, стоя у окна, коричневого от развешанной на нем копчёной сельди, в грязном баре «Сейлорс Армс». – с зонтиком и со своими одами.
Синбад, налей им по полной. Сегодня я сентиментален.

Молчаливые рыбаки наполняют до краев пивные кружки.

Синбад
Ох, мистер Уальдо, – вздыхает Синбад мореход, – я обожаю эту Госсаме Бейнон.

Любовь, поёт Весна. Под птицами и ягнятами подпрыгивает пружинистая трава.
И Госсамер Бейнон, школьная учительница, взволнованная и трепещущая, ведёт урок в своем нерадивом классе.

Синбад
Ох, мистер Уальдо, – говорит Синбад, – она леди абсолютно во всём..

И мистер Уальдо, представляющий себе женщину податливую, как Ева, сотворённую из пудинга и невыносимую, как радикулит, на своей мягкой кровати, отвечает:
Мистер Уальдо
Я не знаю ни одной леди.
Синбад
Как только бабушка отдаст концы, клянусь, мистер Уальдо, что я брошусь на колени и скажу мисс Госсаме, я скажу…
Детские голоса
Когда птички запоют «чирик-чирик»,
Сердца почувствуют весну в тот самый миг…

Утренние занятия в школе закончились, и капитан Котс на своей шхуне у окна бортового иллюминатора, открытого для весеннего солнышка, плывет по течению и слышит, как на булыжной мостовой непослушные дети играют в фанты, кувыркаются и что-то рифмуют…
Голоса девочек
Позови мальчишек, Гвенни,
Что за шум от них всё время.
Девочка
Мальчишки, мальчишки,
Бегите ко мне.
Голоса девочек
Мальчишки, мальчишки,
Поцелуйте Гвенни
Или дайте пенни,
Продолжай-ка, Гвенни.
Девочка
Поцелуй меня на Гузгог-Лейн,
Как же, как тебя зовут?
Или пенни дай быстрей.
Первый мальчик
Билли.
Девочка
Глупый Билли, поцелуй меня на Гузгог-Лейн.
Или пенни дай быстрей.
Первый мальчик
Гвенни, Гвенни,
Поцелую я тебя на Гузгог-Лейне,
Потому что нет у меня ни пенни.
Голоса девочек
Мальчишки, мальчишки,
Поцелуйте Гвенни
Или дайте пенни,
Продолжай-ка, Гвенни.
Девочка
Поцелуй меня на той горе,
Как же, как тебя зовут?
Или дай-ка пенни мне.
Второй мальчик
Джони Кристо.
Девочка
Поцелуй меня на той горе, Джони Кристо,
Или дай мне пенни, мистер.
Второй мальчик
Гвенни, Гвенни,
Поцелую тебя на той горе я,
Только нет у меня ни пенни.
Голоса девочек
Мальчишки, мальчишки,
Поцелуйте Гвенни
Или дайте пенни,
Продолжай-ка, Гвенни.
Девочка
Поцелуй меня в Молочном Лесу
Или отдай пенни,
Как же, как тебя зовут?
Третий мальчик
Дики.
Девочка
Поцелуй меня в Лесу, Дики,
Или пенни отдавай быстро.
Третий мальчик
Гвенни, Гвенни,
Не могу поцеловать тебя в Лесу.
Голоса девочек
Гвенни, спроси его, почему.
Девочка
Почему?
Третий мальчик
Потому что мне мама не разрешила.
Голоса девочек
Ах ты, трус паршивый,
Отдавай-ка пенни Гвенни!
Девочка
Дай мне пенни.
Третий мальчик
Ничего у меня нет.
Голоса девочек
Бросить его в реку,
Чтобы захлебнулся,
Удирай скорей, дурак,
Уши бы ему надрать,
Отдубасить палкой,
Эй, ты!
Тш!

