Наталья Борисова
Коллекция
Коллекция(1999-2013)
(Collection – вот это слово было на обложке тетради, в которой я строчила роман.)
Я могу сказать вам все, кроме самой чистой правды.
Он врывается в квартиру – обойно-ковровый уют, запутавший в своих сетях революционеров. Куриный суп и бутылочка пива – все мягко и естественно подходит к домашним тапочкам. Мелодия легко вьется с радио.
- О чем ты думаешь?
- О том, как хорошо пить кисель и есть пирожки.
- С чем?
- С чем хочешь. Может быть, и с человечиной.
Смысл этих странных диалогов, написанных еще в 1999 году, может быть, дойдет до меня в 2013-м.
- А теперь посмотрим на улицу. Да?
Запахом ветра встречает скрипучее стекло (не евро-окно, вероятно). Она кладет руки на стол и берет еще киселя и пирожков. Он послушно ее разглядывает.
- Ты похожа на ведьму.
- Почему?
- Алый свет не дождется сборищ.
- Я не люблю фиолетовый цвет.
- Я знаю.
- Значит, я не радуга.
- Нет.
Она переворачивается, стискивая багряное покрывало с дивана.
- Ты создал ту книгу?
- Не успел.
- Она не существует?
- Существует за гранью твоего суицида, можешь мне поверить.
- Транскрипция была какой-то путаной. Надо включить.
- И выключить. – Он открывает дверь комнаты.
- Ты куда? Ты же только пришел.
- За сигаретами.
- Не уходи, я умру.
- Почему?
- Откуда мне знать? – Из-под розовой подушки она откапывает расческу. – Нельзя оставлять однажды.
- А трижды?
- Ты всюду ищешь подвох, там, где его нет.
- Потому что я кто-то.
- Кто?... Останови меня – я не скажу. Пусть моего имени нет в книге жизни…
- Огненное озеро – тоже неплохо.
- Жалкий огрызок утешения.
- Да уж, - он берет куртку. – Хочешь чего-то? Я пошел.
Хлопает входная дверь. Она меняет позу в полусидячее положение, имея возможность топать ногой по полу.
- Ненавижу!... – Звучит очень некрасиво. Остановка.
- Нет, я не должна. – Вздох.
Машет лохматыми волосами, скидывает себя зеленую футболку и шортики.
- Бред. Бред. Шепот полумрака. Пройдет, когда он увидит луну и признается мне в любви. Или это для него избито?
Выключатель. Ванная. Набор шампуней, мыл и паст. Голая странница показывает сама себе язык.
- И кому есть только охота быть?
Поток. Душ. Вода из маленьких дырочек. Всепроникающая.
- Мне хочется назвать это лазурью. Как по-дурацки.
Проходит два часа. Стук.
- Ты что, спишь там или режешь себе вены?
- Что? Ты уже пришел?
- Я давно пришел.
- Давно – это теория относительности. Это беспонятийный атрибут.
- Выверни наизнанку.
- Я стараюсь.
- Выходи.
- Сейчас. Подожди.
- Практика, между прочим, тоже основана на дыре в носках.
- Каких?
- Любых. Главное – идущих по часовой стрелке. Взгляды их – столбы.
- Не говори, это отвратительно.
- Ты абстрагируешь.
- Я выхожу. – Розовый халат.
- Русалочка!
- Я? О нет, я больше.
- Больше чего?
- Того, что можно завлечь.
- Система вовремя бьет.
- Теми же… Ты скажешь, это просто шары?
- Я скажу, что это след твоей пятки.
- Они носят обычно тараканов.
- Забудь.
- Не в состоянии.
- Тогда давай культурно посидим.
- Что это значит?
- Бутылочка вина. – Проходят в комнату.
- О, ты постарался, и стол накрыт. Насмотрелся американских фильмов и зажег свечи. А если я скажу тебе, что в свечах живут демоны?
- Тогда я отвечу, что в тебе их больше. Садись.
- Строить жизнь по стереотипу…
- Ошибаешься, по антиподу. Вино хорошее. Выпьем за нас.
- Да, - она делает глоток. – Полезное прикосновение.
- Не говори ерунды.
- Я и не знала, что это можно говорить.
