Данил Волохов
Мои ненаглядные шлюхи
Дима умер в феврале. За пару дней до этого мы как обычно созвонились. Примерно год я не слышал новостей от него. Посты в блоге, комментарии в соц.сетях и редкая переписка – вот, к чему свелось все наше общение. Поздравление на день рождения было хорошим поводом напомнить о себе: обсудить былые деньки, наши пьянки, вылазки и теперешнюю жизнь. Как дела? Как поживаешь? Вот они все мои воспоминания. И смутное прощание, следующее за поздравлением некогда лучшего друга.
Звонит телефон. Мне сообщают, в каком часу будут похороны. На другом конце трубки тишина. Она раздается еще долго после этого. Но уже в моей голове. Как же это страшно - оставаться одному. А в тот момент я чувствовал себя одиноким.
С Димой мы познакомились во время учебы в универе. Я хорошо помню, как он подсел ко мне в актовом зале. Робко и стеснительно. Все, о чем я мог думать на тот момент – это как свалить с очередного дурацкого мероприятия и поскорей напиться. Девушки с младших курсов танцуют в спортзале. Непонятное для меня действо. А тут еще и этот парень – почти два метра ростом. И так же смотрит на все происходящее. Будто бы и не присутствует здесь. Также как и я.
- Ты же на первом курсе? – спрашиваю я его. А в ответ получаю сдавленное:
- Да.
Дима всегда был для меня загадкой, в некотором смысле. А по-настоящему стал таковым после смерти. Я никогда не мог описать его. Такого, каким он был, будучи живым. А теперь, он стал лишь персонажем, о котором упомянут только в прошедшем времени. Гостем в чьей-то жизни. Персонажем истории. Я старался прогнать мысли о смерти. «Дима ушел. Не умер. Дима ушел. Он не умер» - повторял я себе под нос, идя по старому кладбищу. Полчаса машина, забитая нашими общими знакомыми и его коллегами, ездила по окраине города. Мы, пытаясь найти то самое кладбище, где все в итоге и встретились. Бывшие и нынешние. Друзья и знакомые. Старые и новые коллеги.
Проходит все, впрочем, быстро. В гроб смотреть я не могу. А мысленно – отсутствую. Я не слушаю ни речь коллег Димы, по очереди подходящих к гробу, ни друзей, с которыми я не общался много лет. Ни тихие, нервные всхлипы в толпе. А во взгляде девушек, которых я когда-то целовал, читаю лишь горечь. Я прихожу в себя в конце похорон. Когда мать Димы произносит траурную речь. И про себя проговариваю: «Как же он похож на нее!». Тот же нос-картошка. Та же форма лица, рост. И большие глаза, которые теперь разрываются от слез. Она смотрит на лежащее в гробу тело теперь уже мертвого сына. Говорит с ним, будто бы он живой. Рассказывает истории. О том, что в его кровати лежит связка бананов, которые Дима так любил. О том, каким его вспоминала старшая сестра. Она не смогла прилететь на похороны. Прислала письмо, в котором назвала его мальчиком с большими глазами. Они не виделись много лет. Я пытаюсь слушать. И мысленно представляю, как буду силой удерживать мать Димы. Лишь бы она не прыгнула в могилу вслед за ним.
Метель настигает нас раньше, чем сорок человек, пришедших на похороны, добираются до здешнего кафе. Кажется – это сам Дима не хочет нас отпускать. Зовет нас. Откуда-то из глубины – из-под нескольких метров земли, которой присыпали его гроб. Зовет и не хочет отпускать. А мы старательно идем вперед, поддерживая друг друга.
Мы часто ходили гулять в такую же непролазную метель. Дима никогда не надевал капюшон. «Мне в нем неудобно» - выдавал он мне, тяжело втягивая носом воздух. Я же замерзал в момент.
-…Я в детстве провалился под лед.
Не помню, с чего начался этот наш разговор. Но я тут же прислушался. Со стороны мой друг был похож на тростинку, на которую напялили толстую зимнюю куртку.
- И как ты выбрался?
- Да чего там? Легко. Провалился под лед. А потом как-то…Сам дополз до берега.
- Сколько тебе тогда было?
- Не знаю. Лет двенадцать.
На поминках люди забывают обо всем на свете. Даже странно, что с человеком может сделать водка. Через пять минут, после первой выпитой стопки, окружающие прислушиваются к истории о маленьком Диме, провалившимся под лед. А после - смеются над благоприятным исходом ситуации. Это не тот смех, который ты можешь услышать после хорошего анекдота. В нем – нотки печали и желания разнести все к чертовой матери. А после – завыть как дикое животное. Как волк или другой дикий зверь. Потому что ты человек. И ничего не можешь изменить. Дима хорошо это знал. А я только начинал понимать. Я ловил обрывки историй его коллег о последних часах моего друга. О том, как машину с тремя попутчиками здорово развернуло на мосту. О том, какими были звуки разбитого стекла и погнутого метала. История трех попутчиков, только двое из которых сейчас сидели передо мной.
За руку меня тут же схватил Саша.
- Пойдем покурим.
