Екатерина Симонова
Стихи
***
Больше не о чем говорить,
Потому что есть о чем помолчать.
И тому, кто будет меня судить,
И тому, кто стоит у плеча,
Как бестрепетный темный сад,
Я прощаю себя самого,
Потому что себе не рад.
Страх – невызревшее вино,
Жизнь – несорванный виноград.
***
так со временем перестаешь чувствовать.
смерть друзей тебя больше не трогает,
как и женщина, стоящая рядом.
ты прислушиваешься к шороху снегопада
в этом багровом апреле, как к шороху кошки
между стеной и шторой.
все так знакомо,
что не хочется и повторять вслух,
но я повторяю:
человек ко всему привыкает.
Медуза
1
боль заставляет видеть себя будто со стороны:
и ты говоришь:
боль выходит из моего рта,
боль выходит из моего сердца,
обвивает меня жилами, стеблями и руками – сад,
поедающий сам себя,
змеиный живой клубок,
посередине сидят на скамье,
держатся за руки, друг на друга не глядя,
поправляют накрахмаленные хрустящие юбки,
показывают проходящим окровавленное сердце -
я и мое второе я,
ни на что не надеясь.
2
вода сна поднимается выше меня,
я вижу женщину, утонувшую до меня,
я вижу не сказанные ей слова,
я вижу почерневший, колышащийся вокруг сад,
я вижу извивающихся змей в ее волосах,
я вижу пустую каменную скамью,
я говорю:
это твоя боль,
не моя.
она продолжает глядеть мимо меня.
3
ни на что не надеясь, ничему не веря,
время срывает яблоко с дерева,
потом следующее, за ним – еще,
пока не останется только одно,
не отданное никому.
сад погружается медленно в темноту,
как электричество в комнатах – по частям,
яблоко продолжает гореть в темноте –
расставание, искушенье в древесной руке,
бессмысленный дар
боли, покидающей не меня,
но – на мгновение - взгляд.
4
я говорю не с тобой -
я говорю тебя.
***
Безвременье меня окружает, как темные воды – остров. Человецы
Месят грязь в резиновых сапогах, сухую листву собирают
В похоронные мешки из черного полиэтилена,
Оставляют их вдоль дороги, а сами уходят.
Разжигают костры на окраинах, за гаражами,
Распивают по кругу, вдыхают дымы, греют нечистые руки,
Осень закончилась, говорят, а зима все не приходит,
Только лес за городом становится все голоднее и тоще.
И ты их слушаешь и киваешь, со всем соглашаясь,
Сидя на корточках, не желая домой возвращаться,
Где тебя ждет единственная твоя – неродная, пустая, чужая,
И за это любишь ее жалостью, как другие любят любовью.
И за это не спишь, пока она спит, уткнувшись
В твою спину, прорастает в тебя всеми своими корнями,
И понимаешь, вдыхая ее, как покинутый дым костровища,
Что это уже навсегда, и становится наконец - спокойно? больно?
Письмо Анаит Григорян
Город плывет надо мной,
шпили из воды вздымаются, как штыки.
серое небо, испачканное слюною
дождя. кроличье облачко раздирает ветер.
статуи – сквозь воздушную толщь –
колеблются, машут - каждая - желтоватой рукой:
иди сюда.
я не знаю, что это значит, стоит ли об этом писать,
я давно привыкла не думать о многих вещах,
потому что мысль – это боль,
то есть - что-то живое.
потому что я давно привыкла не относиться к людям как к людям,
просто коллекция вещей:
увлекательных и еще необжитых,
привычных и незаметных,
неуютных, оставленных у себя просто из жалости и
еще чего-то, чего - не знаю.
(а вдруг именно это «что-то»,
безымянное и не самое красивое,
все-таки и называется любовью.
не спрашиваю – просто произношу вслух, впервые).