Пётр Ликин
Карта больницы
* * *
Стекло и свечи наверху.
И, может быть, уже убит.
В микроскопическом цеху
Стоит на цыпочках карбид.
Где виртуальный водоём-
Мы думаем, мы знаем дом.
Выходит дворник из стекла
И голову снимает с плеч.
Но если бы душа смогла
Возглавить рученьки и речь,
Я стал бы деревом больным-
Подпрыгнул и увидел дым.
Барашком танкер назовёшь
С расстрельной розой на бедре.
Супрематический чертёж,
Где крематорий и тире
И голос хора из кассет
В Варшаву через сотню лет.
* * *
Мы умерли другого дня.
Там смотрит чайка на меня
С большим лицом над чёрным домом.
Вуаль приклеена у лба.
Поют валторна и труба
И нет покоя насекомым.
Там радуга в луче косом.
Мы ампулу туда несём.
Завод струится и гангрена.
Весталка проверяет шприц.
Здесь больше не бывает птиц-
Там музыка, но нет Верлена.
Апрельский холод на холме.
Я был и бабочкой в уме
И белой скорбью абсолюта.
Ты не бываешь, но живёшь,
Читаешь мир и чуешь дрожь,
Молчишь, пока шумит минута.
* * *
Санитарки раздают компот.
Облака идут наоборот.
Кварцевые лампы побледнели,
Где корабль и море на стене.
И лежат предметы на постели-
Красный воздух пьёшь как бы во сне.
Тени удлиняются белком.
Ничего о дереве другом.
Холодеет жестяная ложка.
Сквозь ворота, лица и дома
Мрачная въезжает неотложка-
Лабиринт загробного письма.
Вечереет смертная земля.
Фолианты крови шевеля,
Ватка водорода бездыханна.
За обедом знаешь и молчишь.
Вечное окно творит Светлана.
Катастрофа, континент и мышь.
Расцветает ветер марсиан.
Уши затопляет океан.
Старая шарманка в светлом доме.
Реверсивный разум-мотылёк.
Это Гамлет говорит в проёме
И кристаллы движутся у ног.
* * *
Когда из комнаты к альпийскому движенью
Бессовестная в зеркало вошла
И лики пташек над сиренью
Отобразили мир и музыка светла.
Изгибы гусениц в кругу полурасплаты
На табуретке покрывал-
Летели, как сачок, экстазы и сонаты
И карнавальный тополь умирал.
Весна плыла над мёртвым экипажем.
В лицо людей- сердца зари.
Звезда в саду звезда с неоновым плюмажем.
Звезда и радиация- умри.
* * *
Свет стекла, затемнённый кармическим маем.
Сквозь деревья сирени,
Сквозь дождливую ночь на ветру улетаем
На зеркальном олене.
И двойные трамваи детей и счастливых-
Как тела из бумаги.
И над призрачным оком в багровых разрывах
Золотые зигзаги.
* * *
Такого дома нет и ветер вод.
Вот облаков с раздвоенной спиралью.
Вот облака поют, я слышу лёд,
Лёд февраля, венок везёт Наталью-
И ягоду глотаю.
Лёд на реке и розы подо льдом
И движут тени мраморные сани.
А значит- можно умереть потом
Больным богам в саду воспоминаний
* * *
Выйди сквозь ветер и по воде
Не оставляй следа.
Яркое небо- нас нет нигде.
Символы- это среда.
Это время и море- медленный камертон
И шрам на ладони жив
И дикая роза- древний летит дракон,
Звезду и себя забыв.
.
* * *
Пастух головой кивал,
В снегах ослеплён.
Возник из руки кристалл-
Тяжёлый кулон.
Так цирка пустая мгла-
Покрыла плита.
И фея в лучах пришла
Туда, где врата.
* * *
Расставлены глухие тротуары
В оправе призрачного дня.
Или дождя широкие фанфары
Не долетают до меня.
Или душа, и буквы у колонны,
И мухи мрака над плитой-
Больничных соловьёв дивизионы
Сквозь подбородок золотой.
* * *
Над тёмным лугом реки и сирень
К бескрайним тополям, к морским могилам
Летит мой голос, мой блаженный день,
И сумрачным огнём, и пятикрылым
Ступенчатым, как сердце, Азраилом
Спокойный проживает парабеллум
Императрица на песке пустынь.
Весна, раскрой ладони,- и аминь.
И длинный дым над локтем омертвелым.
* * *
Звезда больного сентября
В кругах имён.- Умри скорее.
В глаза гигантской галереи
Вползает тусклая заря.
Сбежали листья по аркадам
И аист целовала рядом
Ночей детёныша внутри
И полусмерти фонари
Над изолированным садом.
* * *
Рашель нарисовала льва.
Он стар и просит витамины.
В ту осень мокнут дерева,
Арабы тянут паланкины.
Циркачка плачет на мосту
Мерцает рыжая причёска.
Я из гуаши прорасту
Письмом второго перекрёстка.
Струится итальянский дом,
Шатёр седой и синеокий.
Стекло, в котором мы поём,
Ручьями украшает щёки.
Фиалки, и на потолке
Летает лев внутри рояля.
Но это было вдалеке-
И не покинет зазеркалья.