Я видела нас с тобой на вершине горы среди медленно кружащейся вселенной. Мы сидели друг напротив друга и тоже кружились - как в фильме "принцесса и воин", и говорили о боге. Это было у моря, оно жило где-то слева от нас и беззвучно дышало, как человек, претворяющийся спящим.
Внизу на набережной гуляли отдыхающие и пьяно разговаривали, как глухие. Их смех врывался в наше одиночество и пробирал до костей, скребся в сердце жалобной недотыкомкой:
- Как хорошо, что я не с ними.
Мне нравится видеть себя на вершине горы, как заратустра, как древние пророки, как апполон безобразов. Мне нравится отрезать себя от человечества и прятать на верхнюю полку, туда, к звездам и СВЕРХидеям, призванным спасти мир. И твердить: я не с ними.
Но оба мы (я и бог) хорошо знаем, что я - с ними. Что это мой голос звучит в похабных частушках и перевирает мелодию в песнях (зато я всегда помню все слова, даже совсем пьяная), что это я иду среди них в черных чулках и с бутылкой шампанского, запрокинутой к небу, как труба ангела армаггедона. Я с ними, я смеюсь, я болею их болезнями, прохожу огонь-воду-и медные трубы, падаю, меня поднимают сильные мужские руки, ко мне прижимаются разгоряченные голодные рты-пираньи.
И мне нравится бродить по свету сжимая горлышко бутылки мне нравится брататься с незнакомыми людьми утешать их гладить по голове "знакомясь на улице дело докончить в сортире" - как говорила нина искренко - выпадать из трамвая на остановке и танцевать под дождем юродивые жалкие квадратные вальсы на подгибающихся ногах.
И мне нравится видеть себя на вершине горы. Где я говорю не раскрывая рта и горю в прозрачном ледяном огне. Где я мечтаю вернуться к людям обжигающей освобождающей космической болью ядерной войной взрывом отчаянья вычеркивающим из списка живых превращающим в демона в гения в бога.
Мне нравится видеть себя здесь на вершине рядом с тобой. Мы любим друг друга среди звезд и ночного ветра. И я уплываю на тебе, как на узкой лодке, как в фильме "мертвец", все дальше и дальше, обрывая соленые водоросли, разводя руками стаи лунных рыб, светящихся в темноте.
_______

И снова мы идем куда-то пить. Первый бар, второй, я уже начинаю скандалить с официантками, мои ноги у кого-то на коленях, я ничего не боюсь, я доверяю людям, опускающим ладони на мои черные нейлоновые лодыжки и голени.
Я проливаю пиво прожигаю скатерть опрокидываю пепельницу
Они смотрят на меня снисходительно и восхищенно и я качаюсь на их взглядах как на чертовых качелях я боевая подруга единственная женщина которую они уважают мата хари анка-пулеметчица бонни длинный чулок
Ноги выскальзывают из потных клешней встаю разводя руками невидимую траву по пояс повилику водоросли осторожно передвигаюсь чтобы ничего не разбить никуда не влететь проходя сквозь строй столиков чувствую себя юнгой малолетним любовником одноглазого боцмана первый в моей жизни девятибальный шторм я должен держаться на ногах держаться молодцом держаться за воздух
Еще чувствую себя наташей медведевой только петь не умею и не крашу губы
Прижимаюсь лбом к своему отражению в дымном сортире и из последних сил
стиснув зубы
начинаю мечтать отрываться от бедовой девчонки в черных чулках и рискованно короткой юбке от пьяных товарищей которые даже если сегодня познакомились все равно мои братья
Отрываюсь и оказываюсь на броне БТРа в грязной камуфляжной куртке в руках автомат (тяжелый но я уже привыкла) голова гудит после недавнего артобстрела
-эй, боевая подруга, ты в порядке?
-поедем на войну...
меня отрывают от зеркала, поднимают растрепанную голову за подбородок к тусклому свету
-да,
говорю я неожиданно трезво и злобно,
-да, я мечтаю о войне, я хочу, чтобы всех нас выплеснуло из прокуренных баров на передовую, чтобы ты, Серега, нес меня на плече не упившуюся в хлам, а спасенную с линии огня; чтобы ты, Ромка (заходи, мы тут просто курим), заливал кровью одежду не после того, как тебя пьяного отпиздят в подворотне малолетние беспредельщики, а после рукопашного боя; чтобы я прижималась щекой к земле - не потому что не встать, а потому что - пули.
Над головою пули-пули, пули-дуры все летят.
А потом мы вышли из бара и мы с Вадиком попытались угнать жопик
занесенный снегом по ручку двери
там были выбиты все стекла колеса вмерзли в землю и никто из нас не умел водить. Зато Вадик нашел на заднем сиденье плюшевого бульдога и подарил его мне.
И еще один день борьбы закончился в чужой постеле в незнакомом районе прижимая к сердцу грязную игрушечную собачонку и несясь на волнах неудержимых видений: другие планеты, светящиеся горы, фиолетовые закаты и оранжевые моря. И мой золотой кислород - лето на Марсе - о, поднимите мне веки, пусть далекий космос хлынет на несвежие простыни, пусть звездные пейзажи зальют спящих вповалку моих случайных товарищей по испытанию искушению Землей.
___________

