Тарас Трофимов
Детский сад
Детский сад
(Тем, кто попал под идеологическую раздачу)
Конская башка и палка –
Поскакали бить
Белого, фашиста, волка,
Кругом во всю прыть.
Зацепляются сандалии-
И, в глазах горит.
Нам, кого б ни приказали –
Бить! Сказали – бить.
Детский сад. Сидим кровавы.
Восемьсят седьмой.
Мы своей добили славы,
Выиграли бой.
Только двое плачут люто
По углам святым –
Конских бошек не досталось,
Не досталось почему-то,
Почему-то
Им.
***
8 И видех, и се, конь блед, и седяй на нем, имя ему смерть: и ад идяше вследъ его: и дана бысть ему область на четвертей части земли убити оружием ...
12 И четвертый ангел воструби, и уязвена бысть третия часть солнца и третия часть луны и третия часть звезд, да затмится третия часть их, и дне ...
Google.ru
Из городского парка вышли
Четыре пьяные тела’.
Для них сугубо небо свыше
И вдоль их музыка вела.
Они сидели у фонтана,
Потом прискучил им фонтан.
К тому моменту полупьяный один,
Второй в хламину пьян,
А третьий протрезвевший были.
Сквозь рокот вод и пьяный гам
Сказал: «Четвертого забыли!
Упал и двинул по блядям!» -
Тем третий. Тот же, что был в дюпель,
Оставшимся двоим махнул:
«Куренье вредно. Баба в ступе.
Четвертый на скамье уснул».
Вот так, постыдно и досадно,
Концепции крушатся вер.
Труби-труби, четвертый ангел –
Кемарит мирно Всадник Смерть.
Колыбельная
На ветвях девица пела:
Засыпай, товарищ,
Поворочаешься телом –
Голову ударишь.
Где штыком тебя кольнули –
Приложи открытку.
Где тебя стегали пули –
Поросячью лытку.
Положи под бок деревню,
Где ты рос, куда ты
Скоро будешь. Дубом древним
Станут все солдаты,
Хоть убили, не убили –
Вырастете точно,
Чтобы в этой божьей силе
Были мы, непрочны,
Чтобы пели, колыбели
Словно бы качая:
«Спи, товарищ. Возле ели –
Страшная и злая».
***
Рябая шлюха показала,
Где здесь дешевле сигареты –
Тут до угла и за вокзалом.
Хотя и дела суть не в этом,
А в том, что время остановки -
Минут пятнадцать, надо быстро.
Ты не в кроссовках, но в тусовке:
Валяй, ещё опохмелиться.
Вот свистнул поезд, напрягаясь,
Едва коснувшись мочки уха,
И мокнет чёрти-где прозаик,
А за углом – рябая шлюха.
Согреет, пожалеет, спиздит,
А все твои координаты –
Та линия железной жизни,
В которой мы не виноваты.
***
Надрываяся, орали белые столбы
Через окны: «Да едва ли! Бы или не бы?!»
«Бы, ебёна мать!» - кричал я, высунув в окно
Голову, полну печалью, пьяную в говно.
Голова моя, апостол, знает, что мутить.
Не на ваш проклятый воздух благом мне коптить.
Не для ваших одноразок привкус волевой,
Обрастает кареглазик пылью и травой.
Выйду ёб-где, крикну «нате!», выссусь по кустам
И пожму одно запястье множеству Жристам.
***
Решётки оторочены водой –
Стекает пыли, пепла и останков.
Скулёж девиц, шоферов перебранка,
Нет зонтика, не вырулили. Стой!
Остановись, мгновенье. Ты – цитата
Из пудреных портретов той поры,
Когда все ливни шпагами остры бывали,
А собраты по перы’
Пир мецената штурмом брали,
Даты по самый не могу, и жгли костры
Из книг тупых профессоров. Когда-то.
Теперь собраты за рулём.
Шансон хрипит об каждый многовольтный провод.
Растаял прокурор, и сын, прощён,
Бежит к могиле мамы.
Вообщем, повод.
[…Секунды хрипа…]. В город заходя,
Варавит диктор: дождик будет долгим…
[…Секунды хрипа…] Вылез, а вода
Решётку оторочила осколком,
Останком, пылью, пеплом и бычком.
Стоишь и смотришь эдаким бычком –
О чём я думал? Думал я о ком?
О ком-то с пудрой, с париком.
О ком-то.
***
... Самка пожирает голову еще спаривающегося самца, а затем переходит ... Самцы богомола очень по-разному реагировали на голодных и сытых самок. ...
Google.ru
Бросаю в телефон слова-чугун,
Проваливаются, как люди в люки.
Я отошёл от зряшных горних струн,
Я пересел на низменные звуки.
Как ядерна (ядрёна) мать-зима
На лица лепит пыль домов упавших,
Так я леплю слова, схожу с ума
(где для такого продают корма?),
Чтобы отстали.
Чтобы фото в шкафчик (не рвать!)
Поплакать на плече сестры:
Зачем он так?.. Ведь я… - и на пол капать.
Не линией, но запахом остры
Тугие крючья богомольих лапок.
***
Ты так, рассвет, опаздывал, скотина,
Как будто ты сквозь арфу проползал,
И зрительный, одышкой полный зал
Кричал: давай, порви! Ведь ты мужчина!
«Аврора», - ты подумал и вздохнул
(Я жду на скриплом стуле-колеснице),
Порвал всю арфу, лампочки задул,
Посмел присниться мне и ниц явиться.
Вставай, рассвет. Вот рюмка, вот коньяк,
Давай с тобой обсудим блики злата к востоку неба.
Краснота – пустяк. Увы, проспал, дурак.
Я жду заката.
Жду заката.
Машинист
Паровозы отдыхают
Медленностью речи.
Машинист – башка сухая,
Брит и покалечен.
Разговаривает сложно,
Всё об этих стрелках,
Запахом травы порожней
Тянет слева, мелко.
Машинист, давай махнёмся,
Хлопнем о ладони:
Ты мне паровоз и солнце,
Оба как бы кони,
Я тебе тоску и сладость
Видеть в жопе – бога,
Иностранную заразу
И ещё немного.
- Не канает, - третьепалой
Машинист смеётся.
- Разве паровоз, пожалуй.
Ну куда те солнце?!