И назойливое хихиканье одержавших победу девчонок, и ощущение униженности, оттого что его схватили и задали трёпку, – и он с громким плачем, раскрасневшись и задыхаясь от стыда, бросился вниз с холма, и всю дорогу на его зардевшихся щеках горели слёзы; в то время как сёстры галдели, точно птицы, что сжимают пуговицы в когтистых лапах, а братья-разбойники с улюлюканьем выкрикивали вслед мерзкие прозвища, поносили его мать и отца, который якобы путается с падшими женщинами в шалашах среди холмов… Это всё было совершенно неважно, и, взывая к своей кормилице, к её карканью и пахте, и коровьему дыханию, и уэльским пирожкам, и к пышной пропахшей родами кровати, и кухне, залитой лунным светом её рук, – он никогда не забудет, как брёл вслепую домой сквозь протекающий конец света. А его мучители, поколотив друг друга, понеслись в кондитерскую на Кокл-стрит, – пряча в карманах свои пенни, липкие, как мёд, чтобы накупить сладостей у мисс Майфэнуи Прайс, самоуверенной и проворной, как малиновка, с грудью, выставленной напоказ, ягодицами, жёсткими, как кредиты, огромной глоткой с пломбами, похожей на разросшийся город, многоцветный, как леденец, – на полках конфеты с ликером, тёмно-красное драже, сотни и тысячи лакричных карамелек, приторных до тошноты, нуга, тянущаяся, как лента, и напоминающая язык, жевательная резинка, что прилипает к девичьим кудрям, пастилки от кашля, вафельные рожки с мороженым, настойка из одуванчика и лопуха, малиновое варенье и вишнёвый крюшон, костюмы для национального танца «Вот идет ласка» и дудочки.

Госсаме Бейнон в туфлях на высоких каблучках выходит из школы. И солнце сквозь хлопчатобумажные цветочки на платье наполняет жужжанием её сердце, похожее на цветок колокольчика, – и кружит над ним, будто над мёдом, и укладывается, опьянённое любовной истомой, на ложе её красно-ягодной груди. На разогретой улице чьи-то взгляды с деревьев и окон перебегают на Госсаме, раздевая её до сокровенных мест. И она огибает «Сейлорс Армс», сияя своей наготой, единственная женщина на земле Адама. Синбад Мореход взирает на её бедра, ещё влажные от росы из первозданного и кукарекающего сада, который вырастил своими руками, покрытыми козлиной бородкой волос, его преподобие.

Госсаме Бейнон
Меня не волнует, если он окажется таким, как все.
- …шепчет она своему зелёному, юношескому подсознанью.

Синбад Мореход наблюдает, как она проходит мимо, гордая сдержанная и правильная учительница, в свеженьком платьице в цветочек и шляпке от солнца, не бросив на него и взгляда, лишенная кокетства дочь мясника, нетающая ледяная дева, скрытая навсегда от голодных объятий его глаз.

Синбад Мореход
Ох, Госсаме Бейнон, ну почему ты такая гордячка? – жалуется он бутылке ирландского пива. – О, прекрасная, прекрасная Госсаме, я хочу, хочу, чтобы ты была со мной. И мне не надо, чтобы ты была такой учёной.

Она чувствует щекотание его козлиной бороды, похожей на жёсткий пучок пламени в наивысшей точке мира, и испуганно отступает от натисков и разгорающегося пожара, устраиваясь на своей кухне перед тарелкой, наполненной доверху жареным картофелем и бараньими почками.

И в пыльной, тёмной школьной столовой с опущенными шторами, где, как под каменными сводами, разносится эхо, мистер и миссис Пропав замирают над серой и остывшей запеканкой из мяса с картофелем. Мистер Пропав подцепляет на вилку спрятанное в запеканке мясо, не отрываясь от чтения монографии «Судьбы великих отравителей». Он обернул эту книгу в обложку из неприметной коричневой бумаги. Лукаво, в промежутках между едой, он посматривает на миссис Пропав, отравляя её одним взглядом, и затем продолжает чтение. Он подчеркивает некоторые абзацы и посмеивается тайком.

