Звательный падеж
Пётр Ликин
НЕДОСТОВЕРНАЯ КАРТОГРАФИЯ
Жизнь после
Вокруг очей стрекочет тамариск.
Блокноты догорают против правил.
Ещё немного фантиков и брызг.
Я половину облака прибавил.
Возьми ладонь- и будет обелиск.
Бежим на север и почти поём.
Нас побеждают тленные лианы.
Высок вигвам, широкошумный дом
Сестёр и братьев атомной мембраны.
Бездонный дым и слово на потом.
Дождь падает примерно с четверга.
И лотосы касаются лодыжек.
Потонет плот , слеза не дорога.
Корону увезла Марина Мнишек
В огромный рай, в зелёные луга.
Триллер
Капюшоны светлы базиликами над.
Собираются снайперы в сад.
Штукатурка летит, превращается в шум
Книжный хаос, рассказанный двум.
Возле черепа льёт молоко материк.
Кукловод амальгаму воздвиг,
Где игрушечный рыцарь и падает стул-
Оператор ресницей сверкнул.
Выйдет заспанный грузчик - и будет кино.
Три цветка на большое окно.
Выстрел в бледную статую , морг мировой,
Бедняков средиземный конвой.
Архивариус вырвал язык стукача.
Жжёт сердца слюдяная свеча.
Проецируют боль- так включай же скорей
Копошенье прекрасных зверей.
Андромеда нигде, а внутри колыбель.
Это быль, но порядок и цель.
Снова замкнутый звук- и сползает никто
С красной дыркой в советском пальто.
На старый лад
Верблюжий горб, где нет свечи,
Особенно, не в полнолунье.
Цветок на почте получи.
Узнай зиянье накануне.
Есть имя , щёки горячи.
Поёт в колодце лепетунья.
Мрак наступает на дома
И цепенеет каждый атом.
В пустыне корчится зима.
Вакханки на холме мохнатом
Бьют в белый бубен без ума
И это всё под тем квадратом,
Под тем гербом, где соловьи
Построят ветер семиструнный
На сваях скорби и любви.
Джульетта убегает в дюны,
Платочки бережёт свои.
И кружат коршуны коммуны.
Вокруг универсальный мрак,
Парк пустоты и криминала,
Лежанки для больных собак.
Студенты в корпусе кристалла
Не думают, что это так,
Но скоро зазвучит сначала.
Недостоверная картография.
Этот сон- не конспект, а кость.
С подбородка струился снег.
Мы молчали, и рядом мост,
И корона одна на всех.
Ветер выбросит нас, пустых,
Где волшебник, гортань и стих.
Павильон молока разрушь.
Не печалься, не прекословь.
В светлом эллипсе наших душ
Именуется только кровь.
Встречи нет- так сказал Эвклид.
И от стужи щека болит.
Космонавты летят, легки.
Остановлены фильмы все.
В коридорах горят флажки.
Следопыты лежат в росе.
Вот на кактусе стынет пыль
И не знаешь, где смерть и стиль.
Блёклым яблоком окрылён.
Илиона верхи шумят.
Залит воздух волной в кулон.
Деньги брошены в автомат.
Нам бубенчик прощанье бьёт
Просто так, по вине пустот.
Эпитафия цирку
Пустынный поцелован мох.
Вольеры заперты.
На почте манускрипт подох.
В крестцах растут зонты.
Приходит бричка на локте.
И октября имбирь
С детьми вздыхает о винте.
Базар творит ампир.
По цирку бродит босиком
И кажется немым.
Лекалом ветреным влеком,
Поёт пастуший дым.
Дождь делает во рту каньон,
Чтоб конница жила.
Качают клоуны вагон,
Кусают зеркала.
- - -
Невозможное множество- сны.
На квадратной площадке ступени.
И деревья под небом видны,
Их огромные руки осенни.
Расцветает великая мышь.
Льётся дождь на большие канистры.
Ты по белым осколкам бежишь,
Вечно снящийся вакуум быстрый.
Геометрия, ветреный сад
Герметичный увенчанный голос.
И поляна блестит наугад,
Словно детского облака полость.
- - -
Вот облаками голова в зажим.
Стою один над озером чужим,
Где гробом расцветает над губой
Дождливый самолётик голубой.
Висок в грязи, берёзы изумруд.
Такси на запад мертвецов везут.
И нежный нерв, и скользкое стекло,
И мотылька бескровное крыло.
Погаснет пульс, остынет ветер весь-
Единственное, что мы знаем здесь.