Без слов встаем и уходим из кафе. Туда мы уже не возвращаемся. Просто шагаем, куда глаза глядят. Как когда-то делали с Димой. Множество раз.
- Так почему мы перестали общаться?
Действительно. Хороший вопрос. Настолько – что ответ на него я никак не мог дать.
С Сашей я познакомился примерно тогда же, когда и с Димой. Может быть немного позже. С самого начала он казался мне таким же тихим и застенчивым. Маленький первокурсник. Его мы с Димой не раз накачивали комбинацией алкоголя и дешевой газировки. А после – отводили домой в стельку пьяного.
- Мы как-то…Рассредоточились. Перестали общаться. Вернее…
- …Я перестал? Да, есть такое…
Кажется, что на губах у него остаются частички острой недосказанности. Саша кривиться, думает, что бы еще сказать. Но добавить ему нечего. Мы уже все подытожили.
С тех пор, как мы поругались, прошло пару лет. Новые знакомые. Новые пьянки. Новые заботы. Новая работа. Новая жизнь. Именно так обычно и забывают старых друзей. Вы просто перестаете общаться. А в какой-то момент жизнь перестает напоминать вам друг о друге. Телефон не звонит, и вы не отвечаете на звонки. Все просто.
Когда он делает затяжку, я понимаю насколько сложно для него это все: прогулки по кладбищу, встречи старых друзей и похороны одного из них. Воспоминания. Сожаление. Печаль. Его рука сильно дрожит. Саша делает усилие, зажимая сигарету между зубов. Только так ему удается втянуть немного никотина в легкие.
Съеденная полчаса назад котлета по-донбасски просилась наружу. Со стороны желудка ее выталкивали выпитая водка и мое беспокойство. Дима. Было легче думать, что он идет рядом. Отпускает свое шуточки. Ругается. А после, удивленно спрашивает:
- Мать вашу, когда это я ругался?! – Саша рассмеялся, услышав знакомую нам обоим фразу.
Через неделю мы встретились в кафе, куда я любил захаживать. Четыре столика, один официант. И барное меню на два печатных листа. Коньяк. Текила. Виски. Внутри – почти никого. Только мы сидим в уголке, медленно потягивая глинтвейн. А на улице бушует необъятная зима. Она завывает, пока мы смеемся, вспоминая «старые деньки». Она так же тоскует по ушедшему другу.
- Так где ты работаешь?
- Я сейчас прохожу стажировку. В одном месте. Пока две недели. А потом посмотрим…Расскажу, как все срастется. Временами подрабатываю то здесь, то там. Тамада и ведущий на детских праздниках, мальчик на побегушках…а у тебя как?
Никак. Увольнение. Нерегулярная работа. И деньги, которые я занимал у одних друзей. А отдавал уже другим. Себе оставлял лишь малую часть – на какое-то подобие жизни.
Саша посмотрел на меня с легким прищуром. Взглядом человека, размышляющего над важной проблемой. Я чувствовал, как нейроны у него в мозгу запускают мыслительные процессы.
- Думаю, я смогу тебе помочь.
Шестеренки его мозга закрутились. От этой фразы я никогда ничего не ждал. Клише. Мои сомнения. Зачастую, именно на этой фразе все и останавливалось. Все обещания и предложения помощи.
- Я подрабатываю в отеле, – продолжает он. – «Парус». Небольшой такой отельчик…Здесь, недалеко. На перекрестке стоит. Работаю там ночным администратором. Часто приходится кого-то подменять. Ведь у всех, такая работа – это как перевалочный пункт. Пока не найдут ничего получше. Может и тебе попробовать? Выйдешь, поработаешь пару дней. Мне как раз нужно взять пару отгулов…
По общим меркам, отель был небольшим. Четыре этажа. Десять комнат на каждом. Бар на первом этаже. И кухня, занимавшая весь подвал под зданием. Я впервые зашел туда через день после нашей с Сашей встречи. С похорон Димы прошло две недели. Мысли все еще витали вокруг наших прогулок, и бесед. Мне не терпелось чем-то поскорее заняться, забивая оставшиеся части времени. Все свободные часы, я проводил, ошиваясь где попало – в местах наших старых встреч и прогулок. Я пытался уловить призрак того, прошедшего времени. Отзвуки наших диалогов и бесед. А когда понимал, что время прошло – градус поднимался. Чайник закипал. Кипяток выливался наружу, заливая все вокруг. Я часто возвращался домой, думая о том, что сейчас разнесу все вокруг. Проломлю стену, и никто не сможет меня успокоить. Мне действительно не хватило Димы.
«Он ушел, он ушел!» - повторял я себе иногда сотню раз за дань. Иногда больше. Это все о чем я мог думать сидя перед будущим начальством.
Выражение лица у одного из множества управляющих отеля «Парус», напоминало мне политика, раздумывающего над важной проблемой. Бесцельно.
Рекомендация Саши, впрочем, сделала свое дело. И вот меня уже берут на работу. Мы победно жмем руки.
- Единственное что…Костюм. Он может быть на вас немножко мал. Не уверен, что он сядет.