Мне снилось, что я лежу на кровати и у меня светится лицо - мертвенным излучением, как в фильмах ужаса. Потом оно начинает отражаться от стен, от потолка и смотрит на меня - мое лицо - и вовсе будто не мое - а что-то жуткое - смесь египетской погребальной маски и гуманоида с разбившейся летающей тарелки. Я натягиваю на голову одеяло, чтобы спрятаться, а лицо отражается от одеяла - прямо в сантиметре от меня - и я кричу и просыпаюсь от собственного крика.
Я редко кричу во сне - только во время длинных запоев, спровоцированных какими-нибудь личными катастрофами (бывают ведь еще веселые запои - под знаком жизни молодости и авантюризма).
Все эти сны-крики всегда крайне реалистичны, поэтому так страшно. Хуже всего попытки проснуться - ведь там все настоящее - и кажется, будто ты уже избавился от наваждения проснулся спасен - и тут-то все и происходит - страшное - а ты уверен что это уже наяву.
Однажды в Питере ко мне приходил черт. Я не знала, что мне угрожает, но знала, что уйти от опасности можно только за пределами сна - а снилась мне, как водится, комната, в которой я сплю. И там было несколько мучительных ложных пробуждений а Оно подбиралось все ближе и ближе и потом даже прыгнуло на горло и стало душить я еще три раза уже с криком попыталась проснуться и скинуть Это с себя и когда мне наконец удалось я будто бы услышала как убегают коготки-копытца по паркетному полу.
Я разбудила Дениса и говорю: мне страшно, ко мне сейчас черт приходил, а он стал смеяться: допилась до чертиков!

Я пошла курить босиком по липкому полу сидела с ногами на табуретке слушала звуки редких ночных машин в открытую форточку и радовалась своему одиночеству что никто никогда не узнает что я делаю сейчас а я ускользаю я положила голову на подоконник и молюсь за деревья за их красивые черные ветви как они мучаются на ветру я говорю им что все пройдет скоро будет весна скворцы капель еще несколько месяцев холода и отчаянья и появятся нежные маленькие листья маленькие листья маленькие лисы кувыркаются в пшеничных полях играют в прятки учат жизни маленьких принцев я засыпаю и мне снится что я гаврош
маленький принц революции
выковыриваю патроны из щелей между булыжниками парижской мостовой и насвистываю "марсельезу" сквозь выбитые передние зубы.

Утром кто-то идет на кухню за водой и видит меня, спящую на подоконнике. Теперь у них есть повод для смеха и остроумия. Теперь похмелье будет веселым и уютным как вчерашний плюшевый бульдог.
_______

Зима   тупик   ледяной угол
Гололед   пустыри   сквозняк
Спать спьяну в гаражах
Волосы вмерзли в землю

Зима всегда тупик
Дно   безнадежность   бездна
Умирать   убывать в минус-бесконечность
Сворачиваться в точку
Сводиться к нулю   к зиянию   к зиме

Уходить   отрываться от теплых тел
В невесомость   в автономный режим
Плакать   благословлять оставленных здесь
В простоте и уюте освещенных квартир

Они любят   они могли бы
Спасти от вселенной   закрыть глаза рукой
Они любят
Так
что ты плачешь на холоде:
Храни вас бог
И будь с ними вместо меня
А я не могу больше   зима

Это уходить из дома
Я не человек уже
Синий призрак
Затылком в лед   глазами в звезды
Слезы чертят дорогу на снежных щеках:
Я люблю вас   живите   зима   умирать так грустно
___________

Но кроме однополчан, братишек и телохранителей у меня, слава богу, был еще и настоящий мальчик. Между нами было всего шесть лет разницы (мой рекорд - это 17 и 35, повторять не хочу) и целых десять часов в скором поезде "санкт-петербург - самара" (свет выключают через 40 минут, книжку не почитать, бухие дембеля начинают угощать пивом или еще что похуже).
Онажды мы лежали в кровати и разговаривали. Я спросила: а кого бы ты расстрелял в первую очередь, назови пять человек из известных (как в фильме "бойцовский клуб": с кем бы ты хотел подраться из известных). Он сказал: всех политиков.
-а я бы макаревича петросяна шварцнегера верку сердючку и баскова
-почему?
Тут я вспомнила фразу ярослава могутина про ростроповича: "мне все отвратительно в этом человеке, даже виолончель". Так вот, в этих людях мне тоже все отвратительно, даже виолончель, которой у них нет. За что? В приговоре бы значилось: за бездарность. Достаточное основание.
Мы еще немного поговорили про революцию, представляя, будто мы это не мы, а нелегалы шпионы скрывающиеся от закона лидеры боевой группы и вот мы тайно встретились в дешевом мотеле в берлинском кафе как штирлиц с женой за 20 лет разлуки один только взгляд (длиною в 17 мгновений) и музыка таривердиева
И вдруг от споров о че геваре, спасении человечества и сущности бога мы незаметно перешли к бурному сексу, и соседи стали стучать в стенку, угрожая вызвать милицию.
-вас я тоже расстреляю, недоумки! - хрипло орала я, вскидывая к потолку ноги в черных чулках.
Так мы любили друг друга в самом начале 21-го века.
И искренне верили, что изменить мир суждено именно нам.
И тебе нравился иван каляев,
А мне - борис савинков.
___________

