ART-ZINE REFLECT


REFLECT... КУАДУСЕШЩТ # 27 ::: ОГЛАВЛЕНИЕ


Эва КАСАНСКИ. ЗАДЕРЖКА МЕНСТРУАЦИИ



aвтор визуальной работы - Merche




Я:
У меня по-прежнему нет имени.
Джойс говорила, мы не происходим из слов, мы их произносим.
Этот город. Он скучен. Ходишь по улицам, а их нет.
А если присмотреться. Тогда они вырисовываются из пейзажей.Уж лучше бы их не существовало. Как раньше.
………
– Расскажи мне о себе.
Кто-то из них спросил. Джойс или улица.
– Я ничего не знаю. У меня нет прошлого. Я свободна. Мой возлюбленный держит меня взаперти. Боится, что я исчезну без имени. И я потерялась. Чтобы рассмотреть эту комнату.
………
– Она, кажется, сказала: любовь делает нас невидимыми.
– Кто?
– Ив.
– Да.
– Красивая фраза.
– Для женщин.
– Что для женщин?
– Фраза для женщин.
– А...
– Любовь создана для того, чтобы сделать женщин невидимыми.
– Но она так прекрасна. Заменяет наркотики и пристрастия. К убийству, власти.
Джойс сделала паузу, прежде чем меня обидеть.
– Я знаю, почему у тебя нет имени.
– ...
– Зачем тебе оно? Ты часть мужчины, часть его тела, его символ – вечная женственность, орган, которым он хочет обладать. Влагалище.
– Джойс, ты жестока.
– Писька. Зачем тебе имя? Если оно у тебя уже есть.
– Ты бесчувственна.
– Нерезиновая кукла.
– Не обижай меня.
Я закрыла её рот руками.
– Хочу знать твоё имя. Как он тебя называет.
– Киска, крошка, малыш. Красиво?
– Омерзительно. Ты идеальная женщина. Любая, без лица. Как хорошо они устроились. Весь мир для них. Живые существа (я подразумеваю самок), которые в дикой природе капризны, разборчивы, избирательны, в социуме жертвуют собой, утрачивают имя ради желаний самца. Серийная женщина. Придумай себе имя. Бенедикта, например.
– Нет, не дави на меня.
– Хочешь, я назову тебя. Карла, Ив?
– Нет.
Почему Джойс не могла понять, что я хочу прожить ещё одну жизнь, изменив имя, но ещё не нашла его?
…….
Джойс усадила меня на стул перед собой:
– Можешь раздвинуть ноги?
– Зачем?
– Чтобы почувствовать, как открываешься миру. Как не боишься нападения, овладения.

Лёгкий бриз таился в моём теле, мешая оказаться в комнате, заполненной двумя стульями. За окном трепетал рассвет, оттеняя моё недоумение жёлтым, наверное, жёлтым, но ещё почти неуловимым цветом, отчего бледность воздуха, дребезжащее зарево придавали странность происходящему. Такие вопросы в утробе утра – извращение.
– Ты позволишь мне любоваться тобой?
Я почти разглядела, как темноту – чёрный воздух – сменяет белый воздух.
Чуть-чуть подкрадываясь, но солнце ленилось.
– Не хочу быть собой, ненавижу, не желаю больше знать...
– Да, ты вещь.
……
– Расскажи мне о себе.
– Из всех историй своей жизни я помню чужие истории.
Девушка сжалась в уходящей и уходящей темноте, растворяясь в ней.
– Гарри никогда не называл меня по имени, когда оно ещё существовало.
«Зачем? Забивать себе голову? Вас же много.»

Когда мы расстались, я долго не могла удалиться слишком далеко от её дома. До сих пор возвращаюсь и стою у двери, за которой молчали два стула. Никто не мог сказать мне о ней. Я ждала её, гуляя по набережной, где мы обычно встречались и откуда начинался наш путь к безмолвным символам сознания. Прошёл месяц, прежде чем моё терпеливое ожидание стало нетерпимым, и я отправилась к ней домой. Слоняясь по саду человеческих голосов, нашла в почтовом ящике письмо Фредерики. Письма были адресованы Джойс.
«Я чувствую, что тебя нет, – писала Фредерика. – Ты совершила самоубийство? Ведь большим твоим увлечением была смерть. То, что, как ты говорила, остаётся непознанным, потому что мёртвое тело не переживает. Как ты была равнодушна к живым телам! Нет, я не обвиняю тебя. Смерть давала тебе возможность быть бесчувственной...
Когда я прочитала твою книгу, мне стало грустно. Ты никогда не была с нами, ты наблюдала, рылась в наших страхах. И сейчас я больше всего боюсь, что ты забудешь меня. И тогда у меня не останется надежды, что есть кто-то, способный укротить моё бессознательное. И я буду бояться его».
……
Моим навязчивым видением было ночное побережье, пляж на фоне небоскрёбов. Море мне нужно было для того, чтобы перевернуть сознание.
– Но ведь когда ты достигла этого пляжа, ничего не произошло, кроме пляжа. В воображении он завораживал, в реальности перестал быть прекрасным. Потому что не умещался в сознании. Потому что раньше он принадлежал тебе, а теперь ты ему.