И вправду. Брюки были слегка коротки, и то и дело я ощущал давление в плечах. А через пару недель костюм сидел на мне словно сшитый по заказу. Забавно, как легко мы можем привыкнуть к каким-то вещам. И какими незначительными они кажутся нам потом.
Суть ночной работы сводилась к простому присутствию, иллюзии комфорта, создаваемого владельцами и администрацией отеля. Даже если кто-то и решался въехать в отель в четыре часа утра – моей задачей было тут же натянуть улыбку, зарегистрировать постояльца в электронной системе «Паруса», завести счет и выдать ключ-карту. В остальное время я мог заниматься, чем душе будет угодно: проверять счета других постояльцев, выпивать в баре, читать всякую белиберду.
Кто-то закашлялся. Шла вторая неделя моей работы. В руках у меня дурацкий любовный роман, забытый кем-то из постояльцев. Типичная книжка в духе средних веков. Рыцари, дамы и сношения первых со вторыми. Словом, работа моя шла полным ходом.
- Кхм…
Встаю. Напротив стоит повар. Выглядит он как персонаж мультфильма. Пухленький, усатый. На голове – дурацкий колпак. Стереотип разрушали только татуировки, просматривающиеся из-под закатанных рукавов.
- Да?
- Нужно открыть дверь в подвал.
Кухня занимает все подвальное помещение отеля. Тянется она прямо под несколькими зданиями. И выходит куда-то во дворы, напоминая совсем неприметный подвальчик.
Минуты три вожусь со связкой ключей, оставленных мне руководством. А в процессе думаю – зачем это повару понадобилось выйти через подвал? С другой стороны – выхода для персонала у отеля не было. Сдав ночную смену, я снимал с себя форму администратора и после как и все постояльцы покидал отель. Восемь ступенек вниз. Одна дверь. И вот я уже сливаюсь с толпой.
Когда ключ старой металлической двери наконец-то провернулся, в подвал тут же вбежала девушка. А за ней и ярые порывы ветра. Зима продолжала бушевать.
- Черт бы вас побрал! Пока вы там копошились, я себе все…успела отморозить!
- Тихо, Лизочка, тихо. Пошли, отогреемся и…На четвертый этаж.
Замолкает. Только взглядом обводит потолок. А я все понимаю без слов. От чая любезно отказываюсь. Только молча, шагаю к своему посту, глядя как повар легко кокетничает с девушкой.
Через четыре часа, он снова подходит ко мне с идентичной просьбой.
- Нужно снова открыть дверь в подвал.
На часах - шесть. Начинает светать. Через небольшое окно я могу видеть, как на улице появляются люди, а после – как вышедшая из подвала отеля девушка сливается с ними. Внешне – она не похожа на тех шлюх, которых я видел раньше или в кино. Она самая обычная. Такая, в которую ты никогда не влюбишься. Ее лицо мелькает в транспорте каждый день. Глаза – как у тысяч девушек. Рот – как у десятков тысяч. Нос – сотен тысяч. Ее ты ни за что не опишешь. Ведь все равно забудешь.
- Почему ты сразу не сказал мне об этих мутках? – Саша делает большой глоток, а сам – не сводит с меня глаз.
- Я думал, ты сам обо всем догадаешься. Что, маленький мальчик?
Пауза. Я ничего не отвечаю. Работа только начала мне нравится. Если задуматься – это мечта. Низкая ответственность, куча свободного времени, регулярная зарплата. Стабильность в жизни я очень ценил. А вдруг этот наглый поваришка нарушит мою идиллию? Только этого не хватало.
- Расслабься. Ничего тебе не будет. Думаешь никто не знает ни о чем? Да руководство само придумало эту схему. Почему ты думаешь их проводят через подвал? Через парадный… В общем, нельзя этого делать. Представь, что будет, если одни и те же девушки будут раз за разом входить через парадный вход и выходить через пару часов. Это заметно. А через подвал…Это…Не так мозолит глаза. В конечном итоге, мы все всё понимаем. Это всем нужно. И рано или поздно, их самих будут заводить с парадного хода. Лучше с нашим содействием, чем у всех на глазах.
Он в последний раз отпил пива, и поставил пустую кружку на стол. А я – думал над словами Саши. Насколько он был прав. А еще – о девушке, которую встретил той ночью. Лиза. Очень скоро я знал всех шлюх, приходивших в «Парус». Я открывал для них тяжелую металлическую дверь два раза за ночь. Иногда четыре, если сразу нескольким постояльцам требовалась девушка. А они только входили, иногда хохоча, и поднимались на четвертый этаж, не говоря мне ни слова. Они - как картины в музее. Все – разные и непохожие. Лиза напоминала мне школьницу, зарабатывающую себе на карманные деньги. Она никогда не говорила много. Но много ругалась. Прямо как Дима. Я часто думал о девушках, которые у него были. Которых я никогда не видел. После его смерти мать несколько месяцев не могла отойти от кончины сына. Она загорелась идеей найти всех его девушек и, в последствии – возможных детей, которых не было. А я продолжал повторять себе: «Он ушел. Он ушел. Он ушел!» - всякий раз вспоминая о нем.