Если sms-ки и в правду читают, то от наших точно свихнулся ни один комитетчик.
Главным образом мы переписывались на религиозно-порнографические темы. Среди какого-нибудь пьяного дебоша, например, пытаясь сжечь флаг америки в ресторане "юта" я вдруг получала такое сообщение: "esli bog vo vsem daje v ubiystvah, to gde je togda dyavol?".
Я начинала уходить, вырываться, отмахиваться а на вопрос куда отвечала: мальчик дьявола потерял -надо ему помочь. И сидя на толчке, я набивала неверными пальцами, не попадая по нужным кнопкам: "bog i dyavol - eto dva imeni odnoy sily".
Или мальчик, заходя на экзамен, читал: "moy sladkiy, ya beru ego v ruku u samogo osnovaniya, a potom medlenno obvoju yazykom golovku", и пряча телефон под партой, посылал мне: "a ya kusayu i tut je celuyu tvoyu popku, babe"

Однажды я испытала такой оргазм, что поняла, что до этого ни разу не кончала, несмотря на все кошачьи крики, судороги и почти потерю сознания, которыми  сопровождались  предыдущие разрядки (зрелище, надо думать, впечатляющее).
Тут все получилось тихо и улетно - как затяжной прыжок с парашютом. Я была так ошеломлена, что стала плакать и смеяться все сразу но это потом а сначала была тишина и плавное но очень быстрое падение вниз в нарастающее молчание мягкую пропасть в темноту в небытие
Что же было со мной до этого? С 15 до 22 - семь лет - что я испытывала? Неужели имитация? Какая же имитация, если я ничего в этот момент не соображаю и вообще себя не помню?
Я была так сильно озадачена, что после этого дня два не могла заниматься любовью.

А еще иногда мы дотрахивались до такой степени, что у меня начинались галлюцинации. Неудержимые красочные образы на внутренней стороне век - чаще всего какие-нибудь текучие космические ландшафты кислотно яркие на абсолютно черном фоне. Или еще всякие сказочные города, разноцветные зиккураты, крепости на уступах синих скал, вавилонские башни из светящихся камней, ввинчивающиеся в ночное небо. Я мало что запомнила из этих видений - как только я пыталась включить сознание, они исчезали, будто пленка рвалась. И оставался только последний кадр.
_________

Звучит, конечно, пафосно и неправдоподобно, но если обобщить все, чем я занималась в лучшие годы моей жизни, то получится, что молодость я провела в поисках бога.
Что бы я ни делала, в конечном итоге, все было об одном.
И когда я шла с красным знаменем во главе демонстрации,
И когда целовалась с, кажется, Сашей между вагонами московского метро,
И когда лежала пьяная в гаражах, слушая летова в наушниках, и не могла подняться,
И когда по пояс в финском заливе перекрикивала шторм словом "ВЕНЧ",
И когда писала свои стихи маркером на стене в каком-то подъезде,
И когда,
И тогда,
И даже тогда, когда.
Всегда.
А в результате у меня накопилось к богу слишком много неудобных вопросов, вроде освенцема или синдрома внезапной смерти младенцев. И я оказалась на самом дне в экзистенциальном тупике а ля каждый из братьев карамазовых слушая по ночному радио танго моравских ведьм и сжимая пальцами бритву "нева" в апреле 2003 года я не покончила с собой чтобы доказать что бог есть, хотя вслух я всегда говорила обратное
я знаю что бог есть потому что в апреле 2003 я не покончила с собой.
Я искала бога в боли, в унижениях, в революции, в философских конструкциях, в шквалистых эмоциях, в снах, в sex drugs &rock'n'roll
__________

Как-то на выходе из сильного запоя - когда я только познакомилась с моим мальчиком, и он меня еще не любил и боялся - я чтобы не покончить с собой покрасила волосы синькой. Пришли Денис с Беломором и принесли огромный букет цветов с соседних дач. Мы слушали portishead, и мне казалось, что у меня сейчас сердце взорвется и взмоет к небесам на крылышках из бинтов.
А потом ночью начался сильный ливень, я вытащила Беломора на улицу и мы стали танцевать в лужах шаманские танцы. Почему-то вместо заклятья я орала "non, rien de rien, non, je ne regrets de rien", а Беломор просто выл и свистел. В моем дворе, где я тогда жила не было ни одного фонаря, а когда дождь переставал, мы обещали принести ему в жертву старушку, и он начинался с новой силой. Синька с волос растеклась на все - на лица, на одежду - и выглядели мы поэтому крайне дико: колдун и панночка, пляшущие сквозь ливень и мрак.
Суки-соседи вызвали нам психбригаду.
А мне показалось тогда, кружась по лужам так, что перехватывает дыхание и все плывет перед глазами, будто бог совсем близко.
Но он снова стал далеким и непонятным.
___________