Миссис Пропав
Воспитанные люди не читают за столом,
– изрекает миссис Пропав. Она проглатывает таблетку, регулирующую пищеварение, огромную, как лошадиная пилюля, запивая её мутной жижей из горохового супа.
(Пауза)
Кое-кого воспитывали в свинарнике.
Мистер Пропав
Дорогая, свиньи не читают за столом.

Она злобно смахивает пыль с треснувшего графинчика для уксуса, что стоит на пирожке, покрывшемся тонким слоем мошек.

Мистер Пропав
Дорогая моя, свиньи не умеют читать.
Миссис Пропав
Я знаю одну, которая умеет.

Один в шипящей лаборатории своих желаний, мистер Пропав семенит среди прохудившихся бочек и бутылок из-под вина, пробираясь на цыпочках сквозь заросли смертоносных растений и с безумным видом приплясывая, он готовит специальную овсянку с ядом, ещё не известную токсикологам, для миссис Пропав, которая обожжёт ее и отравит: уши отвалятся, точно перезрелые плоды с фигового дерева, пальцы ног раздуются и почернеют, как шины, а из пупка с пронзительным свистом будет выходить пар.

…Тебе лучше знать, дорогая ,
– произносит мистер Пропав и со скоростью молнии окунает её в крысиный суп.
Миссис Пропав
Что там за книга лежит у твоего корыта?
Мистер Пропав
Это труд по теологии, моя дорогая, «Житие Святых».

Миссис Пропав хохочет. Под сводами столовой от холодного воздуха образуется сосулька.
Миссис Пропав
Сегодня утром я заметила, как ты болтал со святой праведницей Полли Гартер. Прошлой ночью её снова пытали в Молочном Лесу. Миссис Орган Морган видела её в компании с мистером Уальдо.

Миссис Орган Морган
И когда они со мной столкнулись, то притворились, что ищут птичьи гнезда, – пробормотала миссис Орган Морган мужу набитым рыбой ртом, как у пеликана. – Но не пойдешь же искать гнезда в исподнем, говорю я себе, в котором был мистер Уальдо, и в платье, задранном почти до головы, как у Полли Гартер. Уж они меня не одурачат.
Один глоток, как у большой птицы, – и рыба исчезает… облизывает губы и продолжает сплетничать:
И как подумаешь о всех её детках, что тут скажешь, кроме того, что уж лучше бы ей отказаться от «гнездованья», только и можно сказать, нехорошее это занятие для женщины. Даже карликов не гнушалась. Тома Спита помнишь? Он был не крупнее ребенка, а наградил её двойней. Прекрасные мальчики, однако.
Должна заметить, что Фред Спит и Артур… Иногда мне больше нравится Фред, а бывает, и Артур. А вам кто больше по душе, Орган Морган?
Орган Морган
Ах, Бах, несомненно. Я всегда предпочитаю Баха.
Миссис Орган Морган
Орган Морган, ты не слышишь ни слова из того, что я говорю. У тебя на уме только один орган…

И она разражается слезами и в кульминационный момент своего просоленного завывания быстро подцепляет маленькую плоскую рыбку и проглатывает её целиком, как пеликан.

Орган Морган
И ещё Палестрина, – добавляет Орган Морган.

