Дмитрий Дедюлин
ВАВИЛОНСКАЯ БАШНЯ ЛЮБВИ
КРЕЩЕНЬЕ
о Лободы либидо лабуда
о лабухов весёлые горшки
растёт с тобой большая борода
а в ней вращается то шкворень, а то шкив
хрустальных бед задумчивый ответ
вот разобьются – что с тобою так?
и тянется по трапу пистолет
чтоб размозжить замок в пустой барак
а там Иваныч – ясен густ и смел
играет сам с собою в домино
и мажет свой рассудок в этот мел
а после опускает мел в вино
и пьёт его и смотрит на часы –
во тьме барака тёмный циферблат
и тает мел зелёной полосы
той стрелки что спускается во Ад
а там Иваныч – он малину ест
катается как Гоголь в сих шелках
и только сядет петел на насест
как закричит во тьме пустой: «Аллах!»
неявный муэдзин – чей чёрный стон
твоих стихов непознанный Завет
и смотрит Лорелея из окон
и тает свет – печальный чёрный свет
ФЕРОМОНЫ ЧЁРНОГО ИНФЕРНО
жёлтое облупленное жерло грязного унитаза – путь в преисподнюю – там и
смывают сердешных – прямой дорогой в Ад летят они по узкой извилистой
трубе – портал доктора Теполинктуса – они низвергаются прямо
в коричневое озеро и в его кипящей лаве становятся частью вездесущего и
сонного серного пара колеблемого лёгким ночным ветром – подземным
зефиром возносящим его к небесам чтобы Ангелы в Раю почувствовали это
зловоние, чтобы белая борода Пророка встопорщилась, чтобы чёрные
ночные демоны реяли и реяли пронзая своими пиками отставших на пути
праведном, изнемогших и только видящих голубое бесплотное пятно вместо
Небесного Града в мягком дрожащем облаке – мареве усталости и отчаяния
перед низким деревянным порогом который бы даже ребёнок переполз
царапая руками лакированный пол и бия ногами по стенам оклеенным
дешёвыми обоями – белыми цветами и зелёными бабочками летающими
в ночном саду Архангела Гавриила лежащего в беседке и наблюдающего
светильник сжимая в руке запотевшую трубу
* * *
просто ты уже сам книга –
зачем тебе книги?
именно так я себя толкую –
поставлю точку и запятую –
увижу нежные лики бедных сердец –
остальное уже не важно –
в медном огне
сгорает умение речи говорить о нужном –
вертится в чёрном ручье кораблик бумажный –
гнётся сплетённый из проволоки маленький человечек
* * *
можно пойти на курсы верстальщиков!
вёрстка – хорошая вёрстка нужна!
перебирать эти клавиши пальчиками
а за спиною стоит Сатана
тихо идёт он цилиндр придерживая
алая трость в луноликой руке
смотрит как тает Анания с мрежами
тёмный понтон что плывёт по реке
впустит слонов – они всюду исчавкают
эти цветы и кусты и дрова
тихо залезут на памятник с лавками
донный улов посчитают за два
и запоют словно бабы разымисто
не узнавая врагов в чешуе
тихо рамсируя ибиса, ибицу
среди изысканных тёмных пиет
тайные силы рождаются заново
новая радость в слоновьих очах
ты в Петушки а я еду в Иваново
в многоочитый летающий страх
ВОЛШЕБНЫЙ КОКОН
сукконавт кальция принял я чтобы стать одной из этих холодных сук и вот я
на кухне – играю со светом в прятки и вспоминаю как я красил свои пальцы
луковым соком, натирал щёки морковным и помидорным пюре – Флоризель,
