Антон Очиров
КОНТРОЛЬ: стихи о литературе
*живопись: Дмитрий Гутов
КОНТРОЛЬ (стихи о литературе)
"Сарацины рассказывают такую историю о страусе:
у него ноги верблюжьи, а крылья птичьи. Когда ему говорят, чтоб летел,
показывает на ноги и отвечает: "Не могу летать, я - верблюд".
Когда же ему велят нести поклажу, показывает на крылья и утверждает:
"Птица я, и тяжести мне таскать не пристало".
- Смейся, ленивый и праздный, имя-то иное, да только здесь
про тебя рассказывается."
Яков де Витри.Истории из проповедей
*
Выстрелили, но не попали
Никуда не попали
Ни в кого не попали
Слова – это оружие, да
Для чего тебе нужно оружие?
Чтобы никого
Никогда
Ни при каких условиях
просыпаясь человеком с абсолютно чистой кармой, практикующий недолитератор намазал на хлеб плавленного сыра и отрезал большой кусок ветчины, которую герои мультсериала «южный парк», внезапно прозрев, честно называли «мясом невинно убиенных маленьких телят»
*
В одном шестиэтажном доме
в Москве, в Сокольниках
живут:
Дмитрий Воденников,
Всеволод Некрасов,
Герман Лукомников.
Живут, живут,
друг с другом не общаются.
Наверное, в своих мирах вращаются.
*
экономический журналист газеты «ведомости»
входит в шорт-лист премии андрея белого
мы все не равны себе
но все равны перед богом, которого в последнее время
стало подозрительно много
некоторые равнее, некоторые не равнее
дорогие товарищи, дышите, говорю, ровнее
у нас снова появляется вечность, как йогурты в холодильнике
бог в виде рыжей собаки, с которой гуляют дошкольники
и не только они
между прочим, это всё правда [ну скажи её, ну рискни]
в виде прекрасной поэзии, отправляющейся в жз точка ру
люди уходят, а сайты не хлопают на ветру
но, понимаешь, жизнь такая нелепая и удивительная
давай я скажу тебе правду, а ты подумаешь, что я вру
для того, чтобы увидеть бога тебе нужен обычный сахар
он стоит примерно 700 рублей, если брать московские цены
а мы будем просто прахом
и любовью между людьми, которая обыкновенна
*
Сердобольные стервятники:
текст для Елены Фанайловой,
написанный после прочтения её цикла «из дневника лета 2006-2007»
*
«сердобольные стервятники» –
так назывался один фантастический рассказ, прочитанный мной где-то
в начале девяностых, то есть –
в прошлом тысячелетии.
- Лена, давай я его перескажу, возможно, ты его и не помнишь
со своим артхаузом, литературой, радио, кинематографом.
- Высшая раса, инопланетяне, похожие, кажется, на обезьянок
сидят на тёмной стороне Луны – там у них база, дежурство -
они наблюдают и ждут.
По их прогнозам (они видели уже много подобных историй,
и все они, в общем-то, заканчивались одинаково) –
раса, достигнув определённого уровня развития,
неизбежно
уничтожает саму себя:
атомная бомба, всемирная война, короче, всё заканчивается печально.
Тогда они осуществляют свою миссию – сострадают, спасают
работают лекарями, пастырями,
сохраняют, как могут
наследие культуры почти уничтожившего себя человечества.
Шестидесятые годы, холодная война, американцы
строят бомбоубежища на своих загородных участках,
советские атомные подлодки у берегов Кубы,
короче, чего перечислять, все знают эту историю.
Но всемирная война всё никак не начинается.
Инопланетяне в недоумении – у них летят к чертям
все многократно выверенные прогнозы.
(А ведь сидеть на тёмной стороне Луны – тоже та ещё миссия,
одни донесения чего стоят,
составление отчётностей, тоска по дому на той
стороне Галактики)
Они решают: ну ладно,
невыносимо на это смотреть –
какое напряжение, похожее на вымученные улыбки
ракового больного.
Давайте мы поможем этой несчастной расе, всё равно ей гарантировано
скоро совсем не жить:
всего лишь маленькая бомба с тёмной стороны луны,
а дальше всё пойдёт, как предсказано –
по принципу домино.