Господин Разбитый Стакан пребывает в одиночестве на своей кухне, заполненной временем, опускается на корточки перед собачьей миской (помеченной кличкой Фидо) с острыми рыбьими костями и прислушивается к голосам своих шестидесяти шести часов
(каждые из которых предназначены на год его рехнувшегося века). Он с нежностью наблюдает за их луноликими чёрно-белыми циферблатами, громкими голосами, озвучивающими земное время: медленные часы, торопливые часы, часы с маятником, отбивающие ритмы сердца, китайские часы, будильник, высокие стоячие часы, а также – с кукушкой; в форме Ноева ковчега, часы с журчанием в виде мраморного кораблика, часы в чревах стеклянных женщин, песочные часы звонарей, часы, подражающие совиному крику, музыкальные часы, часы, имитирующие извержение Везувия, с чёрными курантами и лавой, Ниагарские часы, с гулом водопада, старинные часы с запотевшими стёклами и птичками из чёрного дерева, часы без стрелок, навсегда прогнавшие время и не имеющие понятия о том, который час. Все шестьдесят шесть его певцов застыли в разном времени. Господин Разбитый Стакан живет в осаждённом доме. В любую секунду, днем и ночью, неизвестные враги могут захватить склон холма, но его не застать врасплох. Шестьдесят шесть разных времен на кухне, скользкой от рыбы, жужжат, стучат, тикают и выбивают мелодию на курантах.
Вожделение, ритм, пена, изумрудный бриз, щебет птичьего восхваленья и тело самой Весны, с грудью, набухшей от майского молока, предвещают лишь приближение военных кораблей и племен Судного Дня, что разорят и не оставят камня на камне от холма Армагеддон и его окрестностей, – до переполненной временем хибары, с проржавевшим замком, закрытом на два оборота, на городской окраине, рехнувшейся от перезвона любовных колоколов.

Полли Гартер
Такой любви у меня больше не будет никогда, -
…хорошенькая Полли грустит.

(Продолжительная тишина)
Неспешный солнечный полдень зевает и движется по дремотному городу. Море пребывает в бездельи, вместе со спящими рыбами лениво плещутся волны. Луга, притихшие, как воскресенье, быки с закрытыми глазами и украшенные кисточками, козы и маргаритки – в лесных лощинах нега и блаженный дневной сон. Сомкнув веки, онемели утиные пруды. Опустившиеся облака, словно на подушке, прикорнули на холме Ллареггаб. Мокрые свиньи весело фыркают в корытах и мечтают о том, чтобы закатить свой свинский пир на весь мир из желудевого пойла, и о выращивании свинских фруктов, о раздутых, как паруса, сосках свиноматок, визге и сопении самок во время половой охоты. Они зарываются в грязь и подставляют свои рыла под солнце, которое очень любит свиней; их хвостики закручиваются, они резвятся и пускают слюни, и храпят в глубоком самодовольном послеобеденном сне. В Ослином переулке кроткие, как ангелы, дремлют ослики.

Миссис Пропав
Приличные люди…
– говорит с раздражением неприветливая миссис Пропав,
– не клюют носом за столом.

Мистер Пропав просыпается и сжимается от страха, изображая на лице льстивую улыбку. Седина и уныние в его никотиново-жёлтых мокрых и свисающих, как у моржа, викторианских усах.

Тебе бы следовало подождать до возвращения в свой свинарник,
– произносит миссис Пропав, любезно, как бритва.

И он застывает в заискивающей и жалкой улыбке. Тихо-тихо, украдкой мистер Пропав пробирается в свою химическую лисью нору, и там среди шипенья и котлов с синильной кислотой, и пузырьков, до краёв наполненных оспой и чумой, отравитель стряпает убийственное фрикасе из снотворного, никотина, жареной жабы, цианида и слюны летучей мыши для своей игольчато-сталактитовой ведьмы и «пилы», со спиной, как кочерга, и носом, который сходится с подбородком.

Мистер Пропав
Моя дорогая, прошу прощенья…
– шепчет он вкрадчиво.