о мой милый кюре – я покрывал белым лаком щиты моей вялой тактильности
– зеркала своих лунных ногтей – я обворачивал тело шёлковым платьем и
шёл покачиваясь на каблуках пока серьги звенели танцуя к своей неизбежной
судьбе и падал в неё как в ванную чтобы вынырнуть из неё как русалка вся
облепленная волосами и взглянуть диким горгульим глазом на одинокий
голубой рассвет, на его белое солнце и соцветие радуги чтобы тут же
низвергнуться обратно в эти чёрные водоросли, в эти белые руки холодных
русалок, в этот ад утомлённого тёмного пьяного дна чтобы выйти оттуда
русалкой зелёной и спелой словно яблоко моря и бедного моря блесна –
Щука Сини осталась стеречь голубые барашки а ты сука – ты сука
священного чёрного дня и рассвета позорного рожь в медном поле небесного
сна где несёт острый серп наш любимый Спаситель Христос и мы падаем
в море одежд, в покрывала кроватей, в альковы Огромных и Ласковых Звёзд
– чтоб найти свою суть – эпилог и пролог в этом мраке где играют спектакли
наяды и фавны ночей
* * *
ободрали нашу кожу, сапоги
чертополох и репей, люцерна
страшные густые лопухи
мерзкая скверна
бредём сквозь ил
наблюдая Божьи знаки
я тебя любил
любовью собаки
а ты мне отомстила
сделала меня ничем
смотрю из ила
картонный макет крокодила
плавает за моим плечем
НАД ПРОПАСТЬЮ ВО ЛЖИ
1
вот она — жизнь — танцы на лезвии ножа — когда не остаёшься должен
ни шиша и только листья падая шуршат — только одна душа взлетает в небо
в котором гуси перевелись — ах жить так нелепо — кто знает что такое
жизнь? — кто знает почём эти праздники с их суетой и грамотной ничевой —
и все мы — такие разные — тащимся за пустотой — чтобы успеть
на прощание с повозки её спереть вечное как обещание белое слово «смерть»
2
лекция для глупых малышей
так вот, глупые малыши — «действительность» — это состояние сознания —
«конвенция» в которой мы живём это сон в который погрузили обособленное
стадо — что есть «реальность» — неведомо? — неведомо даже Богу и мы
спрашиваем Его: «что есть реальность, Господи?» — не отвечает —
пожимает плечами: «разве живёт тот, кто ищет смысл жизни, дети Мои?» —
и мы пугаемся своей пустоты, пугаемся своих белых тапок, которые
оставляем возле кровати — хотите — так будьте-нате солнце своё воспевать
встающее на Востоке, смотрящее в эту твердь — ах, жизнь — ты глоток
жестокий, стоящая словно жердь пигалица немая что обнимает бока — кров
ледяного сарая, зелёного мотылька тень на траве зелёной — послушай, ты
разве был? — катится слово со склона — пшеница для молотьбы уже готова
остаться — остаться и печь наш хлеб — прости Семь Голодных Граций —
признаемся, на молотьбе — белые словно абреки в звенящую красоту падают
человеки и их жернова метут
3
в пустой тюрьме рассудка
шагаю, типус, кротко
ах жизнь моя — me-шутка
влюблённая кокотка
весёлая старлетка
считает до пяти
а ты, моя котлетка,
стараешься уйти
меж этих тёмных станций
и пьяных сапогов
ах, жизнь, моя квитанция,
и я всегда готов
по счёту словно дерево
слепое заплатить
ты мне когда-то верила
и щас всё может быть
ЕСТЕСТВЕННЫЙ РАЙ
1.
что бы вам мне сегодня сказать? – «а суть, мои дорогие землекопы,
в повседневном отчуждении от приснопамятной реальности – например, ты
копаешь траншею – а её нет и лопатка твоя пластмассовая – нас поместили
в симулякр жизни – создали искусственные потребности а потом навязали их
нам – заставили их удовлетворять, расплачиваясь жизнью – это колесо белки
– бесконечное колесо негритянской Сансары – все мы негры – пора это
признать – даже те, кто нами правят и в чьих руках какие-то самобытные
ресурсы и (довольно ограниченные) возможности – они тащат на своей шее
тяжёлый жернов власти и тоже заложники судьбы – мы – павшие листья
потерявшие своё дерево, ублюдочные потомки великих отцов, белые негры
танцующие краковяк, мазурку, камаринского и степ на улицах Нью-Йорка и
Вашингтона – бросьте в мою кепку с бон-боном несколько долларов чтобы я
мог продолжить своё бессмысленное существование – чтобы я мог пойти
в блюзовый клуб и нажраться там до зелёных слонов и голубых зябликов,
отречения и потери отчаяния и смотреть на эту полуголую певицу –
разглядывать её ноги и грудь чтобы потом привязаться к кухарке и отодрать
её на грязной кухне там где кастрюли дребезжат а чайник выкипает
на розовом огне вопя своим свистком и выпуская клубы пара»
2.
посмотри на этот Ад –
какой он мягкий!
посмотри на этот Рай –
какой он твёрдый!
нам уже нельзя назад
в Коломяки
там хореи лезут в сад
злые орды
там в огне пустых морей
снег и сало
хочешь в тусклый Эмпирей?
но без жалоб
вознесись и падай в Ад
чёрных сосен
посмотри как этот Сад
Богоносен
3.
смысл в том чтобы идти с открытым забралом навстречу существующему
как воин уворачиваться от копий и мечей
плясать на тонкой струне сознания
и искать свою судьбу –
быть верным ей
потому что она – это ты
в облачении из яхонта и ржавых листьев
на Троне Морей
со скипетром из печального изумруда
СЧАСТЬЕ
дорогие друзья, поговорим о счастье которого нет но которое иногда
приближается к нам как тёмное солнце за портьерой, как тайная милость, как
солнца угасший луч – но счастье нечестивцев и счастье добрых людей
разное, но всё же оно даётся каждому, оно крадётся рядом с нами как вор и
убийца, как тень ждущая жертву свою до рассвета чтобы однажды поразить
нас своим охотничьим ключом и открыть все внутренности как у куклы, как
у бедной и тряпошной крысы – струны запутавшегося механизма – но кто
сыграет на нём – Светлый Призрак Рассвета на арфе, злодей на этом
празднике жизни, тёмный сказитель – кто?
и ты падаешь в белый колодец – ты обёрнутый в саван – куколка нашей
печали – зелёное море Судьбы – а твоё счастье за синими горами,
за сиреневыми расселинами, за горным ключом – счастье приходит
к каждому как блик Божьей Любви к каждой малой твари, к комарам что
дрожат в этом мареве зыбком, к амёбе, к тебе и к осеннему лесу, к зелёному
пню и к моллюску на сумрачном дне – мы все так малы и ужасны и шепчем:
«прости» – любовь – это мудрость немногих – день и ночь что спускаются
к сущему на земле
ANIMA
увы сознанье не изменишь
пустых печальных бедных масс
и это всё – холодный финиш
куда направил твой компас
тугое яблоко крутилось
на блюде где твой лицедей
рассказывал нам что случилось
с моей изгнанницей – моей
душой что там – во тьме, блуждает
холодная как чёрный бриз
и белый иней оседает
как смерть лишённая кулис
она выходит на подмостки
и говорит свой монолог
и топит совесть в этом воске
и уезжает потолок
огромных звёзд – они кемарят
ресницы словно сноп лучей
иную жизнь тебе подарят
и дрозд пернатый и ручей
* * *
и настали совсем бесснежные зимы
как в преддверии Хиросимы