- Ты это кому?
Напротив меня стоял Володя. Повар. Как обычно, приходил ко мне, как только девушки подъезжали к отелю.
- Никому. Пошли.
Открываю металлическую дверь. В подвал спускается Вика. И, кажется, все здесь принадлежит ей. Помещение. Этаж. Все четыре. И мы в придачу – смотрящие на нее. На девушке – меховая шуба и очки от солнца, совсем не нужные глубокой ночью. Даже не видя глаз, я чувствую, как пробирает ее взгляд.
- Ну чего встали? Ведите.
- Клиент просил тебя надеть чулки.
- Уже в них. Я надеюсь, он за это доплатил?
Ее голос грубый и прокуренный. Жутко сексуальный. Я представляю, как Вика будет говорить с клиентом, кем бы они ни был. Как она будет снимать чулки, которые он просил ее надеть. И как будет прощаться, уходя в ночь.
- Какой номер?
- Сорок первый. Держи деньги. С доплатой.
Тонкие пальцы обхватывают свернутые купюры. Она бросает поспешное «Ага» и удаляется. А мы в ответ только смотрим, как вскакивают ее кудряшки. С каждым шагом.
Утром Вика подходит ко мне. Каблуки – отстукивают быстрый марш по полу фойе. На лице – те же солнцезащитные очки, что и ночью.
Голос кажется еще более прокуренным. Она жмет мне руку, а сама наклоняется, и шепчет, как бы невзначай.
- Держи, твоя доля.
Я - отталкиваю ее.
- Не нужно.
- Этот козел Вова должен тебе отстегивать. Но почему-то не делает этого.
- Мне все равно.
Вика улыбается.
- Ну ладно. Но деньги я не заберу.
Закрываю за ней дверь. И снова проворачиваю ключ. Погода постепенно стихает. А вместе с ней – моя тоска по ушедшему другу. Я перестал бесконечно повторять свою мантру под нос: «Дима ушел! Дима ушел!» и то и дело вспоминал девушек из отеля, когда проходил по людным улицам и перекресткам. Каждый раз, я заглядывал в лица прохожих и надеялся увидеть там знакомые черты. Непослушные кудряшки. Детское лицо. Знакомые мне татуировки. Крючковатый нос. Я хотел знать, кем эти женщины были в реальной жизни, а не просто ночью.
Работа в отеле предполагает либо выполнение обязанностей, либо простое забивание времени. В моем случае, все сводилось к последнему. Временами, персонала не хватало. Приходилось выполнять обязанности двоих. Когда в фойе поступал вызов – заказ еды, мне приходилось подменять официантов, не работавших ночью. В подсобке я снимал один пиджак. Надевал другой –красный бархатный. А после, спускался за едой и доставлял ее постояльцам.
- Вы знаете…Я ведь всю жизнь ищу Бога.
Ему за шестьдесят. Еще один персонаж мультфильма. Растрепанные волосы. Большой нос. Очки. Халат. Ночью он не спит.
- Почти никогда. Не могу я заснуть. – уверил меня постоялец, как только я вошел к нему. На часах половина третьего. Он продолжает монолог о Боге.
-…Но Боюсь. А вдруг ведь найду.
- И чего вы боитесь?
- Боюсь того, что найду и потеряю, раз найду. Смысл ведь не в том, что ты находишь, а в том, что ищешь.
Киваю и ничего не говорю. Закрываю дверь и оставляю старика в темноте. Он – смотрит на разогретый бутерброд бесцельно. Может ему просто хотелось поговорить? Ведь, к этому и сводилась еще одна часть моих обязанностей. Разговор. Со шлюхами я не общался. Только смотрел. На ноги и уголки глаз. И их лица, лежащие на постели номеров, куда я, одетый в форму официанта приносил еду и выпивку.
Щадящее похмелье. Не помню, как заснул, но помню обрывки нашего разговора. Саша. Ранняя весна. В руках у нас стаканчики с разлитым коньяком. А впереди – река, которая кажется бескрайним океаном. Мне – плохо.
- Я никогда не любил рефлексировать. Всегда боялся стать «тем парнем». Который, вспоминает какой-то определенный период в жизни. И говорит «это было лучшее время».
Он снова курит. Но в этот раз его руки не трясутся. Хоть Дима все еще не вернулся.
- Как ни странно, я понимаю, о чем ты. Но жизнь еще не прожита.
- Хочешь сказать: «А вдруг это время – сейчас»?
- Вполне возможно.
Заставляет задуматься. Об этом я думаю в следующую ночную смену. В ту ночь, на четвертый этаж поднимаются сразу три шлюхи. Кого-то я знаю. Кого-то - нет. И не обращаю на них внимания. До тех пор, пока Володя не отрывает меня от просмотров клиентских счетов.
- Нужна помощь.
На часах почти час.
- Ты как-то рано. Сейчас возьму ключи…
- В том то и дело. Проблема с постояльцем.
- Какого рода проблема?
- Он побил девочку. Зою. Она закрылась в ванной и не хочет открывать.