Капитан Котс стоит у распахнутого окна для встречи с солнцем и парусно-судовым морем – он уже своё давно отплавал, когда глаза его были ещё ярко синими; он погружается в дремоту и совершает морские вояжи, и в его ухе крутится серьга… И на его животе татуровка: «Я люблю тебя, Рози Проберт»… он сидит в духоте и пыли в окружении разбитых бутылок, среди шума и гама тёмных баров на пристани, и таскается с продажными девками по всем беспутным портам, и набирается вместе с тонущей и дышащей со свистом смертью. Он плачет и плывёт во сне, и на его покрасневший нос капают слезы. И когда его сон, как старый корабль, идёт ко дну, он запоминает из всех голосов лишь единственный, самый дорогой – рано созревшей и томной Рози с соломенной копной волос (девушка, которую он делил с Томом Фредом, погонщиком ослов, и со множеством других моряков), –явственно что-то произносит из спальни, где покоится её прах. В той бухте и на Небе флотилии встали на якорь, заполнив собою крошечное ночное небо.

Рози Проберт
Из Дак Лейн, Джек, дважды крикни и спроси Рози –
единственная любовь в его морской жизни,
где женщины кишели, как сардины в бочке.
Рози Проберт (тихо)
…Постучи два раза, Джек,
Когда меня настигнет смерть,
И спроси Рози.
Капитан Котс
Рози Проберт.
Рози Проберт
Вспомните меня –
Я исчезла,
Я вас забыла,
Как и то, что когда-то жила,
Навсегда отправляюсь в вечную тьму…
Ребёнок
Посмотри,
– обращается девочка к матери, когда они проходят под окном Плавучего Дома.
– капитан Котс плачет.
Капитан Котс
Вернись, вернись…

И его рыданья как эхо разносятся среди тишины и галерей вечной ночи.

У него слезы льются из носа,
– замечает ребёнок. Они с матерью спускаются вниз по улице.
Его нос похож на клубнику,
– произносит девочка и тут же об этом забывает. Она видит, как в спокойном сине-парусном заливе Занзибар рыбачит Зловредный Бойо.
Зловредный Бойо дал мне вчера три пенни, но я не взяла,
– говорит ребёнок матери.

Бойо вылавливает корсет на китовом усе. Это всё, что он поймал за целый день.

Зловредный Бойо
Чертовски занятная рыба!

Миссис Дай Булкинс Вторая, цыганка, является ему в мечтах перед затуманенным взором в чем мать родила – на ней ничего, кроме браслета…
Она в ночной рубашке.

(Умоляюще, подобострастно, уничижительно) Как вам этот прелестный мокрый корсет, Миссис Дай Булкинс Вторая?
Миссис Дай Булкинс Вторая
Мне не нравится!
Зловредный Бойо
А яблочка моего откусить не хотите?
– предлагает он без всякой надежды.

Она дразнит его своей бесстыдной ночной рубашкой, и он прогоняет распутницу из головы; и когда страсть вспыхивает с новой силой, в его воспалённых глазах возникает гейша, она широко улыбается и раскланивается, одетая в кимоно из рисовой бумаги.
Я хочу быть благородным Бойо, но ничего из этого не получится,
– вздыхает он, а гейша изображает на своем лице сочувствие. Земля исчезает, море неслышно отступает; и он возлежит на тёплом белом облаке; шёлковая, томная и волнующая восточная музыка погружает его в японское мгновение.
День жужжит, точно ленивые пчёлы, кружащие над цветами вокруг Мэ Роуз Коттедж. Она дремлет поблизости от поля с козами, которые мекают и мягко бодают солнце. Она поддевает ногой свою любовь, как гриб-дождевик.

Мэ Роуз-Коттедж (лениво)
Он меня любит,
Он меня не любит,
Он меня любит,
Он меня не любит,
Он меня любит!.. старый грязный придурок.

Она томно лежит в одиночестве среди клевера и душистой травы, семнадцатилетняя и ещё не вкусившая на этой траве (хо-хо)…

Его преподобие, перепачканный чернилами, в прохладной монастырской приемной или в зале, предназначенном для чтения стихов, в своей Книге Жизни говорит только правду: о народонаселении, ремёслах, морском флоте, истории, топографии, флоре и фауне города, который он почитает – это Белая Книга Ллареггаба. Над его головой, тяжелые, как овцы, висят портреты укутанных в шерсть и меха прославленных бардов и проповедников, – поблизости от тусклых женских акварелей, на которых изображен бледно-зелёный, как увядшие листья салата, Молочный Лес – и его мать, которая опирается на горшок с пальмой: ее талия тонка, как обручальное кольцо, а грудь похожа на обеденный стол с чёрной скатертью, – и она страдает, затянутая в корсет.

