Кирилл Миронов
ПРОГУЛКА, ВЕДУЩАЯ К ОСОЗНАНИЮ ТОГО, ЧТО – ПОРА
СТРАХ И ОТВРАЩЕНИЕ В САМАРЕ - 2
в пакетике из «пятерочки»
у нас болталась полторашка самары красной
цитрамон из аптеки «тридцать шесть и шесть»
четыре презерватива поштучно
из сетевого ларька «табак»
и пачка сигарет «ява синяя»
(тот же ларек)
сначала мы остановились у разбитых бордюров
на площади героев двадцать первой армии
под сенью древних кленов
посаженных двадцать лет назад
мы остановились и излили самару красную в наши сердца
понимая
что следующим шагом будет рюмочная «старый капрал»
(до презервативов еще далеко)
мы приняли цитрамон
и вскрыли яву
- как писатель, я считаю что я бессмертен – нагло сказал один из нас
- как писатель, я считаю, что это я бессмертен, - столь же нагло сказал другой из нас
и еще я считаю, что ты не писатель – сказал кто-то из нас
на следующий день
мы проснулись каждый в своем офисе
выбритые и в галстуках
и единственное что мы вспомнили –
это совместную попытку продажи четырех презервативов на остановке
долгие телефонные разговоры с женщинами и мужчинами
но хоть убей – никто из нас не вспомнил,
кто первый начал доказывать, что гиппиус – приличная поэтесса
а второй – что цветаева по сравнению с ней – жалкий тролль
КАК СОНЯ ГУЛЯЛА
Соня пришла в библиотеку и говорит:
Фу!
Фу!
Читать нечего
Потом Соня пришла в галерею и говорит:
Фу!
Фу!
Смотреть нечего
А затем Соня пришла в магазин «Интим» и говорит:
Фу!
Фу!
Хотя вот это вот – ничего
Купила Соня вот это вот ничего
И дальше пошла
Фукать
***
Сегодня я вновь оказался в налоговой
Я стоял и не понимал, что мне делать
Прыщавая барыня с излишками хны на волосьях говорила:
Дайте мне то
почему у вас здесь это
возьмите талончик
идите в другое окошко
Как и тогда
я залезал на потолок, обхватывал лампочку
и оттуда молил: но что, что мне сказать в то окошко?
Но барыня громко объявляла: ОБЕД
А потом сидела и пилила ногти
маленькой дорогой пилой
купленной в бутике РИВ ГОШ
Растворимый кофе из именных кружек с надписью
НАСТЯ
МАШЕНЬКА
ОЛЯ
устремлялся по пищеводам к одному большому желудку
Гости окошек шелестели бумажками
Все тихо ругались
кто то сквозь зубы
кто то сквозь кожный покров
кто то не стеснялся вслух говорить: какая оказия, дамы и господа!
Тогда до меня дошло: я умер
несколько лет назад в этой очереди
и видимо это – последний круг
***
когда я разинул рот
чтобы поймать зазевавшегося жука
или редкие капли дождя
мимо-подошла женщина
и сказала: у него
да у него
именно у него
богатый язык
вмиг я захлопнул рот
жуки пролетели мимо
дождь вообще перестал идти в другом месте
- о, сказал я тихо себе – дай мне немного
взаймы
ПЛАНЫ НА СРЕДУ
послезавтра ко мне приедет художник
размером с викинга
и золотыми зубами
я встречу его – размером с дрища
и немецкими пломбами
мы будем пить водку
рассуждая о материи
и закусывая пельменями
после того, как мы выпьем первую
мы начнем рассуждать о пельмене
закусывая материями
открывая вторую
как бы то ни было
мы уже договорились:
не бить по лицу
отвлекаться от темы только
чтобы воспеть женщину
и ни в коем случае
не переставать
хотеть
быть
богами
***
сыну
Автор – Виктор Миронов, ведущий мастер по жилищно-коммунальному хозяйству, отец поэта Кирилла Миронова. Писано первым по случаю прослушивания стихов последнего 7 января 2015 года, в связи с обширным расчувствованием на почве скорби по пережитому и непреодолимой тяги к давно позабытому творчеству.
был на войне -
не долго -
но запомнил -
дороже жизни
только лишь любовь
и верный друг
который потревожит твой покой
***
ненависть – это когда пчела рвет тычинку,
а спартанец держит убогого надо рвом.
способность видеть главную из песчинок
среди всего
дана не господу, а всего лишь тварям его.
любовь к свету – как вошь на ключице,
переползающая есть-плодиться -
ко всем под ребро.
любовь – это памятник в нашей столице
у которого нет никого.
поиск более ясного, высшего,
ни на что не похожего, единственно-одного –
лишь увлечение топонимикой
а не морфологией слов.
создание звуков или молчание –
это степень колебания тишины.
выворачивать себя на изнанку –
признак искренности души.
***
внемли. и расскажи как дела.
у меня тут на сволоте сволота,
любови нет. как и любви.
расскажи, как дела у тебя. расскажи.
что до меня – то работаю, грыжа есть.
немножечко тараканов. но можно сесть
на стул и не раздавить парочку –
такова их суть. им главное выжить –
остальное приблуд.
лишнее, когда шевелить руками,
походя, ногой топтать пол.
важное – когда всЁ раздавят,
кроме души, размерами с холл.
холл правда бывает маленьким
или большим – короче – «от – до»
я отрастил хобот с твою окраину –
трубить гимн над районным золотом.
ты если живешь – то пожалуйста, вдумчиво.
для начала – себе. излишество – остальным.
если уж умираешь – тогда, конечно,
все навыворот:
все рады,
ты в морге
слезы
цветы
поминки
мэйнстрим
ГЛЯДЯ НА СВОЙ КУЛАК
мои любимые кучкуются на выбитой костяшке
моего безымянного пальца,
сталкиваясь лбами, подпрыгивая и расстраиваясь от нирваны.
каждый из них занял одну из борозд,
которые образовались за миллионные сжатия кулака.
их не было, когда я сжал кулак в тысячный раз,
их не станет больше, когда я сожму кулак через 10 лет.
я могу потерять их, сжимая кулак через 20 лет,
и от этого любимые становятся заведомо невыносимы.
иногда я заставляю себя увидеть их мертвыми.
я знаю, где находится могила каждого,
и, благодаря тому, что их очень мало,
у меня есть возможность молчать над их прахом
каждый месяц до конца моих дней.
я представляю, как я – единственный оставшийся жить –
прихожу к их могилам,
посещаю их склепы
и колумбарии, где от них осталось лишь горстка гнили,
пепла
и мое воспоминание каждого.
это позволяет мне держаться достойно,
не разговаривать попусту,
молчать, как и полагается в таких случаях,
созерцая свою память и чувства.
когда все они были живы,
мы непростительно часто
не умели быть честными,
много шутили,
печалились не о том,
радовались безумству.
каждый из нас чувствовал перебор,
каждый знал, что именно тогда
необходимо идти на север,
но мы шли, кто куда:
нас пугало верное направление.
пока все они размеренно копошатся
на выбитой костяшке моего безымянного пальца,
на который я никогда не надену кольцо.
они живы, и они – прекрасны.
они и есть мое кольцо на всю жизнь.
и уже сейчас я начинаю молчать над ними
***
то что я узнал, уже не забыть никогда
больше я не смогу молиться
потому что молиться некому
больше я не смогу верить в чудо
потому что знаю, как его сделать
больше мне не нужна любовь
потому что она есть во мне
больше мне незачем уезжать
потому что я был повсюду
больше мне не нужно ждать смерти
потому что я уже умирал