- В каком она номере?
- Сорок четвертый.
Я стучусь в дверь и постоялец тут же открывает ее. Он оглядывается.
- Слава Богу! Сука не хочет отрабатывать деньги! Выводи ее отсюда!
На нем только трусы. И тонкие очки на переносице. Этот постоялец напоминает мне бухгалтера. Молодой. Амбициозный. Совершенно неприспособленный к жизни.
Когда я захожу в номер, он начинает орать и на меня.
- Да где вы берете таких шлюх? Надо бы научить сучку манерам!
В конечном счете, это все не важно.
- Зоя. Зоя. Это ночной администратор. Ты там? Открывай!
Замок на двери щелкает. Через маленькую щелку на меня смотрит Зоя. Она похожа на пятилетнюю девочку. Обе щеки красные. Нижняя губа – разбита. Сильно кровит. Глаза красные от слез. Вокруг одного – аккуратный ободок из лопнувших капилляров. Фингал. Мне жалко Зою. Жалко настолько, что я не думаю ни о работе. Ни о чем. Только бью подонка. Бью. Пока костяшки на пальцах не окрашиваются в смазанный алый цвет. Он забирает вещи, и уходит. Мы остаемся вдвоем. Зоя сидит на полу ванной. Я на унитазе. Курим. Говорит она. О том, как ее первый ребенок не родился. Ей – 17 лет. Первый курс универа. День рождения. Пьяный секс. Залет. Девочка рождается мертвой. Ее она называет именем своей матери. А после – хоронит маленькое тельце на кладбище неподалеку от дома. Именно туда она приходит, когда ей грустно. Оправдывается за работу в отеле. Она говорит то, что ее это вынудил сделать бывший муж – который украл все деньги и уехал к любовнице. Бросил ее одну.
Я слушаю. Потому что не могу сделать ничего другого. Лицо Зои – то пропадает, то появляется из-за спутанных прядей волос. Это делало ее похожей на певичку из фильмов 80-х.
Она продолжает. Рассказывает о брате, проигравшем квартиру в карты. А после – убившем их отца.
- Он думал, сможет продать квартиру и расплатиться со всем…А сам, жить не смог после этого…
Она всхлипывает. Я беру полотенце с прикроватного столика, сую его под струю холодной воды и даю ей – умыть лицо.
- Спасибо.
Выглядит она лучше. Но вот, проходит секунда – роняет голову и продолжает плакать. Я думаю о том, что случилось бы, если бы ее дочь родилась живой.
А потом, рассказываю ей историю о том, как устроился на первую работу. Дурацкая история. И короткий период моей жизни. Я сразу же влюбился в одну из коллег. Сначала я ей нравился, потом она перестала меня замечать.
- Потом мы начали ненавидеть друг друга…Постепенно, я зарос скорлупой.
- Это как?
- Такое себе нежелание что-то делать… Ведь все сводится к тому, кого ты любишь или не любишь. Если любишь – будешь любить и то, что ты делаешь. Какой бы дискомфорт тебе это не приносило. Любовь – это человеческая потребность. И сильнейший мотиватор. Мы хотим любить и быть любимыми…
- А если тебя не любят?
- Значит, ты начинаешь ненавидеть то, что делаешь. Либо учишься не замечать. Обрастаешь…Но даже закрывшись, сложно не обращать внимания на раздражители. Ты будешь реагировать по-другому. Но это особо ничего не изменит. И никогда не меняло. Поэтому, я и ушел с той работы.
- Да, но ты мог спросить ее. Ведь так?
- Если бы я спросил – я бы узнал ответ. Лучше жить в неведении, чем потерять все. Разве нет?
Зоя улыбается. Кровь с ее нижней губы все еще струиться. А помада черного цвета красиво смешивается с тонкой бордовой струйкой.
- Знаешь, каждый раз, когда я ложусь в постель, я представляю, что это не я. Думаю о себе как о девушке с экрана. Смотрю на нее как бы со стороны…Думаю как она испытывает удовольствие. Или…Испытывает ли вообще? Любит ли она кого-то? Любит ли ее кто-то? И да, ты прав. Иногда важно не знать правды. Это вопрос твоей веры во что-то. Узнаешь правду – перестанешь верить.
Мы проговорили до конца моей смены. А после – я снова провернул ключ подвального помещения. Из него только что вышла еще одна девушка. Она ушла и исчезла.
Покинув отель, я еще пару часов побродил. Март. В марте твои чувство снова обостряются, после холодной зимы. В октябре чувствуешь подъем, а после спад. Вот она динамика жизни.
***
Новый год. Воспоминания снова накатывают. Володя сидит передо мной, склонив голову на руки. Он был пьян и спал. По радио Илья Лагутенко рваным голосом поздравлял всех девушек с праздником – «С новым годом, крошка!» звучала уже в четвертый раз подряд. Я смотрел на остатки коньяка. С первой бутылкой мы справились быстро. На середине второй Володя притих, а я – погрузился в воспоминания: о том, как пять лет назад в такую же новогоднюю ночь напился с Димой.