- Как видишь, можно, - он закуривает.
- Дай и мне сигарету. Спасибо. Твоя доброта переходит все мыcлимые границы.
- Границу можно преодолеть.
- Да, и это дорого обходится, - она допивает вино.
- Хочешь еще?
- Неужели я должна отказаться, чтобы ты меня упрекнул?
- В чем?
- В том, что я не знаю, какого цвета часы.
- Они песочного цвета.
- Зыбкая уверенность.
- Из отрицания не может родиться дом.
- Кто сказал, что я отрицаю? Я пропускаю все через себя.
- Как решето?
- Нет, как кости.
- Теперь я , кажется, понимаю, почему журавли не прилетают.
- Так. Наливай еще. Будешь говорить тост?
- Все уже было сказано.
- Если дальше так пойдет, я соглашусь, что мы зря живем.
Молчание. Она берет еще сигарету из его пачки.
- Ты выйдешь за меня замуж?
- Хоть сейчас.
- Или никогда.
- Скорее всего.
- Твой эгоизм уже завалил за черту.
- Нет, это всего лишь иллюзия пространства.
- Мне надо решить две проблемы.
- Две?
- Да, две, и это не значит, что я на твоей стороне. – Он касается ее руки, затем волос.
- А, вот чего ты хочешь.
- Это неизбежно.
Поцелуи и все остальное со всеми вытекающими отсюда последствиями. В одной постели.
- Вы думаете, я могу видеть сны? Несколько. Я вижу только красные пятна на морской воде. Я не задаюсь вопросом, почему я должна собирать цветные яблоки. Нужные законы касаются и моей нежной кожи. Я бы даже не утверждала, что она столь нежная. Я бы даже не проводила параллелей между одним Эдемом и другим концом света, но я просто не представляю, как можно оценить сахарные идеи великих войн. Это смешно. Даже если смертный орден дадут при коварном усилии упругости, все равно покойная неподвижность еще недолго будет буравить ворота.
Он просыпается. Ее рядом с ним нет.
- Где ты?
- На кухне, делаю завтрак.
- Так рано? – Он встает и идет в туалет.
- Да, и я сама не ожидала этого от себя. Но если мне приходит в голову игрушечная идея – она требует известного исполнения, конечно, не просто так – соотношение в своем разгаре вызывает сожжение частиц.
- Каких?
- Медальон которых ты носишь.
- Это нервы. – Он выходит. – Вкусно пахнет. – Садится за стол.
- Ты уже обладаешь вкусом?
- Единственное, чем я не обладаю, это смех тарелки.
- AUT CTASAR…
- Колючее замечание. – Она тоже садится и ест.
- Свежезаваренный чай.
- Да. Скажи – на что я похожа?
- Сейчас? На ледяную добродетель.
- Добродетель бывает еще и жаркая.
- Отпетая фраза.
- На траурном митинге.
- Я помешал своей ложкой казус времен.
- Тогда не говори мне, что все бывают правы.
- Это отдельность тем. Налей мне еще чая. – Он зажигает сигарету.
- Континенты не могут умереть в океане.
- Приятно думать, что ты у птицы в руках.
- В клюве.
- Ах, прости, в клюве. Но все равно приятно.
- Ты уйдешь?
- Да, я сейчас пойду.
- Я тебя немного провожу, заодно и сигарет куплю.
- Ты же бросила.
- Да, но мимо цели. Когда вернешься?
- Откуда мне знать?
- Последний петух спел.
- Только не говори, что в фиолетовом.
- В черном.
- Блеклые краски.
- Ты мне не веришь?
- Иди переоденься.
- Типичная необходимость. – Она выходит.
- Тряпичная кукла.
- Нет, из гранита. Их голубые глазки бегают. Закономерно. Или не совсем. Они смотрят стеклянно как ангелы.
- И крылья есть?
- О крыльях я не подумала. Но вряд ли у меня хватит смелости поднести огонь к солнцу. Я готова.
- Тогда идем.
Выходят из квартиры.
- Лифт тоже имеет время.
- И имя. Но он не работает, так что спустимся по лестнице.
- Нечеткость невосприятия.
- Ты говорила по-иному.