Священник Эли Дженкинс
О ангелы, с ножами и вилками, будьте там поосторожнее.

Он молится. От его отца Исава не осталось даже фотографии. Который позабыл о своем сане из-за одного маленького грешка, уснув во время сбора урожая на пшеничном поле, он по нелепой случайности попал под косу. Исав растерял все свои амбиции и умер с одной ногой.

Бедный Папа,
– сокрушается его преподобие, – умереть из-за пьянства и сельского хозяйства.

Скотовод Уоткинс с фермы Солт-Лейк проклинает своих коров на холме, когда сгоняет их для дойки.
Юта Уоткинс (в бешенстве)
Да чтоб вас, чертовы скоты!
(Корова целует его)
Искусай её до смерти!
– кричит он своей глухому псу, что ухмыляется и лижет ему руки.
Маргаритка, забодай, задави его!
– кричит он корове, которая облизывает его своим языком и мычит нежные слова, когда он мечется среди своих дышащих летом невольниц, неторопливо бредущих к ферме.

Приближается конец Весеннего дня, который всегда отражается в глубоких озерах их глаз. Бесси Бигхед приветствует коров по именам, которые она сама дала им, когда они были девицами.
Бесси Бигхед
Пэг, Мэг, Лютик, Молл,
Фэн, Теодозия и Дейзи.

Коровы наклоняют головы.

Найдите Бесси Бигхед в «Белой Книге Ллареггаба», и вы обнаружите там несколько ветхих обрывков и одну грустную историю, с любовью и нежностью, запрятанную среди страниц, точно локон волос первой некогда утраченной возлюбленной. Зачатая в Молочном Лесу, родившаяся в хлеву, завернутая в бумагу и подброшенная к чужому порогу, с большой головой и низким голосом, она росла во тьме, пока (уже давно умерший) Гомер Оуэн не поцеловал её, когда Бесси этого совсем не ожидала. Сейчас при свете она будет работать, петь, доить, называть коров ласковыми именами и спать до тех пор, пока ночь не высосет её душу и не выплюнет её в небо. При свете долгом и любимом ею, как жизнь, благочестивая Бесси доит любимых коров с глазами, как озёра; в то время как сумерки медленно проливаются на хлев, море и город.
Юта Уоткинс через весь двор проклинает ломовую лошадь.
Юта Уоткинс
…Галопом, паршивая калека!

И огромная лошадь ржёт, как будто ее угостили кусочком сахара.

Город погружён в сумерки. И всё вокруг: булыжник, ослик, гусь и улицы в зарослях крыжовника, – во власти тьмы. Чернота и торжественная пыль, и первый ночной потемневший снег, и спящие птицы проплывают сквозь оживающую ночь любви. Ллареггаб – столица тьмы.
Миссис Огмор-Притчард при первых каплях сумеречного потока плотно закрывает все свои двери с видом на море, опускает стерильно-чистые жалюзи, усаживается, прямая, как высохший сон, на зубоврачебное кресло с высокой спинкой и нагоняет на себя холодную быструю дрему. В один момент мистер Огмор и мистер Притчард, привидения, которые целый день шептались в сарае, планируя бездушную погибель для своей стеклянной вдовы, тяжело вздыхают, пробираясь бочком в её опрятный дом.
Мистер Притчард
Мистер Огмор, сначала вы.
Мистер Огмор
Мистер Причард, только после вас.
Мистер Притчард
Нет, нет, мистер Огмор. Вы первый сделали её вдовой.

