ART-ZINE REFLECT
REFLECT... КУАДУСЕШЩТ # 41 ::: ОГЛАВЛЕНИЕ
Максим Шапиро. СЕРЫЙ МОТЫЛЁК и другие рассказы
aвтор визуальной работы - В.Вайсберг. "МИФ"
СЕРЫЙ МОТЫЛЁК
– Вы не нужны, – сказал мне Брок, – вы балласт. И пришло время его сбросить. Ничего личного. У вас в крови опасность. Вы слабое звено. У вас нет нужного гена, и если вирус вернется, он начнет с вас. Но, приспособившись, он убьет всех. Мы не можем дать ему шанс. Ты понимаешь, что это необходимо, профессор.
– Понимаю... – сказал я и заметил, как озабоченное лицо Брока слегка прояснилось, он хотел было что-то добавить, но я перебил его. – Понимаю, что я плохой преподаватель. Мы живем на этой планете уже почти сто лет. Это наш дом. Но мы должны помнить о Земле, чтобы не совершать одни и те же ошибки снова и снова. Ты и твоя партия не первые, кто озаботился улучшением человеческой породы. Кто решил разделить людей на нужных и ненужных. Ты забыл об этом?
Брок снова помрачнел:
– Нет. Ты хорошо меня учил. Но выводы я сделал сам: одна, десять, сто, тысяча жизней – ничто по сравнению с благом всего общества! Я помню не только твои уроки. Я помню, как совсем недавно вокруг умирали люди. В каждой семье вирус унес кого-то. Это не должно повториться!
– Поверь, ты далеко не первый, кто мостит благими намерениями дорогу в ад, – саркастически заметил я.
– К чёрту все эти идиотские старинные поговорки! Люди с нами! Мы лишь выполняем их волю.
– И это что-то меняет? Убийство остается убийством, даже если его назовут санитарными мерами. Вы убили сотни тысяч людей. Сотни тысяч бежали, бросив всё, на дикий материк. И вы охотитесь на них, как на животных. Но ладно, не будем об этом, ведь это все мелочи по сравнению с благом общества. Но как быть с теорией Мирта, о том, что следующее поколение вируса ударит не по нам, обладающим ущербной по вашему мнению наследственностью, а по вам. Он ведь, кажется, ведущий вирусолог на планете?
Брок зло сощурился:
– Был ведущим. До того, как предал человечество и сочинил свою лжетеорию, пытаясь избежать санитарной зачистки. Его это не спасло, но всякая шваль подхватила эти сказки. Не ожидал услышать их от тебя, профессор.
– Значит, и до Мирта вы уже добрались. Сволочи! Если бы я только знал в своё время, какой шакал вырастет из моего лучшего ученика! Слуга народа, твою мать!
– И до остальных доберёмся! Ты вот вчера рассказал псиперам очень много интересного о вашем подполье. Даже ментосканирование не понадобилось. Немножко сыворотки – и тебя понесло. Мы выжали тебя, как губку. Но ты нам ещё послужишь.
– Зомбируешь меня и отправишь шпионить? Да эти твои нейроблоки любой начинающий псипер расколет, а на диком континенте твоими стараниями оказалось множество прекрасных учёных. Так что не будь идиотом!
– Нет, я не буду тебя зомбировать. Я просто отпущу тебя. Ваше подполье на последнем издыхании, но вот с диким континентом труднее. Вы прячетесь там, как крысы, и вас сложно отловить. Но вот что я скажу: мы не можем отловить вас в джунглях, но мы можем уничтожить сами джунгли. Атомная бомбежка – надежная штука. Единственная причина, по которой это ещё не сделано: мы не хотим загадить континент, на котором когда-нибудь будут жить наши потомки. В отличие от вас, крыс, мы заботимся о будущем наших детей.
– Убивая детей в настоящем!
– Так надо! И ты тоже сделаешь то, что нужно! Ты пойдёшь к своим и скажешь, что мы даём им последний шанс.
– А не объяснишь, какая разница: умереть от пули «санитара» или испариться от взрыва атомной бомбы?
– Мы не убьём вас. Будет построена резервация, и вы сможете прожить там со всеми мыслимыми удобствами ещё десять лет. Вирус возвращается каждые шестнадцать лет. Так что мы можем это себе позволить.
– А потом?
– Санация, – отрубил Брок.
– Как щедро с твоей стороны подарить нам ещё десять лет жизни, – я попытался улыбнуться ему в лицо, но вместо этого у меня вышел лишь злобный оскал.
– У вас нет выбора!
– А гарантии?
– Моё слово. Именно поэтому ты и нужен мне, профессор. Ты умеешь убеждать. И ты знаешь меня. Я отпущу тебя, и ты убедишь остальных.
– Всё решает совет лесных капитанов. Чтобы собрать их, потребуется много времени.
– У вас три месяца. Не больше!
Я задумался. Соврал Брок про то, что мне не делали ментосканирование, или нет? Если нет, то он не знает главного. Нейроблок ставил мне сам профессор Широв, такой рядовой псипер не распознает и сыворотка не возьмет. Я ещё раз взглянул на Брока – он лучился властностью и уверенностью. Брок всегда был умён, хоть и самоуверен. Но также он всегда был отвратительным актёром. Рискну!
– Я согласен. Я расскажу о твоем предложении, – слово «предложение» я выплюнул с отвращением.
– Ты принял верное решение, профессор.
***
Ходер ехал по умирающему посёлку. Я задумчиво смотрел в окно. Прошло так мало времени, но как всё изменилось. Вирус не стал ждать шестнадцать лет. Он пришел два месяца назад. И прав оказался именно Мирт. Люди в Цивиле начали умирать. Пандемия была ужасной. После неё силам лесных капитанов не составило никакого труда взять Цивил под контроль. И вот мы вернулись. Пискнул найзер, и я включил контактный монитор.
– Они нашли его. Брок доставлен в лазарет. Если б ты знал, каких трудов стоило мне отговорить моих парней от того, чтобы разорвать его на куски прямо на месте, – Шимански усмехнулся.
– Как же тебе удалось переубедить их? – спросил я.
– Я сказал, что это была бы слишком лёгкая смерть.
– Он...
– Да. Последняя стадия. Если хочешь поговорить с ним – поспеши.
– Жаль, в идеале мы должны были бы его судить. Где его найти?
– Я скинул в твой найзер координаты. Удачи, – Шимански отключился.
Брок поднял измождённое синеватое лицо с подушки.
– Пришел позлорадствовать? – прохрипел он. – Что ж, ты был прав. Если хочешь – назови меня убийцей и чудовищем в последний раз, но я только исполнял волю большинства людей. Мы все убийцы, но проклянут на века именно меня, – устав от такого длинного монолога, он снова упал на кровать.
Я подошел поближе. Брок повернул голову:
– И ведь заразиться не боишься. Иммунитет у вас, сволочей! Откуда?! Откуда ты мог знать?!
– Всё-таки ты оказался плохим учеником, – ответил я. – Когда-то я рассказывал притчу о серых мотыльках. Ты помнишь?
– Нет!
– Ничего я повторю эту историю. Она очень древняя и пришла ещё с Земли. Мне её рассказал, мой отец, ему дед, и так эта история передавалась из поколения в поколение. Когда-то давно на Земле уже были попытки улучшить человеческую породу. По семейной легенде мой далекий предок тоже попал в выбраковку. У нас это, по-видимому, наследственное, – я невесело улыбнулся. – Ему удалось спастись. Но он всё время возвращался в мыслях к тому времени, когда его признали ненужным. И однажды, читая какой-то научно-популярный журнал, он понял, что нашёл ответ. В статье говорилось про мотыльков, обитавших в одном из пригородов. Мотыльки эти были белыми, так как питались нектаром белых цветов, и это была идеальная защитная окраска. Но из-за некоего гена в их популяции было около десяти процентов мотыльков серого цвета. Естественно, они всегда гибли первыми, так как сразу бросались птицам в глаза на фоне белых цветов. И понятно было, что мотыльки эти не нужны и лишь засоряют популяцию вредным геном. Но вот недалеко построили завод, и поскольку замкнутых циклов тогда не было, завод стал засорять выхлопами всё вокруг. Цветы посерели от налёта. И тут наступил звёздный час серых мотыльков. Спустя непродолжительный промежуток времени они составляли уже 90 процентов популяции. Белых мотыльков же осталось около десяти процентов, но уже никто не говорил, что они не нужны. Те, кто наблюдал за мотыльками, стали мудрее, – я замолчал.
– Я хочу умереть! Дайте мне умереть сейчас! Я прошу, профессор! Пока не началась последняя фаза болезни!
Я покачал головой:
– Ты сделал свой выбор, и ты пройдёшь его до конца, – я встал и вышел из палаты. Возле двери меня ждал мрачный молодой человек. Мирт был лучшим вирусологом на планете. Но теперь им был он. Он многому научился у своего отца. Я кивнул, отвечая на его незаданный вопрос.
И всё-таки главного я так и не сказал Броку: почему вирус пришёл намного раньше. Некоторым вещам лучше никогда не всплывать на поверхность истории.
Иногда серых мотыльков следует оставить в покое, или они не будут ждать, пока поблизости возникнет завод, а построят его сами.
Из Миррского цикла:
БОЖИЙ СУД
Маршал Жак д'Эстамп дела Ферте
Бог создал людей слабыми и сильными, а полковник Кольт уравнял их шансы
Милетич стремительно влетел в геликоптер, утвердительно кивнул в ответ на вопросительный взгляд пилота и повернулся к старшему менеджеру рудника.
– В чём проблема? – отрывисто спросил он под аккомпанемент рёва двигателей взлетающего геликоптера.
Менеджер немного замешкался с ответом – он впервые видел своего
непосредственного хозяина и одного из самых богатых людей Мирры. Он показался ему до неприличия молодым и хрупким. Лет тридцать от силы. Высокий, но очень худой.
– Кхамир заявил, что договор больше не действителен и требует ещё денег, – ответил, наконец, старший менеджер, собравшись с мыслями.
– Причина?
– Тифранианцы предложили ему больше. Они готовы платить наличными и
грузить руду на звездолёты уже сейчас.
– Вы сказали ему, что он не может расторгнуть договор ранее, чем через пять лет?
– Да. Но он сказал, что бумажки торгашей его не интересуют. Он, мол, воин, и если торгаши его обманули, то он возьмет своё по праву вольного. Я ответил, что это недопустимо.
– И?
Старший менеджер молча повернулся к Милетичу другой стороной лица. Под
глазом его расплывался огромный синяк.
– Понятно. Что с нашими работниками?
– Кхамир заявил, что, пока он не получит ещё денег, они гости клана. С ними обращаются очень хорошо, но...
– Но по сути они заложники?
– Да.
Милетич на какое-то время задумался.
– Я думаю, – робко начал старший менеджер, – нужно обратиться к вашим войскам и...
Милетич с интересом взглянул на менеджера.
– Давно на Мирджале? – спросил он.
– Полгода.
– Вы не с Мирры?
– Нет. Я с Гесты.
– Одна из планет Демократического Содружества?
– Да.
– Вы плохо представляете себе процедуру привлечения войск Мирры. Поскольку это частное предприятие вне юрисдикции планетарной системы Мирры, то войска бесплатно будут спасать только граждан Мирры. Они есть среди работников, захваченных в заложники?
– Нет.
– В таком случае армия Мирры потребует оплатить её работу по принуждению к соблюдению делового договора. Это как минимум будет солидный пакет акций рудника. И на согласование уйдет несколько дней. Все это время рудник будет стоять. Прямые убытки. Меня это не устраивает. К тому же мне не хотелось бы, чтобы клан Кхамира перебили. Тогда другие кланы начнут выяснять права собственности на рудник, и пока не появится новый признанный хозяин, мы опять-таки не сможем нормально работать.
– Но у нас нет выхода!
– Есть. Я знаю, как здесь всё работает. Кхамир уже предлагал «божий суд»?
– Божий суд?! Но это же... – геликоптер спружинил, приземляясь.
– Я знаю. Пока я веду переговоры, молчать и, что бы ни случилось, не
вмешиваться. Всё под контролем, – не ожидая ответа, Милетич выпрыгнул из вертолета и пошёл навстречу ухмыляющемуся мускулистому гиганту в кожаных доспехах, расставив руки для объятий.
– Рад тебя видеть, Кхамир. Жаль, радость омрачают разговоры о том, что ты
изменил своему слову.
– Слово мое железно, – ответил Кхамир, улыбаясь. – А вот твои торгаши меня обманули. Они обещали мне честную цену, а теперь я узнаю, что рудник стоит дороже. А они в ответ суют мне какие-то бумажки.
– Кхамир, тебе дали справедливую цену. Ты сам знаешь, что шкура не пойманного бакара стоит в пять раз меньше шкуры пойманного. Ты получил деньги за рудник, когда его вообще не было. Всё честно.
– А вот тифранианцы говорят, что меня обманули. Я не торгаш – я честный
простой воин и не знаю, кому верить. Думаю, только боги смогут открыть мне глаза, – маленькие глазки гиганта хитро и выжидательно уставились на Милетича.
– Ты хочешь божьего суда?
– Да. Все приметы говорят, что на то воля богов.
– Хорошо. Я позову начальника моей охраны, а ты своего. Пусть будет так.
– Нет.
– Нет?
– Зачем нам охранники? Я не могу оскорбить такого высокого гостя. Для меня будет большой честью войти в круг именно с тобой.
– То есть ты хочешь, чтобы мы с тобой?..
– Да. Мы ведь не хотим потерять лицо перед своими людьми? – Кхамир
торжествующе улыбнулся.
Милетич ошарашено огляделся по сторонам. Он выглядел, как загнанная лиса.
– Ты хочешь до смерти? – хрипло спросил он.
– Зачем до смерти, – ухмыляясь, ответил Кхамир. – До тех пор, пока спина не коснётся земли дважды. Хотя не буду скрывать, пока со мной такого не случалось.
– Хорошо! – громко ответил Милетич. И тихо добавил шепотом. – Ох, и хитёр же ты, Кхамир.
Кхамир сделал невинные глаза и покачал головой.
Когда они направились к кругу, старший менеджер подбежал у Милетичу и
срывающимся голосом запричитал ему на ухо:
– Вы с ума сошли! Кхамир лучший кулачный боец клана! Он даже начальника своей стражи укладывает в поединке без оружия! Он вас просто убьёт!
Милетич повернул голову, и его взгляд просто заморозил менеджера на месте.
– Не вмешиваться! – тихо процедил он и пошел вперёд, не оглядываясь.
Старший менеджер беспомощно смотрел ему вслед.
***
Как говорили потом старейшины – бой был хорош. И закончился очень
неожиданно. О таких поединках сочиняют песни, которые живут вечно. А после них закатывают пиры, о которых помнят столетиями.
***
Утром следующего дня весь клан вышел провожать гостей. Кхамир положил свои огромные руки на плечи Милетича:
– Твой отец Бактар очень гордился бы тобой, если бы был жив. Ты вырос в
великого воина. От такого не стыдно потерпеть честное поражение.
– Мой отец Милетич из рода Милетичей, – последовал строгий ответ.
Кхамир примиряюще кивнул:
– Прости меня. Я неправильно сказал. Я говорю, что если бы твоим отцом был Бактар, то он бы очень тобой гордился.
– Спасибо, – искренне ответил Милетич.
Они ещё раз обнялись, и Милетич влез в геликоптер.
***
– ...и всё-таки я считаю, что это было безрассудно, – не унимался старший
менеджер. – Вы могли серьёзно пострадать и даже погибнуть.
– У Кхамира не было шансов, – расслабленно ответил Милетич. – Никаких. Я мог убить его за долю секунды в самом начале поединка.
– Как?..
Милетич закрыл глаза и отстранённым голосом начал рассказ:
– У великого воина Бактара родился сын. Сын был слабым, и как ни старался Бактар, каких лучших учителей воинского дела ни нанимал – все было бесполезно. Сын рос позором рода. Ему исполнилось двенадцать, и он не смог пройти обряд посвящения в мужчины. Его изгнали из клана, а Бактар заявил, что отныне у него на одного сына меньше. Мать ушла вместе с сыном. Она работала в поселке звёздных, когда её увидел инженер Милетич. Они поженились, и инженер увёз их на Мирру. Звёздные врачи исправили здоровье сына, и он хоть и не стал сильным, но перестал быть хилым. Он хорошо учился и закончил самый престижный экономический колледж, получив государственную стипендию. Уже через год после окончания учебы он разбогател. Половину своего дохода за год он отдал родителям, а вторую потратил очень странно. Он заплатил за курс генетической подготовки бойца спецназа в области рукопашного боя. Его тело собрали заново, а его мозг перепрограммировали так, что отныне сравниться с ним в рукопашном бою мог только другой с такой же подготовкой. Так сын Бактара наконец-то смог изгнать демонов своего прошлого...
– На Мирре люди соревнуются умом, а не мясом, которое получают от рождения, – закончил свою историю Милетич.
Из всего рассказа старший менеджер уловил, казалось, только одно:
– Вы выходец с Мирджала?! И вы один из самых богатых и влиятельных людей Мирры?! Но это невозможно! Мне всегда говорили, что на Мирре ненавидят иммигрантов с отсталых планет!
– Вы ошибаетесь, – ответил Милетич, мягко улыбаясь, – Мирра, она как зеркало – улыбнись ей, и она улыбнется тебе, ненавидь её, и ты почувствуешь силу её ненависти. Именно за это я и люблю свою родину.
ПРАВИЛА ИГРЫ
Чёрные как пуговицы глаза, в которых практически невозможно различить зрачки, из-под кустистых бровей внимательно следят за тюками и ящиками, которые торопливо и неуклюже таскают и сваливают в кучу на поляне несколько человек в белых комби с эмблемой в виде красного сердца в красном же круге. С краю поляны несколько местных в шерстяных накидках грязно-серого цвета и кожаных шлемах, на которых бисером вышито схематичное изображение хищной птицы, гортанно переговариваются между собой, искоса бросая чуть снисходительные, чуть презрительные взгляды на прибывших. Глаза же провожают взглядом последний контейнер и упираются затем в Сильвию Рейс. На неё смотрит высокий и болезненно худой человек с седой бородкой и жёстким лицом.
– Оружие? – отрывисто бросает он, и «р» сразу выдаёт в нём обитателя верхнего Джара.
Сильвия качает головой.
– Нет. Я уже говорила вам, уважаемый Дарал, что мы доставляем только гуманитарную помощь. Мы и так постоянно находимся под давлением Мирры. Они неизменно останавливают и досматривают наши звездолёты.
– Звёздные порождения подлого Кшала! – Дарал презрительно сплёвывает, и его сопровождающие, чутко уловив недовольство вождя, тут же вскидывают стволы устаревших, но не ставших от этого менее смертельными лазерных карабинов. – Мы выкинем их с нашей земли! – успокаивающий жест охране, и стволы снова опускаются вниз. – Недавно они взорвали ракетой дом моего агара. Восемь детей погибло! И женщин ещё несколько. Хотя... они уже в раю, и рано или поздно мужья увидят их снова. Но в доме было оружие. Взрывчатка. Ты привезешь нам ещё.
– Но...
– Ты привезешь нам оружие или больше не появишься здесь со своим
гуманитарным грузом, и тогда смерть наших детей и женщин, умирающих без твоих лекарств и еды, будет на тебе.
Сильвия на мгновение зажмуривается: что может быть важнее детей?
– Но Мирра... – пытается она в последний раз.
– Они не помешают, – перебивает её собеседник. – Завтра сюда будет прорываться грузовой космический катер с гуманитарной помощью. Они не дадут себя досмотреть...
– Но ведь их тогда!.– вскидывается Сильвия.
– Да, тогда катер подобьют. Но там не будет оружия. Только женщины из Фонда Спасения и гуманитарная помощь. И все поймут, что мирряне бесчеловечные убийцы. А на следующий день ты привезёшь оружие. Они побоятся снова стрелять. Ты спасешь много жизней.
– Но я против насилия!
– А тебе и не нужно его применять. Место женщины у очага и у ног мужчины, а не на поле битвы. Подумай о наших детях. Ты ведь хочешь их спасти, – не спрашивает, а утверждает Дарал.
Сильвия вздыхает, вспоминает маленькие глаза-бусинки, с интересом и страхом глядящие на неё из развалин деревенских домов, и обречённо кивает. Детей нужно спасти во что бы то ни стало. Бородатый довольно кивает в ответ. Но едва он поднимает голову, как его череп с легким хлопком лопается. Сильвию окатывает кровью и ошметками мозга.
***
Сильвия сидит на траве и тупо смотрит, как солдаты в выключенных хамелеонах лениво переговариваясь вполголоса, деловито вяжут шнуры к веткам ближайшего дерева. Ей снова и снова хочется протереть лицо, но её руки скованы за спиной пластиковыми наручниками. На самом деле всю кровь вождя Дарала с неё уже вытер салфеткой человек с ледяными глазами. Кажется, капитан войск Мирры. Он здесь главный. Вот он снова приближается. В руках фляга.
– Вы хотите пить?
– Что... Что они делают? – Сильвия глазами указала на дерево. Вопрос уже потерял смысл, так как теперь четко видно, что на толстой ветке дерева висит несколько петель.
Капитан оборачивается.
– Виселицу, – пожимает он плечами.
– И я... тоже?!
– Вы нет. Хотя в принципе за снабжение террористов провиантом и лекарствами в обход эмбарго можно было бы и повесить. Но вам повезло. У вас папа правильный. Премьер-министр Паллады как-никак. Так что вас обменяют.
– На кого?
– На нескольких тупых миррских студентов, – Сильвия непонимающе смотрит на капитана, и он усмехается в ответ. – Долгая история. Не берите в голову. Вернётесь на Палладу – в газетах подробности прочтете.
– А их?.. – Сильвия смотрит в сторону соплеменников Дарала, которых усадили с краю поляны спиной к спине, сковав пластиковыми наручниками.
– Их повесят.
– Но они же военнопленные! Это нарушение конвенции о военных действиях!
– Беркуты Джара не соблюдают конвенций. А бумеранг имеет свойство
возвращаться.
– Убийца!
Капитан снова пожимает плечами:
– Убивать – это часть моей работы.
– Вы не понимаете, – вздыхает Сильвия. – Нельзя выиграть войну у народа. Народа, воюющего на своей земле.
– Два утверждения, и оба ошибочны, – сочувственно качает головой капитан. – Войну у народа выиграть можно. Это всего лишь вопрос военного превосходства. Ну и готовности его использовать, конечно. А во вторых, это не земля племени Джара. Они пришли сюда всего восемьдесят лет назад и захватили эти предгорья, вырезав местное население под корень. Вот эти-то, предыдущие жители, вполне были народом и сражались именно на своей земле. И где они теперь?
– Но вы же цивилизованный человек! Вы не можете действовать так же, как местные племена!
– Почему это? Откуда у вас такое презрение к местным?
Сильвия задыхается от возмущения:
– У меня?!. Презрение к местным?!
– У вас. А у кого же ещё? – улыбается капитан, явно забавляясь. – Все эти «Ну что ж с них, с тупых дикарей, взять?» или «Они не могут отвечать за свои поступки как вменяемые цивилизованные люди!». Вы бы, правозащитники, определились, что ли: то ли местные – тупые недочеловеки, и тогда с них спрос за терроризм и нарушение конвенций о ведении войны не больше, чем с диких обезьян, но и жизням их такая же цена. То ли они не глупее нас, но и отвечать тогда за свои поступки должны, как вменяемые и дееспособные люди.
– Они не недочеловеки. Но они выросли в тяжелейших условиях. У них просто другая мораль. Они не понимают смысла конвенций. Не могут понять. Но вы... Вы ведь должны сознавать, что вы делаете. Вы воюете с целым народом. Это же фактически геноцид! Массовое убийство!
– Как легко правозащитники разбрасываются словом «геноцид», – фыркает капитан. – Войска Мирры за всю историю их существования ни разу не принимали участия в геноциде. Мало какое другое государство галактики может подобным похвастать.
Сильвия бросает на военного презрительный взгляд и буквально выплевывает всего два слова.
– Система Мидори!
– И?
Сильвия озадаченно смотрит на капитана, который абсолютно не кажется
смущенным. Неужели он настолько бесчеловечен?
– Ваши войска уничтожили там около семидесяти процентов населения.
– И?
– Что «и»? – взрывается Сильвия. – Семьдесят процентов! Если это не геноцид, то что тогда геноцид?!
– Скажите, – вкрадчиво и медленно, словно поясняя прописные истины малому ребёнку, начинает капитан. – Если некую девушку изнасилует не кто-то один, а два человека, это будет преступлением?
– Да, конечно, но при чём?..
– А если три?
– Естественно! Что за глупость!
– А сотня?
У Сильвии лопается терпение:
– Да! Да, это всё ещё будет изнасилованием! Будь их хоть миллион!
– Благодарю. Значит, мы с вами сошлись на том, что количество преступников, совершивших преступление, его сути не меняет.
– Так во-о-от вы о чём, – мрачно тянет Сильвия.
– Именно. Упомянутые вами семьдесят процентов населения в системе Мидори проголосовали за президента Кусами, прекрасно зная, что он планирует уничтожить миллионы ни в чём не повинных людей. Мы лишь выявили с помощью психотехники всех проголосовавших и казнили как организаторов и соучастников геноцида.
– Но такое количество!.. – Сильвия задыхается от возмущения.
– А какая разница? Большое количество соучастников является скорее
отягчающим обстоятельством, а не оправданием. Это было правосудие. Не геноцид. А вот истинные организаторы геноцида ответили за всё. Несмотря на их количество.
– Но те, которые голосовали... Они ведь никого не убивали! Как же вы не
понимаете! Они ни-ко-го не у-би-ва-ли! – по слогам, словно малому ребенку, повторяет она.
– Так и Кусами никого не убивал, – хмыкнув, отвечает капитан. Сильвия
прекрасно понимает, что он просто развлекается. Она просто игрушка на время в его руках. Пока ему не надоест. Но ей очень хочется пробить брешь в его доводах. Не столько для него, сколько для себя.
– Это другое! Кусами был президентом. Он отдавал приказ. А народ... Народ просто голосовал. Это демократическая процедура. Нельзя убивать людей за участие в выборах! – Сильвия гневно встряхивает головой и победно смотрит на капитана.
– За участие в выборах нельзя, – соглашается военный. – А вот за сознательное соучастие в геноциде путём предоставления власти его организаторам очень даже можно. Собственно, именно это мы всей галактике и продемонстрировали.
– И чего вы добились? Мёртвых новыми смертями не воскресить.
– Мы создали прецедент. Теперь каждый народ галактики знает, что нельзя уйти от расплаты за преступление, скрывшись за своей многочисленностью. Мы эмпирически опровергли широко распространённое убеждение, что если заказчиков убийства не один, а, скажем, тысяча, то это уже и не убийство вовсе. По мнению наших аналитиков, осознание этого факта народами галактики сделает её с течением времени гораздо более приятным местом для жизни. Уже сейчас благодаря информационному давлению, созданному мидорийским прецедентом, масштабы насилия, завязанного на нацистскую идеологию, упали в галактике почти на три процента. Это сотни миллионов жизней. И это только начало.
«Бесполезно! – понимает Сильвия. – Я ничего не могу доказать. Но я просто знаю! Я чувствую, что так нельзя! И плевать на все заумные рассуждения!"
– Я устала. Скажите, а что будет с людьми из благотворительного фонда, которые прилетели со мной? Они ведь ни в чем не виноваты.
– Мы передадим их Совету Наций этой планеты.
– Их тоже казнят?
– Маловероятно. Скорее всего, в обмен на их жизни у Паллады и её премьер-министра и вашего отца по совместительству стребуют компенсацию за материальную поддержку террористов.
– Это была гуманитарная помощь!
– Вы поставляли провизию и лекарства террористам вопреки эмбарго, прекрасно зная об их незаконной деятельности. Фактически это соучастие.
– Мы спасали жизни! И женщин и детей в том числе!
– Благодаря вашей помощи террористы продержались намного дольше, чем могли бы. Они и сейчас ещё не полностью-то уничтожены. Вон Дарал по горам до самого последнего момента довольно резво бегал, пока мы не вычислили, откуда у него столько жратвы. Кстати, на сайте нашего министерства обороны есть подробная статистика и анализ экспертов. Можете сравнить, сколько жизней было спасено благодаря вашей гуманитарной помощи, а сколько людей, наоборот, погибло, потому что из-за всё той же помощи война продлилась дольше, чем должна была. Результат вам, правда, не понравится. Не будь вашей помощи, выжило бы куда больше народу. А ведь всего-то и нужно было, что подождать, пока мы перебьем террористов, а потом уже гуманитарку сюда тащить.
– Человеческие жизни – это вам не арифметика! – вспыхнула Сильвия. – Джары сражаются за свою свободу! Против многократно превосходящих сил! С устаревшим оружием! Понятно, что им труднее оставаться чистенькими на этой войне и вести её по правилам. Ведь они тогда проиграют, а это война на выживание!
– Эта война не была войной на выживание до тех пор, пока джары сами не сделали её такой. Вам бы следовало поинтересоваться историей местного конфликта. Когда планету открыли, здесь было много мелких, постоянно воюющих между собой государств. С нашей помощью эти государства более или менее преодолели свои противоречия и создали Общепланетарный Совет для разрешения спорных ситуаций. Одно из основных требований для вступления в него – это полный отказ от территориальных претензий ко всем другим его членам. Достаточно разумно для планеты, где каждый клочок земли менял своих хозяев сотни раз. Угадайте, какая страна на этой планете оказалась в конце концов единственной, отказавшейся признать нерушимость границ других государств, несмотря на все экономические выгоды, которые сулило членство в Общепланетарном Совете? Кто открыто заявил, что претендует на все равнинные территории по праву предков? Кто устроил серию терактов в городах и диверсий на рудниках? Идея, надо признать, была неплоха. У Беркутов Джара нет регулярной армии. Здесь нет крупных населенных пунктов. Стрелять ракетами, стоящими сотни миллионов, по горсткам боевиков, прячущихся в горах, – занятие с экономической точки зрения не слишком разумное. Гораздо дешевле платить боевикам дань. Можно, конечно, было бы использовать оружие массового поражения, но тогда экономику планеты задавили бы в зародыше санкции Содружества Демократических Планет. И в данном случае нельзя сказать, что Содружество было бы слишком уж неправо. Дело не в гуманизме, естественно, хотя Содружество и считает именно так, а в том, что каждое применение оружия массового поражения – это прецедент, ведущий в будущем к очень рискованным и мало предсказуемым последствиям. По возможности лучше этого избегать.
– Что-то не похоже, что, устраивая массовое убийство граждан в системе Мидори, вы об этом задумывались, – едко вставила Сильвия.
– Я сказал «по возможности». Геноцид – это уже веская причина, – пожал плечами капитан. – Беркутам Джара не повезло лишь в том, что эта планета попала в сферу наших экономических интересов. А у нас принято мыслить стратегически. Конечно, на небольшом временном отрезке платить дань террористам рентабельнее, чем воевать. Но их аппетиты всегда растут. Да и внутренняя война за влияние между их группировками приводит к тому, что то одна, то другая, несмотря на все деньги, нарушает соглашения и устраивает теракты. Это плохо влияет на котировки акций. А у нас здесь вложены большие деньги. Поэтому, если мыслить глобально, то выгоднее всё-таки с террористами покончить. Вот только у местных государств для этого было недостаточно ресурсов. Они уже слишком цивилизованны и слишком ценят жизнь, чтобы позволить гробить своих солдат тысячами ради уничтожения каких-то дикарей, но слишком бедны, чтобы использовать технику, позволяющую свести эти потери к приемлемому для цивилизованных стран уровню. Так было вплоть до тех пор, пока Беркуты Джара в нарушение всех галактических конвенций о нейтралитете не обстреляли наш торговый звездолёт, и мы не вступили в войну.
– Да как они вообще могли его обстрелять?! У них нет вооружения, позволяющего сбивать миррские звездолеты.
– Нет. Но они тем не менее попытались. Мы именно для этого звездолет у самой их границы и посадили. Чтобы они из своих пукалок смогли его достать и дали нам легитимный повод для вмешательства.
– Это провокация!
– Это не более провокация, чем пройтись по какому-нибудь опасному бандитскому району города в дорогих часах. Конечно, с точки зрения бандита, на них позарившегося и арестованного в момент нападения, это бесспорно будет гнусной подставой. Вот только кого волнует точка зрения бандита? А с войной на этой планете пора было заканчивать. Она вредит торговле.
– Вы сами вынудили джаров к терроризму. У них не было другого выхода.
– Был. Они могли соблюдать военные конвенции.
– И проиграть.
– Проиграть, но не слишком пострадать самим и сберечь свое население, так как конвенции соблюдались бы и по отношению к ним. Но они нарушили правила игры. Они всё равно потерпят поражение. Но цену им придется заплатить на порядок выше.
– А что насчёт ваших граждан? – фыркнула Сильвия.
– А что с ними не так? - удивился капитан.
– По вашей же логике Беркуты Джара имеют полное право их убивать! Ведь они проголосовали за правительство, которое отправило вас сюда воевать.
Капитан устало вздохнул:
– Отправило только после того, как джары напали на наше торговое судно,
находившееся в этот момент не на их территории, а на территории дружественного нам государства. Беркуты Джара не объявили предварительно официально о начале блокады этого государства. Более того, они даже не объявили ему или нам войну. Таким образом, мы получили абсолютно легитимный casus belli. Если бы мы в подобной ситуации напали на торговый звездолёт Беркутов Джара, то они также имели бы полное право объявить нам войну.
– Но...
– Я не закончил, – жёстко перебил Сильвию капитан. – Но даже когда война уже идёт, её можно вести по-разному. Можно цивилизованно, соблюдая конвенции, а можно плюя на них. Мы их соблюдали. Мы не атаковали гражданское население, а только военные цели.
– Но мирные жители всё равно гибли! – воскликнула Сильвия.
– Такое случается с мирными жителями во время войны. В особенности, если их используют как живой щит. Но они никогда не были нашей целью. Иначе бы мы сразу могли использовать оружие массового поражения, и на то, чтобы превратить предгорья Джара в полностью безлюдное место, ушло бы не более пары часов. Мы не сделали этого даже сейчас. Хотя теперь имеем на это полное право – после того как Беркуты Джара нарушили все мыслимые законы и обычаи войны. Но мы можем и передумать, если жизнь наших граждан окажется в серьёзной опасности. Все просто – либо ты играешь по правилам, либо нет. Но тогда не стоит потом скулить.
Сильвия горько улыбнулась:
– Правила игры! Ну конечно же, это всё оправдывает.
Капитан задумчиво посмотрел на неё:
– Хотите, расскажу вам старую солдатскую сказку?
– Не знала, что у солдат бывают свои сказки.
– Бывают, – кивнул капитан и поудобнее расположился на раскладном походном табурете.
– Жил-был один борец. И вот как-то раз ему предстояло выйти на ринг с очень сильным противником. Намного сильнее его самого. И было ему ясно, что он проиграет. «Но разве это справедливо? – подумал борец. – Ведь соперник намного сильнее меня. Как же я могу его победить, соблюдая правила? Это просто нечестно!». И он украдкой взял с собой на ринг нож. Но второго борца предупредили, и он прихватил с собой пистолет. Когда первый увидел пистолет, то он заявил, что передумал и что снова хочет биться по правилам, но второй борец ответил: – Поздно! – и прострелил человеку, который решил что правила – это не для него, его глупую голову. Вот, собственно, и конец сказки, – закончил капитан и подмигнул Сильвии.
Внезапно раздался сдавленный хрип, и, стремительно обернувшись, Сильвия увидела, как в воздухе заплясал, дрыгая ногами, первый повешенный.
УВАЖЕНИЕ КУЛЬТУРНЫХ ТРАДИЦИЙ
Челнок пришвартовался к звездолёту, и пассажиры расселись по местам, ожидая высадки на планету. Джаммар, стараясь сохранять, как и положено мужчине, равнодушное и непроницаемое выражение лица, прошел по рядам и наконец нашёл свое кресло. Его соседкой справа оказалась пожилая женщина.
– В первый раз высаживаетесь на новую планету, молодой человек? – спросила она его, улыбаясь.
Джаммар, раздосадованный тем, что его неопытность так легко заметить, молча кивнул и отвернулся, показывая, что не желает продолжать разговор. «Как не стыдно! – подумал он. – Пожилая женщина, а пользуется косметикой и даже не покрыла голову платком! Как какая-нибудь шлюха!»
Прошло вот уже более десяти лет, как люди со звёзд пришли на землю Мирджала, но никто из свободных так и не смог привыкнуть к их низким обычаям. Проклятые торгаши, не знающие чести! Видано ли, что эти трусливые бараны купаются в роскоши, а истинные воины пребывают в бедности, вынужденные распродавать свою землю и то, что в земле, чтобы покупать всякие бесовские штучки со звезд. Но всё ещё переменится, и он, Джаммар, этому поможет! Правильно говорил его дядя, что в звёздных людях мужества меньше, чем в бабах. Имей мужчины племени Джаммара такое же оружие, как звёздные люди, разве стали бы они унижать себя торговлей? Что может быть достойнее, чем получить своё по праву воина или с доблестью погибнуть в бою и в раю слушать доносящиеся с земли песни, славящие твою храбрость? Но такого же оружия у племени не было. А теперь есть! И три летающие лодки, и трубки, убивающие светом и жалящие железом. Они купили их за те деньги, которые им, как милостыню, швырнули звёздные для покупки еды рабам, чтобы те не дохли с голоду. А кто виноват, что расплодилось столько рабов, что земля не может их прокормить? Кто своей проклятой магией со звёзд добился того, что смерть не забирает у рабов лишних детей? А теперь рабов стало намного больше, чем вольных. И эти животные всё время хотят жрать! Некоторые даже осмеливаются втихаря роптать! Перебить бы лишних – и всё, но эти твари с небес угрожают, что тогда больше не дадут денег! Но ничего! Осталось ему, Джаммару, добыть питьё для летающих лодок, и тогда трусливые небесные жители заплатят за всё. А ведь воевать они не умеют. Разве может хорошо воевать тот, кто боится смерти? И что значит оружие в руках воина, который боится его применить! Это тогда не воин, а баба. Среди вольных воинами становятся с двенадцати лет. А все слышали, что на звёздных лежит проклятье – нельзя им убивать воинов, что младше восемнадцати, и баб. И потому не посмеют они стрелять по летающим лодкам, если там будут воины, не достигшие восемнадцатой весны. И баб надо бы на всякий случай с собой взять побольше и помоложе, чтоб проклятье звёздным поперек горла встало. А если и посмеют стрелять, то что с того – рай открыт для всех воинов, независимо от возраста.
Дядя Джаммара Бгамир знал обычаи людей со звёзд лучше всех. Он прожил среди них семь лет. Год даже провел там в тюрьме. Он, смеясь, вспоминал это время.
– Представляете, – рассказывал он, – попортил какую-то девку во время гулянки. Красивая девка была, но шлюха – вся одежда просвечивает, и телом так и вилась под музыку. Ну, я её схватил за волосы и потащил с собой, а тут этот дохляк со звёзд подбегает и давай кричать на меня на своем птичьем языке. Я его и придушил слегка. А на суде сказали, что, мол, обычаи наши и им, крысам, понятны, и они их уважают, но у них обычаи другие. И хотя положено мне восемь лет тюрьмы за девку и за то, что кадык ее хозяину перебил, дадут всего три, поскольку не я виноват, а бедность нашей земли. Выходит, даже эти звёздные жабы постеснялись за шлюху слишком вступаться, хоть и приходил ко мне там один и всё разъяснял, что по их правилам она не шлюха, а честная женщина. А я и не спорил с ним: что с них, дураков звёздных, взять, которые честную женщину от шлюхи отличить не могут? А в тюрьме у них жизнь лучше, чем в нашем родовом замке. И еда богаче и вообще... И работать не нужно. И они меня этим испугать хотели после того, как я в плену у Такшира был в яме земляной? Через год пришел ко мне один из звёздных. Понял ли я, что был неправ, спрашивает. Я и соврал, что понял. Тут меня на два года раньше выпустили и денег с собой дали столько, сколько три дома рабов на земле за полгода приносят.
Тут все слушавшие дядю удивлялись и начинали смеяться над глупостью людей со звёзд, так как ведь известно, что за изнасилование честной женщины положено сажать на кол, а уж если то чужая рабыня, то за её изнасилование надо платить половину её стоимости. А стоят красивые рабыни дорого...
Задумавшись, Джаммар даже не заметил, как челнок приземлился. Увидев, что люди выходят, он поспешно встал и пошёл вслед за ними.
Космопорт был огромен. Его величие сначала подавило Джаммара, но он напомнил себе, что многие империи рушились под копытами лошадей его предков, и гордо пошел к автобусу.
На таможне какой-то чиновник просмотрел его документы, фальшиво ему улыбнулся и начал зачитывать явно заученную наизусть речь:
– Вы находитесь на территории Мирры, добровольно покинувшей Содружество Демократических Планет. Хотя наши законы почти полностью совпадают с законами Содружества Демократических Планет, имеются тем не менее важные отличия, так как мы придерживаемся политики рационального уважения культурных традиций других наций, закрепленной законодательно. Во избежание недоразумений вам сейчас будет продемонстрирован короткий фильм, поясняющий особенности нашего законодательства, базирующегося на рациональном уважении культурных традиций приезжих.
Затем таможенник нажал какую-то кнопку, из боковой двери выскочил молодой слуга и сказал Джаммару:
– Пройдите, пожалуйста, со мной. Я отведу вас в кабинку для просмотра фильма.
Джаммар пошел за ним, ухмыляясь про себя – попробовал бы кто в его
собственном доме ему, Джаммару, указывать, что он должен уважать чьи-то чужие традиции! Он лишал людей головы и за меньшее. Нет, эти звёздные люди и в самом деле хуже пугливых баб. Народ рабов.
Свет в кабинке погас, и на экране перед Джаммаром загорелся герб Мирры.
– Мирра соблюдает в одностороннем порядке все резолюции Содружества
Демократических Планет, – начал вещать голос за кадром. – Такие, как резолюция по соблюдению прав человека, резолюция о свободе слова, резолюция о демократических выборах, резолюция о ведении конвенциональных боевых действий и других. Особенностью Мирры является то, что все эти резолюции соблюдаются лишь до тех пор, пока они не входят в противоречие с принципом рационального уважения культурных традиций других наций. Как и члены Содружества Демократических Планет, Мирра нуждается в постоянном притоке иммигрантов. С другой стороны, разность менталитетов и культурные различия между иммигрантами и местным населением ведут к серьезным конфликтам. Именно для устранения этих конфликтов и был принят закон о рациональном уважении культурных традиций других наций. В настоящее время мы с гордостью можем отметить, что согласно данным независимых международных статистических агентств уровень преступлений в среде иммигрантов и уровень преступлений против иммигрантов со стороны местного населения является на Мирре самым низким по сравнению со всеми членами Содружества Демократических Планет. Закон о рациональном уважении культурных традиций других наций был принят на Мирре после восстания иммигрантов из Аршара, повлекшего за собой многочисленные жертвы. Тогда на всепланетном референдуме в полном соответствии с демократической процедурой он и был утвержден. Основными принципами, на которых он базируется, являются...
Экран неожиданно ярко вспыхнул и погас. В кабинку просунулась голова молодого слуги.
– Перегорел, – заблеял он жалобно. – Замена минут сорок потребует. А у меня конец смены...
Он воровато оглянулся по сторонам.
– Может, так пройдете? – тихо зашептал он.
Джаммар усмехнулся и вышел из кабинки.
Вечером того же дня Джаммар пил вино в одном из местных кабаков. Топливо для летающих лодок он купил и отправил без проблем. Местные торгаши за деньги продадут тебе хоть родную мать. К нему подошел официант:
– Мне очень жаль, но не могли бы вы пересесть за другой столик? Как я вас уже предупреждал, этот столик зарезервирован с десяти вечера.
Кровь бросилась Джаммару в лицо:
– Пошел вон, раб!
– Но...
Джаммар вскочил из-за стола и ударил официанта по лицу. Тот упал. Джаммар, нагнувшись, швырнул в лицо официанту скомканные деньги и пошел к выходу.
В изоляторе было светло и тепло. Арестованные жались по углам, боясь глядеть на Джаммара после того, как он избил одного из них за то, что тот не отдал ему свою куртку. Джаммар же спал на лавке, укрывшись этой самой курткой. Вошел охранник и тронул его за плечо. Джаммар сломал ему руку.
Дверь одиночной камеры открылась, и в её проеме появился человек в строгом костюме и с портфелем.
– Здравствуйте, я уполномоченный по вашему делу, – сказал он и протянул руку для рукопожатия. Руку Джаммар проигнорировал.
– Когда меня выпустят? – спросил он.
– Видите ли, – замялся вошедший, – мы только сейчас выяснили, что вы не были ознакомлены с нашими законами касательно рационального уважения культурных традиций других наций. Уверяю вас, что все в этом виновные будут строго наказаны. Но, к сожалению, незнание законов не освобождает от ответственности, и...
– Выпустят меня когда? – повторил Джаммар.
– Сразу же после того, как отрубят вам руки и отрежут уши и нос за избиение вольного и дружинника, по вашей терминологии, а также за воровство, – ответил уполномоченный, потупив глаза.
– Как – руки?! – заорал Джаммар. – Да вы что?! Вы не можете! Я точно знаю, что на вас зарок и проклятие лежат! «Тарлиратность» и «кхуманисм» называются! Мне дядя мой рассказывал, а он врать не будет! И кто вольный?! Слуга в кабаке – вольный?! И что я украл? Куртку?! Но я ж ее в тюрьме забрал уже!
– Д-дело в том, – запинаясь, ответил вошедший, – что рациональное уважение культурных традиций в нашем законодательстве означает, что к негражданам в случае совершения ими преступлений на нашей территории принятое на нашей территории наказание замещает наказание, традиционное для страны прибывшего – при условии, что таковое прописано в законодательстве той страны и не является более мягким по сравнению с установленным у нас. Вот, собственно, этот параграф, – и он, быстро раскрыв портфель, достал папку и торопливо зачитал:
– «Поскольку мы считаем, что все нации равны и одинаково разумны независимо от своего материального благосостояния и традиций, то, следовательно, криминальное законодательство, законы и обычаи ведения войны, принятые этими нациями, заслуживают уважения как сознательно ими избранные. И поэтому, уважая культурные традиции этих наций, мы будем по обстоятельствам (то есть, в том случае, если наказание за подобные проступки у данной нации имеется и является более строгим) следовать их законам и обычаям в обращении с преступниками или во время ведения войны с этими нациями».
Уполномоченный захлопнул папку.
– Этот закон был принят на Мирре после восстания иммигрантов в столице. Тогда иммигранты с Аршара, прежде чем их остановила полиция, перебили в городе более тысячи человек за то, что в час их священной ежегодной молитвы нудисты устроили маскарад, и они, сыны Аршара, посчитали это оскорблением их святого отца. А потом ещё и сам Аршар объявил Мирре войну и начал её с уничтожения государственного круизного космического лайнера Мирры, на борту которого проходила детская олимпиада... Я, собственно, пришёл сделать вам предложение. Дело в том, что ваша страна напала на одну из наших торговых космических баз, поэтому мы были бы вам очень признательны, если бы вы согласились – под контролем детектора лжи – рассказать о том, как обычно ведёт войну ваше племя. Как обходятся ваши воины с пленными, с мирным населением и так далее? Нам бы хотелось избежать недоразумений и...
Звериный вой прервал речь уполномоченного. Джаммар дико выл и бился головой о стену камеры. Он знал обычаи своего племени слишком хорошо.
КОЭФФИЦИЕНТ УСТРАШЕНИЯ
– В эфире передача «Острая грань», и с вами снова я, её ведущий Майк Форрестер. Сегодня мы будем исследовать грань между самообороной государства и военными преступлениями. Практически все политики и большая часть населения Содружества Цивилизованных Планет считают, что действия вооруженных сил Мирры по борьбе с так называемым «терроризмом» уже давно перешли границы не только разумного, но и дозволенного. Многочисленные жертвы, никак не связанные с террористами, вопиют к справедливости. Однако есть люди, имеющие другую точку зрения. Один из них – представитель вооруженных сил Мирры полковник Красс. Он согласился принять нас в своём рабочем кабинете и в прямом эфире прокомментировать обвинения армии Мирры в бесчеловечности.
Форрестер повернулся к собеседнику, сидящему напротив него в кресле у низкого журнального столика. Тот приветственно кивнул.
– Вы позволите? – не дожидаясь ответа, Форрестер открыл папку и разложил перед полковником несколько фотографий. – Вы знаете, что это за снимки?
Полковник, не спеша, осмотрел их:
– Догадываюсь.
– Это снимки невинных детей, погибших во время операции вашей армии на Мирджале. Можете что-нибудь сказать по этому поводу?
– Скорее показать, – полковник в свою очередь достал из-под столика папку и выложил перед журналистом несколько снимков.
– Что это? – удивился журналист.
– Это снимки невинных детей с Мирры, погибших во время атаки на круизный космический лайнер, осуществлённой религиозными фанатиками с Аршара.
– Но это же было более пятидесяти лет назад. С тех пор на вас не было ни одного схожего по масштабам нападения и ...
– Вот именно, - перебил Форрестера полковник. - Не было. Мы тогда сделали соответствующие выводы. И это, как вы могли бы заметить, работает. С тех пор на наших планетах или с нашими кораблями не было ничего подобного.
- Но причем тут Мирджал?! И почему невинные дети на этой планете должны были умереть?! Ради вашей безопасности?! Вы строите свою безопасность на крови детей с других планет?!
– Да. Строим. Если уж граждане Содружества Демократических Планет, включая вас, ценят удобства в своей жизни дороже, чем жизни детей...
– Клевета!
– Вы полагаете? Скажите, что, по-вашему, важнее: жизнь ребенка или пиджак?
– Что за вопрос! Конечно, жизнь ребенка важнее!
Полковник сухо улыбнулся:
– Каждый – подчеркиваю, каждый! – день в нашей галактике от голода или неоказания медицинской помощи умирает более двухсот тысяч детей. При этом прожиточный минимум в большинстве отсталых звёздных систем составляет не более семи галактов в день по курсу Содружества. Ваш же пиджак стоит никак не менее двух тысяч галактов. Таким образом, вы могли бы спасти от смерти либо около 285 детей одновременно, либо же один ребенок смог бы прожить на 285 дней больше. Но вы предпочли купить пиджак.
– Да вы ...! – Форрестер задохнулся от возмущения. – Да как вы смеете! Я не хотел этим хвастаться, но вы меня вынуждаете! Я каждый год жертвую на благотворительность и в том числе в фонд по помощи голодающим на других планетах не менее пяти - десяти тысяч галактов! Я могу это доказать! И...
– Очень похвально с вашей стороны, – полковник сделал успокаивающий жест. – Но дело в том, что это никак не отменяет того факта, что пиджак вам важнее, чем жизнь некоего ребенка. Ну, подумайте, в самом деле: допустим, благодаря вашим пожертвованиям было спасено некоторое количество детей. Но если бы вместо того, чтобы покупать пиджак, вы пожертвовали бы эти деньги на спасение голодающих детей, то количество выживших увеличилось бы. Но вы этого не сделали. Значит, начиная с определенного момента, пиджак таки стал для вас важнее, чем жизни голодающих детей.
– Это демагогия!
– Это факт. Видите ли, если вы заявите, что утверждение 2 плюс 2 равно 4 является демагогией, оно от этого не перестанет быть истинным. Точно так же, как не перестанет быть истинным утверждение, что, несмотря на то, что вы спасаете определенное количество детей, для вас пиджак тем не менее важнее жизней других голодающих детей.
– Я что, по-вашему, должен ходить голым и босым и тоже умереть с голоду?!
– Не обязательно. Во-первых, вы могли бы заметить, что, так как практически все помещения в настоящее время у нас и у вас имеют регуляторы климата, то смерть от переохлаждения из-за отсутствия одежды вам не грозит. А во-вторых, человеку вашей комплекции нужно для поддержания жизни не более 2000 килокалорий в день, и цена вашего пиджака многократно превышает по стоимости годовую сумму на ваше пропитание. Причем я уверен, что пиджак – это далеко не единственная вещь, на которую вы потратили деньги и без которой смерть бы вам ну никак не угрожала.
– Не вам меня поучать! Вы тоже не голышом тут сидите и явно не
нищенствуете.
– Совершенно верно. И я тоже, как и вы, расходую часть своих средств на благотворительность. Но я, в отличие от вас, и не утверждаю, что жизни любых детей, которых я никогда не видел, для меня важнее, чем например, недавно купленная мной яхта. Потому что в таком случае я бы деньги, израсходованные на покупку яхты, потратил на спасение их от голода и болезней.
– Хорошо! Пусть мы не все наши средства расходуем на спасение детей на развивающихся планетах, но мы хотя бы не убиваем их своими руками!
– Это, конечно, существенное отличие, – едко заметил полковник, – вот только мы тоже никого, кроме террористов, не убиваем с юридической точки зрения.
– Вы лжете, – журналист ткнул пальцем на снимки, лежащие на столике. – И эти фотографии опровергают вашу ложь!
– Мы наносили удар по террористам. Дети и женщины использовались ими как живой щит. Конечно, кроме тех детей, что сами держали в руках оружие.
– И это, по-вашему, оправдание?! Вы могли бы минимизировать потери среди мирного населения!
– Могли бы. Но тогда бы погибло намного больше наших солдат, и это
потребовало бы огромных финансовых затрат. Ну, и с чего бы нам это делать, если, например, вы не желаете минимизировать потери среди детей от голода, считая свой пиджак более важным?
– Вот вы и признали, что мирное население было изначально вашей целью!
– Вы ошибаетесь. Если бы нашей целью было именно мирное население, то на Мирджале, учитывая наш военный потенциал и возможности, не осталось бы уже ни одного живого существа. Нашей целью были именно террористы.
– Но вы знали, что при этом погибнет и мирное население. Значит, вы ничем от террористов не отличаетесь!
– Это не так, – полковник достал из папки еще несколько фотографий и положил на столик.
– Что это?!
– Это фотографии погибших в автомобильных авариях. Согласно статистике, в автокатастрофах, и это не считая флаеров и космических яхт, каждый день в галактике погибает несколько сотен тысяч человек. И все автоконцерны прекрасно это знают. Эти жертвы запланированы и включены в расчеты страховок и так далее. Но от того, что акционеры автоконцернов знают, что эти люди погибнут из-за того, что купят их машины, они не становятся террористами, и их никто не обвиняет в убийстве. Их цель продавать машины, а не убивать невинных людей. А наша цель обезопасить наших граждан от террористов, а не уничтожать мирное население других планет, хоть оно и может при этом погибнуть, и мы об этом осведомлены.
– Почему бы вам тогда не ударить по террористам водородной бомбой? А
мирных жителей списать в неизбежные потери? – ядовито поинтересовался Форрестер.
– На данном этапе это было сочтено нецелесообразным, – невозмутимо ответил полковник. – Мы не садисты. Если мы проводим военную операцию, нас интересует ее эффективность в обеспечении безопасности наших граждан и наших солдат, а не максимизация жертв среди мирного населения противника. В данном случае цели были достигнуты без применения ядерного оружия. И мы, кстати, заключили с Мирджалом в настоящее время не только мир, но и взаимовыгодное торговое соглашение о разработке их урановых месторождений.
– Но если бы вы решили, что безопаснее для ваших граждан и солдат нанести ядерный удар, то вы бы его нанесли?
– Несомненно. И как только на Мирджале это поняли, война сразу остановилась, и тем самым было спасено множество жизней. При этом следует помнить: не мы начали эту войну. Мы миролюбивое государство, уважающее международное право и территориальную целостность других государств.
– А еще вы получили выгодный контракт на разработку месторождения урана.
– Не совсем так. Сначала контракт на добычу урана получила одна из фирм Содружества. Но она была вынуждена свернуть свою деятельность, так как ее рабочих и специалистов постоянно крали и либо вспарывали им животы, либо получали за них выкуп. Наших граждан на Мирджале никто не крадет.
– Наверное, из-за необыкновенного миролюбия вашей страны, – буркнул
журналист.
– Не исключено, - улыбнулся в ответ полковник.
– А вы в курсе, что кровавые похождения вашей армии переполнили чашу
терпения цивилизованного мира? Мы, конечно, не будем с вами воевать, так как не привыкли решать проблемы насилием...
– А также потому, что мощь нашей армии и наша экономика превосходят все Содружество вместе взятое, – хмыкнул полковник.
– ... но именно сейчас ассамблея содружества решает вопрос о введении
тотального экономического эмбарго против вас. Что вы на это скажете?
– Видите ли, наши военные аналитики часто оперируют такой величиной как «коэффициент устрашения». Так вот в последнее время этот коэффициент у Содружества крайне низок, что не может не служить искушением для гораздо более бедных стран. Они, конечно, могут понести в случае конфликта с вами серьезные потери, но они к ним готовы – в отличие от вас.
Тут найзер полковника запиликал. Он достал его из кармана и выслушал
невидимого собеседника. Затем обратился к журналисту:
– Только что по всем планетам Содружества прокатилась волна жесточайших терактов, осуществленных вольными Мирджала. Они, знаете ли, требуют у Содружества дань. Впрочем, я думаю, если решение об эмбарго не будет принято, то мы могли бы выступить посредниками на переговорах между Содружеством и Мирджалом. Или же вы можете разрешить эту проблему сами. Вот только в этом случае вам, вероятно, потом придется вводить эмбарго против самих себя.
Форрестер побагровел и выбежал из кабинета.
СИЛА ОВЕЦ
– Э-э-э, – сказал Травар, – вы овцы, и мы будем вас стричь. Даже если овца вырастит клыки – она останется овцой. Ваше оружие ерунда. Ваши люди трусливы – они боятся смерти. Они не готовы умереть друг за друга. Такие проиграют войну, даже если потеряют в десять раз меньше воинов, чем мы.
– Ты прав, – улыбнулся полковник Красс. – Наши люди и правда не хотят
умирать. Им есть что терять – они хорошо и долго живут. Умирать легко тому, кто больше ничего другого не умеет. И наши люди вас боятся, как овцы боятся волков. Но в нашем мире больше нет волков. Они теперь, как собаки, живут там, где им позволяют жить – за решетками зоопарков, в заповедниках. И наши дети ходят на них смотреть. Вы хотите стать собаками?
Травар побледнел. Он с размаху впечатал свою левую руку в стол, правой выхватил кинжал и отрубил себе палец:
– Собаки?! Смотри! Ты так можешь?! Твои люди так могут?! Мы никого не боимся! А те овцы, которых мы взяли, – мы им всем глотки перережем!
– Твой палец не стоит ничего. Твой палец – это просто кусок мяса, – полковник смахнул со стола окровавленные бумаги и положил на него найзер, нажав кнопку приема. – Семерка, приступай! – скомандовал он, а затем взглянул на часы. – Через тридцать секунд всего твоего клана не станет. Он исчезнет навсегда. Полностью. Ты так можешь?! Твои люди так могут?! Есть у них такие ракеты?! Такие лазеры?! Боевые роботы?! Нет?! Ну вот ты и смог нас испугать! Поздравляю. А теперь в клетку, животное!
Травар было кинулся к полковнику, но тут же рухнул, подкошенный парализатором.
После промывки мозгов Травара и несколько его лучших воинов посадили в клетки и возили по деревням вольных. Из клетки они дрожащими голосами вещали о том, что с людьми со звёзд не стоит воевать. Вольные хорошо знали Травара, и его поведение произвело на них сильное впечатление. Многие из вольных не боялись смерти, но они, как и предсказывали аналитики, боялись потерять честь, как Травар и его воины. Вскорости с Миррой был заключен святой мир, который скрепили своим словом все старейшины.
ЭФФЕКТИВНОСТЬ
Полковник Красс осмотрел вытянувшихся и замерших перед ним солдат.
– Вы все здесь психи, – заявил он. – И я псих. Убивать людей и спокойно спать по ночам не каждому дано. Мы такие. Ты! – полковник ткнул пальцем в одного из солдат. – Ты псих?
– Так точно, сэр! – отчеканил солдат.
– А почему?
– Врожденный дефект зеркальных нейронов, вызывающий ослабление эмпатийного отклика, плюс специальная подготовка, сэр!
– Именно. У тебя слегка атрофировано чувство сострадания. Но ты солдат, а не маньяк. Ты! – полковник указал на другого. – Почему он не маньяк, солдат?
– Отсутствие комплекса неполноценности, и как следствие – отсутствие необходимости самоутверждения через унижение жертв и бессмысленную жестокость по отношению к ним, сэр!
– Всё?
– Эмпатийный отклик атрофирован не полностью, а избирательно, сэр! Равнодушие к страданиям врага сочетается с привязанностью к своим близким.
– Именно! Мы не психопаты, которым наплевать на всех и которые ненавидят всех. У нас есть люди, ради которых мы готовы убивать или, в крайнем случае, умирать. Убивать ради своих, впрочем, готовы многие. Но не все после этого в состоянии спокойно жить дальше, не испытывая чувства вины или же, наоборот, не двинуться окончательно и не стать тупыми кровожадными чудовищами. Мы идем по лезвию между тем и другим. Мы избранные. Мы – стена, охраняющая то, что нам дорого. И в этой стене не должно быть бреши. Нашим усилиям одна цена – эффективность. Но иногда некоторые из нас начинают действовать неэффективно. Ты! – полковник снова обратился к очередному солдату. – Почему мы не можем убивать на вражеской территории кого вздумается?
– Потому что это неэффективно сэр. Для каждого военного конфликта наши аналитики рассчитывают «коэффициент устрашения». В результате необдуманного устранения невинных на вражеской территории и в особенности в архаичных обществах, склонных к кровной мести, можно получить обратный устрашающему эффект. Количество нападений на нас и наших граждан может вырасти за счет желающих отомстить за несправедливое в их понимании убийство. А высокий фанатизм может снизить восприимчивость к угрозе ответного удара с нашей стороны.
– Правильно, – полковник удовлетворенно кивнул. – И последний вопрос: почему мы не держим в наших рядах шовинистов?
– Противника нужно уважать, сэр! Нужно знать и понимать его обычаи и культуру. Он может отличаться от нас – иметь более высокий или более низкий IQ, больше или меньше бояться смерти, быть более или менее, чем мы, образованным, но это не повод для пренебрежения, так как оно приводит к неэффективности. Шовинизм же с его идеей превосходства на подсознательном уровне стимулирует пренебрежение к противнику. А мы не можем себе этого позволить.
– Точно. Мы не можем себе этого позволить. В большинстве случаев торговля и сотрудничество выгоднее для нашей экономики, чем война. Так это работает. Если у вас поломался, например, флаер и если вы не полный кретин, то вы вызываете мастера, который его чинит, а не разбиваете его от злобы на мелкие кусочки к чертям собачьим. Мы и есть те мастера, которые чинят враждебные нам планеты. Мы не уничтожаем их. Мы не захватываем их и не присоединяем к нашей стране. Мы объясняем, что торговать с нами выгодней, чем на нас нападать. Мы не грабим их и не обращаем в рабство их население, так как грабеж и рабство экономически неэффективны. Еще раз – мы психи, но мы не идиоты. Но иногда идиоты попадают и в наши ряды. Вчера в деревне Хангби был ранен наш солдат. По законам крови Мирджала мы имели полное право уничтожить не только нападавших, но и весь их род, и никто бы и слова плохого о нас не сказал. Нападавших мы нашли и, само собой, стерли с лица земли вместе с их домом. Касательно остальных действий решение должны были принять аналитики, рассчитав на основе местной специфики, как это повлияет на «индекс устрашения». Но некоторым идиотам этого показалось мало. В деревне Ткала, которая, между прочим, враждует с деревней Хангби, эти придурки изнасиловали и убили женщину, оставив на ней записку, что это месть за их раненого друга. Это было неправильно. Это было неэффективно. И это поставило под угрозу жизни наших граждан и наших солдат... Взять их!
Армейская полиция набросилась и скрутила двоих человек.
– Сейчас этих идиотов расстреляют перед строем, а завтра их головы отправятся к старейшинам деревни Ткала. Мы обменяем их на головы последних террористов в этом регионе.
Полковник повернулся и, не оглядываясь, пошел прочь. За спиной у него раздался залп.
следующая Йона Волах. Избранное
оглавление
предыдущая Пауль Целан. ФУГА СМЕРТИ
blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah blah
πτ
18+
(ↄ) 1999–2024 Полутона
(ↄ) 1999–2024 Полутона
Поддержать проект
Юmoney