- Не вынуждай меня соглашаться.
- Что проще, чем засунуть кольцо в палец?
- Уйти под наркозом.
- Ты провоцируешь правильный метод.
Выходят на улицу.
- Людей мало.
- Нет, уже много. Мне на остановку.
- А мне в эту палатку. Пока.
Поцелуй в щеку. Она вежливо покупает сигареты.
- Я не стыжусь детской невозвратимости. – Заходит. Он вернется и принесет мне цветы. Я утоплю их в вазе. Потом буду пить водку и закусывать кирпичами. Холодными и невкусными. Внутри поползет оборотная сторона заботы. Победителя осудят за отрывок кривой походки. – Поднимается медленно. – Плохо, что лифт не работает. Я должна идти вверх, потому что уже была внизу. Платочек с красными горошинками. Профиль серебряного знака. Пропуск на неделю. – Подходит к двери в квартиру. – Почему они лишь здесь могут улыбнуться? – В квартире. – Чем заняться? Скучать? Слушать музыку? Смотреть в мертвый экран живых картинок? Беспрерывно пить чай? – Проходит в кухню, греет чайник. – Ты можешь осуждать меня, только если сам не предан тем же жестам. Потайные ступени познаются в обычных действиях. Ты не свободен от незнания. Но не я. Не могу отдаться мнимому удовольствию. Как все. Чириканье задушевных ротиков. Маски передвижения, похожие на капкан времен. Газетные полоски обклеивают местным удивлением. – Наливает себе чай. – Новые астрологи приходят, чтобы причесать художественного козла. – Достает сигарету и закуривает. – Он придет в обед, я разогрею вчерашний суп. Он придет проверять свои чеки. Он придет постирать ножи. – Отхлебывает чай. – Я бы не утверждала хлебную корку. – Затягивается. – Неземные дети съели лицевую сторону ночи. А, может, это тоже неправда?
Ускорение.
Она ест щи и посматривает в окно.
- Где дно разрыва? Его пока нет. Разве я толстая? Так и буду повторять искривленными устами. Чертово радио! – Выключает радио, стоящее на подоконнике. – Я прослушаю звонок в дверь. Стоп, у него же есть ключи. Он просто дурак. Если он не хотел, значит, больше….AUT NIHIL.
Встает и ходит по квартире. Время идет медленно, но все-таки идет.
Ужин. Чай. Беспокойство. Сигарета за сигаретой.
- Ведь уже вечер, верно? Это не выкипевшая статуя, это приходящая стезя. И слезная нить, связующая две погибшие души. Слишком поздно. Может, он у себя дома? – Подходит к телефону(в то время еще жили без мобильных). – Градусный вирус преградил тяжелую букву. Ученые меняют колесо. – Набирает номер. – Але, извините, а Дениса можно? Это Вика. Нет, он не у меня. Не приходил? Да, хорошо. Если придет – пусть перезвонит. До-свидания. – Возвращается в кухню. – Предположить его смерть? Но и это не достоинство. Это треснутый куст. Я не могу так. – Наливает себе еще чая. – Я не верю в…
Звонок в дверь.
- Слава Богу!
Он проходит в квартиру.
- Ты не хочешь есть?
- Да, не откажусь. А эти цветы – тебе.
- Не стоило. Засохнут.
- Ты хотела конфет?
- Я хотела вымолить красный яд.
- Отпечатай наклейку. Сосновым бедром.
- Тебе повезло?
- ДА.
…………………………………………..
- Надо исполнить предназначение женщины, - говорила тетя Надя как квадратная жаба, - выйти замуж, создать семейный очаг, рожать детей. Это наша обязанность. Не выполнить – не жить.
(Слушавшая это Софья так и не вышла замуж. Спустя десять лет она сидела вконтакте и на шее родителей за шестьдесят. Интриги с Памфамиром и Катей оказались иллюзиями. Софья встречалась с мужчиной, встречалась с женщиной, но осталась девственницей. Она, конечно, работала. Библиотекарем. Платили мало.)
Софья терпеливо смотрела в свою тарелку и ковыряла вилкой в картошке с мясом, потом поднесла стакан с расплывчатым компотом к губам и сделала пару глотков.
