Виктор Качалин
ПЕСНИ
ВОДОЛАЗ
Стало, други, совсем темно,
батискафы ушли на дно,
много впадин и их не счесть,
только Дельфы со словом «есть»
в лоне солнечном прокричит,
сохранит молчаливый кит.
Для Ионы – стальной прыжок,
Магдалине – вина поток;
светлоту сократовых глаз
сверлит пламенем водолаз.
КОРАБЛЬ
В облаках – запрокинутые лица,
руки архитекторов с отвесом,
птицам остается только рай,
где не склёван виноград осенний,
где гранатом причащает бог.
И, пока с тобой мы остываем,
храм плывет, как каменный корабль
с херувимскими зрачками: «Где вы?»
по крутому жребию горы.
ПЕЩЕРА
Израненные ступени
и дробинки овец;
тем, кто в пещерах – пени,
кудрявым – двойной венец
за то, что пройти не старались
каменного петуха;
туристы во тьме остались,
змея на стене – тиха,
электрический сумрак
равно приемлет всех,
а у Георгия в сумке –
сыр и царевнин смех.
ЛИРНИК
Непереводим твой напев
на простой дорический лад –
и орел, телец и звездный лев
это неспроста подтвердят:
утолитель ста эвридик,
- Ты сыграй, орфей, эстампи!
пулею возник проводник
в сизой, бесхребетной степи.
Прокатился гром-волнолом,
сквозь подземный звон пятаков
вздох травы – и нет головы
у чертополоха веков.
ОКЕАН
Океану две тысячи лет?
Бродит древнее в нем вино,
невдомек ему этот срок –
До утра ему суждено
ждать истомы: творящий рот,
солнце – выдернет створ ворот,
из забывчивых скал и ласк
извлекая иллюзию тли
и зиянье земли.
МОЛНИЯ
Непокорная речь
упирается в прах,
оседает наш страх
на далеких весах,
а весы и часы
отправляются в печь,
чтобы огненной лавой
закончилась речь
и по воздуху новой земли
плыли молнии-корабли.
ПЕРЕПРАВА
При переправе - за Дон, за дом
не цепляется лишь беспечный
слово – ни нА волос; а потом
разрешение речи
от водопьянства и от вины
оборачивается сердцем
выточенным из быстрины -
дверь будиверца
* * *
Кружится башня света,
ее неподвижен свод,
осью летящего лета
будет громоотвод.
Радуги выпьют стог,
рисуя привычный дом.
Око, окно и бог
говорят об одном.
+++
1
Брошусь я в небеса из колодца -
там будет солнце,
солнце Твое.
Тихо сяду под дубом,
корни его узловаты и чудны,
как губы Твои.
А на реке берега раздвинут
льдины – и снова растают, сгинут
в весне Твоей.
2
Так рад Тебя здесь видеть!
Зима прошла – и нет ее,
земля смывает грязь грязнОй водой,
чистая вода
скрылась под землей,
кипит и говорит:
«Весна прошла – и нет её?»
В Твоём цветении
огонь с водой смешались,
и слово «нет» - прошло и скрылось
заметной молнией.
3
Где стояли ноги Твои,
там отроги любви
до самого моря.
Играют до ноября
дельфины под сердцем ветра,
летят впереди Тебя.
4
Беспощадный ветер начинается там,
где разбился леген у твоих колен,
где жаркий от времени и совпаденья рек
угнездился Джвари – за древом желаний
не прочитываются надписи на плитах любящих ветер.
5
Непроницаемость Твоя
подобна белой стене
во сне
друг уходит в неё
счастлив, как никогда
6
Споболи мне теперь
и прибавится день
и избавится рай
от меня и тебя
от тебя и любви
от вкушенья огня
Вне ограды отрад
Ты не будешь один
я спою: споболи
7
Я думал, дело в херувиме,
дереве, плодах и змее –
а дело в нас с тобой
на нас истлели кожаные ризы;
обнять скорее кедр
и слиться с ним –
на древе жизни нет плодов
оно же всё как столб света
8
выбрали: небо есть, небытия просто нет,
упоительный день продлится тысячу лет,
дальше – отяжелеет боль, осыпется белым миндаль,
простонет горлица, сдвинется море и обмелеет даль;
выбрали: бытие-над-колодцем, ворот и цепь,
ночью звёзды в ведре, днём – потаённое солнце, размокший хлеб,
четверым достанется чаячья капля, два полновесных куска,
пока не подсыплет хамсин успокоительного песка.
9
это суббота суббот, покой для нас, не для сна
Бог в покосившейся набок бутыли с водой первозданной
в нежной траве под изрубленным снега углём
в горле лесных дроздов, в сгнивших ягодах и нигде
и ни одна черта-запятая закона неисполненной не осталась
но лучше не стало, хуже не стало буквам творящим мир
тянемся лбами друг к другу а там пустая пещера с носом-преддверьем
дышит глаза в глаза, любовь везде и нигде
+++
Раскапываем розы. Обрезаем
что было – и что не было ничуть,
а про мгновение – я расскажу,
пускай оно взбирается по солнцу
в твою макушку – я тогда проснусь,
увижу розу, видя её сердцебиенье
в горЕ и в гОре. Радость неотмирна.
Она – вся здесь, как горлица в окне.
И виноград цветёт, и ранит вспышкой
на солнце – землю, на земле – тебя,
и ты молчишь, последними словами
не добавляя в небо пыль пустыни.
Переполняются моря, когда их держат реки
в ладонях. Неисчерпанных знамений
так много, будто стол земли ножом отскоблен.
+++
Земля со следами
предсмертных истязаний
засыпана кристаллическими слезами
из твоих глаз,
видевших несотворённый свет.
Ответа на уравнение нет.
Безрукий чашу мнёт губами,
слепой целует и без губ,
клин клином выбивает клён весну.
+++
Давай, пока не зацвели сады
и мир не слился в ком зелёный света,
сойдём с планеты,
где я – не-я и ты не ты.
Восстань, идём, дорога нетрудна,
нам будет всё подарено сполна –
и небо, и земля, леса, поля и бездны,
цветы как звёзды – и резвее трезвых
твоя струна.
Лишь двое навсегда лицом к лицу
и вверх, и вглубь –
не голубь и голубка,
бессмертники – идущие к концу
земного кубка,
от края – в середину, где лежим,
и нас с тобой поймут огонь и ветер,
и строгий не прописан нам режим,
и никого не встретим.
+++
Скалы восхищаются нагими
всплесками сердец
сорок севастийцев терпят имя
(в зеркале – Отец)
и пока в тени огонь раскосо
не коснулся тел
выхлопочет голубь венценосный
синюю метель
Лестницы ступени
больше чем в человечий рост,
и не слушай пени –
наверху мрак посветлее звёзд
капля крови со лба
или поскользнулась там нога
вмиг в долине у оленя
вырастут ирисы-рога
2014-2015