А потом мы их спасём.
Наша долгая и не очень приятная миссия
В этой системе будет закончена.
При этих разборках на лунной базе присутствовал один человек
(собственно, это рассказ с его слов)
он сказал им: - высшая раса, обезьянки, что же вы
нам не поможете, почему вы
можете только ужасаться и сострадать
и спасать только тогда, когда, в общем, нечего уже спасать.
Вы как стервятники, - так он сказал. - Кружите
над своей голубой добычей, над нашей
невероятно прекрасной голубой планетой,
и ждёте
только сигнала, чтобы выехать, как будто пожарные,
скорая помощь, милиция, МЧС, ОМОН.
Но хуже всего, - так он сказал, - что вы сердобольные.
Что вы искренне нам сострадаете,
потому что видели это тысячи раз: вот раса живёт, живёт
а потом погибает
вместе со своей невероятно
прекрасной планетой.
А вы спасаете то, что можно спасти из этого – наступившего - ада.
Давайте, давайте.
Кидайте свою бомбу с тёмной стороны луны
Ведь наш мир – это такое шаткое равновесие, он вообще
сейчас мал, как никогда.
Надежда похожа на сон, и мы – по большому счёту –
В этом сне и умираем.
- Лена, вот, в-общем и всё, что я хотел тебе рассказать.
Я не знаю, чем занимается современная поэзия,
но я знаю – она не должна кружить над ещё живыми,
она сама не очень жива.
А должна быть – стопроцентно живой, понимаешь?
Проснувшейся, не имеющей иллюзий,
смягчающих обстоятельств,
культурного багажа.
Она не туристка, не наблюдатель, не соглядатай,
не указание, не наставление, не руководство к действию –
просто в ней то, на что мы способны, и то,
к чему ещё не готовы.
Я не знаю, зачем я это говорю, да и то, что я якобы
обращаюсь к тебе – не более, чем приём.
Понимаешь? - приём-приём.
Да, чем закончился тот рассказ, написанный в прошлом
Тысячелетии?
Им стало стыдно.
Они улетели из Солнечной системы.
*
КОНТРОЛЬ
я читаю слова:
ситуация взята под контроль
что такое контроль
вы понимаете?
вы думаете – это когда всё
наконец-то
становится нормальным
не о чем волноваться
всё под контролем
дураки
контроль – это пальцы
на руле
автомобиля
когда он
сбил пешехода
и
стремительно уезжает
это неумение
рулить
неумение вовремя
отпускать
педали
неумение
слушать других
слушать себя
все контролирующие себя
мужчины
с чистой совестью
умеют
убивать других
все контролирующие себя
женщины
с чистой совестью
предают
все остальные просто
остаются лежать
под ними
на
тротуаре
который в этот момент
заключает в себе
весь их
мир
*
"БУДУЩЕЕ НЕ НАСТУПИТ, СКОРЕЕ ВСЕГО, МЫ ПРОСТО СОСТАРИМСЯ" -
граффити на стене неработающего завода –
там проходит арт-фестиваль
думаю, делает ли страус этический выбор
скорее всего, он делает ноги
если находится в живой природе – в саванне там, или где.
люди любят притворяться большими быстрыми птицами -
кого-то разгоняет любовь, кого-то чужая поэзия, кого-то собственные амбиции
[рифма врёт, она ищет ангелов]
так делает ли страус этический выбор, если такое время, что без выбора никуда
почему это никуда – можно пойти туда [можно пойти сюда]
он не умеет читать, он не видит табличку снаружи
«страуса не пугать, в клетке бетонный пол»
ты мой бетонный пол, я твой бетонный потолок
и у страусов, после того как вымерли динозавры,
самые большие яйца в мире [и в каждом белок и желток]
но нет там желтка и белка, там только маленькие зародыши
нежные словно ландыши, занесённые, между прочим, в красную книгу –
вот скоро наступит 8 марта, и ими будут активно
торговать
во всех
переходах
метрополитена
какие-нибудь
дети
индиго.
* О,Серёжа, мы все, все равны.
И мои штаны промокают тоже.
Петрова.
Представь, что можно говорить из пустоты, ну, жить в пустоте.