- Ходила бы на дискотеки. Я, например, со своим мужем на танцах познакомилась. Тебя смущает, что там пьяных много?
Софье не остановить потоки глупостей – она молча кусала картофелину.
- Ходи туда, где их меньше. Собралась с подругами и пошла. Что, мама не пустит?
Софья улыбнулась.
- Учишься в университете. Будешь всю жизнь за мамину юбку держаться? Головой подумай.
(…конечно, будет всю жизнь держаться – да мама и никогда не отпустит от себя.)
Софья представила, что перед ней сидит инквизитор, кричащий: «Замуж! Замуж! А не то – на костер! На костер!»
Огонь. Огонь – не друг и не враг, любовник стихий, сводящий с ума землю и небо.
Софья доела свое блюдо и допила компот.
- Спасибо. Я пойду в комнату.
- Иди и не забывай мои слова.
Софья прошла в гостиную. Мама и папа добродушно смотрели на нее хмельными глазами, и их глубокая любовь стояла поперек горла.
(…конечно, поперек горла, а вот ты живешь с ними, вечное дитя, это тебе не самостоятельная жизнь на чистые библиотекарские семь тысяч.)
- Садись с нами смотреть телевизор.
Софья качнула головой.
Дядя Вася курил на балконе. Но особеннее всех была бабушка Аня – она перилась взглядом в работающий телевизор словно в некое божество.
Золотой телец накрывался черной пудрой.
Софья прошлась по комнате, поднеся пальцы к губам и ничего в них не держа, - просто привычный жест. Подошла к книжной полке, погладила рукой известный роман «Машина любви» (книги 90-х в дар библиотекам и букинистам, кто их теперь держит дома?). Но возбуждаться в данный момент не хотелось, и Cофья вышла в коридор.
- Софья!
Она в секунду откликнулась на зов. Оказывается, для полного счастья шестилетнему Сашке не хватало газированного напитка. Решили послать Софью.
Тетя всунула в ее руки пакет и деньги. Софья вышла, бросив какую-то лишнюю фразу.
Вне подъезда она тут же обрела шумливую улицу. Нагромождение серых небес. Люди, сами того не зная, летали как ангелы и кидались камнями, неся в своих клетчатых сумках сотни грехов и думая, кому бы еще продать душу.
Софья нащупала в кармане свое спасение(опять же, рождаемое с помощью огня!) – или свою смерть – пачку сигарет и спички.
Она закурила. Задержала дым в себе – ей не чужды были всяческие извращения и эксперименты.
(Это я так нуждалась в сигаретах в молодости или просто считала их важным концептом творчества? Мне кажется, я больше нуждаюсь в них теперь, когда редко курю.)
Магазин через дорогу.
Успеется – подумалось Софье, и она присела на скамеечку во дворе.
Облезлая синяя краска улыбалась желтыми щелочками.
Софья подняла голову. Белые балконы с голубеньким наплывом. Самоубийца не решится махнуть мимо цветочного ящика или старой тумбы. У него затрясутся руки, и он придет к выводу, что ими можно исправить все. Воздух, проглоченный судорожно, ограничится углекислым газом. Кислород исчезнет в микроволновке.
Я тоже истлею. Я истлею, я даже не больше пепла, букашка, ползущая по пальцу незаметной вселенной. Обгрызанная ветвь разногласий.
Софья пересчитала данные ей деньги, отбросила фильтр и встала.
Неторопливо перешла дорогу и зашла в магазин. Осмотрелась.
Ага, вот самое то. «Буратино».
Софья протянула деньги продавщице, потом взяла бутылку и сдачу.
Вышла.
Раскат. Начался дождь. Сильнее сильного. Капли, сметая все на пути, рвались омыть землю.
Софья поняла – вот то, чего мне не хватало. И она побежала навстречу ливню, кружась и танцуя. Струйки воды текли по лицу, завладевали одеждой.
Смеясь, Софья выбежала на дорогу.
Визг тормозов.
Гром разразился матом.
………………………………………..
- Так ты согласна?
- Конечно.
………………………………………………
Грязно-зеленый памятник разглядывал Софью безочковой унылостью. Она чувствовала, что уже устала ждать. Внезапно к ней подошел бородатый мужчина (чем-то похожий на Тозика, полагаю):
- Здравствуйте. Я Желудь из параллельного мира.
