Илья Имазин
Картинки с выставки современных художников, весьма вольно трактующих сакральные сюжеты
Благовещенье
Спланировавший на пустой балкон,
Ангел Любви звонит в свой колокольчик.
А в комнате – она,
Грустит совсем одна.
Но Свет струится к ней со всех сторон.
И вот ей чудится: вся в трещинах стена,
Да тень мальчишечья. Откуда сей молодчик?
Сложив в немой молитве две руки,
Она моргает, слёз полны глаза.
Настал момент,
Когда, нет-нет,
Да и заплачет. Полно! Пустяки!
На свете много и других примет.
Считай, что этот Ангел – стрекоза.
«Вас нынче будет трое, а не двое!» –
Беззвучно шевеля губами, прошептал
Ангел Любви.
«В твоей крови
Взыграли все антитела… Ну что такое?!
Ты не реви и ничего пока не говори
Тихоне-муженьку, что на колени встал».
Поклонение волхвов
Какая толпа ходоков собралась в Вифлеем!
Все глядят на звезду, напряженно вскинуты выи…
Я один безучастен, спокоен, насмешлив и нем:
За меня мой поклон передадут другие,
Более достойные и представительные….
Святое семейство
Старый плотник до вечера занят в своей мастерской.
А тем временем «Вести» из ящика льются на Деву
Вместо Вести Благой.
Весь плотницкий мир – под рукой.
В тишине доносится только мычанье из хлева.
Грязный полуразрушенный хлев я принял за Храм,
Неизвестно кем освященный.
В яслях младенец тянется жадно к дарам –
Приснившимся, не принесенным.
Козлоногий пастух, только я притащился, хромая,
Благодати вкусить, с одиноким ребенком играя…
Бык Семён
…А в глазницах быка – лишь мушиный полёт.
Он его своим длинным хвостом не смахнёт,
Языком не слизнёт – не достанет.
Сбились в кучу волхвы, пастухи, скоты.
Там, в хлеву оборвалась дорога звезды…
Он видел Спасителя. Он умрёт.
Завтра его не станет.
Чудо,
имевшее место быть с двумя пожилыми женщинами,
в прошлом атеистками, а ныне воцерковленными,
коему я лично стал свидетелем
…когда они робко, подобно волхвам,
Вступили в недавно отстроенный Храм,
Возжелав после всех мытарств преклонить колени
Пред Ликом Спасителя,
три ступени,
Отделявшие их от молившихся человеков,
Вдруг превратились в бурлящую горную реку,
Одолеть которую они не смогли и, в тревоге
Возведя руки к Небу, молили всесильного Бога
Не покидать их в горести.
Словно дымок фимиама
Была их мольба на пороге Господнего Храма.
И они удостоились высочайшей награды:
Господь Милосердный убрал с их пути преграду.
Аскет
…он ужаснулся и бежал, преследуемый плотью,
Прочь от слепых, минутных наслаждений
В пустыню, где в песках увязло время.
Одежду ветер превратил в лохмотья.
Кружился в танце остывающий, осенний
Луч солнца, приземлившийся на темя
Плешивое. Старик провел в пустыне
Судьбой отпущенных суровых дней остаток.
Все слезы, пролитые им, хранил в кувшине.
Кристаллы соли выпали в осадок.
Сельский священник
пишет письмо
городскому священнику
«Все бренно, кроме нашего сродства…»
Священник пишет. За окном – черешня.
В письме отметить, как шумит ее листва
Уже успел. Успение. Успешно
Исписано с полдюжины страниц.
Глаза слезятся, и дрожит рука…
Смеркается. Смиренно рухнет ниц
Пред образами скоро, а пока
Посланье льется. Маятник устал,
Часы стоят. Но раз священник пишет,
Жизнь продолжается, и легкий звон зеркал
Огонь в лампадке маленькой колышет.
Священник пишет брату – в город, где
Тот тоже служит в Церкви Воскресенья
Господнего, – и на седьмом листе
Вдруг появляются такие откровенья:
«Прощаясь, ручкой делая “бай-бай”,
Не написать тебе, братишка, не могу
О том, что, как взбесившийся Бабай,
Ищу себе я бабу, хоть Ягу.
Ищу, пускаясь во все тяжкие. Порой
Я по ночам кричу от страшной боли
Непонимания. Не знаю, братец мой,
Сносить сии терзанья мне доколе?!»
Священник пишет. Комкает листы
И тут же новые берет, и снова
Спешит поведать он о том, как непросты
Бывают чувства у священника простого…
ОГЛАВЛЕНИЕ
Благовещенье
Поклонение волхвов
Святое семейство
Бык Семён
Чудо, имевшее место быть
Аскет
Сельский священник пишет письмо городскому священнику