- Моя тогдашняя девушка жила на втором этаже женского общежития. К тому моменту как они с подругой сбросили с окна второго этажа несколько связанных простыней – мы были уже пьяны. Я упал, взобравшись на полметра вверх.
В ответ – смех. Так смеялся и Дима, каждый раз рассказывая эту историю.
Вика сидит рядом со мной. Ее клиентом оказался мужчина за шестьдесят.
- Как только я вошла в номер, он спросил можно ли нам просто поговорить. Стеснялся. Смущался.
- И часто подобное случается?
- В первый раз.
Ее лицо окрашивается множеством цветов. Это взрывы фейерверков ярко освящают один из номеров на четвертом этаже. Тот, в который она пришла просто говорить. А после, осталась до конца новогодней ночи.
- Это даже странно. После такого чувствуешь себя использованной.
- Ну. Любовь или влюбленность бывают разными.
Смеется в ответ. Затем делает глоток из принесенной мною бутылки, пока я думаю об абстрактности собственных утверждений.
- Думаешь, кто-то из моих клиентов меня любит?
- Возможно. Но не так как ты об этом думаешь. Они воспринимают это как любовь. Их любовь. Тогда и легче будет воспринимать то, что ты делаешь. Понять тебя.
- Все мы хотим любить и быть любимыми. Всем нужно кого-то любить.
Я ничего не сказал в ответ. Только поцеловал. Потому что был пьян. Потому что считал так же. Она - поцеловала в ответ. И сделала все, как если бы я заплатил ей.
А после – еще один поцелуй. Уже в конце. Не так, как раньше. Чмокнула, как на прощание. Она встала и зашагала в сторону ванной. Я лежал в постели и смотрел, как двигались ее бедра освящаемые светом. Как с каждым шагом подпрыгивали растрепанные кудряшки. Как блестели капли пота. И слушал, как взрывались фейерверки за большим окном.
Мы не говорили друг с другом месяцами после этого. Я как обычно проворачивал ключ два раза за ночь. Открывал для них дверь. А потом, так же как и они – переодевался и сливался с толпой. И ни о чем не думал. Пока не прошел год со смерти Димы. Сашу я по-прежнему видел редко. Временами, он успевал забежать в «Парус», и вместе со мной посидеть за стойкой регистрации.
- Мы с Викой…
Договаривать я не стал. Саша многозначительно кивает и выдает протяжное: «Хммммм…». Последние пол года, он полноценно стал работать тамадой на свадьбах. Мы почти не виделись. Разве что временами. Как сейчас. Он – сидит напротив меня, задумчиво поглядывая на выход. Когда перед нами появляется Володя - мы прощаемся. В конце он успевает сказать мне всего лишь одну фразу:
- Только запомни. В шлюх не влюбляются.
Дверь хлопает. Но, как ни странно, с толпой он не сливается. Его я вижу отчетливо. Так же отчетливо, как и слышу его слова, сказанные мне только что. Любил ли я Вику тогда? В тот конкретный момент? Я не знал. Как обычно, я видел ее, когда постояльцы ее вызывали. Зачастую их не заботил внешний вид – если речь шла о какой то конкретной девушке. Простые пожелания – да, пожалуйста. Я надену чулки, или рубашку с юбкой. Или вечернее платье. А могу и брюки с пиджаком, если хотите представлять, что я – мальчик. А могу выпороть вас плеткой, если будет угодно. Девушки смеялись, рассказывая эти истории.
Передо мной – трое из них. Вова немного пьян. Облокотившись на духовой шкаф, он слушает девушек, согревающихся порцией чая. Лед медленно тает в стакане с водкой.
-…в итоге заплатил он за два часа. А закончил через 15 минут…
Групповой смех. Февраль в этом году холодный. Дороги – скользкие. Как тогда, когда Димы вдруг не стало. Я долго не мог избавиться от ощущения тревоги. Девушки травили байки, а после – вместе уходили на четвертый этаж. Приходили новые. А Вова все никак не мог допить свою водку. И лед совсем растаял.
Снова пью коньяк. И снова поцелуи. Но уже не с Викой. Ее голос я, впрочем, слышу. Он доносится из глубин соседнего номера. Прямо за стеной. Стоны. Это она пытается ублажить клиента. Сделать все, как он того хочет. А я смотрю на Зою. На ложбинку у нее на подбородке. Ту, по которой в прошлый раз стекала кровь. Она почему-то дрожит. Но продолжает целовать. Будто бы любит больше всех на свете. Хотя, может это и не так?
Я тоже думаю об этом, и так же целую ее в ответ. Страстно. Это ведь не просто слово. Это еще и эмоции за ним. Это скачущий пульс и нашептывания. Это сдавленные стоны, и такое же сдавленное дыхание. После.
С сигаретой она походит на Вику. Если задуматься – они все похожи. В постели мы все равны. Беззащитны и обнажены перед друг другом. Только чувства могут сразить нас наповал.
- Я пойду.
Она поспешно тушит сигарету. И жадно целует меня, обхватив обеими руками. Мы ничего друг другу не говорим.