- Очень приятно, - ответила Софья, ничего не понимая.
- Вы уже составили заголовок?
- Нет, я потеряла ключи. Но кто вы?
- А кем бы вы хотели, чтобы я был?
- Сексуальным маньяком.
- Я им буду. Пойдем в подворотню.
- Еще даже нет вечера.
- Вы хотите уйти в ирреальность?
- Нет, потому что я не умею различать духов. Я слышу в своей голове голоса и думаю – они светлые, а потом узнаю, что это очередной обман.
……………………………………………..
- Денис! Денис! – Безутешно вопит Вика. – Денис! – Она спотыкается, с трудом сохраняя равновесие. – Маньяк, если ты есть! Иди сюда и посмотри, что у меня в руках! Мое «ничего» острее твоего ножа! Ты взял и дал мне богатство, но я изменяла тебе с каждым камнем и деревом! Ты вылил горящие угли мне на голову, и саранча поела мое мясо! Я знаю – нет спасения. Пусть маньяк владеет телом, а душа спускается в вечный огонь! Я не скажу ни слова в свое оправдание! Я не раскаюсь! Я буду гореть!
……………………………………………
Софья и ее знакомая Катя стояли на остановке.
- Мне нужно кому-нибудь излить душу, - жаловалась Катя.
- И что тебе нужно для этого?
- Водка.
- О, я тебя понимаю. Когда яд в твоем рту – это уже успокоение, когда он идет дальше, это бесподобно до смерти. Впивается в твою кровь страстными поцелуями. Большой оргазм!
- Ты знаешь, как выглядит яд?
- Я не знаю. Пойдем, будешь изливать мне душу.
Они зашли сначала в магазин, а потом – в скверик неподалеку.
…………………………………
Неоновые буквы – «Добро пожаловать в наш мир!»
Памфамир прошел мимо столиков. Дымовая завеса. Сидящие люди. Рубиновый цвет.
Певица с небольшой стенки, зашторенной фонарями, орала:
- Скажи жизни «нет», скажи смерти «да»!
Не сошел ли я с ума?
Памфамир увидел себя на улице. Капли дождя медленно падали. Влажный воздух застывал на стеклах.
Он тяжело вздохнул и пошарил по карманам. Сигарет не было. Вода, возможно, должна окраситься кровью.
Туманным вечером Софья шагала по улице. На спине печально болтался коричневый рюкзак.
Остановившись, она закурила.
- Простите, у вас не найдется сигареты?
- Найдется, - сказала Софья и протянула сигарету.
- А..зажигалки?
Софья дала спички. Памфамир посмотрел – на коробке было подписано «СОФИЯ».
- Вот как? Вас называют премудростью?
- Премудростью, - усмехнулась Софья, - на самом деле меня сегодня выписали из психушки.
(Она побывает в психушке спустя много лет, адское место, и там так просто не покуришь и не попьешь чая.)
- Неужели?
- Да, а разве я похожа на нормального человека?
- Постойте, - Памфамир склонил к ней свое лицо. – Наверное, вы пьяны.
- Да? И где я?
- В районе Рокового влечения.
- Мне нужно менять маршрут, - выдохнула Софья.
………………………………..
- Это чушь. Я никогда не верила в любовные истории. Случайное знакомство и нежная ночь. Нет, не говори мне об этом.
(Конечно, ведь я всю жизнь сидела дома, с родителями.)
- Я не говорю. Я узнал все по дрожанию звезд.
- Звезд? Они ушли домой.
………………………………….
Водитель заорал с новой силой, схватив Софью за руку. Та в ошеломлении все же вырвалась и бросилась бежать.
Поднялась на лифте, пригладила волосы.
Открыла тетя Надя.
- Софья, что ты так долго?
- Да я…вот напиток… - пролепетала Софья, доставая бутылку «буратино» из пакета.
- Под дождь попала…
Всей толпой стояли в коридоре и разглядывали ее.
Меня не задавила машина – осознала Софья, не зная, радоваться или нет.
Все, кроме нее, разместились в гостиной, смотреть боевик по видику.
