Нина Ставрогина
Вилли Гранквист. Камень
Вилли Гранквист (9 августа 1948 – 1 августа 1985) – шведский поэт. В 1970-1971 гг. обучался в Упсальском университете, но оставил учёбу ради работы на Шведском радио. Опубликовал несколько сборников стихов и прозы, удостоен премии Стига Карлсона (1975) и литературной премии крупнейшей шведской газеты Aftonbladet (1982). При жизни не пользовался широкой известностью, однако оказал влияние на позднейшую шведскую лирику. Покончил с собой в 1985 г. В 2005-2010 гг. небольшим издательством Lejd было выпущено полное собрание сочинений Гранквиста в 4-х томах.
Камень
один камень средних размеров
внизу, на взморье, дал
трещину, теперь
волны и свет вторгались
в разлом шириной в несколько сантиметров,
возникший посредине камня, я
не раз проходил мимо,
не очень-то интересуясь, ну конечно,
это всё лёд, только и думал я, но потом вдруг
не смог не остановиться
и не присмотреться получше, свет
играл на разошедшихся кристаллах, я оперся
ладонями об обе части камня и, склонившись,
приблизив лицо к разлому, отметил:
свет достаёт не так уж и глубоко, однако
стоило мне
попривыкнуть
и разглядеть самое
дно разлома, как я различил
мерцание резких движений, столь сильных,
словно речь шла о жизни и смерти, поначалу
мне подумалось: дело в глазах, раздражённых
ярким солнечным светом, – но отрицать не приходилось:
там, внутри, было лицо, как будто
некий чувствительный маятник, светлое и пока что
не развившееся лицо, чьё тело должно было
быть заключённым в левой от меня
половине камня, а шею окружали
поблёскивающие кристаллы, они точно
тянули на себя оставшуюся часть
вот этого существа, зародыша, чья голова
мало-помалу утихомирилась, точно приметив меня, его
глаза были ясные, голубые и не закрытые, в них было нечто вроде
удивленья, какая-то двусмысленность, а когда мы нагляделись друг на друга
уже порядочно, я понял: мне самое время
пойти навстречу, и я забрался
в разлом, это было несложно, шёпотом
сообщил лицу в глубине: в моей коже
столько же слоёв, сколько и у примерно четырёх-
месячного зародыша, а мой
скелет, сказал я, он мягкий, точно травинки, пощупай-ка
рёбра вот здесь, но у него ведь руки были несвободны, так что я
сам потрогал свои рёбра пальцами правой руки, и впрямь
податливы, как травинки, и я
сказал: тогда ему ведь нечего
тревожиться в моём присутствии, вокруг
его головы полоскались водоросли, звук
воды в беспрерывном движении начал несколько утомлять, но
в остальном было, по-моему, хорошо
там, внутри, мы отлично поладили, и
я всё больше и больше свыкался с тем, какой
он прозрачный, как
очевидны хрупкие извилины его мозга, как
неумолимо мы с ним сближались нашими
нежными кожами, я
замечал работу малейших оттенков, вроде рефлексов,
что шла у него на лице изнутри,
из сердцевины, и
уже вскоре я ощутил,
как на моё тело что-то
почти приятно давит, обе
половины камня снова сомкнулись, мы
были внутри, можно было
начинать общаться