Николай Мех
Малыш
Так бывает, малыш, когда ты плывешь меж глыб, тихо, как мышь, и слышишь: тут полощет мамаша клеш, там расходятся стаи рыб, а чуть ниже, возможно, выше, забредают стада под крыши, а снаружи, в кольце лягушек, шипит полосатый уж. Слышишь, мама закрыла дверь? Как домой попадешь теперь? Закряхтел на лежанке дед, закричал паровоз на деда. Наверху застучали колеса, и пополз по мосту паровоз. Рванули с путей мыши, переждали - тише, тише, ну все, можно выходить; вышли. Смотрят с моста на речку: ты куда это плывешь, глупыш? Ты кому, мол, принадлежишь? Удивляются - ты чего, человечек? Поворачивай давай, слышь?
В это время уже далеко, на верхней полке плывет голышом точно такой же малыш - клон, и сосредоточенно смотрит в стекло. Вот рябины клок. Вот булыжник мокрый. Вот над рекой рыжий парок - это что? - это корабельный кок готовит команде громадный окорок. Сердится кок - придумали тоже, туда-сюда таскать среди ночи тяжелые поезда. Грозит малышу кулаком - я тебе! Малыш от страха нырк под одеяло. Захныкал, разбудил какого-то дядю, тот и говорит - чего не спишь, дятел? Поднялся, вырос до самого потолка - ну хватит, хватит - поревел и вся недолга. Распахнул объятья, полез утешать, и вдруг - что за чушь? - ой! - мамочки, орет малыш, чужой! Дядька запятился – извини, паренек, извини, я, видать, ошибся мальца. И вот уже над кроватью два лица. Одно - папино, второе незнакомое, в свете лампочки осклабилось по-морскому. Кок! - надрывается малыш, кок! Какой еще, недоумевает папа, ты чего, спи давай-ка, тютя, перебудил у нас всех в каюте.
Дальше дело было так. Поезд вытянулся вектором вдоль какой-то станции между A и B, местная молодежь на лошадях возвращалась с танцев, многие находились в состоянии аффекта, и кто-то из буйных подобрал камень, размахнулся, другой вовремя выкрутил руку, а ну все, брось, брат, эту штуку, тихо, слышь, не надо. Малыш еще раз проснулся, посмотрел в окно, а потом задрых уже до самого Ленинграда.