После этих танцев и бесед с санитарами я впала в крайне жалкое состояние. Часто у меня появлялось такое ощущение, что вот сейчас я не выдержу, не смогу больше держаться,  истерика вырвется наружу и я просто упаду на пол на землю на асфальт буду выть кататься хватать прохожих за ноги и биться головой как кликуша
СПАСИТЕ ПРОСТИТЕ ЛЮБИТЕ УБЕЙТЕ меня.
Когда беспомощность подкатывала к горлу, я душилась мужскими духами, украденными в супермаркете, смотрелась в зеркало и уговаривала себя как сильный взрослый мужчина маленькую запутавшуюся девочку.
Тогда мне показалось, что надо радикально изменить жизнь. Не сделать другую прическу, не завести нового любовника, не уехать в другой город и даже не сменить пол, как мне иногда хотелось, а вообще все поменять, сместить точку сборки, поставить себя с ног на голову.
Все это гнилое богемное распиздяйское никчемное жестокое гордое "мы гениальные поэты нам на законы наплевать"
И всю эту нежность жалость юродивую "грязь, я люблю тебя - не убивай меня" метафизическую проституцию желание одарить отдать спасти поймать над пропастью
Почему-то я решила уехать в африку. Лечить каких-нибудь прокаженных людоедов в конго в лагере красного креста, заражаться тропической лихорадкой, промывать язвы (у меня ведь нежные руки как сказал один раз Серега - под хуй заточены), смотреть по ночам на южные созвездия и чувствовать себя другим человеком, совсем другим.
Все смеялись. Андрей из москвы сказал, что я еду поднимать восстание среди реликтовых народов свергать папуасских королей и устанавливать анархию на всем континенте. Данила сказал: поезжай, будешь наш маленький доктор швейцер. А Олег сказал, что африка уйдет под воду, как атлантида, если туда ступит моя нога.
На самом деле я хотела реально, а не в фантазмах, пожить для других. Коль скоро революция вошла в моду, а идея, которая разбудит людей к человеческой жизни, не спешит приходить мне в голову - то единственное, что я могу сделать здесь и сейчас, это, на самом деле, менять простыни и присыпать пролежни тальком или чем их там лечат.
Но спасительный проект очень быстро адаптировался к моему сознанию. Оброс кучей литературных аллюзий и иллюзий а как же ведь мы с рембо в 16 лет одинаково писали хотя и не читали друг друга слились в ней море и солнце далеко на озере чад путешествие на край ночи
В общем африка стала образом стала цитатой стала безопасной
то есть бесполезной
и поэтому когда в посольстве мне сказали, что им нужны только мужчины, я даже не расстроилась.
_________

Африка будет
Искупление    Искушение   Иссушение
Африка будет
Покушение    Преступление   Приключение
Африка будет
Отречение     Озарение   Озверение
Африка будет.

Аф -  говорю я - аффект,
                             афелия, что я играю,
выбирает не рясу,
                   а расу другую,
с розовым ликом ладоней,
бьющих <челом> в тамтам.
                                  там, там
я вывернусь наизнанку,
оборотень тебя, стану собой,
                           встану с тобой,
                                          тобой
разрешусь от Метаморфоз       МетАФизик     МетАФор

Аф - говорю я - аффидерзейн,
ты, девушка, взявшая быка за рога,
                                                            чтоб  не упасть в океан,
и ты, мальчик, не взявший меня за руку,
                                  чтоб я не упала с этого скользкого  шара земли,
я не возьму вас с собой
в путешествие на край ночи
ПОСТОРОННИМ вход воспрещен,
поэтому
Африка будет:
мой Монастырь   Моностих   Монолог.

АФ!
       Рика-
               шетом   вернусь  бумерангом бумажной стрелою
в тебя поцелую  погибну
РИКА!
            мутная    злая
            мутит  лихорадит  отравит
                                          отправит
дальше,
на полюс,
на поиск
Не  Знаю Чего
на край света
На звезды    Насквозь   Навсегда
и  Наверно,

Африка будет:
                          трамплин.
                              
___________

"Для других" - это была моя навязчивая идея. Для себя мне, видите ли, было неинтересно. Обострения этой мегаломании я называла вспышками.
Происходило это всегда по одному и тому же сценарию. Я вижу человека - первый раз в жизни - и вдруг опаньки короткое замыкание шаровая молния я беру его за руку и (все и сразу) готова отдать ему свою жизнь молодость судьбу талант душу деньги и ценные вещи. Ну, и тело, конечно. Это единственное, что было понятно в таких историях. Остальное шокировало. Как-то неожиданно и too much.
Принимать подарки люди умеют еще хуже, чем дарить.
А мне всякий раз бывало так искренне так мучительно так прямо как-то по-достоевски
Со стороны это выгледело как обыкновенное блядство. Но я все время поправляла: я не блядь, я метафизическая проститутка. Потому что я на самом деле люблю каждого, кого беру за руку. Но обо всем, что я хочу и могла бы отдать - мне приходится говорить на языке тела это ритуальный секс жертвоприношение костер на всю жизнь и смерть безрассудно и бесполезно и за каждым жестом за каждым движением рук и ног - кармическая пропасть бесконечность.
А потом я так же искренне человека не вижу: свет погас.
В таких вспышках я тоже искала бога. Ведь и он отдал себя другим. Только от его жертвы мир на самом деле изменился. А от моих оставались только порванные чулки, косые взгляды всяких моральных типов и - в лучшем случае - стихи.
Дай мне свои тексты, - сказал мне Алеша Шепелев после какого-то выступления: они меня возбуждают.
А должны пробуждать. Я так считаю. Но дала.
Потом  Леша Шепелев вставил мои стихи в свою повесть про фашистов и наркоманов, а по и-мейлу стал называть меня "доченька" и говорить, что я веду себя слишком радикально
- и это радикал Шепелев похожий на киборга и гарлемского драгдиллера
я кончаю я покончу с собой
________