И они со слезами на глазах просачиваются сквозь замочную скважину там, откуда когда-то подглядывали.

Миссис Огмор-Притчард
Мужья, –
произносит она во сне. И в её голосе различима язвительная привязанность к одному из шаркающих призраков. Мистер Огмор надеется, что это не в его адрес. И мистер Притчард тоже. – Я люблю вас обоих.
Мистер Огмор (в страхе)
О, миссис Огмор.
Мистер Притчард (с ужасом)
О, миссис Притчард.
Миссис Огмор-Притчард
Близится время сна. Рассказывайте о том, что вы должны сделать по очереди.
Мистер Огмор и Мистер Притчард
Мы должны взять свои пижамы из ящика комода с пометкой «пижамы».
Миссис Огмор-Притчард (холодно)
А потом вам следует их снять.

У подножия города, среди сумерек, Мэ Роуз-Коттедж всё ещё лежит в клевере; слушая жующих коз, она
обводит губной помадой кружки вокруг своих сосков.

Мэ Роуз-Коттедж
Я спешу. У меня паршивая судьба. Боженька меня покарает. Мне только семнадцать. И я попаду в ад.
– говорит она козам.
– Вот увидите. Я буду грешить, пока не лопну!

Она лежит среди высокой травы, ожидая кошмара. Вокруг чавкают и ехидно усмехаются козы.
А в дверях часовни священник Дженкинс декламирует свою поэму о закате Ллареггабскому холму…
Черный Джек снова готовится к встрече со своим сатаной в Лесу. Он точит свои чёрные, как ночь, зубы, прикрывает глаза, облачается в тёмные брюки священнослужителя, прошитые сапожными нитками, и выходит с факелом в руке, суровый, библейский и счастливый, в греховную тьму.

Черный Джек
Отправляюсь к Гоморре!

А Лили Смоллз поднимается к Зловредному Бойо в прачечную.

Черри Оуэн, трезвый, как воскресенье и как все дни его недели, дефилирует, счастливый, точно суббота, чтобы напиться до бесчувствия, и так каждую ночь.

Черри Оуэн
Я всегда говорю, что у нее два мужа,
– произносит Черри Оуэн…
Один пропойца,
А другой – трезвенник.

И миссис Черри простодушно замечает:
Миссис Черри Оуэн
Разве я не счастливица? Ведь я люблю их обоих.

Синбад
Добрый вечер, Черри.
Черри Оуэн
Добрый вечер, Синбад.
Синбад
Что закажешь?
Черри Оуэн
Да много всего.
Синбад
В «Сейлорс Армс» всегда открыто…
Синбад страдает, его сердце разбито…
О, Госсаме,
Откройся и ты!..

Пока не придёт новый день, разлита вечная тьма. В одно мгновенье всё вокруг превратилось в ночь. Город на ветру – это холм с множеством окон, и бьющиеся волны света от ламп зовут утопленников, которых унесло море. Звучащая темнота повсюду; дети и старики убаюканы колыбельными.
Голос первой женщины
Баю-бай, деткам спать давно пора…

Маленькие девочки укладывают старых неморгающих, как попугаи, гномов в шумных углах на новых кухнях. И в течение долгой ночи эти человечки глазами-бусинками следят за тем, чтобы смерть не схватила их во время сна.
Незамужние девушки в одиночестве своих спален для невест пудрятся и завивают локоны для Сногсшибательных Танцев.
(Приглушенная музыка аккордеона)
Они репетируют перед зеркалом, глядя то надменно, то доброжелательно на молодых людей, которые в это время подпирают углы под светом фонарей в ожиданьи того, чтобы всем скопом со свистом броситься за юбками.
(Звучит аккордеон –- то громче, то тише, и затем, – чуть слышно)
Пьяницы в «Сейлорс Армс» пьют за то, чтобы танцевальный вечер провалился.
Первый пьяница
Катитесь вместе с вашими вальсами и прыжками!
Второй пьяница
Танцы – это против природы,
– голосом праведника произносит Черри Оуэн, только что вливший в себя семнадцатую кружку тёплого и выдохшегося горького уэльского пива.