Я:
– Если человек исчезает из нашей жизни, и он нужен нам, мы ищем его, и однажды встречаем его на перекрестке двух улиц, даже если это другой человек, ведь тот, кого искали, тоже стал другим.
Джойс не знала, что меня можно найти на пляже, в чужом городе, где все лица
кажутся знакомыми.

Джойс:
Однажды Ив и Фредерика танцевали вдвоём на берегу. Я лежала за скалой, прячась от солнца. К ним подошёл мужчина, наблюдавший из окна виллы – и осторожно, опасаясь отказа, пригласил к себе. Фредерика была смела и поэтому согласилась. Ив отказалась.
– Я тебя не знаю – ответила резко.
Фредерика неописуемо красива, а путь красивой женщины – тупик – постель мужчины. Но он влюбился в Ив, а она отказала ему:
– Я ещё не сошла с ума, чтобы стать женой миллионера.
Он женился на её подруге. После свадьбы, однако, Фредерика отказалась расставаться с нами. И мы жили вчетвером на его вилле.
Пока однажды я и Эдгар – так звали этого мужчину – не уехали в Англию.

Я вернулась к ним через полгода. На вокзале меня ждал только шофер, что сразу же настораживало. Они отгородились от мира. Подумала, и, когда увидела их, сомнений не осталось, потому что я увидела двух одинаковых людей. Они стали двойниками.
Фредерика как-то обмолвилась, что однажды проснулась от сильного желания слиться с Ив, стать с ней одним целым, носить её кожу, обрести формы её тела. Через день она остановилась у зеркала. И не увидела себя. Так анально-выделительная функция привела к смешению Я-объекта и создала пропасть между реальным телом и воображаемым телесным собственным Я. Образец же не заметил, что с неё сделали копию.
Я заперла Фредерику в комнате и расспросила. Мне стало ясно, что причиной трансформации были чувства Эдгара. Он не смог забыть Ив.

Мы втроём существовали на грани сознания и реальности. Нет, скорее внутри
Сознания, и потому все законы внешнего мира воспринимались нами как нечто потустороннее.
Однажды Ив исчезла из нашего внутреннего мира. Мы видели и слышали её, но её словно не было. Она перед нами, как призрак, но её нет.
Фредерика была в панике.
– Моё сознание не может жить без неё, – кричала.
Мы бросились искать Ив. Но не знали где. У нас не было даже карты сознанья.
– Почему она yходит от вас? – вновь и вновь спрашивала Фредерика.
Но Ив терялась и терялась, повторяя:
– Мы невидимы благодаря любви.
Рождение желания в нашем сознании связано с появлением нового тела. Однажды торговец, который обеспечивал нас продуктами, сказал, что только что встретил на дороге женщину, которая сейчас сидит в кресле. Когда же она успела вернуться? Фредерика бросилась ко мне и стала умолять:
– Она уйдет от нас, верни её, спаси меня.
Кто нуждался в моей помощи больше? Фредерика – одержимая, так привязываются только к Богу – или Ив?
– Нельзя так страдать из-за того, что тебе не принадлежит. Вы – раздельные существа.
– Нет, – твердила Фредерика. – Она – это я. Человек имеет много обликов. Верни мне себя. Если она уйдет, я останусь одна.
Мы вдвоём в этом мире.
– А я?
– Ты – наша фантазия.
– Да? Разве ты не увидела меня прежде Ив?
– Не тот существует, кто прежде является нам, а тот, кто нам нужен.

Ив исчезла, Фредерика уехала в неизвестность и затерялась в пространстве, сказав на прощанье:
– Я не могу быть с Эдгаром. С ним я не получаю своего тела обратно. Мужчины поглощают нас.

– Забудь слово "Я". Я – это грёзы. Ты чья-то копия.
……
Как-то, куда он должен был войти незаметно и воровать, стараясь остаться незамеченным, надеясь, что совершит всё, что ему нужно, не принимая в расчет эти ночи, жаждущие быть названными, окликнутыми, обозначенными. Как бы я хотела совокуплений с телами безыменными, ничего не требующими от меня, моего удовольствия. Но это невозможно, ибо живое живёт для себя.
Только тогда, когда ты – это ты, можно увидеть себя во всех отражениях.

Я:
– Джойс, покажи мне, кого желать.