Вику я встречаю в коридоре. Она аккуратно закрывает дверь. Мы оба только что закончили. Только что любили.
- Как твой вечер?
Застегивает шубу. Под ней у нее длинное платье с вырезом.
- Вечер мой уже подошел к концу…Как ни странно.
- А мой, похоже, нет.
Тонкими пальцами, она нажимает нижнюю кнопку лифта, и мы едем в подвальное помещение.
- Знаешь, я ведь никогда не заходила сюда с парадного входа.
- Никогда?
- Да. Совсем. Я познакомилась с «Парусом» изнутри. Через постояльцев и персонал. Через комнаты и подвал. И забытые вещи. Но это все временно. Люди меняются. Только ты здесь задержался…
- А как же Вова?
- С ним у нас своя история. Давняя и не очень интересная…В некотором роде он что-то ищет. Думаю и ты тоже. Но он в отличие от тебя никогда отсюда не уйдет.
- Ну а тебе, чего тебе не хватает?
Откидывает волосы. И снова – улыбка на лице Вики. Только что она закрыла дверь. Очередной клиент позади. И девочка в душе с чистой совестью едет домой. Свою смену она отработала.
- Я не сентиментальна. Ни к чему не привязываюсь…От вещей я давно отстранилась. Ничего не собираю и не коллекционирую. Даже воспоминания. А по людям не скучаю…Ну может по нескольким….
- И по кому сильнее всего?
- По сестре…
Тяжело вздыхает. Пауза.
-…Она умерла много лет назад. Город, в котором мы жили, находился перед водохранищием. В ущелье. Однажды случилась авария. Плотину прорвало. Я успела убежать. А Маша - нет. Позже ее не нашли.
- Выходит мы все что-то ищем…Расскажи мне о ней ?
- Ну…Это сложно. Я уже многого не помню…В детстве я всегда завидовала Маше. Наша бабушка преподавала французский в местной школе. Маша была чуть старше и бабушка начала учить ее первой. А я…Так и не выучила его. Много раз собиралась но кроме «Bonjour!” и “Ca va ?” ничего не знаю.
Она нервно смеется, пока мы спускаемся в подвал. Где-то там стоит Вова. Смотрит телевизор. Пьет свою водку. И ждет, пока ночь закончится. Как и все мы.
- Ты любила сестру?
- Да. Очень. Даже сейчас…Мне уже много лет снится один и тот же сон. Я стою на берегу озера. На его дне виднеются здания…Это место когда-то было городом. И где-то там я вижу Машу. Я хочу позвать ее. Хочу сказать «Bonjour, сестра!» - как в детстве! Но не могу. Мне стыдно…
- Но ты всегда можешь уйти…Я закрою за тобой дверь. И Вика исчезнет. Вот так просто.
- Если ты прав, то это будет последний мост, который я сожгу…
- И как же это случится?
Воображение нарисовало долгие разговоры с ее боссом – сутенером, которого в действительности не было. Были только я и Вова. И сама она.
- Я просто зайду сюда. Как и все. Как будто я заблудилась. Как будто искала другое место и попала сюда случайно. Буду смотреть на все как в первый раз. И забуду этажи, номера и ночи…
Подъезжает такси и мы прощаемся. Снова поцелуй. Легкий. Быстрый. Скоротечный. Захлопнутая дверь. И вот, ее уже нет. Только копна кудряшек видна через заднее стекло.
***
Свою мантру я перестал повторять. На год или на полгода. Дни смазывались. Ночи пролетали быстро. А постепенно разница совсем исчезла. Днем я отсыпался. А после – возвращался на ночную смену. Или же отрабатывал сразу две.
Спать мне не хотелось. Но и думать я не мог. Дурацкий любовный роман не шел. Никто из посетителей не терял экземпляров «Ромео и Джульетты» или «Короля Лира».
Дочитав еще один абзац, я выбросил книгу в мусорный бак и спустился в подвал.
Володя был пьян. Кубики льда одиноко плавали в пустом стакане. Его он осушил сразу же. А потом наполнил и еще раз опустошил, не давая льду растаять.
- Кто-то из девушек сейчас работает?
- Эм….Да! Кто-то был. А что?
- Я буду в сорок втором. Попросишь потом зайти ко мне?
В ответ сдавленное «Угу». В руках у меня ключ-карта и бутылка коньяка. Снова выпиваю. Алкоголь не идет. Не он мне нужен. И не шлюха совсем.
Я это понимаю, когда Вика входит в номер. Она не удивляется, увидев меня внутри. Только снимает с туфли, и садиться рядом.
- Вова сказал зайти к тебе…Я тут одна сегодня. Видно не захотел дергать девочек. Или я не хотела, что бы он их дергал…
Выпиваю. Она обеспокоенно смотрит на меня и, не моргая, спрашивает:
- Как хочешь?
- Никак. Может просто поговорим? Ничего мне больше не нужно. Только давай поговорим.