Где-то на склоне Ллареггаба мерцает фермерский фонарь.
Ллареггаб Хилл, – пишет священник Дженкинс в своей комнате для написания стихов, – это таинственный курган, памятник народу, обитавшему поблизости от холма, ещё до того как кельты покинули «Летний край», где древние маги создавали своих жен из цветов.
(Звуки аккордеона стихают)
Мистер Уальдо напевает из своего угла в «Сейлорс Армс».
Слепой Капитан Котс взбирается на койку. Точно кот, он ориентируется в темноте и плывёт по морям своих слез, чтобы встретиться с мертвыми.

Капитан Котс
Пляшущий Уильямс!
Первый утопленник
Всё ещё пляшу.
Капитан Котс
Джонах Джарвис
Третий утопленник
До сих пор.
Вот череп кудрявого Бевана.
Рози Проберт
Покойся с миром, Рози. Она мертва и забыта.

Принарядившись, выходят покойники.
Прислушайтесь, как наступает ночь.
Орган Морган спешит в часовню к органу. Он играет один среди ночи, и никто его не слышит: ни любовники, ни кутилы, ни тихие покойники, ни бродяги, ни овцы. Он видит Баха, распростёртого на надгробной плите.

Орган Морган
Иоганн Себастьян!
Черри Оуэн (пьяным голосом)
Кто?
Орган Морган
Иоганн Себастьян, великий Бах. О, божественный Бах!
Черри Оуэн
Пошел к черту!
– отвечает Черри Оуэн, отдыхающий на могильной плите по дороге к дому.

Мистер Мог Эдвардс и мисс Майфэнуи Прайс счастливы – вдали друг от друга: в верхней части города и на прибрежной окраине они пишут свои еженощные письма, в которых любовь и эмоции. В по-весеннему разогретой Белой Книге Ллареггаба вы сможете отыскать крошечные карты с островами их желаний.

Майфэнуи Прайс
О, мой Мог, я твоя навеки!

И она с удовольствием осматривает свою чистенькую, без единой пылинки, комнату, куда мистер Мог не войдёт никогда.

Мог Эдвардс
Приди в мои объятья, Майфэнуи!

И он изо всех сил прижимает к сердцу столь любимые им деньги.
А подвыпивший мистер Уальдо в Молочном Лесу обнимает свою возлюбленную Полли Гартер, прямо на глазах у ехидных соседей и птиц, но ему нет до них дела. Он причмокивает полными жизни красными губами.
Но не его имя нашёптывает Полли Гартер, лёжа под дубом и занимаясь в мечтах любовью. Глубоко зарыт в холодную землю тот, о ком она поёт.

Полли Гартер (напевает)
Перед тем, как с другими упасть мне в кровать,
Вспоминаю всегда малыша Вилли Ви,
из могилы ему не встать, из могилы не встать, из могилы не встать…

Полупрозрачная ночь темнеет. Ветер, исходящий от складчатой воды, овевает улицы поблизости от бессонного Молочного Леса. Лес с его парнокопытными деревьями – под прицелом чёрных торжествующих взглядов охотников за влюблёнными; для морячки Мери Энн – это выращенный Богом Сад, и она знает, что есть Небеса на земле, и избранные по Его милости находят вдохновение в окрестностях Ллареггаба – праздничного храма с буйной растительностью и первозданным свадебным ложем; для священника Эли Дженкинса – это проповедь зелёных листьев, посвященная целомудрию. Внезапно налетевший ветер раскачивает ветки деревьев, бодрствующих среди темноты первого весеннего дня.

*город в Уэльсе




следующая ВОСПОМИНАНИЯ О РОЖДЕСТВЕ
оглавление
предыдущая Особенно, когда октябрьский ветер






blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah





πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney