ART-ZINE REFLECT


REFLECT... КУАДУСЕШЩТ # 24 ::: ОГЛАВЛЕНИЕ


Василий БОРОДИН. ПУСТАЯ НОЧЬ



aвтор визуальной работы - Alex OCHERETIANSKII




Пионерские песни

1
вот слава и слеза
и мёртвые глаза

мы ехали вокруг
изменчивых рук и вдруг
вросли в свою любовь
как небо и часть – убог

листающий воротА
изогнутый ветер рта
и сломанный ветер – та
что и'знова нечиста

в олнующемся себе
ликует отряд совят
и кол проникает бег
и небо тебе не свят –

– ворочается ломОть
и камень суётся в рой
исторгнутых под самой
игрой – и горит игрой

2
и в ветре пепел-день ура
и в воздухе дыра
и черепное солнце дым
и важность до утра

с разрывом рек с уроном пар
качается в руде
и конный остров бьёт в удар
и мы теперь везде

мы гаснут ямки в фонарях
и слава льёт сурков
и небо мокнет на дверях
младенцем из оков

короткий волос пульс беды
венчание с бедой
и ярость ливней молодых
мой ливень молодой

ворочаясь горя и зря
играют земляки
и из-под ног летит заря
в уроны и гудки

там поезд спит спешит и бьёт
гашеткой о крыло
и кровь молитвенно гниёт
и это весело

– возня возниц вороний сын
летит на палаче
как луч бегущий от росы
врывается в ручей

и семя радости светло
и радость за лучом
летит из рока самого –
сияющим плечом

3
вытек ветер –
горька на память
вытер память –
легка не мимо

так любима что и любима

тянет садом –
ломает парус
вырос парус –
катает имя

так любима что и любима

– с трупом паузой Государя
все не смели листать обои
и огонь за огнём ударил –
мы копеечные обои

слева камень в анатомичке
сердце щупальце естество
слева улиц больной певички
- - - естество

– мы копеечные запомни
крались-вкрались и скрали-крали
и – огонь на огне сыграли
и огонь и огонь огонь

***
пароход горит пароход горит
это ветер брат это ветер брат

как из-под средневековья
вЫторчилась головня
головня с семью глазами
и без памяти огня

у огня её спросили
огнь ответил я не здесь
и носили и носили
как невидимую весть

я из-под средневековья
вытащу себе рога
и пойду заляпан кровью
и в железных сапогах

по лесам самих историй
в утро чёрное трубя
как звезда своих историй
и невидимей себя

***
вырвись вырвись дом подорван
лето плещется в органе
сам король варил изнанку
сам воротит испытанье

сам изнанка платит втрое
сам уход листает ухо
сам патрон сидит на троне
и воротит и воротит

ум за небо колкий остов
мы в петле и тонкий остров
сырость ужаса и плана
страх и пена по карманам

семя тверди пьётся тесно
семью смерть и дуло вровень
сам испуг припал к небесной
королеве и воротит

он на плен и капли крови
сумма разума на травле
шьёт изнанку пьёт изнанку
и во рту горит Ананке

-- плавны песни самолёта
гордость ум и страсть и плата
и карманные заплаты
и ворота и ворота

***
вот стихи про чёрный тлен
и стихи про чёрный плен
рядом девочка смеётся
значит мы уже мертвы
рядом девочка смеётся
не снимая головы

у поэта есть проклятье
видеть розу из лучей
и качать её в объятьях
как разлившийся ручей

и пока он спит и видит
кровь бежит из рук ручьём
и никто её не видит –
это неизвестно чьё

***
страшный король ворвется в угол
выйди кораблик стань и будь
режет и голый светом угол
вырви кораблик будь и пой

самое гордое страданье
видеть искусство сереть людьми
самое верное испытанье
видеть и стать и самим собой

роза исполненная и зломом
самое дело купить воров
соло на трупе и гастрономе
самая пыль собирать и кровь

утро карабкается под нами
суть и пороть и вертеть судьбе
самое радостное старанье
самое радостное тебе

***
танец горит и воля та
танец горит и пустота

вот эта музыка холод лба
мокрая улица и труба
чёрная плёнка и световой
горестный ливень и первый вой

вой это гинзберг живёт внизу
чешет подтяжки жуёт слезу
видимость гинзберг чужая власть
нежность отчаянья началась

вырви нам вырви чужие лбы
выйди из зеркала и судьбы
в ритме изменчивого труда
видимость тела его слюда

разность измены и простоты
чёрные мокнущие бинты

эти бинты начинают ныть
если сказать и очисти ны

***
и койки ворочаются во рву
и койки рожают себе друзей
и все собираются как живут
и вес начинается как музей

останков короткой волны и дня
и чёрным лучом непрошитый ствол
растёт из картавящего меня
и я в нём теку как не естество

а створки и пепельные глаза
и пение ветра внутри саней
и голые руки и кровь-слеза
и листья низложенных зеленей

вот песня и песня и мой костыль
на теле воронье гнездо в груди
воронка и горло и впереди
горячей молитвой укор остыл