В детстве мы так же реагировали на музыку. Скажешь "курт кобейн" или "джим моррисон" - и все: брат навеки, пойдем пить портвейн, меняться фенечками и смотреть фильм "стена".
Теперь кодовые слова изменились, а механизм тот же. Говоришь "антиглобализм" или "лимонов" - и тут же чужие бородатые юноши тебя называют сестренкой или товарищем по борьбе, а кончается все тем же портвейном. Только еще с предложениями выйти замуж (через полчаса после знакомства).
Как правило, бородатые юноши-"радикалы" лезут в то, что они называют "революция", исключительно в своих собственных меркантильных целях. Чтобы спастись от мозгоебства сми, чтобы не продаться системе и не видеть путина в эротических снах (чем по данным какого-то голимого соцопроса занимается по ночам 99% россиян любого пола).
А по большому счету для избавления от комплексов.
Поэтому и появляются на свет такие вот уебищные изречения: "революция не состоялась, трахаться не с кем" - это я слышала в магазине Фаланстер на какой-то ущербно-радикальной презентации.
В общем, хуй на них, как любит говорить мой мальчик.
Делать революцию для себя - все равно что дрочить. Противоестественно. Революция - это всегда для других. И это не обсуждается.
"Оппозиционеры", которые борятся за власть - те еще хуже. Скунсы и шакалы. Готовы живьем сожрать "товарищей" и вылизать до дыр идеологических "врагов". Цель оправдывает средства. Тогда зачем вам красные знамена и майки с че геварой - идите вместе в "единую россию" - так быстрее дорветесь. До власти.
Про этих вообще говорить не хочется.
Есть еще клоуны. Для них революция - это шоу. Я спросила нашего анархиста Ваню: "зачем вы все это делаете, все эти митинги и пикеты?" А он совершенно искренне ответил: "мне нравится выражение лиц обывателей, когда они проходят мимо". Сколько я ни ходила на эти уличные перфомансы - "обыватели" обычно ржут в голос. Достойный повод для революции - смешить прохожих. Шли бы в цирк.
Для меня революция - это было всегда слишком: слишком лично, слишком серьезно и слишком экзистенциально. Как написал Данила в своей рецензии: "не политическая, но онтологическая категория".
Это был путь спасения человечества, пробуждения людей от пищеварительных снов. Это было принесение себя в жертву, обретение бога и бессмертия - через тотальный отказ от себя. Величайшими революционерами я считала Иисуса Христа, Жанну Дарк и Че Гевару.

Бедный че, тебе повезло меньше всех. Ты стал первой жертвой моды на радикализм. Твои портреты сношали все, кому не лень, на тебе зарабатывали деньги пелевины (тоже мне, энди уорхолл, скрестил партизана с пепси-колой), владельцы шикарных кафе (бар "Che" - чашка кофе за 50$) и операторы сотовой связи (свобода слова за 60 у.е.).
Революция стала лейблом и успешно продается. Скоро появятся линия одежды "инесса арманд" и банковский тариф "карл маркс", духи "роза люксембург" и охранное агенство "талибан", коньяк "мовсар бараев" и журналистская премия имени ульрики майнхофф.
Общество потребления потребило радикализм и облизнулось. Не поперхнулось, не подавилось. Та же история, что с хулиганами из sex pistols.
Самый верный способ нейтрализовать противника - это сделать его популярным. Пустить на поток. Убедить всех, что радикальные взгляды - это стильно. И на светских тусовках навороченные мобильные начнут играть "интернационал". И мы будем жить долго и счастливо. И носить платиновые кольца с гравировкой Vive l'anarchie

Но в революции я разочаровалась даже не из-за этого. Онтологическая категория не может рухнуть от одного взгляда на рекламный щит, где эрнесто гевара линч обещает свободу слова за 60 у.е.. Но может от одной простой мысли.
Люди не хотят просыпаться. Им хорошо так. А если их разбудишь - они страдают и мечтают вернуться обратно, в состояние овощей - работа-водка-телевизор
и потом какое право я имею решать, что нужно другим?
Лучшее, что я могу сделать для людей - это ничего для них не делать.
Это было самое трудное решение в моей жизни.
Отказ от пути героя.
_________

Путь героя пересекает черная кошка.
Герой продолжает идти.
Путь героя пересекает стая ворон.
(здравствуй, дон Хуан!- привет, дон Кихот!)
Герой продолжает идти.
Путь героя пересекает большие и малые города.
Продолжает идти.
Движение - это наркотик, допинг, создающий иллюзию изменения-преображения-гармонизации-космос.
Но герой продолжает идти.
Он просто не может остановиться.
Когда герой остановится,
Он превратится в памятник.

Путь героя лежит через ад.
Движение вниз.
Down.
Даун хауз.
Ад - это хаос.
Герой борется с хаосом. Создает космос. Пытается создать.
Но в аду в героя вселяется вирус вселенского абсурда.
В героя вселяется неизгладимый хаос.
Теперь герой носит врага в себе.
Герой борется с собой.
Внутри героя скручиваются хтонические вихри.
Хаос сжигает героя изнутри.
Единственный попутчик героя - это его единственный враг.
Продолжает идти.

