Виктор Качалин
Безвременник
О закрыто, А заперто, У закутано в смерти,
Берегут слова живые в бесконвертье.
На клочки разбитая дверка
Проворачивает сны ключа,
Степь за лесом померкла,
Кровь в холмах твоя горяча.
Тьму положив на колени,
Теплостанция дышит паром.
С новым годом. Кто смёл за-
хороненья посмертьем старым.
* * *
Засыпая под утро -
твержу: "Иов, железо, ключ",
снегом засыпан по плечи
и оттого живуч
завтрашний дуб,
с двумя кудерьками в макушке,
и недоточен
неба глухой прослушке.
Ластят его пощёчины,
гладит зима,
крысами отточены закрома.
* * *
Пение вытачивает стены,
А граница – тоньше пены.
Пение обрушивает стены,
А границы неизменны.
Пение выкачивает силы,
А границы – милым
Пением плывут и наполняют
Пустоту трамваев.
* * *
Январём взяв с земли,
сохранил
тонкую сетку белил,
пятна чернил,
а затем
снял их через себя,
не винясь
и ночь не виня
ни в тебе, ни во мне
воплощённой стене,
под балконом
натоптан безвременник.
* * *
Ни один свет
не разноцветней другого,
сердце и ум
их различают,
пока взрывами
заканчивается вечер,
собран комочек мира
в крепкий снежок.
* * *
Включишь дурака –
а его начнут валять
и ваять.
Выключишь пока –
тут начнут его умолять
побыстрей взойти
или отойти на пути,
где его сметут
пОезда два ярких глазка.
* * *
Бери года и вычти -
две пирамиды смерти
целуются по-птичьи,
фехтуя клювами, пока
они близки -
а проникая
до ночи-основы другого,
удочеряют точку
прогулкой света.
* * *
От вещей остаётся
желе языка
и добытая с боем
в поле – река.
Суть бытия
кипит подо льдом.
Улыбаюсь и помню:
молчание – дом.