О чём тогда ска-же-те
И кому?
Примерно как думать всем телом о том что
жизнь это дар такой, и смерть это дар такой, и каждый из них приму –
вот так нечто, условно названное словом душа,
размахивает метафорическим флагом, всячески держит себя на высоте.
Иногда разевает рот (как говорят другие), иногда прикусывает локоток.
Ниасилил, потому что поезия и вообще много букоф.
Ну и дурак.
Если каждый господу равно любим, то каждый по-своему одинаков -
Столп соляной позвоночный а господь любит все эти истории
типа вся наша планета насажена на его флагшток
О, бойся данайцев – ты говоришь мне с иронией, свойственной разуму
Когда ему нет ещё тридцати, -
Знаешь как варят лягушек? чтобы не выпрыгнули из воды?
Просто медленно нагревают воду лягушка нежится медленно засыпает
ну, потрогай себя внутри какой же там кипяток
*
самые человечные видеоклипы на самые человечные песни
почему-то снимаются в совершенно пустых городах
в местах, где никого нет
вокалисты и вокалистки сотен групп проникновенно поют
в этих трогательных декорациях примерно такие слова
я один | я одна
я хороший | я хорошая
полюби меня
будь со мной
давай будем вместе
и я не понимаю чего же они хотят на самом деле
*
он говорит: - понимаешь, сейчас такое
положение дел, что вовсе не надо взрослеть, ну
примерно до сорока
он берёт эти и ещё вот эти ментальные контуры напрокат
представляешь – люди в искусственной оболочке
как рекламное видео, мелочь, но повторяется
привет, я говорю, как слышно: ау, новая жизнь начинается
он устраивает поэтические фестивали в калининграде
он торгует кошачьим кормом
ему кажется, что это нормально
к нему придут в гости кристофер и гуннила
ништяк, всё будет мило
у данилы давыдова нет действительного аккаунта на сайте livejornal.com
ничего, он будет незримо присутствовать карлсоном в шкафу
а продавщицы во всех магазинах продуктов уже пожилых людей
всё равно окликают «молодой человек» -
ау, молодые люди
чего ты хочешь от этой жизни, неужели только собаку
дорогой имярек
*
29,79 км/c
бедный бедный, для него родина сжалась до размеров тела -
тело надо беречь
[правда, оно разрушается с каждым годом, и
скоро станет совсем землёй] –
что же там, на земле? Какие-то автопокрышки, битые стёкла
куски бетона с торчащей во все концы арматурой –
и много-много свободного воздуха
(так бывает во всех пространствах, которые никому не нужны) -
туда и вернёшься.
а там, где земля дорогая, её – как правило – асфальтируют:
много заборов, перекрытий, коммуникаций
много людей, стоящих впритык к друг другу
и не видящих друг друга в упор –
так бывает ещё в метро
или в пробках на кольцевой дороге
или в бесконечных обсуждениях по ту сторону ноутбука
(это одно и тоже) -
для них родина сжалась до размеров тела
(тело – это такой автомобиль)
может ли родина быть дорогóй? А земля?
Разумеется, может.
В тех случаях, когда ни того, ни другого
в пределах видимости не осталось.
На скоростном автобане,
мимо билбордов с рекламой какого-нибудь цветного говна
или национального лидера –
ровно-ровно едет перегруженная фура с долго не спавшим водителем
обычное состояние – дорога встаёт столбом
(трасса из горизонтальной становится вертикальной) –
поворот руля или случайная иномарка,
выскочившая как бы из ниоткуда –
и мы будем всю жизнь по ту сторону ноутбука
припоминать, чего же
нам стоила эта земля, летящая в космосе со скоростью
29,79 километров в секунду.
*
АНАЛЬГИН
1. голодная утка
малолетний мудила, езжай в Чечню, Осетию, Ингушетию.
Как наши друзья в 90-х, 18-летние пацаны:
мёртвый чеченский чурка, мёртвый русский чурка, и много-много бабла
у тех, кто не воевал.
Друганы дезертировали, ехали на поездах, на электричках – в город родной,
Москву:
Москва сидела на героине – его продавали открыто в подземном
переходе под Лубянской площадью,
примерно до 97 года.