Софья расхаживала туда-сюда. Время текло слишком медленно. Дождь ее тоже предал.
Грубый голос переводчика что-то яростно выкрикивал. Хотя бы чаю…
……………………………………
- Была ли ты когда-нибудь на волосок от смерти и пила ли вино страдания?
- Я пропитана этим вином до корней.
- В начале мир был фиолетовым.
- Прошу тебя…
- В начале мир был фиолетовым, и бордовые птицы не летали, а вонзали когти в землю.
- Потом они запустили жало в недра клеток – я догадалась.
- Не стоит смотреть, что там.
- Почему?
- Я не увижу ничего, ради чего мог бы свернуть шею.
- Есть одна вещь. Водопад вулканов.
- Она там?
- Гораздо ближе.
- Где?
- В частице тебя.
……………………………………….
- Знаете, Софья, - голос Памфамира переходил все в более ласковую плоскость, - а меня зовут Памфамир. Место, где я живу, недалеко. Но меня там никто не ждет.
- Да вы что! Вы не хотите сказать… Ведь мы только познакомились.
- Давайте познаем друг друга.
- Я не могу, мне надо домой.
- Зачем?
- Не знаю.
- Если не знаете, пойдемте ко мне.
……………………………………
В кухне тесно. Кекс и чай.
- Софьюшка, как тебе чай? – Спросила бабушка Аня.
- Вкусно, - ответила Софья. Это правда.
- Вот еще, Софья, конфет поешь, - тетя Надя протянула ей коробку.
- Спасибо.
………………………………………….
- Это невозможно, Денис, ты этого не сделаешь.
- Чем ты недовольна?
- Ты должен поменять руки на своем теле.
- Ради чего? Разве я виноват, что левая знает то же, что и правая?
- Виновата я.
- Значит, осуди меня поясом.
- У меня нет пояса.
- Тогда предоставь Денису денисово.
………………………………………
- Меня тоже недавно выписали из дурдома, - сообщил Памфамир, щелкая ключом и вовлекая Софью в свою квартиру.
- Занятно. Куртку вот сюда вешать?
- Иди в комнату, Софья, а я приготовлю чай. С бергамотом, верно?
- Да, спасибо, - Софья прошла в комнату. Она уселась в маленькое и неудобное кресло.
Памфамир вскоре появился.
- Вот тебе чай и бутерброды. Вот сахар.
- Я пью без сахара.
- Я знаю. Где учишься?
- В КГУ.
- Софья, почему ты такая сердитая?
- Я не сердитая.
- Нет? Угадай, чего я хочу.
- И не подумаю.
- Сигарету.
- Всего лишь?... Пожалуйста.
Они закурили и стали лукаво посматривать друг на друга сквозь серые струйки.
- Мне надо домой, - робко сказала Софья.
- Да? Почему же ты пришла ко мне?
- Ты немного похож на Делона.
- Любимый актер? Он давно старик.
- Но я не хочу забеременеть.
- Этого не будет, гарантирую.
………………………………….
После чая все захотели смотреть продолжение боевика. Софья отчаянно вздохнула, но родители ничего не заметили.
- Я на кухне еще посижу. Чаю попью.
Все покинули кухню. Софья встала, открыла окно и закрыла дверь. На столе еще лежали пачка сигарет Голден Американ и зажигалка – дядя Вася оставил.
К черту… Софья взяла сигарету из пачки, прикурила. Налила себе еще чаю и подумала, что лучше ей быть не собой.
………………………………
Подруги сидели в скверике.
- Знаешь, - сказала Катя, разливая водку по белым стаканчикам, - однажды я была знакома с вампиром.
- Интересно. Расскажи.
- Сначала выпьем.
- Хорошо. За что?
- За меня.
- За тебя, - засмеялась Софья.
Их окружали облезлые кусты.
……….
- Вкусом клея ты натираешь мой язык.
- Замолчи, Вика. Пусть победа достанется шариковым ручкам.
- Ты специально раздираешь объятия стекол.
- Объясни мне.
- Поверни назад, иначе колой размоет дороги.
- Если бы только колой…
………………….
Софья проснулась и испугалась. Она не у себя дома. Подушка не того цвета и пахнет не тем запахом.