Листья хаоса бросаются герою в ноги.
Жалят ступни, стараясь попасть в пяту ахиллеса.
Путь героя лежит через листья.
Герой хочет спасти человечество.
Он думает об этом днем и ночью.
Но все его мысли бесплодны.
И герой это знает.
Мир плюет на героя.
Человечество не хочет героя.
Не хочет быть спасенным.
Не хочет спастись.
Человечество хочет пастись
На обильных ленивых полях
И жевать неволшебные травы.
Герой давит ногами листья.
Листья - это чешуя
Пернатого змея Кецалькоатля.
Герой наступает на змея и подскальзывается.
А змей взлетает в небо.
Путь героя летит через листья.
Листья летят.
Герой воюет с хтоническим змеем.
Дракон плюет на героя огнем.
Герой льет воду в огонь.
Эра водолея - новая эра - и требует новых истин.
Листья.

Герой хочет спасти мир, утонувший в собственном яде.
Герой ищет способ, вакцину, идею, ответ, эликсир.
Чтобы найти противоядие, герой выпивает изрядную порцию яда.
Спускается в ад.
Продолжает искать.
Мир плюет на героя.
Люди плюют на героя.
Прохожие плюют герою в лицо.
Дети кидают в героя камни.
Герой продолжает идти.
Он выпил изрядную порцию яда.
В мире теперь меньше отравы и злости.
Хаос внутри героя.
Герой продолжает идти.
Единственный способ создать космос - это принять весь хаос в себя.
И остаться с ним один на один.
Так думает герой.
Он думает днем и ночью.
Он хочет спасти человечество.
От самого себя.

Герой борется с хаосом, чтобы помочь богу.
Чтобы защитить бога от обвинений в несовершенстве мира.
Герой готов сгореть на этом пути,
но он не знает, нужна ли богу его помощь.
Он ни разу не говорил с богом об этом.
Хотя герой говорит с богом днем и ночью.
Только бог не отвечает герою.
Может быть, герой ему просто неинтересен?
Но герой продолжает идти.
Герой продолжает ждать, что бог заговорит с ним.
В поисках намека, знака, подсказки,
герой напряженно всматривается в мир.
Мир плюет на героя.
Но и этот знак можно истолковать по-разному.
Герой продолжает идти.
Герой сгорит, так и не узнав, нужна ли была богу его помощь.
Потому что на каждой рыночной площади
Люди разводят костры для героя,
Потому что дракон плюет на героя огнем
И проглоченный хаос сжигает его изнутри.
А бог все молчит.
Может быть, бог - тоже хаос?

И однажды происходит чудо.
Все мысли героя лопаются.
Все мучительные вопросы вылетают из головы,
Радостно хлопая крыльями.
И герой превращается в маленькую девочку.
Она поворачивается и начинает бежать в обратную сторону.
Становясь с каждым шагом все меньше и меньше.
А потом совсем исчезает.

Jump    jump   jump   jump
__________

Однажды я вышла купить сигарет в шортах, рваной майке и домашних тапочках - и в таком виде попала в другой город. Встретила сначала одних - выпили, потом других - выпили и кажется посмотрели "прирожденных убийц", потом с Денисом пошли пить-гулять-обсуждать оргазмы, полученные от общих любовников, оказались рядом с вокзалом, я где-то заняла деньги, купила билет и села на поезд.
На следующий день я виновато звонила на работу: я тут случайно оказалась в другом городе, когда вернусь не знаю. Вернулась через неделю. Главный редактор обозвал меня нацболкой и предложил закодировать. Пришлось объяснять нормальному человеку, который даже в отпуск никуда не ездит, что от бродяжничества, от беспокойства-охоты к перемене мест, к счастью, не лечат. И алкоголь тут ни при чем. Генетическая память кочевых племен срывает крышу хуже водки.
Дорога - самый сильный наркотик из всех, что я пробовала.
Я бы хотела как-нибудь утром ни с кем не прощаясь убежать из дома, выйти на трассу - и никогда больше не останавливаться. Заходить в чужие города, улыбаться солнцу, умываться в вокзальных сортирах, спать на скамейках, подниматься на самые высокие горы, пересекать, глотая пыль, прерии и пустыни, скользить по накренившейся палубе посреди океана, продираться сквозь первобытные джунгли.
Может быть, когда-то я так и сделаю.
Хотя теперь я уже не ищу бога в дороге.