наша душа заметала следы
алым веником
слёзы на счастье
бедный снег словно след и Причастье
стаи зябликов у воды
ЭКЛОГА СТРАШНАЯ
русские книги не возят на Украину – Петя говорил же нам: «ешьте
шоколадные конфеты, запихуйтесь шоколадными конфетами, суйте их
в пихву, под мышки и в задницу, лакомьтесь моими драгоценными
лакомствами и будет вам хорошо!» – но мы отвечали: «Петя, мы хотим
горький рассвет – дешёвое лекарство злополучной обыденности,
праздничные ожидания предоставят нам условия для того чтобы мы
отражались в зеркалах но у нас нет платья, наши ляжки не прикрыты и наш
нос свисает между бёдер как шнобель старого еврея на ярмарке – прости нас,
Петя!» – но Петя не слушал нас – он раздавал направо и налево шоколадные
трюфеля, петушки на палочке, красный мак и ласковые ириски и печальное
солнце восходило в красной стуже похожей на развёрнутое влагалище той
пьяной тёлки которая лежала раздвинув ноги а каждый подходил к ней и
взимал свою дань – дань которую может дать ещё горячее тело былой любви
ДЕРЕВЬЯ
январь, февраль две тыщи двадцать
сегодня кружит Божество
зимы сады, пустых акаций
вполне земное колдовство
когда они протянут сучья
в лесные дебри лабуды
и дети свалены до кучи
войдут в зелёные сады
которые тут почернели
и превратились в перегной
и тихо ангелы запели
под этой каменной луной
вот ветер гонит снов обрывки
и вновь качается ладья –
смесь облаков и той улыбки
что смотрит вниз серпом грозя
мы каемся во дни ристалищ
мы забываем про любовь
но те что ангелами стали
ведут стада своих волков
звезду такую славят Боги
и Ангел нем как Херувим
стоит на каменном пороге
во снах колеблется как дым
и заползает в эти чары
луны и неба, облаков
и в тёмный парк деревьев старых
стоящих ровно и легко
БИПОЛЯРЬЕ
почему я? – я – чёрный отчаянный воронёнок средь белых безумных ворон –
я кусок честного дерьма на белом снегу – я живу в королевстве пустых
зеркал – в королевстве лицемерия где кривляется живой аист стоя на колесе
Джагернаута – а вот и катят эту повозку по улицам нашего города –
по нашим мощённым заросшим травой улочкам – вон вывеска сапожника,
а вон булочник раскинул свои сети, а вон цирюльня где мылят бороды
но на площади поёт Мик Джаггер – он приплясывает на сцене и показывает
фак этому золочённому солнцу, этой отцифрованной цитадели превращённой
в праздничную открытку которую сжигает маэстро Ленин рассматривая
при свете пламени шифрованное послание рабочих и крестьян Малой Азии
пашущих на полях Белого Княжества Литовского открывшего свои фактории
даже на голубой Луне а не только в отдалённых уголках обоюдного космоса
ПЕРЕД СТЕКЛЯННЫМ ПРИЛАВКОМ И ДОРОГОЙ ВИТРИНОЙ
а теперь лекция для самых маленьких коих большинство – ты думаешь что
ты сделал выбор, малыш? – за тебя уже выбрали – тебя уже выбрали –
загрузили в твои отверстия открытые в пряничной школе соответствующий
контент – в масс-медиа, в шоу-бизнесе, в рекламе для разных страт
соответствующий продукт и ты выбираешь именно то что нужно – ты идёшь
по дороге которую расстелили перед тобой маги пустоты – маги призрачной
деревни висящей в воздухе которую изобразил китайский художник – они
покажут тебе «что» и «как надо» – симулякры и алгоритмы – вот отныне
твой удел, и ты думаешь – ты выбрал – как бы не так – выбрали тебя и ты
крутишься снежным волчком в стеклянном шаре – время получать свой
продуктовый пакет, время идти в магазин и выбирать себе игрушку на день
рождения – вот твой удел и твоя единственная возможность – выбрать
именно те подарки внутри которых пыль, пустота – а другого тебе не дано