Джойс.
– Я хочу, чтобы ты почувствовала, что у тебя есть возможность множества тел.
…….
– Как ты отличила меня от других?
Мы были одни.

– У тебя догенитальное мышление. Ты бесчувственней камней. Твой мужчина превратил тебя в неживую материю. Зачем тебе сексуальность, как и другим женщинам – у тебя нет своего органа желания. Вообще, гениталия одна – пенис. Все остальные – его отсутствие.
Ее слова вливались в летний день.
– Ты хуже странника. Раздвинь, пожалуйста, ноги, не пугайся желаний. Они –
не твои. Не бойся соблазнять и отказывать. Не считай себя обязанной отдаться, только потому что ты красива. Не испытывай чувства вины, если у тебя нет желаний. Будь сходной с порочным светом звёзд, это не твой порок, а тех, кто смотрит на тебя.
Она пересчитывала вещи, запутавшись в них и чувствах к ним, принимая тень желанья за тело, внезапно забытое кем-то и не очерченное перстом. Незамеченное тело – сор во взгляде, ведь увлекаю не я, а раздвинутые пространства, очерченные живыми и трепещущими линиями. Ее мысли оставались лишь предположениями, ведь тот, кому были предназначены раздвинутые ноги – кому принадлежит весь мир – расшифровывал их иначе, и он заставит нас смотреть на мир его глазами...

Джойс:
– Я – асексуальна. Ненавижу совокупления и проникновения. А ты? Ждёшь их?
Джойс не соблазняла никого. Её тело прекрасно, но в нём нет места желанью, знаков для приближения, в нём всегда звучит ответ: нет.
– Речь не о тебе, – продолжала она, не принимая в расчёт мои мысли, – в мужской плоти нет соблазна, в них не находишь ничего, чего бы не было в тебе, чего бы ты сама не имела.

Я:
– Ты назвала многие мои имена, напомнив мне всех, в кого я уже превращалась, кто давно во мне. Но если ты ещё настаиваешь, я хотела бы быть тобой.
Она не подняла глаза, изумленные и больше, чем окна.
– В одном теле не может уместиться весь мир. Я возьму только твоё имя, всё остальное будет моим, похожим. Но ты будешь иметь право на принадлежащее мне, как и я – на твоё – это ад равных. Мы вдвоём будем прекраснее, Джойс.

Время не уходит, забивается в углы, в платья, в шкафы, создаёт иллюзию, что мы долго есть.

Вспоминая Джойс, я переворачивала её слова, зарывалась в них. Искала её книгу. Но... ничего не оставалось, как придумать, что написала Джойс.
Она хотела, чтобы пол ушел от неё.

Джойс:
– Я не считаю себя женщиной, имея её облик, потому что не хочу разделять её участь, и я сделаю всё, чтобы оградить себя от мужчин. Благодаря их участию соединение тел становится откровенной гадостью.
……
Что бы сказала Ив, когда покидала их? Если бы сказала.
– Наше время разное, вы пребываете в сознании, а я хочу жить во внешнем мире. Мне не попасть в ваш внутренний мир, я среди предметов и вещей.
Ив лежала на песке. Сейчас, пока ей ничего не угрожает, пока рядом нет мужчин, она впитывает бессонный пейзаж, и ощущение хрупких песчинок разливается по её органам, тёплая застывшая в глазах ночь дребезжит, удерживаясь на тонких нитях прикосновений к коже. Она не хотела расставаться с мимолетной ночью. Хотела остаться в ней навсегда, впитать её в свои клетки, чтобы потом она могла выплеснуться во внешний мир, воссоздав себя заново, и снова Ив могла бы пребывать в ней и становиться eю.
– Как я хочу, чтобы кто-то из вас увидел, что я стучусь в дверь, и не открыл, потому что не узнал меня. Почему ты не вышла навстречу, когда ждала меня, искусанную улицей. Не знаешь? Джойс? Ведь я возвращалась. Не помнишь? Ты всегда смотрела в окно, когда я уходила. Это я, Ив. Ты что, не узнала меня? Ты же сама дала мне это имя.

Дверь открылась.
Джойс вошла. Ив услышала за спиной её шаги и вздрогнула.
Она вернулась, чтобы разрушить наше представление о том, что существуют вещи, которые зависят от нашего желания и нежелания. Она ушла ненадолго, чтобы увидеть, как я буду искать её. Она ждала моих слов.

Джойс:
– Ничего не произойдёт, пока я не произнесу: не помню, что я была. А Ив в другой комнате тает, расстёгивая окна, и в них врываются улицы.







 следующая Игорь БОБЫРЕВ. [свирель из крапивы]
оглавление
предыдущая Ольга ЛИВШИНА. THAT LANGUAGE, WITHOUT TRANSLATION





blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah




πτ 18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона

Поддержать проект
Юmoney