Садится напротив и слушает. Рассказы о Диме. Иногда смеется. Курит. Под расстегнутой шубой у нее только лифчик и чулки. Но лицо – другое. Не такое, как у девушек, лежащих в номере. Их я видел тысячу раз. Открывал двери. Вносил вовнутрь еду. А они лежали на постели, свесив голову, или просто курили. Смотрели на все с пренебрежением. А после, как и я – закрывали дверь и уходили. До следующей ночи. Пока их тоже кто-то не звал снова.
Говорил я только с Викой. Хоть и проводил время с другими. Зоя и Лиза. И новые девушки, которых я едва знал. Дверь открывалась и закрывалась. Потом они выходили. А я оставался. Курил. Временами Вика тоже была со мной. Но, уходить она не торопилась. Лежала в постели и по-детски зарывалась в одеяло. Откидывала кудряшки, смеясь с моих шуток. Обнимала. А после мы говорили. Как в тот вечер.
***
Лиза быстро натягивает джинсы и застегивает куртку под горло. Я смотрю на нее лежа в кровати. Точно девочка-подросток. Пауза. Вики нет. Она где-то там. В стенах отеля. В одной из соседних комнат.
- Может останешься? Ненадолго. Просто посидим…
- Так можно и…влюбиться…
- В каком смысле?
- Ты разве не знаешь? Нам платят не за разговоры. Не за задушевные беседы. В смысле да. Я могу с тобой поговорить. Но за это я беру доплату…Ты то мне не платишь…Мы вроде как давно знаем друг друга. Все всё понимают. Но для них…Да. Хотя, все мы за это расплачиваемся. Не важно. Главное запомни – шлюха делает свое дело. А после – не лежит и обнимается с тобой. А сразу уходит.
«Шлюха» - отчетливо слышится у меня в голове. Как срежет ногтей по стеклу. Дверь закрывается. Лиза уходит к другому клиенту. Она только что приняла душ и поспешила снова изображать минутную влюбленность. Целовать и обнимать кого-то страстно. А после – так же быстро уйти. Я был всего лишь очередным клиентом в списке. А ночь обещала быть длинной. В номере я задержался еще ненадолго. Курил. И думал о том, что как минимум два человека в этом отеле были одиноки. Они представляли друг-друга обнимая и целуя тех с кем были, но кого не знали. Мы с Викой.
«Вика и я» - это я повторил еще несколько раз. А потом. Еще несколько раз. Пока не встретил ее. Посреди темного коридора она была похожа на потрепанную марионетку. Красивую куклу, которую я не хотел отпускать.
- Ca va ?
Улыбается в ответ. На лице темные очки. Как в тот день, когда мы познакомились.
- Комси-комса…Ночь никак не закончится. Спущусь-ка я к Вове. Выпью чего-нибудь. Надоело все.
- Тебе просто нужно отвлечься. Может…возьмешь выходной ? Сходим куда-нибудь.
Молчит. Только смотрит на мигающую лампочку на потолке лифта.
- Ты же понимаешь, что мы живем в разных мирах…
- Ты хотела сказать на разных этажах ?
- И это тоже…
- Да, но ты же не умираешь, уходя через эти двери. И не рождаешься снова, перед тем как спуститься в подвал. А вообще…Чего мы это возимся. Держи. Сделал тебе запасной.
Она посмотрела на ключ у меня в ладони. И ушла. О чае мы забыли. Такси уехало. Я снова остался. Ключ неприятно звякнул во внутреннем кармане пиджака. А после – я закурил. Но уже в номере отеля. Зоя аккуратно закрыла дверь, входя туда, и начала раздеваться. На ней – темно-красная блузка, которая красиво спадает на пол.
- Может просто поговорим?
- Люди все чаще просят меня об этом.
- Правда?
- Да. Разобраться им сложно. В себе. В жизни. Но это все не важно. В конечном счете. Я слушаю их. Говорю «Да, дорогой!» если нужно. А после раздеваюсь…Или не раздеваюсь.
- И что ты в этот момент думаешь ? Когда они сидят рядом. Общаются с тобой…
- Ты сам сказал - всем кто-то нужен.
- Выходит каждый ищет что-то…А если не находит?
Красивым жестом она откидывает прядь с лица. А после - обнимает меня одной рукой. Но на вопрос так и не отвечает.
***
Вика впервые зашла в фойе с парадного входа. Удары каблуков звучат на всем этаже. Посетители впрочем, не замечают ее. Даже, несмотря на растрепанную капну волос. И шубу. И глубокий вырез декольте. На часах восемь утра. Объясню новому постояльцу, как пользоваться ключ-картой. Семьдесят лет. Только что въехал. Никак не мог сообразить нужно ли его «втыкать» или «просто прикладывать». Напротив, стояла она. Смотрела на меня так, будто видела в последний раз. А я в ответ – так же на нее. Никто не сводил взгляда. Как на дуэли.
Уже на выходе из отеля, я повернулся к Вике. Ветер растрепал ее волосы, как прошедшая новогодняя ночь. Небрежно и аккуратно. А я глядя на нее только проговорил:
- Возьмем такси?
В ответ на меня смотрит лицо девочки. Она улыбается и плачет. А после отвечает:
- Пройдемся пешком.
Мы растворяемся в толпе.