среди того перечня который написал маркиз Гладиолус когда отправлял тебя
в первый класс слегка пройдясь стамеской по твоей деревянной голове и
убрав клей торчащий из пазов мелкие швы коих составили элегантную
татуировку – то ли бабочку, то ли орла, то ли буйвола плывущих по твоему
лысому черепу и уплывающих в пустоту
РОБОТ
«сначала докажите что вы не робот!» – да как же докажешь? – робот я –
робот и есть – вот моя кнопка связанная с пультом Главного Управления
откуда приходят сигналы разного рода, смотрите как я двигаюсь по улицам,
ощупываю руками витрины, пробую языком пищу, занимаюсь сексом я тоже
вполне механически так что кровать скрипит и стонет а робот подо мной
издаёт звуки описать значение коих невозможно – я живу в своём
пластиковом металлическом мире высокочастотных алгоритмов и множества
программ которые наслаиваются одна на другую и производят фурор в моём
сознании, производят конец света, и вот я снова блуждаю по улицам,
стеклянный, печальный, касаюсь пальцами лиц прохожих, смотрю в их
пустые глаза и шествую дальше к одинокому закату голубой зари и
скорбным Сатурналиям кровавого рассвета – там – где-то в конце света,
в конце жизни там где кровавое солнце заходит за горизонт и опускается
в холодные голубые волны
САД
в сером облаке мы сон связали
милый голем, катимся во тьму
потому что «тихо» нам сказали
и мы прыгнули в зелёную волну
и плывём, легко пугаем крабов
кружимся с зелёным лепестком
выросшего в море баобаба
потому что, голем, не знаком
миг в котором в ропоте расстался
ты с сознаньем и пугаешь нас
кружишься как будто в этом вальсе
что-то есть – скажи мне – этот вальс
это танец что любили греки
Чёрным Ангелам я тихо говорил
поднимая золотые веки
этот сад с любовью я забыл
ЛЕЧЕНИЕ
а теперь поговорим о священном Рае который стал в сатанинские дни наши
западнёй и ловушкой – все священные истины Традиции покрываются
патокой лжи и извращаются, всё лечение для исстрадавшихся душ
становится удавкой на шее – сатанинские дети – эти клерки Луны,
коммивояжёры бронзовой и розовой пули, ласковые и голые големы-ангелы
в халатах, белые лебеди чёрной пустоты переворачивают заповеди и заветы и
превращают их в свою противоположность – верный и богобоязненный зилот
должен умереть в наше время ибо так решили Боги и только сумасшедшие
муслимы взрывают это ёбаный мир ко всем чертям – царство Сатаны – его
ахиллесовы сады со страшными коврами, его пышные хоромы, его кованые
двери из хрусталя и его убогое очко мраморного унитаза и его голубой глаз
смотрящий так внимательно в эту Вселенную – в эту ласковую и
губительную глубокую пустоту
СЕРДЦЕ
но ты мне душу предлагаешь
на кой мне хуй душа твоя?
ты ничего почти не знаешь
и я не знаю ни хуя
и я не знаю – я на шею
Архангела спускаясь вновь
пускаю кровь – его лелею
моя душа, ведь ты со мной?
моя душа, ты омут странный
приют для ряженых святых
и бродят толпы павианов
среди угодий золотых
и там повязанный на шею
сверкает бант – Архангел тих
и только кровь его сумеет
пробраться к сердцу средь твоих
друзей ведь тоже реки, руки
и золотое Ничего
и только сердце – символ муки
и Рая кровь и торжество
* * *
в Харькове снег
я живу во сне
в белом безоблачном сне
сжимаю скрипучий шорох
дебелой жёлтой плюсне
доверься – снег – это белый порох
в котором взрываются наши сердца
играет призрачный клавесин
снег – это Божья живая пыльца
в которой твой Бог один
вместе с тобою – в этом лице
снега который лежит
словно память о белом венце
снегом вовнутрь уложи
всё твоё счастье – твой белый пирог
кто тебе снег испёк?
снег – это совесть и белый творог
снегом бывает Бог