Парень в рубашке неопределенно желтого цвета стучал по клавишам ноутбука.
- Кто вы?
- Памфамир. Как спалось?
- Хорошо…но как же…
- Телефон в прихожей. Позвони.
- Но что я скажу?
- Что хочешь.
Они ели яичницу. Быстро собрались.
- Мы еще увидимся?
- А ты хочешь? – В его голосе было сомнение.
Софья пожала плечами.
- Я могу оставить телефон. Если что, позвонишь.
……………………….
Подруги снова выпили. За Софью.
- Катя, я тоже знала одного вампира. Каждые пять часов он открывал окно и кричал «Будьте вы все прокляты!»
- И что?
- Ты хотела излить душу, забыла?
- Я передумала. Дай сигарету.
- Держи. И говори, иначе я уйду.
…………………………….
Автобусы еще ходили. Софья и ее родители зашли в один. У Софьи перехватило дыхание.
Напротив нее сидел Памфамир в обнимку с какой-то девкой.
……………………….
- Вика! Вика!
- Отстань, я хочу спать.
……………..
- Значит, вы не хотите уйти в ирреальность?
- Нет. Я в сюрреалити.
- Поразительно. У вас, возможно, громадная сила воли.
- Сила воли? Я – пушинка, носимая ветром.
- Боюсь, что жалость не присуща украденному зверю.
- Кто сказал, что мне нужна жалость?
- Луна.
Софья начала мыслить стихами.
…………….
- Денис, это до глубины ушей.
- Если они у тебя есть.
- Вне сомнения, есть. А ты ищешь бинокль, чтобы убить мышку, заточившую себя внутрь спалившего себя сада.
- Я и есть сад.
- Нет. Природа, которую ты якобы любишь, пинком реагирует на твое чихание.
- Ты когда-то умела говорить.
- Я когда-то умела жить. А теперь пластиковые истории стали мне дороже солнца.
……………………….
ВКУС СОЛНЦА.
Но это не вкус солнца. Жечь тебя будет крепко, и ты уйдешь, сбросив одеяло. Конец и начало одновременны.
Неравномерности. Ты не любишь кофе, пирожное засохло, сигарета не в тему легкая. Требуется иначе, но нельзя вставить слово.
Тебе покажут фильм о жизни и золоте. Ты посмотришь и не поймешь.
От цветного обесцвечивания ты погрузишься в кому. Ничто не будет искажено, все утонет в картине.
Огонь в ночи – выстрел.
Допустим, здесь нет сидений, зато в лужах отражаются ноги.
Слегка исторгнутый вопль. Ну что-нибудь эдакое. За несколько секунд рождается..кто?
Запах сладкого. Тряпка некомфортабельно скользит по столу.
Открыться и сказать? Оно звучит не так, как мыслится.
Книга неизданных стихов. Даже если тебя похвалят, ты носишь в сердце обиду. Не публикуешься нигде на бумаге.
- Я тебя люблю.
Кто это говорит?
Часов нет, есть мобильный.
Заключительная чашка великого поэта.
Гений в очечках что-то творит. Свет горит до утра, свет горит дальше, чем утро.
………….
Тридцатилетний мужчина на балконе. Очередная чашка кофе. Ночь нежно распускает тьму.
Дед интересуется Даной – она непередаваемо улыбается ему.
- Дана! – Девочка становится требовательно яростной. – Что важнее – вдохнуть или выдохнуть?
(Дана тоже сидит вконтакте, потому что на самом деле Дана и Софья – одно лицо).
- Знаешь ли, Оксана, есть то, что не во власти дыхания. Первопричину небытия нашли в засохшем доме. Застарелые мысли убили гнездо мечты. Но не все, что внутри тебя, следует отдавать наружу.
(А в конце всех частей романа перечислялось, что стало с персонажами: Софья растит ребенка, Памфамир в реке в качестве упавшего каштана на службе у Речного владыки, Дана в монастыре, Катя вышла замуж за принца, тридцатилетний мужчина умер в сорок лет от инфаркта и тому подобное. И начало должно было повториться.)
Я могу сказать вам все, кроме самой чистой правды.
КОНЕЦ