В 97 году под аркой на Кузнецком мосту в Москве
появилась самая первая кофейня в Москве - «кофебин»,
над ней ещё был клуб «голодная утка»
где девушки танцевали на стойках, и можно было
потрахаться с незнакомкой.
Сотрудники «кофебина» (по договорённости) ходили в туалет в «голодную утку»,
(я тоже ходил), -
стоял как-то вечером на улице после работы,
подошли два пацана с третьим, сказали:
- слушай, это героин или анальгин?
Я попробовал, сказал: - анальгин.
Тогда они дали пизды
третьему, потому что
незачем врать пацанам.
Зарабатывать деньги на смерти, которая приходит не к ним,
которая приходит – к нам; [в смысле – находится рядом,
как были рядом
эти
мне незнакомые пацаны] -
И до сих пор приходит, теперь уже
на государственном уровне:
россия для русских, чечня для чеченов, осетия для осетинов,
сибирь – для сибиряков, -
а Москва в 2000х сидит на дешёвых амфетаминах и относительно
недорогом кокаине
потому что на что-либо, кроме денег и скорости, слов не хватает, или -
не хватает мозгов.
2. прайм-тайм
[реклама на канале ТВЦ
"избавление от кокаиновой зависимости" - простая картинка с текстом,
даже нет видеоряда, зато её крутили в 2005ом довольно часто] -
двухтысячные заканчиваются, мы сейчас
почти уже в их конце,
национал-социализм, или просто социализм, левое-правое, правое-левое,
сено-солома; фа-антифа;
и люди, как разбитые лампочки в подъездах, или - разбитые стёкла
дорогих ягуаров, посередине -
как сказал Сатуновский в 1971 году:
"В век сплошной электрификации всем всё до лампочки.
Так что даже левые поэты
пишут
правые стихи"
Ничего! можно пойти на пятое международное поэтическое биеннале в москве,
вернутся оттуда поздно, вернуться оттуда довольным, вернуться оттуда бухим -
лужковские новостройки, круглосуточные магазины,
совершенно пустой - по ночам - юго-западный округ,
солнцевский район.
3. анальгин
Я знаю вкус анальгина
Потому что у меня очень плохие зубы,
Точнее, у меня хорошие зубы, просто они раскрошились:
Как-то после работы, в одном кабаке, пока ещё не принесли горячее,
а пиво уже принесли,
почувствовал себя дурно, пошёл в туалет умыться –
первое что увидел – это ослепительный белый свет,
оказавшийся чуть позднее кафелем, на котором я в тот момент валялся –
фига себе, я подумал, вот это круто –
умылся, пошёл есть, и оставил в уже принесённой свинине свои коренные зубы –
просто школьные стоматологи в советской школе сверлили
слишком большие дырки, и пломбы легко вылетали; -
сказал жене – у меня что-то с ухом, посмотри:
(длинные волосы, незаметно) -
оказалось, что оно порвано пополам –
наверное, сползая по стенке, задел головой трубы, ведущие от писсуаров,
а я ничего этого не почувствовал,
не то, чтобы плохо с памятью, а так – обычное лёгкое сотрясение,
чувак, работавший тогда в МЧС, и бухавший с нами, отвёз меня в склиф,
мне было неловко:
врач спрашивал – ты кто? я отвечал: - ну, художник,
он шутил, зашивая
мне ухо и подбородок: - ну, будешь теперь как Ван-Гог;
я отвечал – ага, теперь ещё надо подхватить сифилис, и я
буду как Гоген;
четырнадцать швов, зубы чуть после выпали, к стоматологу не пошёл,
с женой развёлся,
наступили двухтысячные годы, совсем другие расклады, где
это всё теперь?
Только в памяти, которая избирательна;
скоро выборы нового президента, который будет таким же как старый,
или [говорит Настя] – кем бы он ни был, он будет козлом отпущения,
впрочем, все мы будем просто жить, как жили всегда –
не особо что-либо замечая,
иногда посещая врачей, иногда загсы, собесы и морги –
в каком-нибудь кабаке или клубе, ожидая пока принесут горячее,
потому что
пиво уже принесли.
*
2007