Зато в этих постоянных перемещениях я нашла своего мальчика.
История абсолютно неправдободобная, как и полагается.
Весной 2003-го, когда я отчаянно выясняла отношения с богом и дьяволом и успокаивалась только тем, что обходила по периметру весь ярославль, мне стал навязчиво сниться какой-то город. Каждый раз во сне я знала, что это нижний новгород, хотя никогда там не была. От всех этих снов шло явственное ощущение счастья. Я даже просыпалась какой-то просветленной, монстры теодицеи и сатанизма наступали уже потом, ближе к полудню. Естественно, я решила туда съездить. Все мои друзья только крутили пальцем у виска: зачем тебе это надо, ты же там никого не знаешь и т.п.
Тут на свою беду мне подвернулся итальянец Мауриццио, который рыцарски любил русскую литературу и меня заодно. Ему было безразлично, где со мной встретиться: нижний, так нижний.
Поначалу я сильно усомнилась в своей интуиции: это был самый скучный день в моей жизни. Мы чинно гуляли по кремлю и по набережной (самые попсовые места в любом городе) с какими-то его друзьми-филологами, говорили чуть ли не о тургеневе, и я рассылала отчаянные sms-ки: ya seychas sbegu ili pridushu vsyu etu tuhluyu tusovku!
Потом было какое-то типа богемное кафе, я поняла, что все будет так, спасенья нет - и стала методично напиваться. Впереди меня еще ждала романтическая ночь с итальянцем, который целый день смотрел на меня масляными глазами и вызывал отвращение всем - даже виолончелью, которой у него не было.
На выходе из кафе мы встретили чьего-то там знакомого - я уже не сильно вникала в действительность. После позитивных прилизанных филологов, которых я наблюдала весь день, я машинально засмотрелась на мальчика. У него был настолько родной распиздяйский вид: рот до ушей, еле стоит на ногах, желтая майка sex pistols, и при этом весь такой невъебенно куртуазный: "добрый вечер, сударыня", привет, говорю, и думаю: "пусть мальчик пойдет с нами, мне будет не так скучно" - и мальчик пошел. И вот среди вялотекущих разговоров про диссертации и студентов - я прямо ушам своим не поверила крутанулась на каблуках: кто сказал "лимонов"? - Я сказал. Кодовое слово. Механизм узнавания моментально сработал, и мы не помню как оказались не в постели с Мауриццио (ужас!), а на кухне у филолога Жени (это его был знакомый, как оказалось). Мауриццио там тоже, конечно, был, портвейн с водкой пил, но по усам текло, а в рот не попало: мы уже беззастенчиво целовались с мальчиком, а потом как-то совершенно естественно исчезли с радаров. Кажется, пошли за кассетой "аукцыона", а когда нас хватились - там была уже совсем другая музыка.
И почему-то уже на следующее утро, когда мы проснулись как адам и ева - абсолютно обнаженные и держась за руки, я поняла, что
вот оно, море, вот оно, счастье, я прилетел.
Было 9 мая.
__________

В поезде я написала мальчику письмо в стиле его любимого поэта:
"Они смотрят на нас, как на ангелов. Шарахаются от нас, как от прокаженных. Нас отделяет от толпы сияние болезненности, отсвет пропастей, над которыми мы проходим, и тень черных звезд, которые сжигают нас изнутри. Они чувствуют в нас опасность. Они не могут отвести взгляд. Они испытывают страх, восторг и отвращение, потому что они угадывают нашу силу, чистоту - среди гниения - и знают, что мы выше их. Мы выше их и мы неизмеримо ниже. Мы первые и мы последние. Только так и возможно. Для нас. Проходить сквозь строй лиц как дар божий, как дьявольское искушение, как угроза инопланетного вторжения, как чудо тьмы, как пощечина общественному вкусу, как обещание бессмертия, как вестники апокалипсиса, как мы.
Мы дальше друг от друга, чем от толпы, сквозь которую идем плечом к плечу. Мы - близнецы, метафизические двойники, узнавшие и отвергшие друг друга с первого взгляда. Мы не похожи, мы одинаковы, мы зазеркалье друг друга. Поэтому мы никогда не приблизимся друг к другу и никуда друг от друга уже не денемся. Мы - миф о нарциссе, идеальное воплощение знака инь-ян.
И от нашего желания или нежелания, тут, похоже, мало что зависит: слишком все похоже на судьбу".
И я пустилась в скитания по российским городам. Я звонила мальчику из автомата на невском проспекте - и мы полтора часа ругались из-за революции. Я писала ему стихи в гостинице, где ночевала у швейцарского миллионера с малиновыми волосами, и в квартире у каких-то замоскворецких сектантов, всю ночь распевавших псалмы. Он звонил мне, когда я врубалась в техно в клубе "par spb". Я посылала ему открытки из саратова, тамбова и воронежа. Я хотела его, занимаясь сексом в электричке "балагое-чудово" - прямо в тамбуре - и в костромском баре "китайский летчик лао джа" - прямо на столе.
Когда я, наконец, остановилась, мальчик приехал сам и - как он выразился - привез мне новый мир.
__________

Я шла к тебе через поле босиком по текучим серебристым кристаллам и почти танцевала. Ты смотрел на меня, наклонив голову к плечу, и улыбался. Я шла сообщить тебе, что бог есть - это я узнала только что, взглянув на небо, - а ты опередил меня и сказал: "какая ты красивая".
Мы были Адам и Ева, еще не изгнанные из рая, где все живое, где небо танцует и земля дышит.
Ты был весь разноцветный - и кожа, и волосы, и глаза - в зрачках водили хороводы цветы и я, и поле, и целоваться было очень приятно, но так странно - у тебя под языком была пещера и в ней море, а если вглядываться дальше, то целая вселенная. Это очень сложно целовать вселенную.
И всех было так жалко.
Все небо было в сияющих кольцах. Они пульсировали и кружились, двигаясь вдоль невидимых силовых линий. И я двигалась в том же ритме. И вдруг поняла, что смерти нет. Я обернулась к тебе и сказала: "я больше не боюсь", а ты ответил: "смерти" - так спокойно, как будто всю жизнь занимался тем, что читал мои мысли. И я даже не удивилась.
Мы смеялись как нежные безумные дети
Тогда я подошла к богу ближе всего,
но через несколько дней колдовство отпустило, одарив парочкой душераздирающих флэшбэков, и бог опять исчез, а мир принял свою привычную аляповатую форму.
________

Мне приснился огромный разноцветный храм. Это было мучительное физическое ощущение красоты - когда от одного взгляда подгибаются колени и хочется кричать не переставая, пока не упадешь замертво - и может тогда сумеешь освободиться от этого шока, невыносимого для человеческих органов чувств.
Я приближалась к нему осторожно. Чтобы не взорваться. И вбирала его фрагментарно. Смотришь - и тут же отворачиваешься - как в детстве на сварку, когда говорили, посмотришь - ослепнешь, а посмотреть так хотелось.
И я подошла. И даже поднялась наверх. Там уже было неопасно. Там было совершенно. Ощущение обретения, конца пути. Вот оно, свершилось, и больше не надо идти, искать, мучаться, сомневаться.
Еще мне снились моравские ведьмы tara-fuki они склонялись надо мной и пели какую-то протяжную дикую песню. Колыбельную, от которой не просыпаются. И в песне тоже был бог, только еще не обретенный.
После таких снов очень печально жить.
_________

Я работаю с 9 утра до 9 вечера, и у меня совсем не остается времени на жизнь. Чтобы урвать хоть что-то, приходится жертвовать простыми корпоративными удовольствиями вроде совместных перекуров или походов в столовую на обед.
И вот жуки расползаются - кто травиться, кто питаться, а ты остаешься и читаешь на компьютере что-нибудь на самом деле интересное, например, скаченные из интернета биографии великих террористов.
В тот день я читала жоржа батая. И в очередной раз стала ломать голову. Такая жизненная стратегия меня всегда интриговала. Мне всегда хотелось понять, что заставляет людей так вести себя? Исступленно жрать говно, зашивать мышей во влагалище или смаковать собственный жареный хуй в компании с людоедом, у которого на тебя вполне конкретные планы. Сегодня у меня на ужин один хороший знакомый.
И вдруг я поняла.
Это то же самое, что для других посты и вериги.
Обретение бога.
Экстаз святой терезы и экстаз маркиза де сада - по сути своей равнозначны.
Потому что бог - в любой крайности.
Бог - предел любого пути. Будь-то путь милосердия или путь террора.
Жестокость - не аномалия, а такая же часть мира, как и любовь. Предел жестокости - это тоже бог, которого люди называют дьяволом.
Бог ждет нас в конце любого пути. Но дойти до конца невозможно.
Люди предпочитают жить посередине, на безопасном расстоянии от.
Мы боимся сделать шаг в любую сторону, шаг к краю, к крайности, к богу. Мы чувствуем жар и одергиваем руку. Лишь избранные способны взойти на костер.
В нашем нежелании приближаться к краю нами движет инстинкт самосохранения. Потому что обретение бога возможно только через потерю себя.
Бог - это круг. Он окружает мир со всех сторон, а не только со стороны света. Ночь - тоже солнце, и самый глубокий мрак - тоже бог.
Антипод бога - не дьявол, а золотая середина, посредственность, ноль.
Бог - это и абсолютный плюс, и абсолютный минус.
Плюс и минус противостоят друг другу только на пути к абсолюту, а там, на пределе, они сливаются в одно.
Главное, правильно угадать свой путь. Именно тот, по которому именно ты сможешь пройти до конца. А то получится тяжело и жалко - как у раскольникова.
Обретая бога в крайней точке своего пути, мы сливаемся со всеми пределами, и принимаем в себя все дороги. Там, где кончается наш путь, наше время и пространство - мы становимся богом.

И меня всю жизнь разрывало не между богом и дьяволом, как я думала, а между светлым и темным путем обретения бога.
И я до сих пор не поняла - где тот самый my way.
В воображении я проживаю множество чужих путей и чужих пределов.
Например, никого не убивая, я с 17 лет очень ярко и детально представляю себе обретение бога через убийство.
На каких-то чтениях один пьяный тип слезно умолял меня сознаться, что я убивала: ну, не ври, с такими стихами нельзя не быть убийцей. Пришлось сознаться, чтобы не расстраивать человека.
Кто-то стоит, понурив голову, на распутьи и размышляет, куда двинуться, чтобы и коня не потерять, и самому не лохануться.
А я пытаюсь пойти сразу по всем дорогам. И везде - до края.
Как писал мне Эрик (мои 17, его - 35): "делай, что хочешь, только хорошо".
Вот я и делаю.
_____________

Закончить, конечно, полагается чем-нибудь пафосным.
Каким-нибудь глобальным обощением. Типа иду, красивая, 22-х летняя...................................
...............................мое поколение.....................
...требуйте невозможного.................................
...............................change the world........................
......high hopes.....................................................ля-ля-ля............


Однажды мы шли куда-то пить и видели, как в самом центре города продавщица цветов хлестала бомжа, упавшего в лужу, огромным букетом белых роз.
Все.