***
движение по следу рва
и жжение в разобран бес
и свет лежит едва-едва
и свет лежит и нет небес

ворота скалятся таЯт
и вырвав некие края
передают себе-вторым
как отторжение игры

в огромном месяце и здесь
страница вызова струной
пересекает слово где
перерождается в иной

поток исполненных чудес
самонедвижущийся груз
и переходит землю бес
как переходит небо трус

вертись вертись мой пленный ров
переходи на стон угла
за той коробящей игрой
в отсутствие и силу зла

на ветре кормчем в узком сне
в переходящем в землю рве
в изнаке-дне в изнанке-мне
в апоплексической траве

***
крутится-вертится вёрткая верть
светится смеркнется светлая смерть
это слова я плыву по словам
светится светит моя голова

мокрые волосы жмурюсь и жду
ветер стоит как живот на виду
в ветре я жил и жалел его в нём
в ветре где ветер гляделся огнём

вот эта улица чёртова зга
ростит и родит и гладит врага
враг начинается словом пошли
шлём себя шлём себя мимо земли

мимо земли попадаешь туда
где открывает консервы руда
чёрные головы смотрят белком
и начинается жизнь ни о ком

я тебя милый не меньше люблю
просто плыву на ветру и скорблю
парус мой беден и берег мой пар
я пианист Александр Майкопар


***
пылью неба поклянёмся
словом твёрдым прикоснёмся
опрокинемся валет
станем волнами земле

при земном прикосновенье
упорядоченный вал
превращается в движенье
как в осаду голова

светом вывернутым ядом
прекословящая тень
просочившаяся рядом
пресекается в плите

устроители проклятий
жмут утерянную кровь
при слиянии изъятий
превращающую кров

в укороченные тени
самородной пустоты
и коробки сновидений
провисающие рты –

– мы умеем быть имея
неприсутствие своё
каменея каменея
заворачивая йод

***
1
– и с Солнцем мёртвым смесь игры
и чёрного труда
в слепом отверстии пары
и твердь и лебеда

сыреющий упор на свет
уход через игру
и самоварный первоцвет
и смерть и чёрный труд

в починку сдай свой первый свет
и в стенку бей звездой
и открывайся как Завет
и вырвавшись ездой

возьми воротами зеркал
зарю в ответном сне
и обрати свой свет искал
и это будет мне

2
в жару вертящихся в пару
мечтающих о рве
с изнанки видящих игру
и то что их не две

а ноль умеренный живой
и бес сторожевой
не проникающий в облёт
земли и бьющий лёд

мой правый ветер жнёт угар
и парус жмёт удар
тем жестом что в ходу в аду
не как отдельный дар

а как чернеющая плеть
мерцающая плоть
которой нечего жалеть
и нечего колоть

3
на путь исполненный подряд
и смерти и звезды
врачи надели звукоряд
и белые лады

возьми под рану говорю
и будет течь состав
не крови а звезды горю
как некий ледостав

– убрИ хотелось убери
изгнИ и изгони
с такими родами внутри
не пелось искони

а лопалось и жглось ничем
качалось над собой
в воздушном утреннем ключе
в осанне голубой

***
вот рядовые голизны и войн за маму
летят как первые сыны и бог Динамо
и спят на крохотном лету и необъятном
и превращаются в изогнутые пятна
в каком пятне ни загадай всё будет водка
и карандаш себе глотай и будь проводка
искрящий газ карманный бег уста устали
и непрерывный человек из жёлтой стали

скажи возьми ему возьмёт и выйдут боком
писатель Бог и первый вор В. В. Набоков
с верховным ветром на прицел неровно взятым
и перемешанном в отце сырцом предвзятым

мы возвращаемся к начал пустым началам
где свет от разума зачал свои причалы
в горячих бликах от лучей чистейшей рампы --
пустою мумией очей под отчей лампой

писатель молод в нём трофейные замашки
и заяц в небе кровяном среди бумажки
он помнит память о владетельном самуме
и полагается на ум на ум на ум и

в уме слагающихся смыслов вереницы
слоятся делаются злом пером синицы
петром выскакивавшим внутрь из петрова
и сатаной с его жезлом на полвторого

писатель мертвенные дни сумел исполнить
и трон его перед огни не спит а волны
как в пьесе Блока из смертей карабинера
и пьесе Блока в неопознанной манере

***
трамвай с оврагом на лице
и буковкой в конце
я этот выберу трамвай
и не переживай

он едет вместе с плотью лет
и видит солнечный скелет
в венце и славе и венце
и с буковкой в конце

я у трамвая съем дугу
и выйду в гости к сапогу
и ко второму и к друзьям
подобью умных обезьян

вот мирный год и тьма вокруг
и злые фонари внутри
и новый друг и фонари
венец и новый друг


Москва, 2007



следующая Наталья АКУЛЕНКО. твёрдое и мягкое
оглавление
предыдущая Эсфирь КОБЛЕР. ДЯДЮШКА ЛИ





blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah




πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney