|
| ПРЕМИЯ - 2005 | ПРЕМИЯ - 2006 | ПРЕМИЯ - 2007 | ПРЕМИЯ - 2008 | Главная страница | Положение о премии | АВТОРЫ | Полина Калитина | Катя Непомнящая | Александр Агарков | Марика Гагнидзе, Ирина Квирикадзе | Андрей Беличенко | Андрей Пичахчи | Марианна Гейде | Олег Шатыбелко | Анна Гончарова | Марина Хаген | Татьяна Мосеева | Анастасия Денисова | Иван Марковский | Елена Харченко | Илья Риссенберг | Михаил Зятин | Данил Файзов | Наталья Ключарева | Тимофей Дунченко | Кирилл Пейсиков | Виктор Иванiв | Сергей Тиханов |
Автор: Полина Калитина. Биография: Лауреат конкурса "Новые имена России" в номинации "поэзия". Живет в Туле. http://www.stihi.ru/author.html?inspire2 http://lito.ru/avtor/inspire kalitina@host19.mastak.comk *** Он любил притворяться печальным и тяжко вздыхать, Полинявший герой обветшалых любовных романов. У него был гастрит, томный взгляд и сердечная рана, Украинский акцент, а на лбу - драматизма печать. Он боялся стареющих женщин - за их скептицизм. И забытых мужчин - за затравленный взгляд исподлобья. Он боялся поэтов, боялся их жалких подобий. Недолюбливал пьяниц и пошлых киношных актрис... Он писал дневники: "Вторник. Август. Двухтысячный год. Я сегодня - совсем как вчера - размышляю о жизни. Жизнь - как зеркало. Зеркало жизнь. Жизнь когда-нибудь сблизит С помешательством… Это ужасно…" Второй эпизод: "Я сегодня совсем как четыре недели назад… Я опять размышляю о жизни... О, гнусная штука! Я все понял. Мы ходим вперед, но всё время по кругу. Лиля - дура. Читаю Пелевина. Буду писать…" И с тех пор он вставал по ночам, брал коньяк и блокнот И садился в углу, просветленный, как польская люстра: "Жизнь - пустая кладовая…Так говорил Заратустра. Или Ницше. Наверно. А может быть - наоборот". Но однажды он умер. С таким же лицом, как всегда, Он лежал в белых тапках и в черном велюровом фраке. "Я все понял…" …… …А музы вокруг танцевали сиртаки. …А на дне унитаза плескалась святая вода * * * Литгерой развернулся и вышел из повести вон, Хлопнул мягкой обложкой и вытряхнул мелочь в карманы. Неврастеник и умница, вдов и всю жизнь доведен До стоп-крана, до ручки, раз в месяц - до личностной драмы. Он не знает сюжета, но помнит, что автор - дурак. И - поскольку дурак, то не склонен к нормальным сюжетам, В прошлый раз, с перепоя сослав его в финский барак, До сих пор не уверен, куда же послать его в этот… Литгерой был несдержан… и первым послал его на … Но, со свойственной чуткостью - вежливо, чтоб не обидеть, Объяснил, мол, бездарность, милейший - не ваша вина, Правда, автор на это ответил… в невежливом виде. И вот здесь мы застали всю драму в исходный момент: Предпосылки к конфликту, собравшись, слились воедино… Литгерой психанул…. и попал в тот десятый процент, Что съезжает с катушек от жизни, без четкой причины… А финал был печален - писатель порвал черновик, Правда, тут же уселся за стол, чтоб приняться за новый… …Литгерой никогда не ругался и тихо привык, Но во всех повестях он играет душевнобольного. Язык жестов Междометия взглядов расставят в строках запятые. Ты мне знаки вопросов, а я тебе - знаки ответов, В этой косвенной речи обычные альфа и бета, Как английское -e- на конце - неизменно немые. Подлежащее жестам не будет сказуемым словом, Равнодушие пальцев подобно оборванной фразе, Бессоюзность эмоций по Фрейду в твоем пересказе, Как придаточность цели под видом простого предлога, Многоточие мыслей, что ляжет пылящимся грузом, И причастие губ как особая форма наречий, Невозвратность любви как синоним бесстрастного "нечем", Подчиненная связь как единственный повод к союзу. "Сонник?!" Меня ведут по тихой мостовой, Сжимая крепко руки мне в запястьях. Вдали поют - как будто чей-то праздник Рассвет. Знобит. И хочется домой. - Мсье, Вы мой эскорт? - Я Ваш конвой. И что-то жжет и вертится в груди. Бьет. Лю-бо-пы-тно - неужели - сердце? А может быть - душа? И чьи-то лица Смеются - по бокам и впереди. И шепчутся вослед: Иди, иди. …И шелест платьев. И туман духов. Не Жанна Д'Арк. И не Мария Стюарт. Ванильный привкус гофманского сюра: "Я сплю…Я с-п-л-ю…" Но с криком петухов не просыпаюсь. Не хватает снов. …Ступеньки. Дверь. Споткнуться и упасть? В двухстах шагах - помост и абрис кресел. Как будто цирк! …Мой цирк безумно весел. Поют романсы. Добро щерят пасть. Мелькает мысль: "Могли бы и без песен…" Сидят. Поют. Смеются…"……….. -Будет дождь. Белая нитка Шаг назад от края крыши, ты - обернись. На руках белой ниткой вышиты - два крыла. Дали тела; летела, летела, да только вниз, замирая __бирая __бывая… Твоя взяла, как аз есмъ, белогривый ангел ,- бельмо в глазу, я дойду по дорогам, дорогам до Рождества. Донесу свой крестик я, дотащу, свезу. Мне Иваны помогут. И что мне до их родства… Беломориной в пальцах старушечьих гаснет ночь Ночью время идет тайком, не спросясь, Назад. Никому не сестра, я всем встречным навеки Дочь, "Дочка, дай ради господа бога". …Рука. Глаза. И - даю, потому что не дать Не хватает слов. Мимоходом в ладонь кладу Четвертак души. Не смотри на меня, Мой забывчивый богослов, У меня не лицо - личина… Ты помаши мне ногой, белогривый ангел, И я пойду. …Я дойду по дорогам, дорогам До всех краёв у земли. И с последнего спрыгну И на звезду Вифлеемскую посмотрю… ….Поближе. Что, богослов, Скоро утро? In initium Добрести. Добежать. Долететь. Докатиться до сути. Нынче утром монашки обрезали Аннушке косы. Ах, как вьюжит в саду… Повариха рассыпала просо На порожке - для птиц. Тихо бьется ракитовый прутик Об окно тесной комнатки - темной, по-зимнему серой, А мороз по окну - и не видно - ни церкви, ни сада. Даже Бога не видно… Ох, Аннушка, надо ли? - Надо. А зима обращает в свою - неотступную веру. Первоснегом улягутся строки на лист дневниковый… - "Сколько можно, мой Бог? Я подставила левую щеку". И ни звука в ответ… Только ветер. Да что в этом проку? Что ж…. Не будет в начале ни слова… ни даже полслова. И начала не будет…. Сгущаются сумерки. В келье Ни души. Свет лампадки чуть брезжит - до вечера хватит. На широкой дороге фигурка в монашеском платье Чуть согнувшись, бредет, направляясь обратно к…. Semper eadem Я могла быть намного приятней и проще бы, Вы сейчас усмехнетесь, что тоже - могли бы… В триста пятом меня жгли на Греевской площади - В это время Вы в Риме сажали оливы. Подо мною носили коптящие факелы, Перед Вами - подносы с медовыми грушами… Вы в тот раз мне признались, что все-таки плакали. Я в ответ солгала, что боялась за душу. Век спустя мы столкнулись на рынке в Сицилии, Вы меня не узнали, хоть, верно, и помнили… Я так робко дарила Вам белые лилии, Вы за это казались мне готской Мадонною. Я в саду Вам читала Сафо и Горация, Вы смеялись, чуть нервно играя браслетами, Ночь красиво текла между Вашими пальцами, Разливаясь у легких сандалий рассветами… А потом разошлись мы по разным столетиям - Вы - в Закат Византии, я - в Детство Японии… Двадцать первый. Европа. Мы все-таки встретились. Только Вы меня, кажется, так и не вспомнили… *** (город падшего солнца) Просто небо легло на высотки и сжалось до ло- -маной линии, что очертила края горизонта. Просто город болеет закатами. Город свело Ожиданием чуда …какого-то…может быть, он то - же не помнит, как все начиналось, как падали дни На холодные плечи уставших случайных прохожих. Просто город бросает людей. Тихо хлопнув дверьми Их домов, он уходит от сора углов своих, сожжен В честь красивого праздника жизни. Закатом облит, Он сползает к ногам городов восходящего света… Город падшего солнца лежит на задворках Земли, Подставляя ладони под рваные южные ветры… И почти не следит за толпой, что идет на восток По остывшим следам от ступней несвятых моисеев, Сорок лет по пустыне, наверно и это - не срок… Просто город болеет закатами. философия летнего вторника Я совсем не рисую. Мне жалко. И мне бы хотелось… Ты не вспомнишь, как в детстве я стены белила гуашью… Знаешь, что-то ушло - я, наверное, сделалась старше… Или просто теряются кисточки… Странное дело, Мне уже не совсем до себя… до тебя… До субботы Дотянуть бы неделю и снова встречать понедельник… Я давно не в себе - как-то странно - извечное "что-то" Неизменно важнее, чем "будет". Пускай, не заденет… Проживая себя по минутам на всякую ересь… Знаешь, жалко совсем не минуты - часы и недели, Все уходит куда-то впустую… В июне - метели? Ах, январь… ну, конечно, январь… извини, засмотрелась… Жить в холодной стране… Это вовсе не больно. Возьми мою руку в свою, И чуть-чуть потерпи, как ты терпишь октябрьский холод, Жить в холодной стране и придумать, что где-то есть юг, Чтоб однажды сорваться, уехать, найти себе повод Никогда не вернуться - зачем? - чтоб ходить в канотье, Чтобы щурить глаза на большое приморское солнце… Только вряд ли когда-нибудь… вряд ли…И люди не те, И погода не та… Так что, видимо, все же вернемся… Нет, конечно, вернемся - хотя бы, чтоб тут же начать Вспоминать о морях и бескрайних горячих пустынях, Чтоб писать в дневники, отмывая загара печать, Чтобы ждать, когда руки от южного ветра остынут, Чтобы снова гадать, что судьба там швырнула вослед: Палестинский песок или гальку общественных пляжей? Только, знаешь, а можно ведь вовсе не брать тот билет… Здесь уже потеплело… Останься. А время покажет *** (к межсезонью) Простывшее лето шершавой ладонью Срывает листву и бросает под ноги, Мне мало осталось, я скоро не вспомню... Мне здешнее солнце сжигает дороги, Я грею мосты обездвиженным телом, Не стой против ветра, я чувствую север. Целуй на прощанье, я долго хотела Попробовать вкус твой - похоже на клевер. "Отдам себя даром в умелые руки", Так жадно любимый, ты так и не понял… Разлившийся маревом вечер разлуки, А я все не знаю, зачем мне, кого мне… Здесь будут дожди, видишь, рваные клочья Сырых облаков, прилепившихся к небу? Я скверный синоптик - сбывается точно. Возьми мое солнце, я скоро приеду. Принцесса. Стоять! Закройте дверь, дитя трамвая! Включите ночь - я экономлю свет! Не видите - принцесса отдыхает? В принцессе просыпается поэт! Уйдите прочь! А я, дитя эксцесса Возьму свой ядко-тонкий карандаш, Пускай у ног лежит мой верный паж- Я всех принцесс принцессовей принцесса! Пускай, не королевских я кровей, Пуская кровь бесплотным персонажам, Я отвернусь - исход уже не важен: Казню всех королев и королей. Все окна настежь- Я хочу дышать! Не смейте говорить, что я безумна! Я знаю все без вас! Черт! Как же шумно! Скорее расстелите мне кровать! Я буду спать! Лежать, Бежать, Дрожать! Во сне, Во мне, На мне. И подо мною - тоже! И никуда не деться мне от дрожи! Как холодно… Уйдите все! Стоять!… ---------- 2001 На излюбленную тему… На полу печальная инфанта Молча выпивает джин&тоник В рамках развлекательной программы В свой сорок девятый день рожденья. Замок спит. "Уймите музыканта. Нет, убейте… Прогуляться, что ли? Впрочем, это к слову… Три стакана, Значит, скоро будет продолженье…" Ночью в замке сильно холодает. Голубая кровь течет по венам. Замерзают царственные ноги Под китайским тонким одеялом… Не дождаться, видно, горностаев, Мерное дыханье королевы Пробуждает смутные тревоги На прозрачном дне ее бокала… Тьма уходит через край гардины. Воск свечей стекает на шандалы. -Поднимите пьяную инфанту - Скоро рассветет… "-Какого черта?" - Замахнувшись мятым палантином, Чуть шатаясь, покидает залу… Глухо бьют старинные куранты… Пятый час утра в застенках форта… В прошлый раз рука еще дрожала. Сердце заходилось в гулком стоне. С тихим скрипом четные ступени Прогибались под тяжелым телом… А теперь витой клинок кинжала Сладким жалом жжет ее ладони. "Save Da Quin, майн гот… Хоть от мучений". Впрочем - поздно… Вынесите тело. …И опав бессильно в тронном кресле, Мутным взором провожает тени, Сладкий дым истлевшего кальяна Вытекает меж ослабших пальцев… "Сколько королев убито, если Средняя инфанта в День рожденья Выпила за вечер три стакана? - Мало. Может даже не считаться" *** Время режет людей на бумажные профили лиц, А потом пополам разрывает листы многократно, И в неровных обрывках бумаги уже непонятно, Кто там книгою был, кто закладкою между страниц Королева, споткнувшись, испуганно падает ниц, Сотня ног пронесется по платью моей королевы, Ах, лакеи, паяцы, придворные фрейлины, где вы? Чьи-то руки отпустят на волю прикормленных птиц. Все проходит, и пыль оседает в щелях половиц, Как напрасна была суета "роковых" предсказаний, Мир по-прежнему жив, жив по-прежнему мигом сознаний. Время режет людей на бумажные профили лиц. |